Слова на асфальте

«Правда в том, что этот мальчик никогда не был один. Его жизнь, его решения были вплетены в сеть других судеб. Он – связующее звено. Тот, кто должен услышать, понять и передать дальше. Его роль – не быть главным героем, а собирать жизни тех, кто вокруг».

Я судорожно перевернул страницу, желая добраться до сути.

– Какой еще сети?! Что за бред?! – снова почувствовав раздражение, почти крикнул я.

Библиотекарь, хотя и услышала меня, никак не отреагировала.

Я вдруг охладел к этому чтению и уже хотел положить тетрадь на место, но на следующей странице текст вдруг изменился. Он стал очень личным:

«Саша, поверь, ты не зря нашёл эту тетрадь. Ты всегда знал, что твоя работа – это не просто поиск сенсаций. Ты искал людей, потому что интуитивно чувствовал, что они – часть тебя. Каждый, кого ты встретил, кто поделился с тобой своей историей, оставил в тебе след. Но ты ещё не знаешь, зачем».

За годы работы в газете мне довелось общаться с десятками людей. Я всегда считал, что делаю это ради гонорара. А вот же, оказывается, не только ради него. Даже интересно стало.

«Но чтобы понять, как всё это связано, ты должен вернуться туда, где всё началось. На перекрёстке ты найдёшь последнее звено. Ты знаешь, куда идти».

– Ну, уж нет… – замахал я руками, вспомнив прошлую ночь, и подошел к хозяйке библиотеки: – Что это значит? Кто всё это написал? Почему тут моё имя?

Старушка, не моргнув глазом, ответила:

– Это написано не для меня. Я даже не знаю, как вас зовут и какое имя там написано. Только вы можете понять, зачем вы это читаете. Вас никто не заставляет это делать.

Её спокойствие окончательно вывело меня из себя. Я выбежал из библиотеки и только потом заметил, что держу в руке тетрадь.

Глава 5. Встреча с самим собой

Хотите верьте, хотите – нет, но к полуночи я вновь оказался на перекрёстке. Теперь я уже не знал, чего ожидать. На этот раз место казалось другим: тёмным, почти зловещим.

На середине дороги стояла фигура. Но теперь это был не незнакомец. Это был я сам.

Это невозможно передать словами, когда смотришь на собственное отражение, словно оно из другого мира.

– Кто ты? – только и смог я прошептать.

Фигура усмехнулась.

– Я – это ты, Саша. Только тот, кем ты можешь стать. Или не стать. Всё зависит от твоего решения.

Я хотел подойти к «себе» поближе, но ноги мои будто прилипли к земле.

– Ты шутишь, да? Это какая-то больная игра?

– Нет, Саша, – ответил второй «я». Голос «мой» звучал мягко, но в нём чувствовалась угроза. – Это выбор.

– Какой выбор? Я ничего не понимаю! Эти тетради, ты, то есть «я», весь этот бред! Чего вы от меня хотите?!

Двойник сочувственно наклонил голову.

– Всё ты понимаешь, просто боишься признать. Всю свою жизнь ты искал смысл, полагая, что он где-то снаружи. В чужих историях, в других людях. Но смысл всегда был внутри тебя.

– Прекрати говорить загадками! – закричал я на всю улицу, чувствуя, как внутри всё кипит. – Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Мое второе «я» подняло руку и указало на два направления.

– У тебя есть два пути. Один ведёт к правде. К истине, которую ты искал. Ты узнаешь, что такое быть частью чего-то большего. Но знай: это потребует от тебя жертвы…

– А второй? – нетерпеливо перебил я «себя».

– Второй? Ты можешь вернуться к своей прежней жизни. Забудь про тетради, про этот перекрёсток, про всё. Ты сможешь вернуться к своим статьям, своей рутине. Жить как прежде.

Мысли метались в моей голове, как загнанные звери. Мне не хотелось возвращаться в старую жизнь, но я никак не мог понять, что ждет меня в «новой». Неопределенность пугала.

– Но скажи же мне, зачем мне это всё? И почему я?

Двойник опустил руку и сделал шаг ближе. Теперь его лицо было почти вплотную ко мне.

– Потому что ты избран, Саша. Ты всегда был проводником. Но только сейчас у тебя есть шанс принять эту роль осознанно.

Господи! Как же тяжело мне было в тот момент! Я просто не знал, что выбрать… чтобы не прогадать. Ведь вдруг все это не было розыгрышем? Вдруг это, действительно, был единственный шанс, чтобы изменить свою никчемную жизнь?

Сердце мое сжалось, как перед первым прыжком с парашютом. Кто не испытывал, тому не объяснишь.

– А если я выберу правду? Что за жертва меня ждёт?

Двойник ответил не сразу. Лишь спустя несколько секунд он медленно проговорил:

– Твоя свобода. Ты больше не будешь принадлежать себе.

– А если я откажусь?

– Тогда ты останешься самим собой. Но по-настоящему правдивых ответов на вопросы, которые будут вставать перед тобой, ты можешь больше не получить.

Я был в полном замешательстве, потому что не мог вот так сразу выбрать. Мне всегда хотелось чего-то нового, но… не просто нового, а правды. Правды полной и беспощадной. Только ради поиска правды может жить и работать журналист. Но чтобы ради правды потерять самого себя? Мысль об этом откровенно меня пугала.

– И что мне делать? – прошептал я, на мгновение зажмурив глаза.

– Ты знаешь, что делать, – услышал я ответ, открыл глаза, но того, кто сказал это, на перекрёстке уже не было.

Сколько я стоял еще там, уже даже приблизительно сказать не могу. Помню только, что в висках стучало: «Налево пойдёшь – до истины дойдёшь, направо – в гостиницу, где сможешь выпить кофе, собрать сумку и пойти на вокзал».

Тут, словно очнувшись от забытья, я увидел тетрадь в своей руке. Машинально открыл. Ветер услужливо перевернул страницы. На последней появилась новая запись:

«Путь к правде всегда сложнее. Но только он дает полное моральное удовлетворение журналисту».

Не выпуская тетради из рук, я сделал шаг влево. На последней странице появилась запись: «Александр Карагие принял своё предназначение. Теперь начинается его настоящая жизнь».

Глава 6. «Рад видеть вас среди нас!»

Я очнулся от резкого света, пронзавшего веки. Глаза мои открывались с трудом, как будто я не пользовался ими многие века. Всё вокруг казалось размытым, но постепенно стало вырисовываться больничное помещение: белые стены, приборы с монотонным звуком пульса, капельница, присоединённая к моей исхудавшей руке.

– Очнулся! – раздался женский голос.

Перед мной возникло лицо молодой медсестры. Она улыбалась, но в её взгляде читалась усталость, смешанная с облегчением.

– Как… где я? – только и смог я вымолвить.

– Не волнуйтесь, вы в больнице, – мягко сказала девушка. – Александр Николаевич, вы были в коме почти три недели.

Слова медсестры прозвучали, как удары молота. Я не мог поверить. Я просто… не хотел верить. Ведь что же получается? Библиотека, тетради, перекрёсток – всё это было… сном?

Дверь открылась, и в палату вошёл доктор. Степенного возраста, с внимательным взглядом, он тоже выглядел обрадованным.

– Доброе утро, Александр, – начал он. – Меня зовут Роберт Иванович. Я ваш лечащий врач. Рад видеть вас среди нас! Как вы себя чувствуете?

Я хотел ответить, но внезапно почувствовал сильную слабость в теле. Фраза «среди нас» поразила меня своей простотой: я понял, что вернулся с того света.

– Слабость… голова… всё как в тумане, – прошептал я. – Док, почему я здесь?

– Слабость скоро пройдет, – успокоил Роберт Иванович. – Маршрутка, на которой вы ехали, попала в тяжёлую аварию. У вас были серьезные травмы, очень сильно пострадала одна нога, но, к счастью, «Скорая» успела вовремя. Вы молодец! Ваше состояние было критическим, но вы справились.

Помню, как ни странно, но в те минуты меня почти совсем не интересовали подробности ДТП и моих физических повреждений. Гораздо больше меня заботило, чтобы не забыть ту часть своей жизни, которую я прожил, будучи в коме. Жизнь во сне была не совсем моей, даже чужой, но… такой интересной и многообещающей. Перекрёсток… второй я… выбор… выбор!

– Это… был сон? – бормотал я в смятении, глядя в потолок.

– Какой сон? – участливо спросила медсестра, проверяя капельницу.

– Я был в каком-то странном месте… Библиотека… загадочные тетради… история исчезнувшей Анны… человек в плаще… – стал рассказывать я и остановился, почувствовав, что все это звучит как бред сумасшедшего.

Доктор многозначительно переглянулся с медсестрой.

– Не волнуйтесь. Такое бывает, – мягко сказал он. – Когда человек в коме, мозг иногда создаёт целые миры, чтобы защитить сознание от шока. Удивительно, насколько это всё может быть реальным.

– Но это… казалось правдой, – с горечью попытался защитить я свои видения. – Все эти люди, все истории…

Доктор улыбнулся.

– Наш мозг – величайший рассказчик, Александр. Возможно, то, что вы видели, было вашим способом справиться с тем, что вы чувствовали в реальной жизни. Кстати, ваши коллеги звонят по нескольку раз в день. Пойду, позвоню в редакцию, чтобы не волновались.

Тихо дав какие-то указания медсестре, доктор вышел из палаты.

– Я слышала, что такие сны могут быть связаны с подсознанием. Вы, наверное, пытались что-то понять о себе. А может быть, это был знак, который ещё предстоит осознать… Всё будет хорошо, – сказала медсестра, поправляя подушку под моей головой, и тоже направилась к двери.

Я повернул голову к окну и понял, что жизнь, что текла за ним, для меня уже никогда не будет прежней.

Сказка для умирающей девочки

Все персонажи и события являются

вымышленными, любые совпадения

с реальностью случайны.

Если бы лет тридцать-сорок назад кто-нибудь сказал мне, что я буду пытаться писать рассказы и повести, я бы расхохотался и напомнил собеседнику, что я журналист. Мой удел – криминальные репортажи, заметки и «жареные» статьи.

Однако судьба, этот великий мистификатор, решила сыграть со мной в шахматы, где моя пешка дошла до конца доски и превратилась в королеву литературы.

Шучу. Моя пешка как была, так пока и осталась пешкой. А я, хотя и набросал несколько якобы художественных произведений, все еще никакой ни писатель и, скорее всего, никогда им не буду. Откуда такая уверенность? Да все очень просто: я ведь ничего не сочиняю, как писатель, и даже не перекладываю на бумагу то, что рождает воображение. Я просто описываю то, что когда-то на самом деле происходило лично со мной или при мне. Типичная репортерская работа.

Смотрите. Недавно на досуге я начиркал (пишу карандашом, затем набиваю на ПК) небольшую повесть в жанре иронической прозы. «Репортер с четырьмя женами» называется. И что? Это можно назвать плодом писательского труда? Нет, конечно. Я просто точно… ну, как… ну, почти точно изложил один случай, произошедший со мной много-много лет назад.

Я тогда ещё не был таким старым и потертым, как сейчас, а был молодым и похожим – чистая правда! – на Алена Делона в юности. В одной из редакций, куда меня занесла судьба, у меня сложились тёплые, слегка запутанные отношения с четырьмя обаятельными сотрудницами. Работе это, кстати, почти не мешало. Но однажды все четверо, почти одновременно, сообщили, что у них появились подозрения… на возможное прибавление в семье. Представляете? Я был в таком замешательстве, что через несколько дней оказался уже на другом конце страны, за тысячи километров. И чем всё это закончилось – до сих пор не знаю. Может, и не было там ничего серьёзного. Никто так и не уточнил.