Выбирай сердцем

– Тат, а с Лилей что? – Я попыталась вернуть Тату к первоначальному вопросу, увидев, что до звонка осталось не так много времени, а ответ хотелось бы получить до начала урока.

– Так вот, – подруга жестами показала, что переходит к сути. – Лиля с того дня превратилась в цербера. Из нашей параллели, кстати, никто к Жеглову не подкатывал. Пару раз я сама слышала, как Кузьменко наивных девочек, по большей части девятиклассниц, осаживала. Так что она такая со всеми, кто пересекает зону личного пространства её принца. Но кое-кто говорит, что не только словами она с соперницами обходилась. – Рассказчица обвела взглядом рекреацию, в которой мы топтались уже минут пять, жестом показала, чтобы я наклонилась, и зашептала в самое ухо: – У предыдущего выпуска для вальса на последний звонок не хватало мальчиков. Юля Васильева, выпускница из одиннадцатого «А», попросила Жеглова быть её партнёром для танца. Он согласился, но на одной репетиции Юля серьёзно повредила ногу – в её кроссовке нашли железную кнопку!

Тата округлила свои глаза (куда уж больше) и многозначительно подняла указательный палец, чтобы я могла ощутить весь масштаб трагедии, на что получила моё скептическое:

– Ты серьёзно думаешь, что это Кузьменко провернула?

– Слухами земля полнится.

Подруга медленно моргнула и кивнула одновременно, напомнив мне Гену Казадоева из «Бриллиантовой руки» в его коронной фразе «Я заказал Феде дичь!». Прыснув со смеха, я, продолжая улыбаться, вошла в класс.

– Ты что, не веришь мне? – Тата была откровенно возмущена и хмурила бровки, чего раньше за ней не замечалось.

– Я тебе, конечно, верю, – нараспев ответила я, – а нелепым слухам – нет.

Может, я и не верила слухам, но на всякий случай к Кузьменко решила присмотреться. Кто знает, что у этой девушки на уме. Три урока я наблюдала, но так ничего подозрительного не увидела: Лиля была спокойна и невозмутима, как скала.

Перед историей, которая была четвёртым уроком, возле меня объявился староста:

– Керн, Ладья сказала тебе к ней подойти.

– Она в учительской?

– Нет, у себя в кабинете.

Поблагодарив Дениса, я вышла из кабинета. Интересно, зачем это я классной понадобилась? Её кабинет был на четвёртом этаже, в самом конце правого крыла, считай, в противоположной стороне от того места, где я находилась сейчас. Я ускорилась, чтобы не опоздать к звонку, в мои планы не входило попадаться Игорю Петровичу на глаза – не готова я была рассказывать про революцию в Латинской Америке.

Лидия Петровна сидела в кабинете одна, её голова еле виднелась из-за стопок тетрадей на столе.

– Здравствуйте, Лидия Петровна.

– О, здравствуй, Ксения. – Она с интересом посмотрела на меня. – Ты ко мне?

– Мне сказали, что вы меня искали…

– Точно, искала… – Она сняла очки, открыла верхний ящик стола, затем второй, на минутку зависла, словно пытаясь что-то вспомнить, но в конечном итоге в растерянности посмотрела на меня. – А зачем искала?

– Я не знаю, – пожала я плечами, а про себя с раздражением подумала: «Сейчас бы полшколы оббежать просто так…»

– Ксения, прости. Забили мне эти пятиклашки голову. Вспомню, что хотела, сама тебя найду.

Мне не оставалось ничего другого, как кивнуть и развернуться на выход.

Революцию я успешно пересидела в окопе (читай: почти под партой), пора было переходить к физическим нагрузкам. Весь класс шумной толпой двинулся в сторону спортзала. Сегодня по плану мы должны были бежать кросс, мальчики три километра, девочки – два.

– Эх, тебе хорошо, – вздыхала рядом Тата.

– Это почему?

– Спортсменам школьная физра – сущий пустяк. Ты кросс пробежишь, и даже одышки не будет. А я умру на втором круге… – Вся печаль мира была в её глазах.

– Хочешь, я с тобой за ручку побегу? – старалась подбодрить я подругу.

– Да уж конечно! На фига тебе такой якорь?

В раздевалке меня ждало неприятное открытие. Рюкзак у меня был на два отделения: в одном – учебники, в другом – форма для физры. Так вот, пакета в рюкзаке не оказалось.

– Как так? – Я судорожно шарила по рюкзаку, наивно пытаясь найти пропажу в одном из его углов.

– Ксю, что случилось? – поинтересовалась Тата, расстёгивая пуговицы на рубашке.

– Пакет с формой… После алгебры он точно был… – Я перебирала в памяти прошедшие уроки.

– Ты по весу рюкзака не поняла, что в нём чего-то не хватает?

– Да сколько того веса от футболки и костюма спортивного?! Тат, я в кабинет истории сбегаю, может, там выложила и забыла.

– Давай быстрее, я предупрежу Геннадия Викторовича.

И снова я бежала по коридорам и лестницам на третий этаж. Естественно, в кабинете истории моего пакета не обнаружилось, с моим-то везением. На всякий случай я заглянула и в кабинет алгебры – ничего. Так, звонок на урок должен быть через пять минут. Что имеем? На мне надеты рубашка и брюки – ни то, ни другое не подойдут для физры. Хотя рубашку можно было оставить. Сверху просто… Блин, я же в пальто сегодня пришла!

В раздевалке к моему возвращению осталась одна Тата.

– Ну что? – Она вскочила с лавочки, как только я открыла дверь.

– Как видишь. – Вместо ответа я развела руками. – Ты иди, не опаздывай из-за меня, оценка за кросс повлияет на полугодовую, физрук это три раза на прошлом уроке повторил.

Я буквально вытолкала подругу из раздевалки и вернулась к своему рюкзаку. Снова обшарив все карманы, выудила на свет божий «заначку» – шорты и гетры для тренировки. Распихала я эти сюрпризы по школьным рюкзакам и сумкам после того, как первый раз на тренировку опоздала, благо запасы позволяли иметь три дополнительных комплекта. Тренировки кончились, а вещички пригодились. Переодевшись, я поняла, что прямая дорога мне в таком виде в стриптиз-клуб на пилон, но не на урок физкультуры. Одна надежда на длинное пальто, прикрыть весь этот…

– В нашей школе проходит съёмка для какого-то глянца?

Выйти из раздевалки и нос к носу столкнуться с Жегловым – да я победитель по жизни! Самурай без стеснения рассматривал мой спортивно-неспортивный наряд: кремовая рубашка, шорты, которые не могут похвастаться приличной длиной, и чёрные гетры до середины бедра. Даже зеркала не надо было, и так знала, что мои уши стали цвета красного мака от его изучающего взгляда. Я сжала губы, пропуская колкость мимо ушей, и попыталась обойти стоящего передо мной Самурая сбоку, но он снова встал у меня на пути.

– Ты серьёзно собираешься пойти в этом на урок?

Я вскинула подбородок и с вызовом ответила:

– Да. Другой одежды нет, – и сделала новую попытку его обойти.

Самурай отступил на несколько шагов, всё ещё продолжая загораживать мне проход, на ходу стащил с себя толстовку и бросил её мне:

– Надень.

Над нами, оглушив на несколько секунд, прозвенел звонок. Сердце бухнуло, словно литавры, вторя школьному звонку. От неожиданности я часто-часто заморгала, удивлённо глядя на вещь в своих руках, но так и не успела ничего сказать – спина Самурая в тонкой серой футболке быстро удалялась от меня. Я медленно натягивала толстовку, всё ещё хранящую тепло владельца. Рукава оставили открытыми только кончики моих пальцев, длиной она оказалась ровно в край гетр. Я нагнала Жеглова у раздевалки, откуда он вышел, натягивая на футболку дутую безрукавку. «А как же руки? Холодно ведь…» Вслух ничего не сказала, просто шла следом, разглядывая его спину, казавшуюся ещё шире в этом красном жилете. Не вязался его поступок с образом, который сложился в моей голове, и эта нестыковка грозила сломать алгоритм работы моего мозга. Иначе с чего бы накатило желание зарыться в ворот толстовки, «распробовать» запах, который прошёлся вскользь, пока я одевалась? Что-то терпко-древесное, лёгкое, тёплое…

– Как так получилось? – бросил Жеглов через плечо, когда я уже почти коснулась носом горловины.

– Форма пропала, – быстро ответила я, дёрнув головой дальше от ворота толстовки.

– В смысле – пропала? – переспросил он.

– Утром была, после алгебры была, а к физре сплыла…

– Интересно…

Он глубже засунул руки в карманы, а мне стало неловко, что Самураю приходится зябнуть из-за меня.

– Почему ты отдал?..

Я не договорила, поперхнувшись словами, когда он повернулся на мой голос. Смотрел, как тогда, в коридоре, затягивая в чёрный омут. И снова литавры вместо сердца. Уголки его губ дрогнули, скривившись в усмешке, глаза сузились:

– Забочусь о своей… девушке.

Меня словно водой холодной окатило. Захотелось тут же сдёрнуть толстовку и с силой запустить прямо ему в лицо.

– Постираю и отдам, – процедила я сквозь зубы, злясь на себя, что почти растаяла от его джентльменского поступка.

– Обязательно.

Он отвернулся, показывая, что потерял всякий интерес к разговору. Я старалась держаться сзади. Но всё равно, когда я и Самурай появились на стадионе, только дурак бы поверил, что мы пришли порознь.

– Картина «Явление опоздунов к уроку». – Геннадий Викторович вскользь окинул нашу парочку взглядом. Затем повернулся всем корпусом, чтобы более пристально осмотреть меня, и спросил: – Керн, что за вид?

– Извините, Геннадий Викторович. Так получилось.

– Становитесь в строй.

Мы с Самураем разошлись по своим местам. Приближаясь к шеренге, я обратила внимание на Белова, который, не смущаясь, рассматривал меня, прищурившись и склонив голову набок, словно примерялся к чему-то. Заметив мой не менее пристальный взгляд, Лёшка тряхнул головой, будто отрицал посетившую его мысль, и отвернулся. А на другом конце строя Тата, не скрываясь, пританцовывала на месте от нетерпения. Учитель ещё не закончил фразу «Начинаем разминку», а она уже была возле меня:

– Ты в толстовке Жеглова?!

– Чего ты орёшь? – Я шикнула на неё, озираясь по сторонам.

– Думаешь, этого никто не понял? Вот ты наивная!

Её снисходительный взгляд стал для меня чем-то вроде пинка. Я изначально повела себя как виноватая: сутулилась, прятала глаза, будто мне есть что скрывать. А в чём вина-то? Да, Жеглов отдал мне толстовку сам, без моей просьбы. Да, я её надела, но это действительно было необходимо. Ну и что? Это задело чувства Кузьменко? Мне даже извиняться перед ней не за что. Пусть у Самурая сама спросит, зачем он решил поиграть в доброго самаритянина. Я внятного ответа на вопрос «почему?» так и не услышала. Издёвка не в счёт. Расправив плечи, я сказала Тате:

– Гетры, кстати, тоже его.

– Серьёзно? – Её глаза чуть не выпали из орбит.

– Ну и кто из нас наивный?

Мы одновременно рассмеялись назло всем врагам. А кросс, кстати, я пробежала за девять минут, на твёрдую пятёрку.

Глава 17

Следствие ведут…

По привычке быстро шагая по дороге от школы к дому, я поймала себя на мысли, что спешка-то неуместна, некуда мне теперь спешить. Умерила шаг, пропев про себя «Ямщик, не гони лошадей…». Я словно попала в зону отчуждения: уже не на тренировках, но ещё не у репетиторов. Неделя простоя, школа не в счёт. И куда можно в таком случае себя деть? Даже мыслей не было по этому поводу. Потому что я привыкла к вечной занятости, нехватке времени и отдыху урывками. Может, ужин приготовить? Мама вернётся с работы, а ужин уже на столе… Мои размышления прервал телефонный звонок.

– Сень, ты далеко от школы ушла? – услышала я в трубке запыхавшийся голос Таты.

– Ну так… – ответила я, оглядываясь по сторонам.

– Ага. – Три тяжёлых вздоха. Она ещё раз кросс бежит, что ли? – Скажи, у тебя форма в ярко-синем пакете была?

– Да.

– Штаны чёрные, толстовка серая?

– Да.

– Тогда я нашла их! – Радость подруги сочилась даже из динамика.

– Ты в школе ещё? Я сейчас вернусь…

– Давай.

Я резко развернулась и почти нос к носу столкнулась с Жегловым:

– Ты чего против течения?

Вот это самомнение у человека: стоит передо мной один, но мнит себя целым «течением». Хотя чему удивляться? Это же король школы!

– Мне в школу вернуться надо. Тата форму нашла…

Зачем вообще я с ним разговаривала и что-то объясняла? А всё мама была виновата со своим воспитанием – нехорошо человека игнорировать, если он к тебе обращается. Так то – человек, а это…

– Где нашла? – Самурай выглядел очень заинтересованным.

– Не знаю ещё.

Он кивнул пару раз, будто соглашался с какими-то мыслями в своей голове, и добавил:

– Напиши потом.

А вот это было совсем непонятно. Я удивлённо уставилась на парня:

– Что написать?

– Где пакет нашла – напиши, – сказал он, будто приказ отдал, и ушёл. Вот так, просто. И какое Самураю было дело до моего пакета?

Тата ждала меня у калитки школьных ворот, держа за руку лохматого мальчишку лет восьми.

– Держи свою пропажу. – Она протянула мне злополучный пакет.

– Спасибо огромное. Где ты его нашла?

– Мелкого забирала, – подруга указала головой на своего спутника, – и у них перед раздевалкой на столе «потеряшек» увидела. Как я ещё вспомнила, что у тебя такой же пакет видела… Прошла бы мимо, и всё…

Мальчишка смотрел на меня с интересом, прищурив один глаз и наморщив нос. Заскучав от нашего разговора, он начал раскачивать из стороны в сторону свою правую руку, за которую его держала Тата, с каждым разом всё увеличивая амплитуду, пока тело моей подруги не начало тоже раскачиваться по инерции.

– Тим, угомонись! – прикрикнула она на пацана, напряглась, сумев зафиксировать руку. – Ладно, Сень, мы потопали.

Тата быстро зашагала в сторону, уводя за собой неугомонного Тима, который подпрыгивал при каждом шаге и продолжал озираться на меня.

– Пока, Сень! – подражая ей, крикнул Тим и улыбнулся, когда между нами было уже метров десять.

Я с улыбкой помахала в ответ. Ямочки на его щеках были один в один как у Таты. Её брат? Но она ни разу не обмолвилась о том, что у неё есть брат. Да и о себе мало что рассказывала. Болтушка-то болтушка, но сама Тата, оказывается, девушка-загадка. Похоже, моя подружка была не так проста, как я думала о ней вначале. Надо будет её в гости пригласить, поболтать, как раз неделя свободная.

Дом встретил меня непривычной тишиной. Непривычной не потому, что у нас всегда шумно, а потому, что раньше мне некогда было обращать на неё внимание. Я включила музыку, пообедала, завалилась на кровать, пролистала ленту соцсетей. Попила чай, разобрала школьный рюкзак, сделала алгебру, полистала учебники географии и физики. Сколько там натикало? Четыре часа?! Как же долго тянулось время!.. Я позвонила отцу, рассказала про соревнования и предупредила о предстоящем семейном сборе:

– Мама определится, и я тебе сообщу. Ты же не против?

– Хорошо. Если моё мнение учитывается, то лучше в пятницу.

– Я поняла. Позвоню тебе. Пока.

Я снова залипла в телефон, теперь на очереди был ВК. Не считая пары мемов – ничего интересного не попалось, скукота. Вдруг на экране всплыло окно с сообщением от Самурая «Ну так что?», на которое я по инерции ответила «Стол потеряшек в началке». Отправила и тут же выругалась – за каким я это сделала? Вот на что безделье человека толкает. Без нагрузки мозг тупеет, а руки живут своей собственной жизнью. Лучше бы я за продуктами сходила.

Маленький круглосуточный магазин располагался в соседнем доме, но я решила сходить в универсам в соседнем квартале – там выбора было больше. Сегодня на ужин мною была запланирована паста с соусом болоньезе. Это единственное блюдо, которое я готовила более-менее сносно, не считая отварных пельменей. В корзине появились фарш, томатная паста, сыр, попутно я набрала овощи и фрукты, долго стояла перед полками в кондитерском отделе. Из-за того, что не могла решиться, что выбрать, на кассовую ленту были выложены зефир, лукум, упаковка пирожных «Муравейник», вафли «Венские». Этим я ограничилась не потому, что больше ничего не приглянулось, а только из соображения «Как я всё дотащу?».

Кассир с равнодушным выражением лица и движениями робота пробивала продукты, когда мой телефон зазвонил. Продолжая складывать покупки в пакет, не глядя на экран, я приняла вызов, удерживая трубку плечом около уха:

– Алло.

– Занята? – спросил незнакомый мужской голос.

– В магазине на кассе, – на автомате ответила я, даже не разобрав, кто звонит. – Жеглов, ты?

– Я. Перезвонить?

– Через пару минут.

Я едва успела расплатиться и сложить продукты в пакет, как телефон снова зазвонил.

– Можешь говорить?

– Теперь да.

– Вечером занята?

– Нет.

– Тогда буду ждать тебя в восемь возле подъезда.

Пошли короткие гудки. Я озадаченно смотрела на экран телефона. И что это было? Самурай сам себе придумал что-то, а я должна все его затеи беспрекословно принимать, так, что ли? Самоуверенный индюк!

Я пыхтела от возмущения, как паровоз, придумывая всё новые эпитеты для Самурая. Но, если честно, раздражение было по большей части на саму себя, ведь я действительно была до чёртиков любопытной. С самого детства стоило хоть кому-нибудь из детей во дворе сказать: «Сенька, идём, там такое!..», у меня тут же глаза загорались, я притопывала и была готова сорваться прямо сейчас к этому неведомому «такому». И не важно, что в конечном итоге это могла быть стекляшка «удивительного» коричневого цвета, поломанное колесо от велика или дохлая жаба. Главное, со мной хотели поделиться секретом, находкой или тайной. Вот и сейчас Жеглов своим приглашением разбередил моё любопытство, зудело оно во мне, как комариный укус, рождая в голове множество версий того, что меня ждёт вечером.

Сегодняшний вечер стал для мамы вечером удивлений. Мало того, что я встречала её с работы дома и с самолично приготовленным ужином, так ещё и заявила после:

– Мам, я гулять иду.

– Не поздно ли?

Анна Александровна не практиковала в воспитании чада жёстких мер и комендантский час. Просто от неожиданности она не знала, что надо сказать в такой ситуации. Ведь раньше дочь, то есть я, в это время приходила домой, а не уходила из него. Не то чтобы я собралась гулять сегодня впервые, нет. Но отправиться гулять вечером да в будний день – вот это действительно был нонсенс.

– Я с Матвеем, – пояснила я, чем совершенно выбила её из колеи.

– Ну хорошо, – неуверенно ответила мама и тут же добавила уже более твёрдо: – Не поздно возвращайся. Иначе завтра не подниму тебя.

Я фыркнула и покачала головой. Смешная. Когда ж это, интересно, она меня последний раз будила? Во втором классе?

В назначенное время я спустилась на улицу. Самурай был уже там: в тёмных джинсах, черной шапке, низко надвинутой на глаза, и чёрной куртке с высоким воротом. Руки в карманах, а рюкзак за спиной, тоже, кстати, был чёрным.

– Что за шпионские игры? – спросила я, спускаясь с крыльца.

Он оглядел меня с ног до головы и, игнорируя мой вопрос, сам спросил:

– Бежать сможешь, если что?

Я закатила глаза и развернулась обратно к подъезду.

– Да ладно, я пошутил. – Даже спиной я чувствовала, как он радуется тому, что снова вывел меня из себя. – Пошли.

– Пока не скажешь куда, я не пойду. – Упрямой я могла быть не меньше, чем любопытной.

– В школу идём. Топай давай.

Посчитав, что такого объяснения достаточно, Жеглов широко зашагал по дороге. Я вздохнула и поплелась за ним.

– А утром нельзя былов школу сходить? – с сарказмом спросила я, догнав его.

– Утром само собой. Тебе разве никогда не хотелось побродить по пустой школе, когда там никого нет? Темнота, тишина, гулкое эхо…

– Там есть сторож… – перебила я этого псевдолирика.

– Ну что ты, Керн, – Жеглов скривился, – никакой романтики! А ведь я для тебя стараюсь.

– Объясни по-человечески, может, тогда и я проникнусь твоей затеей.

Самурай пристально на меня посмотрел и спросил:

– Неужели тебе не показалась странной пропажа твоей формы?

– Ну-у… – неуверенно затянула я.

– Вот именно.

– Так зачем нам в школу сейчас?

– Будем проводить расследование.

Он сказал это так спокойно, словно расследование для него являлось обычным занятием, хобби. «Что вы можете рассказать о себе? – Я красивый самоуверенный придурок, учусь в школе, а по вечерам веду расследования». Самурай поправил свой рюкзак и молча зашагал дальше, считая, что всё подробно объяснил. Но мне-то этого было мало.

– Даже если пакет пропал не случайно, – не унималась я, – тебе какое до этого дело?

– Во-первых, очень интересно узнать шутника, а во-вторых, его мотив. Как считаешь?

– Конечно, интересно. Но почему у тебя такой интереск моим штанам?

– У меня интерес нек твоим штанам, а к тому, кто захотел оставить тебя без штанов.

Напоминание о том, в каком виде Самурай застал меня перед физрой, смутило и поубавило прыти. Я замолчала, коря себя за то, что так легко стушевалась перед ним. И только когда показался школьный забор, вернулась к расспросам:

– И как мы в школу попадём?

– Через дверь.

– А сторож нас пустит?

– За благодарность, – он кивнул на рюкзак, – пустит.

– Алкоголь?

– Ну что за стереотипы… – Самурай осуждающе покачал головой.

– А в школе что делать будем?

– Увидишь.

С этими словами он позвонил в дверь школы. Не как обычно, а условным сигналом: два коротких, один длинный. Конспиратор, блин.

– Матвей! Очень рад видеть лично! – Дверь нам открыл Шон Коннери советского разлива, причём от британца у него были лицо с бородой и фигура, а от Советского Союза – трикотажная олимпийка с надписями «СССР» на груди и «Самбо» на спине. – Проходите.

– Венедикт Карлович, это Ксения, я вам про неё говорил. – Манера речи Самурая звучала так, словно он действительно обращается к сэру Шону. – Ксения – это Венедикт Карлович.

– Очень приятно, Ксения. Наслышан о вашей проблеме…

Я, шокированная таким светским приёмом в обстановке, совсем для этого неподходящей, лишь кивнула в ответ с милой улыбкой. Или стоило сделать книксен?

– Венедикт Карлович, это вам. – Самурай выудил из рюкзака и протянул сторожу свёрток.

– Не стоило, мой друг, – скромно ответил сэр Венедикт, но презент принял.

Под его пальцами шумно зашелестела крафтовая бумага. Неужели я наконец увижу, чем можно подкупить школьного сторожа? Книга, точнее, две книги?! Серьёзно?!

– Роберт Гэлбрейт и Никлас Натт-о-Даг, – прочёл Венедикт Карлович вслух, и глаза его азартно заблестели. – Вы знаете, чем порадовать старика, юноша.

Жеглов широко улыбался, довольный тем, что угодил с «благодарностью»:

– Наслаждайтесь, Венедикт Карлович.

Сторож замахал на нас руками, демонстрируя своё читательское нетерпение:

– Занимайтесь, молодёжь, занимайтесь. Матвей, полагаюсь на тебя, ты знаешь, что делать.

С этими словами он скрылся в глубине школы.

– И чем, интересно, мы должны заняться? – спросила я, подозрительно глядя на Самурая.

Тот снял куртку, кинул её на стоящую рядом с конторкой вахтёра лавочку и зашёл за высокую стойку, прихватив рюкзак с собой.

– Поделись, много пошлых мыслишек пришло на ум? – весело играя бровями, спросил Самурай в ответ.

– Одна радость в жизни – быть героем пошлых мыслишек? – парировала я. – Ничем помочь не могу, у меня в твою сторону фантазия не работает.

– В твоём сердце-е-е нет мне места-а-а, – будто издеваясь, фальшиво пропел он, улыбаясь ещё шире.

Это последнее, что я увидела прежде, чем его голова скрылась за стойкой.

Вот зачем он так? Замолчал и ковыряется с чем-то, мне же интересно! Я топнула от злости ногой то ли на парня, то ли на своё любопытство и подошла к стойке. Самурай сосредоточенно всматривался в экран ноутбука (по всей видимости, его он тоже принёс с собой), быстро кликая мышкой, открывая и закрывая какие-то папки и диалоговые окна.

– С этой стороны заходи, – кивнул он себе за спину.

– Ты скажешь наконец, что делаешь? – Я встала у него за спиной, сложив руки на груди.

–Мы будем просматривать записи с камер, чтобы найти шутника.

А вот это уже интересно. Как он до такого додумался? Я наклонилась, придвигаясь как можно ближе к экрану и, не рассчитав, стукнулась о плечо Самурая своим. Мы одновременно посмотрели друг на друга. Близко. Его лицо было слишком близко от моего, и от пронизывающего взгляда тёмных глаз мне мгновенно стало неуютно. Прошептав одними губами «прости», я распрямилась.

– Возьми стул. – В голосе Самурая эмоций было ноль, зато меня словно кипятком окатило с головы до ног.

Точно, я же куртку не сняла! Да, это объяснение внезапному жару меня вполне устроило. Я кинула свою куртку поверх одежды Жеглова, притянула стоящий в стороне стул и села, стараясь не касаться сидящего рядом. Но Самураю, видимо, было всё равно не до меня, он полностью сосредоточился на экране.

– Тебе повезло. Дважды, – заговорил он. – Во-первых, смена Венедикта Карловича именно сегодня, с завтрашнего дня он в отпуске. А во-вторых, камера в этой рекреации установлена напротив раздевалки, стол с потеряшками как на ладони. Когда, говоришь, ты заметила пропажу? – Даже задавая вопрос, Самурай продолжал смотреть в монитор.