Грезы перед сном

Семён Субботин

Грезы перед сном

Посвящается супруге.

Главной музе в моей жизни.

Каждый день, что с тобою рядом,

Каждый ласковый поцелуй,

Принимаю я как награду.

Танго жизни со мной танцуй.

Инициация вины

Звонок…

– Да, пап! Привет!

– Привет, мой хороший. Рад тебя слышать. Что так сильно шумит на заднем фоне? Ты в ванной чтоли?

– Нет, я на улице, это машины по дороге катаются. Мама отправила меня в магазин, а заодно и собаку выгулять. Мальвинка опять всю ночь кусала переднюю лапку, что-то её сильно беспокоит.

– Надо отвезти щенка к ветеринару, тот разберётся. Займусь этим вопросом, когда домой вернусь. Или ты сам займись, ты же в моё отсутствие главный мужчина в семье.

– Пап, а можно я позвоню по видеосвязи? Хочу посмотреть, чем ты там занимаешься на работе и что вокруг происходит.

– К сожалению, ничего из этого не получится. Тут и обычная сотовая связь плохо ловит. Мне каждый раз приходится подниматься на самый высокий холм, чтобы дозвониться тебе или маме.

– Кстати, а когда ты вернёшься? Мама говорит мне то одно, то другое.

– Такая уж у меня работа, сынок. Продлевают на новый срок каждый раз, когда приближается конец, а нашей семье нужны деньги и нет смысла отказываться. Скоро уже мы будем вместе. Я дико соскучился по тебе, по маме, по нашей квартире и даже по Мальвинке.

– Пап… Скажи сначала, что ты не будешь сильно ругаться…

– Не буду. Что случилось? Расскажи, как есть, тогда я не буду ругаться вообще.

– По математике снова три… Я её не понимаю совсем, ни предмет, ни учительницу. Вот смотрю в книгу, а вижу какую-то странную кашу из букв и цифр.

Самое долгое трёхсекундное молчание в ответ.

– Ничего страшного, сынок. Это всё мелочи, жизнь не ставит оценок, правда и шансов на пересдачу не даёт. Не расстраивайся из-за такой ерунды. Ты ни в чём не виноват.

– Спасибо, пап. По остальным предметам всё в порядке. Я очень сильно переживал о том, что ты скажешь. В прошлый раз ты отреагировал совсем по-другому…

– Я тоже учусь, сынок. До сих познаю что-то новенькое каждый день. Даже у тебя чему-то учусь. Доброте, честности, открытости, искренности. Никогда не ври отцу, ты можешь мне доверять любые секреты.

– Подожди-ка минутку, пап! Мальвинка чуть не вырвалась, пока я зазевался, разговаривая с тобой. Какая-то дворняга шла через дорогу, так наша малая чуть руку мне не вырвала, как хотела с той познакомиться.

– Что там у тебя всё – таки шумит? Слышу какой-то мощный нарастающий гул. Не похоже на едущие машины.

– Шум откуда-то сверху идёт… Пап, мне так страшно… Над нашей школой пролетает какой-то самолёт.

– В каком смысле самолёт? Откуда он над самым центром города? Сможешь камерой его поймать?

– Сейчас попробую… Блин, он очень быстро пролетает, я не успеваю заснять. Уже пятый раз подряд кружит.

– Сынок, я хочу, чтобы ты пошёл домой. Не переживай сильно, но иди домой. На сегодня прогулка закончена.

– Может мне лучше позвонить маме? Мальвинка скулить начала. Мне кажется, что ей тоже страшно. Пап, мне очень тревожно. Жалко, что тебя нет рядом…

– Малыш, послушай меня очень внимательно! Никому не нужно звонить, срочно беги домой! Возьми Мальвинку на руки и давай бегом! Ты далеко от нашего дома?

– Сейчас! Да блин, она сопротивляется, чуть телефон не выронил из-за неё! Я близко от дома, мы не успели далеко уйти с нашего района.

Протяжная и мощная сирена разорвала временную звенящую тишину.

– Алло! Забегай в подъезд срочно! Алло! Сынок? Блин, не молчи, пожалуйста!

– Пап, я в порядке… Мы с малой уже на втором этаже. Слегка задохнулся, не хватает дыхалки… Я помню, что ты говорил про спорт… А я постоянно ленился и не слушал тебя.

– Со мной будешь бегать, когда вернусь. Мама дома? Ты поднялся уже?

– Пап… Ключ в замке снова заедает. Не могу дверь открыть, а мама с той стороны вставить свой ключ не может.

– Сынок, попробуй ещё раз. Это моя вина, что не починил его в прошлый раз. Спокойно и тихо поверни вправо три раза. Ты услышишь небольшой щелчок.

– Пап, снова этот гул… Сирена как будто уже у меня в голове кричит…

– Абонент находится вне зоны сети… Абонент находится вне зоны сети…

– Алло? Алло? Сынок!?

* * * * *

– Сколько он уже здесь находится?

– Пятый год пошёл.

– Вы всё также прокручиваете одно и тоже воспоминание? Запись никак не модерируется?

– Датчики показали, что заключённый номер 20742 реагирует на этот момент из прошлого больше всего. У нас здесь не санаторий, а исправительное учреждение. Он должен осознать всю тяжесть содеянного, принять на себя всю вину и ответственность.

– Док, но ведь после таких исправлений его только в дурдом можно будет перевести.

– Ты знаешь, что сделал этот подонок? Он сразу с катушек съехал, когда узнал, что стало с его семьёй. Во время первого авианалёта накрыло их, дом сложился внутрь, как карточный. Никаких шансов на спасение, всё произошло мгновенно.

– Пожалуй тут сойдешь с ума… Не знаю, как бы я поступил на его месте.

– Поступил бы также и сейчас бы ты лежал на той кушетке, пристегнутый ремнями. На моей памяти лишь нескольким удавалось сохранить рассудок после процесса Инициации вины. Технология ещё не совсем отработанная, но первые результаты показывает вполне обнадёживающие.

– Мы создаём этим людям настоящий ад прямо на земле… Никто не заслуживает такого обращения с собой.

– Здесь нет ни одного случайного или несправедливо обвинённого человека. Записи воспоминаний каждый раз подтверждают то, что они совершили то преступление, за которое были осуждены. Поверь мне на слово, что все эти люди вполне заслуживают такой кары.

– Док, вы так и не рассказали, что же наделал заключённый 20742, за что оказался в нашей тюрьме.

– Сначала три дня беспробудно пил и попал на гауптвахту. Командир подразделения прикрыл его и не стал доводить дело до военного трибунала. А когда он отбыл наказание, то незаметно скорректировал координаты удара зенитно-ракетного комплекса. Поправка была всего в пару градусов и оператор по оплошности её не заметил. В результате в небольшой деревне потенциального противника было полностью стёрто несколько домов вместе с их жителями. Во всей округе на несколько десятков километров не было ни одной военной базы или объекта, только мирные гражданские.

– Получается, что он мстил за свою боль совершенно незнакомым людям?

– Как и кто-то другой сделал тоже самое до него. Зло бесконечно и только множится, подпитывается болью и горем. Инициация вины призвана остановить этот бесконечный каскад, круговорот смерти и страданий.

– Люди тысячи лет убивают друг друга самыми изощрёнными способами. Неужели вы думаете, что сможете этому помешать? Животные инстинкты и защитные механизмы трудно будет отключить или перенаправить в другое русло.

– Разум когда-нибудь победит, только нужно ему немного помочь. Однажды нашу разработку внедрят и на гражданское население. Мы сможем влиять не только на осознание произошедшего, но и на предотвращение будущего. Мы сможем моделировать варианты развития будущего и предложить людям выбор, которого у них никогда не было.

– Инициировать вину за то, чего ещё не было совершено? Показать последствия их решений?

– Да. Сейчас это кажется тебе чем-то совершенно нереальным. Такой же казалась технология записи воспоминаний, разработанная всего лишь десять лет назад.

– Док, я всего лишь охранник, мне не понять всех деталей. Просто скажу одно – в вашем видении будущего я бы хотел жить и растить своих детей.

* * * * *

Пятёркин

Прекрасно помню тот погожий сентябрьский день, как будто это было только вчера. Бесконечные банты и белоснежные рубашки вокруг, буквально на каждом десятом шагу, милые первоклашки с глазами полными одновременного веселья и переживания. Солнце заливало улицы совсем не жалея себя, щедро осыпая своими лучами местами пожелтевшую листву.

Вспомнив, что линейка в школе сына должна была закончиться в час дня, чуть прибавляю шаг в надежде застать хотя бы завершение этого мероприятия. Поздравление пятиклассников по расписанию расположили ровно между самыми младшими и самыми старшими детьми, потому в свой сегодняшний обеденный перерыв я решил устроить небольшой сюрприз единственному ребёнку.

– Папа! Привет! А ты что тут делаешь? – сын слегка смутился от неожиданности и первые секунды не знал, как реагировать на моё появление.

Выйдя из толпы очень похожих издалека ребят, он подбежал ко мне и слегка приобнял.

– У меня сын учится в этой школе, может знаешь его? Такой симпатяга, но вечно на голове вихор волос торчит, – мои попытки пригладить непослушный локон на его затылке не увенчались успехом.

– Пап… Ну не надо. Девчонки смотрят, потом меня засмеют, – мой мальчик украдкой огляделся в сторону своих одноклассников, мечтая, чтобы никто не увидел эти избыточные нежности в его сторону.

– Понял, отставить проявления заботы на людях. А мама наша где? Я думал, что она с тобой сегодня, – я направился вслед за сыном, сопровождая его до девушки, держащей над головой табличку “5Б”.

– Мама уже на работу убежала. Вы разминулись совсем чуть-чуть. Анна Николаевна, познакомьтесь, это мой отец! Вообще-то самый настоящий военный лётчик, – теперь уже была моя очередь испытывать неожиданную неловкость.

– Добрый день! Да я бы и по форме догадалась. Рада познакомиться, – молодую учительницу было едва видно за огромным ворохом разнокалиберных цветов.

– Здравствуйте! Поздравляю вас с Днём знаний. Извините за то, что без букета явился, сюда прямиком с работы и скоро обратно на неё возвращаться, – я машинально поправил форменную фуражку и проверил начищенность ботинок.

В этот момент всеобщее внимание привлёк начавшийся мини-концерт, состоящий из номеров самодеятельности школьников. Всего несколько других родителей встретились на пути моего взгляда, что было совсем не густо на более чем сотню детей. Я и сам здесь находился по чистому стечению обстоятельств, пользуясь редкой возможностью провести лишнюю минутку с сыном. Дождавшись окончания линейки и классного часа, встретил его на крыльце школы, окрылённого временной свободой.

– Как первый день прошёл? Новенькие ребята есть в классе? – забрав у него портфель, я на мгновение удивился, насколько он был тяжёлый и заполненный книжками.

– Всё супер! Да, есть трое новеньких, но я даже не запомнил, как их зовут. Будет ещё время познакомиться, – сын с удовольствием избавился от тяжёлой поклажи и теперь шёл рядом вприпрыжку.

– Провожу тебя до дома и вернусь на смену. Рад, что наконец-то удалось увидеться не только перед сном, – с этими словами я снял головной убор и водрузил его на голову своего мальчугана.

Сын приложил руку к фуражке, выпрямившись по стойке смирно, а затем развёл руки в стороны и побежал вперёд, изображая полёт военного истребителя.

– Я тоже очень рад, что ты пришёл. Сегодня ещё с одним новеньким познакомился, но его кличку хорошо запомнил. Пятёркин!

– Интересная кличка. А за что вы его так прозвали? – остановившись на светофоре, мы вдвоём вновь поравнялись на одной дорожке.

– Пап, ты, наверное, не понял. Пятёркин – это котёнок. Маленький такой и рыжий, очень пушистый. Наш охранник дядя Вова где-то подобрал его и тот теперь прямо в школе живёт, представляешь? – сын оживлённо рассказывал, а глаза его прямо светились от такого приятного знакомства.

– Не хочется быть взрослым занудой, но ты же помнишь, что у тебя аллергия на шерсть? Не вздумай трогать этого бродячего кошару, будешь потом весь день чесаться.

– Помню, конечно… – голос моего мальчика стал слегка расстроенным.

– Вопрос остаётся всё тот же. За что же его так прозвали? – я широко улыбнулся и слегка подмигнул сыну.

– Дядя Вова сам рассказал, не знаю уж, выдумал или нет. Говорят, что когда в школу заходишь, а там Пятёркин сидит на крыльце, надо его погладить по шёрстке и тогда обязательно получишь хорошие оценки в этот день.

– А ты сам как думаешь? Существует эта магия рыжего котёнка? – я мельком посмотрел на наручные часы, определив, что до конца перерыва осталось всего двадцать минут.

– Не знаю, учебный год ведь только начался и пока рано делать выводы. Буду наблюдать за ним издалека, раз уж потрогать мне нельзя.

До дома оставалось всего несколько сотен метров, которые мы незаметно пролетели за увлечённой беседой. Я представил себе, как мог бы выглядеть школьный рыжий талисман, отчего буквально почувствовал пальцами его мягкую шёрстку.

* * * * *

Никогда бы не подумал, что меня однажды вызовут в школу к директору. Мой мальчик отличался довольно спокойным характером, совсем не был задиристым и хулиганистым, но этот день всё равно настал. Классная руководительница сына позвонила на мой личный телефон и довольно тревожным голосом попросила срочно появиться в учебном заведении.

– Не переживайте сильно и уж тем более не ругайте его… Вашей супруге специально не стала звонить, мне показалось, что для решения этого вопроса лучше пригласить мужчину, – Анна Николаевна что-то явно не договаривала, почему-то думая, что туманность в словах лучше прозрачной ясности.

– Что он натворил? Я смогу приехать только через пару часов, у начальства нужно отпроситься, чтобы покинуть базу, – допивая чай, я заполнял журнал полётов и инструктажей, одновременно гадая о причине вызова.

– Ваш сын подрался с другим мальчиком. С ними всё в порядке, лишь пара царапин да один порванный кроссовок, – голос учительницы слегка дрожал, но сильно выдавал её внутренние переживания.

– Понятно. Странно, конечно, но мы во всём разберёмся, – вот уж чего я не ожидал, так это открытия маленького бойцовского клуба, среди основателей которого был и мой мальчуган.

Как и обещал Анне Николаевне, я был на пороге школы ровно к пятнадцати часам. Несколько запоздавших ребят выходили из трёхэтажного здания под радостные визги, а милейшего вида бабушка с платком на голове встречала с распростёртыми объятиями свою внучку.

Поднимаясь по лестнице, я отвечал на приветствия всех идущих навстречу детей, видимо, многие из них подумали, что я из полиции, совсем не различая виды униформы.

– Владимир Епифанович, добрый день! Подскажите, пожалуйста, как я могу найти директора? – прочитав имя охранника на бейджике, я протянул ему руку.

– Здравствуйте! Сто лет уже не слышал своё отчество, все привыкли дядей Вовой называть, даже учителя. На третий этаж поднимитесь, а там до конца коридора, увидите на двери золочённую табличку, – седой мужчина проводил меня несколько шагов в направлении лестничного пролёта.

Школьный охранник шёл медленно, по-стариковски придерживаясь за спину. В этот самый момент я и заметил Пятёркина. Совсем ещё кроха, он сидел на низких перилах, разглядывая всех проходящих мимо своими небесно-голубыми глазами.

– Сын рассказывал мне про этого котёнка. Скажите, а он и вправду приносит школьникам удачу в учёбе? – приблизившись к рыжику, я погладил его по спинке.

Пятёркин выгнулся под мою проходящую ладонь и мечтательно зажмурился. Его шёрстка была мягкой и пушистой, как шёлк, совсем неколючей и очень приятной наощупь. Всё, что я ощутил – волну радостного тепла и какой-то необъяснимой доброты по всему телу.

– Конечно, это чистейшая правда! Наш малый далеко не всем даёт себя потрогать, только хорошим людям с чистым сердцем. Животные как будто за версту темноту чувствуют, ну, по крайней мере этот котик точно, – старик бережно взял Пятёркина на руки и посадил к себе на сухопарое плечо.

– Даже старшеклассники к нему приходят перед экзаменами. Готовы хоть во что поверить, лишь бы не учить и не читать. А он только честным школьникам помогает, кто старается и кому лишь немного удачи не хватает. Или уверенности в своих силах, – дядя Вова хитро мне улыбнулся и вернулся на свой дежурный пост.

Кабинет директора неумолимо приближался с каждым моим шагом. Я поймал себя на мысли, что хоть и являюсь офицером с множественными вылетами, а всё равно немного волнуюсь при виде этой двери. Три коротких предупредительных стука вежливости и захожу на неизведанную территорию.

– Добрый день, Светлана Ивановна! Я по поводу сына вас беспокою, – представившись, я прошёл внутрь помещения и увидел сразу нескольких человек, среди которых был и мой мальчик.

– Здравствуйте. Наконец-то все заинтересованные лица присоединились, и мы можем приступить к разбору сегодняшней ситуации, – директрисой школы оказалась женщина лет сорока пяти с густой копной ярко-рыжих волос.

Жестом она пригласила меня занять свободное место за одним из стульев. Кабинет был довольно большим и просторным, в него запросто поместился длинный стол для совещаний и порядка дюжины офисных кресел. Сын сидел напротив меня, его глаза были опущены, как будто он уже всё понял и признал всю вину за случившееся. Свежая ссадина на его щеке как могла украшала маленького мужчину. Помимо нас за столом находились ещё двое незнакомых мне детей и две женщины.

– Итак, здесь собрались родители участников драки, сами дети и мой заместитель по воспитательной работе Ирина Валентиновна. Мама и папа Коли, к большому моему сожалению, поприсутствовать не смогли. Мне бы хотелось услышать каждую сторону конфликта и понять, что нам делать дальше, чтобы избежать повторений, – директриса по очереди посмотрела на всех присутствующих в ожидании первого желающего высказаться.

– Моего мальчика побили и порвали ему кроссовок! У вас здесь учебное заведение или школа единоборств? Куда смотрит охрана и все преподаватели? – молодая женщина, сидящая рядом с довольно упитанным и высоким подростком, обладала одним из самых писклявых голосов, которые мне доводилось слышать за всю жизнь.

– Вы предполагаете, что эти двое щуплых мальчиков первыми напали на вашего сына? – заместитель директора взяла слово, переняв на себя всё внимание присутствующих.

– Да! Мой Володя никогда бы сам это не начал. Он всего лишь защищался. Я его прекрасно знаю, дома он всегда тихий и спокойный, никогда бы не устроил драку. Посмотрите, какой у него теперь огромный синяк под глазом! – мама пострадавшего сильно преувеличивала травму на лице ребёнка и размер трагедии в целом.

Мой сын слегка зашмыгал носом, поднял чуть мокрые глаза на меня и тут же успокоился. Спокойным взглядом я даже без слов дал ему понять, что всё будет хорошо и что бы дальше не произошло, отец будет на его стороне. – Я сэкономлю всем вам кучу времени и расскажу, как было на самом деле. Около десяти свидетелей, которые находились в раздевалке в это время, говорят об одном и том же. Это ваш Володя первым ударил портфелем и кулаком Колю, причём сзади, исподтишка, когда тот совсем этого не ожидал, – Ирина Валентиновна совершенно без эмоций высказалась, при этом не смотря ни на кого конкретно.

– Вы хотите сказать… Что это мой ребёнок – зачинщик конфликта? – в этот момент нужно было видеть округлившиеся от удивления и возмущения глаза моей оппонентки.

– Я уже это сказала. Он напал подло и только чудом удалось избежать серьёзных травм у всех детей. В раздевалке кругом установлены деревянные скамейки и пол керамический, всё могло кончиться куда печальнее.

Лицо женщины напротив меня стало алым-пунцовым, а желваки на скулах лихорадочно забегали от охватившей её злости. Она молча переваривала полученную информацию, подыскивая новые доводы.

– Можно узнать, а как тогда мой сын здесь оказался? Не совсем понятна его роль в драке двух других ребят, – я решил принять удар и переключить внимание на себя, недоумевая от рассказа заместителя директора.

Мой мальчик снова поднял глаза и смотрел прямо на меня, ожидая отцовской поддержки.

– Ваш сын просто заступился за друга. С криками налетел на Володю, когда увидел, что происходит. Я не одобряю драки в учебном заведении, но сама даже не знаю, как бы поступила на его месте, – директриса вступила в диалог, высказав свою точку зрения.

Здесь уже наступила моя очередь удивляться. Мы с сыном раз в неделю вместе занимались спортом, я учил его боксировать по груше и выполнять несложные упражнения, но в свои неполные двенадцать лет он всё ещё был довольно худым, робким и застенчивым. В уме не укладывалось, что в секунду трудного выбора он нашёл в себе силы и смелость, чтобы дать отпор обидчику, который был килограммов на тридцать тяжелее.

– Раз мы всё выяснили и ситуация полностью понятна, то может быть все пойдут по своим делам? Мальчишки подрались, так бывает. Думаю, что каждый сделал выводы из этого случая, надеюсь, что правильные, – я спрашивал разрешения, но при этом сам уже вставал с места и глазами показал сыну в сторону выхода из кабинета.

– А как же порванный кроссовок? Кто будет возмещать нам ущерб? – мама драчуна всё никак не унималась, пытаясь вернуть упущенную справедливость.

– Второй оставьте себе на память, как символ и напоминание, – мы с сыном покинули кабинет директора, попрощавшись со всеми присутствующими.

Проходя вдоль школьного коридора, мы наслаждались временной повисшей тишиной, царившей в нём. Мой мальчик шёл чуть впереди, видимо не желая разговора, который застыл в воздухе.

– Сын… Ты всё правильно сделал. Если твоего друга обижают, то твой долг – заступиться за него. Надеюсь, что Коля хороший товарищ и стоит твоей новенькой ссадины, – я потрепал своего мальчика по голове, после чего он развернулся и бросился ко мне на грудь.

– Пап… Знаешь, как страшно мне было это делать? И больно, и досадно… Я думал, что ты ругаться будешь, – сын едва сдерживал эмоции, чтобы не разрыдаться прямо посреди школы.

– Пойдём домой, молодой тигр. Володя больше тебя в полтора раза, а ты всё равно это сделал. Горжусь тобой. Если драка неизбежна, а слова не помогают, то поступай, как подсказывает тебе интуиция. Ты – сын военного лётчика, у нас в роду трусов не было, – я крепко обнял своего ребёнка, и тут он всё-таки выпустил скопившиеся чувства прямо в мою офицерскую форму.

Пару минут мы простояли молча, каждый по-своему переваривая произошедшее сегодня и все сказанные слова. Взглянув на часы, я был вынужден разомкнуть эти приятные объятия и вернуться в суровую реальность, в которой мне нужно было возвращаться на работу.

* * * * *

Оставалось всего несколько дней до окончания очередного учебного года, а по сложившейся в нашей семье традиции в этот период мы ходили в городской парк аттракционов. Даже не знаю, кому больше были нужны эти походы, мне или сыну. Мой мальчик с каждым днём становился всё взрослей и самостоятельней, как будто куда-то торопился или готовился к чему-то важному. Всё чаще он отрицал свой интерес к играм и всяким детским развлечениям, старался выглядеть выше и старше. Я же постоянно с ностальгией вспоминал те прекрасные времена, когда сам ходил с отцом и матерью в это же место целых двадцать пять лет назад.

– Мам, ну пойдём тогда с тобой на машинках прокатимся? Папа слишком большой и его не пустят, ещё сломает что-нибудь, а нам платить потом, – сын бежал чуть спереди, постоянно петляя между встречными посетителями парка.

Супруга была одета в белое летнее платье с мелкими чёрными горошинками, которое струилось по её длинным ногам. Чуть смущаясь, она придерживала его рукой и дамской сумочкой, не допуская бесконтрольной ситуации выше колена. Я прекрасно знал, что этот наряд она выбрала из-за меня, хотела сделать приятно моим уставшим глазам в конце рабочей недели.

– А давай! Берём два билета, а папа пусть нас снимает на память. Чур машинками на трассе не толкаться! – жена решительно направилась в сторону кассы.

Из-за особенностей работы меня уже трудно было удивить крутыми виражами и захватывающими дух горками, однако колесо обозрения по-прежнему мне нравилось из-за открывающихся видов города и необычайно свежего воздуха. Я терпеливо принял роль фотографа для своих родных, а сам мысленно уже сидел в закрытой кабинке, медленно поднимающейся вверх.

– Пап, смотри как умею! – сын резко выворачивал руль из стороны в сторону и выписывал по площадке одну “восьмёрку” за другой.

– Да ты прирождённый водитель, у тебя хорошо получается! – я старался уловить в кадре его живые эмоции, делая кучу снимков подряд.

– Скорей бы мне исполнилось восемнадцать! Сразу же пойду на права сдавать, – лёгкое столкновение с машинкой под управлением мамы и вскоре они оба продолжили движение.

– Не спеши ты так быстро взрослеть. Всё успеешь, многое ещё впереди, а вот покататься на машинке в парке может уже никогда и не придётся. Вымахаешь, как твой отец, и будешь за весельем только со стороны наблюдать, – я решил записать пару видеороликов со звуком, пытаясь одновременно смотреть в телефон и на своих родных.