Касаясь сердца

– Дядя Йорис, а ты будешь спонсировать мою книгу, когда я её напишу? – произнёс Майкл с полной серьезностью.

Взгляд Йориса встретился с моим, в этот миг в воздухе повисла тишина. В её глубине таились невысказанные слова и скрытые чувства. Я почувствовала, как сердце забилось быстрее, а в горле появился комок. Что он скажет? Как отреагирует на такой откровенный вопрос, ставший своего рода мостом между нами, нарушившим молчание, которое мы оба поддерживали?

– Конечно, Майкл! – произнёс Йорис, его голос прозвучал уверенно, будто он искренне рад этому предложению. – Я бы с удовольствием поддержал тебя. Твои идеи, безусловно, стоят внимания.

Я вновь почувствовала нотку зависти, но на этот раз она не была направлена на Йориса. Нет, я завидовала тому, как легко ему даётся общение с моим сыном, и, возможно, я хотела бы, чтобы это было так же легко и между нами.

– Ты талантлив, – добавила я, стараясь вставить своё слово в эту внезапно сложившуюся атмосферу поддержки. – У тебя отличные идеи, Майкл. Это здорово, что ты хочешь написать книгу.

Майкл расплылся в улыбке, его глаза загорелись гордостью.

– Спасибо, мама! – сказал он, снова обращаясь к своему комиксу. – Я хочу чтобы он стал настоящим!

Я не могла не улыбнуться, когда Майкл снова начал объяснять, как его супергерои спасают мир от злодеев, а Йорис слушал его с интересом. Но при этом в воздухе витала неловкость, словно невидимая паутина, которая продолжала нас разделять. Я пыталась игнорировать её, сосредоточившись на рассказе Майкла, но он вдруг снова нарушил тишину.

– Дядя Йорис, а ты женишься на моей маме? – спросил он, наклонив голову и искренне изучая реакцию.

Я подавилась мороженым. Горло сжалось, а дыхание сбилось. В этот миг мне показалось, что время остановилось. Мой взгляд встретился с Йорисом, и я прочитала в его глазах удивление и… смятение. Он не ожидал этого вопроса, и, кажется, я тоже.

– Эм… – Йорис замялся, но потом собрался. – Это, Майкл, вопрос, на который нужно долго отвечать.

Я почувствовала, как краснею, а мысли закружились в голове. Как я могу объяснить это своему сыну? Что между Йорисом и мной осталось много неразрешенных вопросов?

– Знаешь, Майкл, – наконец произнесла я, стараясь говорить спокойно, – иногда взрослые не могут сразу понять, что между ними происходит. У нас с дядей Йорисом были свои времена, но сейчас мы просто друзья.

Майкл посмотрел на меня с недоумением, будто не понимая, почему ответ не удовлетворил его.

– Но вы ведь работаете вместе, – настаивал он, в его голосе слышалось искреннее беспокойство. – Разве это не значит, что вы близки?

Я улыбнулась, пытаясь скрыть внутреннюю борьбу.

– Да, мы работаем вместе, и это здорово. Но дружба – это тоже важно, правда?

Йорис кивнул, поддерживая мой ответ. В его глазах было что-то большее, чем просто дружба, но он не хотел в это углубляться. Я видела это, но как объяснить это своему сыну, не ранив его?

– Окей, – сказал Майкл, немного взгрустнув. – Но вы хотя бы любите друг друга?

Он, наконец, повернулся к Йорису, ожидая от него ответа. Я замерла, подняв взгляд на Йориса, и вся эта ситуация стала еще более неловкой. Какой вопрос – такой маленький и такой большой одновременно. На мгновение время остановилось, а в воздухе повисло напряжение, как густой запах клубники из мороженого.

Йорис выдохнул, на его лице появилась тень усмешки.

– Знаешь, Майкл, – начал он сдержанным голосом, – любовь – это сложная штука. Иногда она может быть скрыта глубоко внутри. Могу сказать, что между твоей мамой и мной есть много хороших воспоминаний. И, возможно, в будущем…

Он замолчал, как будто осознал, что снова заходит слишком далеко. Я видела, что он не хочет ранить Майкла. Желание защитить его невинность от нестабильности взрослых чувств было сильным, и в этом была вся прелесть его характера.

– Я все же хочу, чтобы вы поженились! – радостно воскликнул Майкл, стукнув рукой по столу, и тишина обрушилась на нас, подобно знаку о том, что теперь мы втянуты во внимание всех поклонников кафе.

Я отвела глаза, чтобы скрыть смешанные чувства. Смешение смеха и неловкости как будто накрыло нас с головой, оставив подводные камни между словами, которые предстояло еще осветить.

– Ну, – промурлыкал Йорис, с легкой улыбкой посмотрев на Майкла, – время покажет.

И, пока мы сидели в этом маленьком кафе, я в очередной раз поняла, что наш общий путь еще не завершен, и каждый из нас может быть посредником для другого – даже если это просто связано чередой эмоций и ностальгии о том, что когда-то связывало наши сердца.

Глава 7

Я шла по аллее, ощущая, как солнечные лучи мягко касаются моего лица, а ветер играет с волосами. Впереди меня слышался радостный смех Майкла, который, казалось, не замечал, что его слова повисли в воздухе, словно неловкая пауза в музыкальном произведении. Йорис плёлся рядом, я чувствовала его близость, как будто она заполнила пустоты между нами, даже если это было непросто.

– Ты как будто потерялась в своих мыслях, – произнес Йорис, поднимая голову и смотря на меня. В его взгляде читался интерес, смешанный с легкой настороженностью.

– Да, просто размышляю о том, как быстро растет Майкл, – ответила я, стараясь скрыть все эмоции, которые бушевали внутри. – Первый класс… это что-то новое и волнительное.

– Да, это действительно так, – он кивнул, но в его голосе слышалась тонкая ностальгия. – Время летит.

Светлые воспоминания о нашем с ним прошлом, о том, как мы мечтали о будущем вместе, внезапно нахлынули на меня. Я старательно гнала их прочь, но они снова и снова всплывали на поверхность, словно мелкие рыбы в пруду.

– Знаешь, – наконец произнесла я, остановившись и поворачиваясь к нему, – Майкл действительно верит в чудеса.

– Он похож на тебя, – в его словах была искренняя теплота, но в то же время ненавязчивая дистанция.

Я не могла не усмехнуться над его комментарием.

– Попробуй ему это объяснить, когда он опять заявит, что хочет, чтобы мы поженились! – Я подмигнула, хотя внутри меня разыгрывался ураган эмоций.

– Да, дети иногда бывают слишком прямолинейными. – Йорис убрал прядь волос с моего лица, и это простое движение вызвало у меня трепет. Больше всего меня смущало то, что я до сих пор чувствовала его близость, даже когда между нами были стены недосказанности.

Тишина накрыла нас, как легкое покрывало, впитывая в себя все слова, которые мы больше не произносили. Я чувствовала, как недосказанность заполнила пространство, обволакивая нас хрупкой паутиной, в которой застряли чувства, о которых я не решалась думать. Я отводила взгляд, чтобы не увидеть его выражения, но внутренний голос подсказывал, что именно его взгляд, полный непонятного напряжения, и есть тот мост, который может вновь соединить нас, если только я смогу сделать первый шаг.

– Йорис, – начала я осторожно, обдумывая каждое слово, как будто они были драгоценными камнями, которые я добывала в шахтах своих эмоций, – сколько я должна за мороженое?

Он нахмурился, это его выражение лица обжигало. В ответ тишина лишь усилилась, будто воздух вдруг стал гуще, и каждый вдох давался с трудом.

– Нисколько, – бросил он, вновь отводя взгляд в сторону. Ответ был коротким и резким, как удар молнии, в нем не было ни теплоты, ни надежды. Сердце моё сжалось, но глупое упрямство толкнуло меня на дальнейшие действия.

Мы продолжили идти дальше, но незаполненные слова продолжали наполнять тишину, и мне стало ясно, что эта беседа просто не закончится. Не хватало всего лишь одной искры, одной фразы, чтобы разжечь пламя.

– Назови сумму, – решительно сказала я, повысив голос, словно вызывая бурю. Я знала, что этот вопрос не имеет смысла, не касаясь венца наших прошлых отношений, но он стал последней попыткой схватить то, что завалилось в бездну забвения.

Йорис остановился и посмотрел мне в глаза. Я могла увидеть в них отражение того, что когда-то связывало нас. Он будто пытался разглядеть, что же осталось от нашей любви, все эти долгие годы, сгладившие края.

– Ты всегда была слишком упрямой, – произнес он тихо, почти шепотом. Эти слова задели меня за живое и заставили сердце стучать быстрее. Я почувствовала, как тепло пробегает по венам, как надежда, наконец, решила пробиться сквозь ледяную преграду, установившуюся между нами.

– Возможно, это и есть моя слабость, – ответила я, пытаясь удержать улыбку. – Но я на самом деле хочу знать сколько, чтобы в долгу не оставаться.

Майкл обернулся и, увидев, как мы снова заговорили, с энтузиазмом побежал к нам, размахивая пятью несчастными, но подобранными листиками. На мгновение это отвлекло нас от воды, затопившей наш разговор, но я знала, что он вернется, как только мы перестанем убегать от самих себя.

– Смотрите, какие листики у меня! – закричал Майкл, прыгая рядом с нами, в то время как я держала взгляд Йориса, пытаясь уловить в нем послание, которое он опять утаил.

– Я не знаю, как у тебя было раньше, но я не тот человек, который будет пытаться манипулировать тобой и подкупать, – выпалил Йорис, прерывая тишину с неожиданной откровенностью. – Я буду делать для тебя сюрпризы, звать на свидания и дарить цветы, но ты мне ничего не должна в ответ. Это не «долговая» сделка – я делаю это просто потому, что ты мне дорога, потому что я к тебе испытываю чувства. И давай сразу договоримся: я, как мужчина, буду делать, а ты, как прекрасная девушка, будешь радоваться и улыбаться.

– Что? – не поняла я, ощущая, как в голове возникает вихрь неразберихи. – У тебя жар?

Я прикоснулась ладонью к его лбу, он оказался не горячим. В этот момент Йорис перехватил мою руку и взял её в свою. Я посмотрела ему в глаза, и там, среди всех его немых вопросов и ответов, я увидела отражение своих собственных чувств.

– Мама! Смотрите, я нашел еще один листик! – крикнул Майкл, его радостный голос, пронизывая тишину, вновь вернул меня в реальность.

– Ты не ответила на моё предложение, – мягко сказал Йорис, его голос стал тише, но в нем была настойчивость.

Я отвела взгляд, чтобы скрыть нарастающее волнение, ощущая его слова как нежный укол в сердечной области. Мы с Йорисом преподавали себе уроки на протяжении многих лет, и теперь, когда он снова был рядом, мне не хотелось выглядеть сдержанной и отстраненной.

– Йорис, все уже прошло, – выдохнула я, делая шаг назад, чтобы уйти от своей уязвимости, осознать всю сложность ситуации. – Наша история была важной, но мы оба знаем, что у нас есть свои жизни. Я… я не могу позволить себе надеяться на то, что между нами может быть что-то снова. Я не готова.

Он покачал головой, будто не верит в мои слова. Я могла бы объяснить ему, как мне трудно отпустить прошлое, как работает сердце, связанное с ним, но вместо этого молчала, оставляя свои страхи и неуверенности в тени.

– Ты говоришь об этом, как будто между нами никогда не было ничего настоящего, – сказал он, в его голосе слышалась боль. Это заставило меня задуматься: «Может, я действительно ошибаюсь?»

– Нет, это не так, – мои слова звучали чуть тише. – Я не умаляю твои чувства, но мы не можем возвратиться в прошлое. Время унесло нас в разные стороны.

Мой сын вернулся ко мне, держа в руке найденный на земле очередной яркий, желтый листок. Он улыбнулся и протянул его мне:

– Смотри, мама! Красиво, да?

Я сжала лист, присаживаясь рядом с Майклом, и в этот момент понимала, как важно защищать не только свои чувства, но и наше общее будущее.

– Да, очень красиво, сынок, – сказала я, стараясь отвлечься от чувств, которые боролись внутри меня.

Йорис, стоя чуть в стороне, наблюдал за нами с выражением, полным тяжести и решимости.

– Может, ты просто дашь мне шанс стать частью твоей жизни? – произнес он после паузы.

С этим вопросом мне стало не по себе. Я перевела взгляд на Майкла, его невинные глаза пытались понять неподдающиеся объяснению взрослые эмоции.

– Я не могу, – тихо сказала я, словно испытывая последние силы сопротивления. – Я не хочу, чтобы ты снова был частью этого переплетения. Мы теперь просто друзья и партнеры по бизнесу, но не более.

Йорис сделал шаг ближе, его черты лица были напряжены, но он не уходил.

– Я не прошу о многом. Просто дай мне возможность помочь, быть рядом.

Я внутренне покачала головой. Я привыкла быть одна. Привыкла к тишине, к умиротворению, которое наступает, когда сердце не привязано к ожиданиям.

– Йорис, я не готова больше открывать свое сердце, – выдохнула я, чувствуя, как накатило пьянящее чувство тоски.

Долгая пауза повисла между нами. Страх, горечь и сожаление. Наши взгляды встретились, в его небесных глазах я увидела что-то, что когда-то меня привлекало, но теперь вызывало лишь трудно выражаемую печаль.

– Майкл, нам пора, – крикнула я, словно спотыкаясь о натянутое веревочкой напряжение, которое нас связывало.

Сын подбежал к нам, и я увидела, что на его лице отразилась моя собственная печаль. Он был расстроен, только что узнав о том, как быстро могут исчезать мечты.

– Уже? – спросил он, и это слово словно запечатлело мгновение, унося с собой все переживания.

– Да, мы уходим, – тихо ответила я, чувствуя, как слезы подступают к горлу. Я взяла его за руку, и мы пошли домой, не оборачиваясь, не глядя на Йориса. Нам было важно уйти, сохранить то, что еще оставалось. Но в моем сердце осталась незаживающая рана – рана первой любви, которая обострялась, как ни пыталась я отстраниться от ее боли.

Глава 8

Как только мы покинули аллею, холодный воздух уличной осени обнял нас, как неприветливое покрывало. Я почувствовала, как Майкл, держа мою руку так крепко, как только может держать семилетний мальчик, попытался посмотреть на меня и, я уверенна, искал в моих глазах ответы на свои вопросы. Сердце сжалось при мысли, что он, возможно, понимал, что что-то нарушило наш привычный мир.

– Мама, почему мы уходим? – его голос прозвучал, словно эхо моей внутренней борьбы. Я не знала, как объяснить ему, что именно произошло между мной и Йорисом. Не хотелось делать его участником моей неразберихи.

– Мы просто… нам нужно время, – ответила я, стараясь сделать свой голос максимально убеждающим. Но эта фраза только смягчала горечь в горле. Я сама понимала, что смысла в бегстве нет, но на этот момент это казалось единственным выходом.

Поднимая взгляд к горизонту, я заметила, как солнце уже начинало скатываться за края домов, окрашивая небо в теплые оттенки пурпурного и оранжевого. Тревога снова затопила сознание, когда я представила, что может произойти на момент нашей следующей встречи с ним. Почему я снова вспоминаю о наших «прошлых» мечтах, о том, как Йорис когда-то светил в моем мире, как звезда, которую еще только собирался охватить конец горькой ночи?

Майкл остановился, его маленькие ножки невольно замедлили шаг. Он посмотрел на меня с непониманием и недовольством.

– Ты что, не хочешь больше, чтобы Йорис нам помогал? – спросил он, пухлые губки дрожали от негодования.

– Я не знаю, как объяснить, малыш, – я осторожно наклонилась, чтобы заглянуть ему в глаза. – Иногда взрослые делают сложные вещи, и это не всегда связано с тем, что они хотят. С Йорисом между нами осталась ненормальная атмосфера…

– Но он мне нравится! – его глаза наполнились слезами.

Я глубоко вздохнула, ощущая, что его печаль – это и моя печаль, и вместо того, чтобы защищать его от реальности, я почувствовала необходимость быть с ним откровенной.

– Да, мне тоже. Но не все, что делает нас счастливыми, может продолжаться вечно.

Слезы уже на подходе, однако я старалась держаться, ради малыша, чтобы он увидел, что даже в трудные времена мы можем оставаться сильными. Мы продолжили путь, я стискивала его руку, чтобы создать у него безопасное ощущение. Но даже это не смогло отвлечь меня от той раны в сердце, бурлящей обидами и неисполненными мечтами.

Вернувшись домой, я ощущала, как моя голова будто наполнилась тяжелыми облаками, готовыми разразиться дождем. Мягкий свет заходящего солнца пробивался сквозь занавески, создавая в комнате теплое, почти уютное сияние. Но этот свет не мог разогнать тени, которые кружились в моем сердце, как неумолимые призраки прошлого.

Майкл медленно вошел в дом первым, оттягивая меня за собой, словно мы перенесли все те чувства, что остались в том прощальном взгляде Йориса. Его маленькие пальцы сжимали мою руку, и в этот момент я понимала, как важно оставаться сильной ради него. Аккуратно сняв с него куртку, я заметила, как он снова уселся на стул, пряча лицо в руках. В эти моменты я чувствовала его хрупкость больше, чем когда-либо.

– Майкл, – произнесла я, присаживаясь рядом и обнимая его. – Что ты чувствовал, когда уходили?

Он всхлипывал, я старалась понять, насколько глубоко его ранили наши объяснения. Каждый его вздох будто резал меня, обнажая все мои слабости.

– Я просто не понимаю, почему мы больше не можем быть с ним, – сказал он наконец, поднимая взгляд своих светлых глаз. – Он добрый и купил нам мороженое.

Из-за этого я почувствовала жгучую боль в груди. Каждый его вопрос – это словно корявый стебель, который глубоко застрял в моем горле. Мне не хотелось втягивать его в свои внутренние метания, но разве могла я оставаться безучастной, когда его мир рушился?

– Иногда, – произнесла я, – даже хорошие люди могут давать нам не то, что нужно. С Йорисом… у нас было что-то особенное, но потом это что-то стало не таким. Может быть, мы просто не понимали друг друга.

Сейчас я осознавала, как мой собственный внутренний конфликт передавался Майклу. Сложно было не рассуждать о том, что между нами постепенно становилось холодным, словно сдать все те чувства, что однажды наполняли наш дом светом и радостью.

– Но я не хочу с ним прощаться, – сказал Майкл, его неопытные слова потянули меня назад в те светлые, казалось бы, безмятежные моменты. – Он же наш друг!

Казалось, вся атмосфера вокруг нас наполнилась неизбежной печалью, и я невольно задумалась, что, возможно, именно эта потеря стала для нас обоих болезненной правдой. Мой сын, он был слишком мал, чтобы все это понять, но слишком чувствителен, чтобы не чувствовать.

– Я понимаю, – произнесла я, его глаза светились искренним недовольством. – Просто иногда нам приходится выбирать, что лучше для нас.

Я хотела, чтобы он знал, что решение не было легким, что за ним стояли слезы и горечь, и что внутри меня все еще живут чувства, которые не могли затмить его маленькое сердце.

– Я ничего не боюсь, – произнес Майкл, – давай вернёмся и скажем Йорису, что мы его любим.

Я улыбнулась, хоть слезы снова нахлынули на глаза. Этот взгляд простоты и искренности казался мне вечным напоминанием о том, как легко забыть обо всех взрослых сложностях.

– Давай пойдем в другую комнату, – сказала я, поднимая маленькие ручки сына, чтобы оторвать его от тяжелых мыслей.

Мы включили свет в кухне и начали готовить ужин. Я научила Майкла нарезать овощи, он старался, а я смеялась. Да, радость была, и через все это мне хотелось верить, что однажды все наладится.

Когда мы закончили и сели за стол, я посмотрела на своего ребенка. Он все еще был в своем мире детских загадок, а я… Я просто была его мамой, и, как бы сложна ни была жизнь, в этом находилась моя главная неотъемлемая сила.

Глава 9

Каждое утро, когда я водила Майкла в школу, ощущение холодного ветра на щеках будто отражало собственное внутреннее состояние. Семилетний карапуз с рюкзачком на плечах весело пускал пузыри из жевательной резинки, а я, укутанная в шарф, задумчиво наблюдала за его беспечностью. Сколько раз я мечтала о том, чтобы вернуть ту беззаботность, которую не умела ценить в юности.

После того как Майкл исчезал в своей новой жизни с друзьями, я входила в книжный магазин – в мое маленькое царство страниц и историй. Аромат свежих книг смешивался с легкими нотами кофе, исходящими от Ханны, принимающей заказы. Мы работали над подготовкой к ярмарке, которая должна была состояться через неделю, но мне казалось, что для меня это лишь очередной способ отвлечься от своих мыслей. Я не могла избавиться от чувства, что была исключена из чего-то важного, как будто все вокруг знали о грядущем событии, но мне не суждено было стать частью этой истории.

Пару дней назад я узнала о ярмарке и не могла понять, почему именно эта новость пришла ко мне в последнюю очередь. За это время Йорис пропал из магазина. На мой вопрос Ханна лишь пожимала плечами, безразлично сообщив, что он куда-то уехал. Эта нехватка информации только усиливала мою тревогу. Я не могла не вспомнить тот день в парке, когда он снова признался в своих чувствах. Я помню, как его глаза горели надеждой, и как в тот момент я почувствовала, как отказываюсь от чего-то очень важного. Это был не просто отказ – это было закрытие одной из самых светлых страниц моей жизни.

Мы больше не пересекались. Йорис и я словно стали прохожими, которые лишь мельком видят друг друга на перекрестке судеб. Мы больше не делили планы на магазин, больше не обсуждали книги, которые могли бы изменить наш подход к жизни. Все это время я чувствовала его холод, который, казалось, был обоюдоострым. Но если он был холоден, то что оставалось делать мне? Я просто впитывала эту дистанцию, как губка впитывает воду, несмотря на то что в душе разрывалась на части.

Неделя пролетела быстро, но мне казалось, что между нами прошла целая вечность. Я жадно разглядывала каждый уголок магазина, каждый том – все они были не просто книгами, а библиотекой чувств и воспоминаний о Йорисе. И я чувствовала, что каждая страница словно шептала мне, напоминала о том, что там, за перегородкой, стоит тот самый человек, который когда-то был моей первой и единственной любовью.

В конце концов, на следующий день я пришла в магазин раньше всех, чтобы подготовиться к ярмарке. Стены словно отозвались на мою неосторожную смелость. Я расставляла книги, перебирала их, стараясь игнорировать боль, но сердце стучало быстрее при мысли о том, что Йорис мог появиться снова. Звуки города вокруг меня затихли, и единственное, что оставалось – это эхо нашей прошлой любви, которое не отпускало меня, как верёвка, зафиксированная на слегка побившемся старом корабле, который всё ещё балансировал на краю приключения.

И что же ждёт меня дальше? Отношения только через работу, неловкие взгляды и ни слова о том, что осталось между нами. Здесь, среди полок с книгами и ароматом старых страниц, я должна была собраться и отряхнуть свои чувства, чтобы приняться за дело. Но даже окружение могло бы быть иным, если бы Йорис снова заглянул в магазин…

Пятница, как жизнеутверждающий символ окончания трудовой недели, всегда была для меня особенным днем. Этот день объединил в себе ностальгию и радость, ведь именно сейчас предстояло отвезти Майкла к бабушке. Мне нравилось наблюдать за тем, как он с нетерпением ждет этой поездки, как он напевает свои любимые песни, впитывая каждую ноту. Я сидела за рулем, и, хотя на сердце все еще была тяжесть от недавнего общения с Йорисом, маленькие моменты счастья с Майком помогали мне справляться с чувством пустоты.

Светлые лучи солнца пробивались сквозь облака, закрашивая небо в нежные пастельные тона, а в машине звучал его детский голос, такой чистый и искренний. Я невольно улыбалась, подпевая ему, а наши голоса сливались в гармоничном дуэте.

– Мама, а ты помнишь, как мы с бабушкой лепили пироги? – вдруг спросил Майкл.

Я кивнула, и в этот момент с теплотой вспомнила, как проводили время вместе. Мы убирали на кухне, а потом с весельем дегустировали каждый новый пирог, стараясь угадать, какой из них получился самым вкусным.

Дорога к маме заняла всего около получаса, однако в автомобиле время будто остановилось. Прибыв на место, я остановила машину, а Майкл, не дождавшись, уже открывал дверцу. Его радостный смех раздавался на фоне музыки, которая доносилась из открытого окна. Моя мама в ожидании бросила в его сторону самые теплые объятия. В этом мгновении я почувствовала легкость в сердце, словно смежные миры вновь объединились.

– Бабушка, давай лепить пироги! – с радостью закричал Майкл. Я наблюдала, как они смеются и, перебрасываясь репликами, погружаются в праздничное настроение. Наша жизнь была как книга – полная страниц, о которых не стоит забывать, даже если некоторые из них оставляют шрамы. Я с улыбкой подумала, что мы всегда найдем возможность написать новую историю, даже когда некоторые главы замирают.

Я вышла из машины, холодный воздух обнял меня с той же настойчивостью, с которой воспоминания о прошлом не оставляли моего сердца. День только начинался, но во мне уже скопилось столько эмоций, что иногда мне казалось, будто я вот-вот разорвусь на части. Я сделала шаг к дому, где когда-то ощущала себя такой же, как в своих книгах – полной жизни, полной романтики… Хотя сейчас всё это было всего лишь в тени. Мое сердце резко заколотилось, когда я увидела, что мама дома не одна. На выходные приехала Лиана, моя младшая сестра. Она сидела на диване, уткнувшись в экран телефона. Ей восемнадцать, но вечно хмурое лицо не придавалось к ее возрасту.