Парни с обложки

– А если нет? – упрямо повторила она.

– Ну тогда нам придется рассказать свою версию событий, – притворно вздохнул Черкасский. – Как ты хотела работать в нашей фирме, но тебя не взяли. И ты решила мне отомстить, случайно увидев у того забора. Толком не разглядела, но свалила все на меня. А за изменение показаний выставила жесткие условия. Потребовала у моего партнера, чтобы тебя взяли на работу, чтобы он водил тебя по ресторанам и спал с тобой. Интересная версия, правда? Ее с удовольствием почитают в новостных каналах. Может, тебя даже на ток-шоу пригласят, чтобы узнать подробности из жизни богатых и знаменитых. Готова?

– Работать в вашей фирме? – удивилась Катя.

– Ага. "Горчаков и партнеры". Я его партнер в юридической фирме. А он мой, мы еще и совладельцы ресторана «Горячее», где вы сегодня так вкусно поужинали, Катюша. Горчаков и Черкасский. Вот и ГоряЧее. Мы вместе с ним учились на юрфаке. Но Леха любит Фемиду, а я люблю пожрать.

– Мы знакомы уже более десяти лет, – кивнул Алексей, – подружились в университете. Я хорошо его знаю. Олег не маньяк. Поверь мне, Катенька.

Нет уж, она больше никогда ему не поверит. Никогда! Но сил спорить у нее точно нет.

– Хорошо, я все поняла. Я сделаю все, что вы прикажете, – она опустила глаза, признавая свое поражение по всем фронтам. – Могу я уже идти?

– Я вызову тебе такси, – Алексей поднялся со своего дизайнерского дивана. – Скажи адрес.

Катя назвала. Почему она должна платить астрономическую сумму? До ее Подмосковья далеко, а в ночь с пятницы на субботу цены взлетают, как самолеты.

Она не запомнила, как вышла из дома и села в такси. Двигалась на автомате, ничего не замечая вокруг. Поняла только, что здание был новой высоткой где-то на тихой старой улочке в центре.

Московская ночь сжала ее в душных объятиях. Хорошо, что в машине работал кондиционер. Успешный адвокат Горчаков явно не поскупился и выбрал вариант комфорт. Катя привалилась лбом к стеклу, закрыла глаза. Она справится. Она сильная. Бывало и не такое.

Нет, не бывало! Кого она обманывает? Никогда в жизни ее так не размазывали и не смешивали с дерьмом. Тогда в универе, когда Антон ее бросил, было больно, но все же терпимо. Если честно, ей с ним не было просто как с другом, не было приятно как с любовником. Она больше придумала себе эту любовь, потому что все вокруг с кем-то встречались, влюблялись, с кем-то спали. Но тогда, обжегшись в первый раз, она понимала, что впереди у нее целая жизнь, разные люди, встречи, чувства.

А вот сейчас она отчетливо осознала, что впереди у нее пустыня, выжженная земля. Она больше никогда никому не поверит. Она больше не позволит себе вляпаться в эту любовь. Ведь это все лишь слово, маскирующее боль и унижение.

Не зря она никогда не читала слащавые романы про боссов и секретарш. Катя знала, что в реальной жизни никто ни за кем особо не ухаживает, все без проблем находят всем замену. И это нормально. Разве только сдвинутые сталкеры преследуют свою жертву долго и с удовольствием. А вообще никто никому особо не нужен.

Отношениями все решают свои утилитарные задачи. Хочу регулярный секс, не хочу одиночества, хочу свадьбу, хочу вместе снять квартиру и чтобы кто-то там убирал, а я, так и быть, продукты куплю. В ее случае в универе у Антона было "хочу, чтобы ты писала за меня курсовые". Так что нынешнее «хочу, чтобы ты изменила показания» вполне вписывалось в эту схему.

Когда Кате казалось, что хуже уже не может быть, завибрировал ее телефон, пришло сообщение. Алексей Сергеевич Г. перевел ей 200 тысяч рублей. Серьезно?! Это вообще что? Больше, чем ее месячная зарплата. Это взятка за молчание и изменение показаний? Мало! Ее совесть стоит дороже.

Или это плата за секс? Тогда это слишком много. По сути, это она должна ему заплатить за то, что познакомил ее с плотскими удовольствиями. «Обычно девушки в восторге от Лехи и просят повторить на бис». А от нее толку было мало. Наверное, ему пришлось закрыть глаза и представить себе красотку с четвертым размером, чтобы у них хоть что-то получилось.

Она вспомнила, как обняла его после и отчетливо ощутила, что он вздрогнул. Просто не поняла тогда, что это от отвращения к ней. Как будто прикоснулся к жабе, к змее, к гадюке. Впрочем, сам виноват. Никто его за язык не тянул, он сам совал свой язык в ее рот и в другие части тела.

Да, она тоже умеет быть циничной…

Ей казалось, что он уже не может унизить ее сильнее, но он нашел способ. Она, конечно, тут же отправила деньги назад, приписав: Алексей Сергеевич Г., вы явно ошиблись. И Г. это, само собой, не прославленная княжеская фамилия Горчаков. Это то, что обычно не тонет и не пахнет, пока не тронешь. Но она-то тронула. Сама вляпалась.

Сама виновата всё же, хотя и пытается ему обвинительное заключение написать на сто листов. 
Захотелось дурочке красивой жизни, свиданий в дорогом ресторане со смазливым и богатым, захотелось ночь любви на шелковых простынях. Она же не в водителя влюбилась, не в курьера, не в начинающего юриста из их фирмы, она втрескалась в босса, как в самой пошлой книжке. И почему-то решила, что тоже чем-то интересна ему. Хотя чем, собственно?

Ни кожи, ни рожи, грудь маленькая, горячей штучкой в постели не назовешь. Вот если посмотреть со стороны, и представить, что Горчаков ей просто друг или брат, разве она бы не удивилась бы такому его выбору и не оскорбилась бы даже за него? Не спросила или хотя бы не подумала: зачем тебе такая вообще, ты что не мог получше найти? Теперь-то понятно, в чем был его интерес. Так что да, так тебе и надо, дешёвка. 200 тысяч – твоя цена со скидкой на распродаже романтических дур.

Этот внутренний монолог с метаниями из крайности в крайность, с обвинениями то его, то себя, все-таки ее доконал. Если до этого момента она как-то сдерживалась, то сейчас зарыдала в голос, пугая таксиста.

– Мужик? – понимающе спросил водитель, который часто работал по ночам.

Она кивнула.

– Бросил?

Она мотнула головой.

– Изменил?

– Нет.

– А чего ревешь?

– Потому что дура!

Ну а кто она? Дура и есть. Так ей и надо!

Глава 7

Конечно, Катя не могла разбудить Надю, ее мужа и сына, явившись среди ночи. Пришлось идти домой, тихо-тихо поворачивать ключ в замке, надеяться, что не хлопнет дверь. Родители спали. Хоть здесь повезло.

Катя тихо прокралась в свою комнату. Заснуть так и не смогла. Утром вставить сил не было. Маме она сказала, что заболела. Знобит, глаза слезятся, голова раскалывается, так что она полежит.

– Я так и знала, – всплеснула руками мать. – Простудилась ты в этой своей Москве под этим своим кондиционером.


Как будто не сама мама ее отправила на нормальную работу, где платят.

– Куда тебя понесло, сидела бы дома! – поддакнул папа. – Давай, мать, ей водки с медом наведем. Пропотеет, сразу как рукой все снимет. И я заодно выпью.

– Как же без этого! – упрекнула мама. – Уж здоровья нет, а все за рюмкой тянешься.

– Так я как раз за здоровье пить и буду! И дочки, и свое. Это же святое дело! Наливай! Я знаю, у тебя заначка припрятана.

– Нет у меня ничего. С чего ты взял?

– Ну так сходи и купи!

– Куда я пойду, мне обед готовить надо?

– В гроб ты меня вгоняешь, Машка. И Катюху лечить не хочешь!

Катя плотнее закрыла дверь своей комнаты. Народная примета: если отец злой и мрачный, значит, не пил ничего с утра. А проглотит сто граммов, сразу подобреет. Но тогда мрачнеет мама. Вот такой замкнутый круг.

Да, это и есть ее жизнь. А вовсе не крутой офис и спальня с зеркальным потолком. Так-то ее родители хорошие люди. Мама – портниха, а папа даже занимал приличный административно-хозяйственный пост в районной администрации. Но выпить всегда любил, а как вышел на пенсию, стал еще больше увлекаться этим делом. А чем еще заняться? Огород полил ночной дождь, а внуков дочь не дарит.

Катя рассеянно слушала разговоры на кухне. И думала о том, как ей жить дальше. И не могла придумать. 
Позвонила Надежда, но Катя сбросила звонок. Не было сил говорить ни с кем.

Она вспомнила, почему ей было хорошо одной. После истории с Антоном она, конечно, не ушла в монастырь, были еще какие-то попытки устроить личную жизнь. Сын маминой подруги как-то пригласил ее в кафе. И сходу заявил: а чего-ты не носишь линзы? В этих очках ты похожа на черепаху.

"Надеюсь, мудрую Тортиллу? Драться надо, так дерись!", – улыбнулась она тогда, пытаясь скрыть неловкость. Не из-за очков и не из-за комплексов. А из-за того, что она не нравится такая, как есть. Конечно, всегда можно себя улучшить, сделать тюнинг, но для чего? Чтобы можно было пару раз переспать и понять, что скучно, не цепляет, не то.

Не комплексы, нет, тоска – вот, что она почувствовала тогда. Не хотела она никаких свиданий. И правильно. А теперь вот захотела. Идиотка! Ты сама напросилась, чтобы тебя мордой ткнули в то, что ты не нужна, не нравишься, такая, как есть, – в десятый раз напомнила себе Катя. От тебя нужны только правильные показания. Скажи, что нужно и больше не отсвечивай!

Надежда умирает последней и никогда не сдается. Подруга набрала Катину маму. Та сказала, что Катя заболела.

Надя терпела до вечера, потом уложила сына спать и забежала проведать.

– Твой-то не возражает, что ты ушла так поздно? – беспокоилась Катина мама.

– Да мой храпит давно, напившись пива, – отмахнулась Надя.

– Что ж они все без бутылки-то не могут…

– Так мало в жизни других радостей, теть Маш…

Катя лежала, отвернувшись к стене, и рассказывала подруге про свою болезнь. Пришлось, раз пришла и не поверила, что глаза красные от аллергии. Кате болезнь казалась неизлечимой. Надя думала иначе.

– Скоты! – она в выражениях не стеснялась. – В хлеву их надо держать, если не в тюрьме, чтобы изолировать от приличных людей.

– Я сама во всем виновата. Глупо было думать, что мне вдруг так повезло…

– Это им повезло! Они не заслуживают тебя, Кать. Вот Светик им подходит, неудивительно, что она в этом гадюшника работает, тоже все время врет и думает только о себе.

– Ну Светик здесь ни при чем. Ее же мама моя попросила. Да они меня все равно не взяли же сначала. А потом взяли И я… я будто в дерьме вывалялась. Мерзко!

У Кати длинных фраз не получалось. Слезы душили. Но не катились. Почти.

– Я не знаю, что теперь. Как дальше… Ведь верить нельзя. Совсем. Но тогда человек человеку не волк даже, а стена. Равнодушная. И не пробьешь. Никто никому не нужен. Все друг друга используют, а потом выкидывают, как мусор. Помойка вокруг, Надь…

– Ну ты это… Не того…

У Надежды тоже защипало в глазах и с речью вдруг возникли проблемы. Выручили педагогические навыки.

– «Но есть и божий суд, наперсники разврата! Есть грозный суд; он ждет, он не доступен звону злата…» Лермонтов. Ему можно верить, хотя, конечно, тот еще мужик был. Но зато поэт хороший. И мне верь. Да мало ли еще. Так что, Чижик, не раскисай. А скотам всяким больше не верь, это правильно. Надо им хвосты накрутить. Что они о себе думают? И вообще давай искать положительные моменты. Когда бы ты еще в таком ресторане побывала, да и в постели с таким мужиком?! Будет что вспомнить в старости. Хоть, узнала, наконец, все радости секса. Узнала же?

Катя кивнула, проклиная себя за это. Если бы она просто сказала Горчакову в ресторане «спасибо за вечер, но мне пора домой», ничего этого просто не было бы. Они бы ей все детали дела в кабинете рабочем в понедельник объяснили, когда она была одета, а не голой в спальне. Но она не сказала.

– Ну и хорошо! – продолжила Надя поиск иголки позитива в стоге Катиного отчаяния. – Мне вот мой благоверный только воспоминания о сортах пива и жлобе-бригадире оставит. Все время жалуется, что тот ему не доплачивает.


Конечно, можно было бы спросить Надю, почему она выбрала именно такого мужа. Но Катя знала ответ. Никто больше к ней особо не сватался, как и к Кате. Но Надя хотела быстрее замуж и детей. Сидеть и ждать, пока в ее школу случайно забредет одинокий принц, видимо, разведенный и с ребенком от первого брака, и тут же влюбиться в молодую учительницу, было бы глупо. Школа давно стоит и ни разу такого не случалось.

Так что выйти замуж за соседа было не самой плохой идеей. И наличие маленького Павлика это подтверждало.

– Ты, Кать, наверное, собралась закрыться здесь или спрятаться в своем архиве и раны зализывать? – не унималась Надежда.– Ну и зря! У тебя хорошая работа в преуспевающей фирме, и ты ее делаешь хорошо.

Катя не хотела вспоминать эту работу. Противно думать, что все вокруг могли знать, что она та самая, которая посадила одного из их боссов. Уж Валерия-то точно знала. И вся ее благожелательность была показной.

– Ты что, Надь?! – возмутилась Катя. – Теперь понятно, как эти адвокаты дела выигрывают. Путем обмана, подкупа и шантажа…

– Такова селяви, подруга. Хватит сопли на кулак наматывать! Наплюй на сантименты. Успеха добиваются те, кто много работает, а не стенает. Вот иди и поработай в понедельник в «Горчакове и партнерах». Доходное ведь местечко.

– Надь, я не могу! Я больше не хочу их видеть. Никогда!

– А отца своего трезвым видеть хочешь? И вообще живым? У него тут печень опять прихватило. "Скорую" вызывали. Они тебе не говорят? Мама твоя его убедила в клинику лечь. Только знаешь, какие там расценки? Сколько надо докторам дать, сколько за лекарства? Знаешь, сколько тетя Маша себе заказов набрала?

Кате захотелось зажать уши. Да что же это такое! Ей опять предъявляют ультиматум, заставляют, принуждают. Уж в своем доме от своей подруги она этого не ожидала. Неужели ее все предали? Даже исторические аналогии не хотели приходить на ум и утешать…

– Это похоже на шантаж! – не без отчаяния воскликнула Катя.

– Это похоже на реальную жизнь, в которой мало кто делает то, что хочет, – возразила Надежда. – Дети не желают готовить уроки, а готовят. Я не хочу стирать мужу носки, а стираю. Ты не хочешь работать у Горчакова, а придется. Во всяком случае, пока какой-нибудь миллионер не оставит тебе наследства. Но это уже не похоже на реальную жизнь.

Катя не хотела такую жизнь. Но к вечеру воскресенья, провалявшись в постели все выходные, поняла, что подруга права. Да и вообще какого черта она должна трусливо сбегать?
 Чтобы они победили?

Так у нее будет хоть какой-то шанс держать ситуацию под контролем. Если Олег Черкасский все-таки маньяк, он не сможет остановиться, он убьет снова. И у Кати, возможно, появится шанс его разоблачить. А если она уйдет, то его никто и никогда не поймает, они просто забудут про нее и будут жить дальше. Ну уж нет! Она будет мозолить им глаза и напоминать своим присутствием, что она знает про них всё и даже больше!

И к тому же ей нужна эта работа и эта зарплата, чтобы помочь родителям, чтобы снять квартиру в Москве, чтобы набраться опыта и перейти в другую фирму, владельцы которой не такие отъявленные мерзавцы.

Так что, в понедельник она не позвонила Валерии и не сказала, что увольняется. А встала и пошла на работу.

Глава 8

Обычно Катя не понимала, как можно тратить целые часы на прическу, косметику и выбор одежды. Она успевала переделать кучу дел, а Светик только сходить на укладку. Но сегодня она не пожалела времени на фен, тушь и гардероб. Катя не просто собиралась на работу. Она начинала новую жизнь. Она современная, успешная, симпатичная. Это определяется не наличием крутого парня рядом, а наличием у нее мозгов, вкуса, умения и желания работать, стремления выглядеть хорошо. Зря она раньше этим пренебрегала, считала, что внешность не главное. Это не главное, но ей хочется быть стильной. Это придает уверенности.

Она даже очки дома оставила и надела линзы. Она не очень любила их носить, как будто что-то мешалось в глазу, да и слизистая сохла, но она готова потерпеть. И глаза она подкрасила ярче и достала из шкафа модный ярко-синий шелковый костюм с широкими брюками и коротким пиджаком. Из последней коллекции. Мама сшила, но еще не продала. И только порадовалась, что дочь, наконец-то, надела что-то кроме, джинсов и балахонов.

В таком виде она и явилась в следственное управление и подписала протокол, который был подготовлен заранее. Да, было темно, видит она плохо, ни в чем она не уверена. С моих слов записано верно. Все, как просили.

– Давно бы так, гражданка Чижова, – противно ухмыльнулся следователь Сильянов. – И мне бы и себе много времени бы сэкономили…

Если бы только времени… Еще нервов. И ее самооценка не валялись бы сейчас где-то на дне Марианской впадины. 
Однако никому об этом знать необязательно. Катя справится!

Стильная и уверенная в себе она безо всякого смущения зашла к Валерии Стуровой еще до планерки.

Катя-то решила остаться на работе, но точно не знала, что решили ее начальники. Возможно, уже подписан приказ о ее увольнении. Но жизнь своим врагам новая Катя облегчать не собиралась.

– Здравствуйте, Валерия! Будут задания на сегодня, или свою миссию я уже выполнила?

– Что-то случилось, Катя? – Стурова подняла глаза от компьютера.

– Конечно, случилось. Разве вы не в курсе дела Олега Черкасского?

Не может быть, чтобы в юридической фирме не знали про проблемы с законом своего хозяина. Катя говорила спокойно и взвешенно. Прямо переговоры на высшем уровне.

Валерия на мгновение опустила глаза, но потом подняла. Они были вполне честные.

– Мне очень жаль, Катя. Конечно, я в курсе этой истории. Но не хотела бы, чтобы она влияла на нашу с вами работу. Вы готовите документы в срок и даже проявляете творческий подход. Я это ценю. Адвокаты у нас, конечно, настоящие профессионалы. А вот их помощницы – в основном блондинки в розовом. Но раз профессионалов это устраивает…

– Вряд ли моя кандидатура устроит Олега Черкасского, – хмыкнула Катя. – Я не блондинка в розовом. И вызову у него не слишком приятные воспоминания.

– Олег и Алексей поделили сферы влияния. Они совладельцы, но Горчаков занимается юридической фирмой, а Черкасский – рестораном. И в наши дела не вмешивается. У меня для вас сразу несколько заданий. Я так устала от безграмотных ходатайств наших красоток. А уж судьей как это бесит!

– Корректора наймите, – хмыкнула Катя.

– А что, это мысль! – неожиданно задумалась Валерия.

–У меня как раз есть на примете хороший, учитель русского языка и литературы, и ей нужна подработка. 
Подруга сразу вспомнила про Надю.

– Дайте ее контакты, попробуем.

Ничего себе! Значит, Катя все-таки может остаться? Да еще и Наде вакансию нашла! Работодатели на дверь не указали, во всяком случае, пока. И она еще не поняла, хорошо это или плохо. Похоже, однозначно хорошее здесь только одно – зарплата.