Полная версия
Я была в твоей шкуре. Долгая дорога в сторону жизни
[15:16, 21.12.2016] Olga: Врач говорит, что надо делать пункцию.
[15:16, 21.12.2016] Olga: Не понимаю, зачем.
[15:16, 21.12.2016] Olga: Но вроде чтобы исключить плохие заболевания. Они так работают – методом исключения.
[15:16, 21.12.2016] Olga: Что значит, плохие?
[15:32, 21.12.2016] Olga: Повезли.
[15:38, 21.12.2016] Tatyana: С Богом!
[18:01, 21.12.2016] Tatyana: Молюсь за Нину. Жду известий. Пришли мне её фото.
[19:20, 21.12.2016] Olga: Ваш бог не помог.
[19:20, 21.12.2016] Olga: Он отвернулся от нас.
[19:20, 21.12.2016] Olga: У Нины лейкемия.
[19:55, 21.12.2016] Olga: Лечу завтра в Брюссель. Саня летит со мной. Как важно сейчас, что рядом со мной старшая дочь. Совсем взрослая, надёжная. Покупает мне и себе билеты онлайн. Не отходит от меня. Я не могу писать больше. И говорить. Не звоните пока и не пишите. Пожалуйста. Я сама. Потом.
[20:01, 21.12.2016] Tatyana: Не буду. Жду от тебя вестей. Бог не отвернулся. Он всегда с тобой. Не спорь. Ты сама не отворачивайся от Него.
[20:53, 21.12.2016] Olga: За что? Почему она? Моя девочка, ей ещё нет и 16. Почему не я, а она?
[20:54, 21.12.2016] Olga: Не хочу больше ничего. Больше писать не буду. Ничего. Это всё бред, насмешка.
[00:52, 22.12.2016] Olga: Мне дали водки. Уже не плачу. Была такая счастливая эти дни.
[00:54, 22.12.2016] Tatyana: Оля, я позвоню?
[00:55, 22.12.2016] Olga: Нет, потом. Я сама.
[00:55, 22.12.2016] Tatyana: Хорошо.
Татьяна
22 декабря 2016 г., в 00:57
Оля!
Я знаю, что ты очень мужественная и организованная.
Ты справишься!
Я завтра подключу к молитве за Нину всех, кого смогу.
Ты и сама молись – обращайся к Господу с простыми словами.
Нет ничего сильнее молитвы матери.
Для молитвы храм не нужен. Нужно тихое уединённое место. И вообще – всё, что нужно, делай, но в мыслях представляй только хорошее.
Ты это знаешь – но напомнить лишний раз не грех.
И пожалуйста, давай Нине сок нони, который я тебе подарила, и пей сок сама.
Нони – очень сильный природный адаптоген – повышает стрессоустойчивость.
Береги себя, береги мужа.
Мужчины хуже переносят трудности.
Вы нужны своим детям здоровыми.
Обнимаю крепко-крепко!
Да благословит тебя Господь, моя девочка!
Обращайся с любыми просьбами – я всегда к твоим услугам.
Про горе
…Человек всегда сам и только сам может пережить события, обстоятельства и изменения своей жизни, породившие кризис. Никто за него этого сделать не может, как не может самый искушённый учитель понять за своего ученика объясняемый материал.
Ф. Е. Василюк. «Психология переживания»Мне трудно писать
[00:06, 23.12.2016] Olga: Мне трудно писать, но я должна. У Нины острый лейкоз, уже точно. Мы с Саней прилетели в Брюссель, куда Нину перевели из Люксембурга в госпиталь. Поехали в дом-общежитие для родителей больных детей. Дали две спальни, общая кухня-столовая. Всё аскетично, но чисто. Потом поехали в госпиталь. Нина мужественная. Палата хорошая. Она одна, в стерильной обстановке. Сегодня делали ещё одну пункцию, брали анализы и проводили прочие исследования. Сначала хотели взять у неё яйцеклетки, чтобы в случае бесплодия из-за химии у неё была возможность иметь ребёнка в пробирке. Но потом передумали, решили не терять время (на это требуется больше месяца). Твержу себе, что им виднее, они профессионалы. Так что начали стероиды и гормоны, чтобы остановить месячные. С воскресенья химия. Лечение на 18 месяцев. Руки предательски дрожат, когда глажу её пока роскошные волосы. Но главное – мы вместе. Предстоит долгая дорога в сторону жизни. Мы уже идём по ней, идём, идём, идём, без остановок и передышек. Мы справимся. И тогда я обязательно вернусь.
[00:15, 23.12.2016] Tatyana: Бог не оставит Нину. Волосы у неё снова отрастут, и это совсем не главное сейчас. И ты обязательно вернёшься! Пиши мне обо всём. И молись.
[00:16, 23.12.2016] Olga: Благодарю.
[00:25, 23.12.2016] Tatyana: Фанатично думай о хорошем/не жалей себя и Нину/не плачь.
[00:27, 23.12.2016] Olga: Да, да.
[13:36, 23.12.2016] Olga: Добрый день, Татьяна Владимировна. Пожалуйста, пришлите мне информацию про сок нони на английском. Я должна показать диетологу. Сегодня с ним встреча. Будет программа по питанию.
[14:00, 23.12.2016] Tatyana: Что бы сделала я, уже пройдя подобный путь: начала бы поить Нину соком нони понемногу, не дожидаясь мнения врачей. Но решать тебе. И ещё. Найди Библию, а в ней Псалмы: 22 и 90. Перепиши себе и Нине. Повторяйте их почаще. Они к тому же очень красивые.
[18:40, 26.12.2016] Tatyana: Решила сама переписать тебе Псалмы – см. мейл. Подумала: где ты в Брюсселе Библию на русском найдёшь?
[23:26, 26.12.2016] Olga: Спасибо.
[23:32, 26.12.2016] Tatyana: Псалмы распечатай и читай ежедневно – утром и вечером – как приём сока нони. Пока не выучишь наизусть (устрою зачёт)) СЛОВО ЛЕЧИТ!
[23:32, 26.12.2016] Olga: Хорошо.
[23:33, 26.12.2016] Tatyana: Люблю послушных девочек!
[23:34, 26.12.2016] Olga: Ищу Русский магазин в Брюсселе. Нина попросила пельмени:-)
[23:36, 26.12.2016] Tatyana: Отлично!
[23:36, 26.12.2016] Olga: Да)). Китайцы говорят, когда человек хочет есть, это серьёзно)). Сейчас Митя ей, темна ночь, делает тёпленький сок.
[23:37, 26.12.2016] Tatyana: Вы все – большие молодцы.
Но я смогу
[12:00, 29.12.2016] Tatyana: Оля, привет. Как дела?
[12:17, 29.12.2016] Olga: Добрый день, дорогая Татьяна Владимировна! Сейчас провожу Митю и Саню к Нинуле и Вам напишу. Сегодня первый блок терапии.
[13:22, 29.12.2016] Tatyana: Поняла. Буду ждать.
[13:41, 29.12.2016] Olga: Ну они поехали. Я получше. Вчера Нина попросила пельменей, сырников, гречки с морковкой. Купили в русском магазине. Буду сейчас делать. Завтра записались в парикмахерскую. Она уже приняла ситуацию, что волос не будет, но они быстро отрастут. Пока вот такие новости. Как Вы?
[13:45, 29.12.2016] Tatyana: Думаю о тебе постоянно и молюсь.
[13:45, 29.12.2016] Olga: Спасибо.
[13:46, 29.12.2016] Tatyana: Как Нина себя чувствует?
Терапии боится? Нони пьёт?
[13:46, 29.12.2016] Olga: Пьёт. Боится, конечно. Но без истерик. Чувствует нормально.
[13:47, 29.12.2016] Tatyana: Сколько дней курс?
[13:49, 29.12.2016] Olga: Там сложная схема. Сегодня два раза по полчаса, потом перерыв до 2 января. Дальше ещё одно лекарство и перерыв до 5-го. Плюс контроль крови. Первый блок до 25 числа. Всего 5 блоков. Но будут смотреть дозировки. 5 блоков за полгода.
[13:50, 29.12.2016] Tatyana: И все эти полгода будет в госпитале или будут отпускать домой?
[13:50, 29.12.2016] Olga: Будут отпускать, надеюсь.
[13:51, 29.12.2016] Tatyana: А как жить собираетесь после каникул? Пете учиться нужно.
[13:51, 29.12.2016] Olga: Меняться с Митей: неделя через неделю. До Люкса 2 часа.
[13:52, 29.12.2016] Tatyana: Поняла – не так далеко.
Справитесь, но будет нелегко. А перерывы по сколько дней между блоками?
[13:54, 29.12.2016] Olga: Пока не сказали.
[13:57, 29.12.2016] Tatyana: Веди подробный дневник – как бы ни уставала. Всё записывай. И свои чувства тоже.
[13:57, 29.12.2016] Olga: Хорошо. Сегодня попробую начать. Уже много думаю об этом.
[14:00, 29.12.2016] Tatyana: Я вела такой дневник поневоле – мы с мужем не разговаривали в то время – только переписывались. Скоро, наверное, смогу это прочесть.
[14:00, 29.12.2016] Olga: Да. Тяжело.
[14:03, 29.12.2016] Tatyana: Уже не тяжело. Я смогу написать об этом. Скоро. Знаешь, это как дневники девочки из осаждённого Ленинграда. Там была своя жизнь, и в ней было много разного. И главное – сила и слабость человеческого духа предельно обнажается. В любом случае – жизнь круто меняется… Так что – пиши!
[14:05, 29.12.2016] Olga: Уже. Буду Вам присылать.
Москва – Брюссель
Дневник Ольги
23.12.2016
Утром 22-го уже в куртке, сапогах, шапке всё никак не могла сосредоточиться. Казалось, что забыла что-то жизненно важное. В прихожей, прощаясь наспех с мамой, слушая вполуха её напутственные слова про что-то очень важное, вдруг побежала наверх в гардеробную. Там в панике огляделась и наткнулась взглядом на сумку цвета хаки, на большом ремне, с карабином, карманами, которую купила для сафари в Африке. Она лежала на пуфике вся какая-то расхрястанная, разухабистая. Пнула пуфик ногой, и она под тяжестью карабина, потянувшего вниз, с грохотом сползла на паркет. Жизненно важное перестало быть таковым.
В аэропорту почти ничего не помню. Саня водила меня от стойки регистрации до безопасности и паспортного контроля словно маленького ребёнка или, наоборот, как старушку. Конечно, мне было 120 лет и я устала жить, не понимала, зачем и, самое главное, как. В самолёте слегка забылась, что для меня редкость. Сказалась неспанная ночь: легла от силы минут на сорок, просто для того, чтобы принять горизонтальное положение, и уснула. Просыпаться было мучительно, но надо было лететь. В самолёте сквозь дрёму слышала, как разносят еду, потом предлагают товары из дьюти фри. Попросила воды. Есть не могла. Но и пить не смогла тоже. Так и сидела с полным ртом, давилась, пока не проглотила, когда объявили посадку. Мне было страшно – выходить, смотреть на Митю и слышать от него новые подробности.
Сняли чемоданы с ленты и побрели к выходу. Перед раздвижными дверьми в мир рождественского нарядного Брюсселя затормозила, бросилась в туалет, оставив Саню с вещами и в недоумении, хотя, наверное, она всё понимала. В туалете стала фанатично умываться холодной водой. Казалось, она меня взбодрит. Слегка побила себя по щекам. Немного отлегло.
Вытерла лицо бумажным полотенцем на выходе. Митя ждал. Обычный такой Митя – спокойный, рассудительный, как всегда. Сероватый, конечно, да и мы были не лучше, думаю.
– Пойдёмте выпьем кофе и поедим, – предложил он довольно бодро, поцеловав нас.
Отказалась, тошнило от мысли о еде. Но Саня вдруг согласилась, и мы сели в кафе.
Пока шли к нему, Митя рассказал спокойным, деловым тоном, что Петя спит в общежитии, где нам дали две комнаты, и сегодня дадут ещё, а он уже был в госпитале, видел Нину, разговаривал с врачами. Сделали ещё раз пункцию. Они не доверяли врачам в Люксембурге – решили ещё раз проверить, а вдруг… Но и их пункция подтвердила лейкемию. Взяли кровь на сложный генетический тест, который решит Нинину судьбу. Оказывается, есть разные виды этой болезни – те, которые в настоящее время полностью вылечиваются, и такие, которые – нет. Тест будет готов через две недели, уже в новом году.
А ещё этот тест называется «Филадельфия». Назван так из-за наличия или отсутствия филадельфийской хромосомы, которая решает всё. И её быть не должно! Кстати, в Филадельфии мы с Митей были. Заезжали, путешествуя по Америке. Там потрясающий частный музей импрессионизма. Такие дела, как написал бы мой любимый американский писатель Курт Воннегут из штата Индиана.
Митя пошёл за кофе и бутербродами. Сидела на стуле, повёрнутом к выходящим из дверей зала прилёта, наблюдала за радостными встречами, поцелуями, готовностью прибывших и встречающих ринуться в праздничное гулянье прямо из аэропорта. Думала, как прожить эти четырнадцать дней, как не свихнуться, как никому не показывать свой страх.
Очнулась от движения, которое заметила краем глаза. Митя стоял у стола – снимал тарелки и чашки с подноса, и те дрожали мелкой дрожью, слегка позвякивая, в его руке. Смотреть на это было невыносимо, отвернулась и полезла в сумку, будто что-то искала. Увидела, что Саня делает то же самое. Ведь ничего, совсем ничего в его поведении, голосе, походке не выдавало испуганного, растерянного, ударенного судьбой человека. Только вот руки. Но мы отвернулись. Мы не видели. Мы видели по-настоящему сильного мужчину, который съел бутерброд, выпил кофе и был готов к вой не.
Дневник Ольги
24.12.2016
Смерть – это то, что бывает с другими.
Иосиф БродскийИз Брюссельского аэропорта поехали сразу в университетский госпиталь. Оказалось, что близко, практически на окраине, и не надо по вечным пробкам пробираться через город. Детский корпус отдельный, но имеет, как я выяснила уже через пару часов, сложную коридорную связь с основным зданием, где лечатся взрослые, находится кафетерий, магазинчик, аптека и даже парикмахерская. Все отделения корректно не имеют названий. Только номера. Расшифровку номеров можно посмотреть на специальном стенде в холле. Когда человек идёт в какое-то отделение, то только он, врачи и обслуживающий персонал, соответственно, знают, куда идут.
Митя повёл нас, следуя указателям с нумерацией, в отделение детской гематологии и онкологии, куда поместили Нину. Он уже знал наш номер. Двери в отделения открываются по звонку с внешней стороны или магнитными карточками, которые нам выдали уже на следующий день. С их помощью можно также заезжать на больничный паркинг бесплатно.
Нина была бледная и растерянная, но страшно обрадовалась нам с Саней. Прижимала к себе так крепко, что «трещали» ребра. В этом отделении все палаты индивидуальные, с душем и туалетом, с обязательным тамбуром, где посетители надевают одноразовые халаты, если надо, маски, протирают руки спиртовым раствором из диспенсера, прикреплённого к стене. Халаты стопкой сложены на полке, рядом коробка с масками и коробка с перчатками. Медсёстры заходят, всегда надевая одноразовые халат, маску и перчатки, даже если они делают это по 100 раз на дню, чтобы не переносить возможные инфекции и бактерии из одной палаты в другую. О ни-то ходят в разные палаты. Кроме нас, ближайших родственников, заходить к ребёнку можно только одному постороннему посетителю для соблюдения безопасности. И тогда на двери висит зелёное яблоко. Но если ребёнок болен – у него инфекция, температура, ему на дверь вешают красное яблоко. И это означает, что посещения запрещены. В палате могут быть только родители. Родители, кстати, могут находиться круглосуточно. Есть диван, постельное бельё, подушка.
Мы уселись рядком на диван рядом с Нининой кроватью. Было тяжело. Да что там тяжело. Паскудно было. Отвлекались вязкими рассказами о бытовых мелочах. Обсуждали планы, уже расписанные врачом. В ближайшие два дня нужно было провести несколько важных исследований, МРТ, КТ, УЗИ всех органов, ЭКГ сердца. Я удивилась, когда же врачи успеют всё сделать, ведь на носу Рождество. Мне всегда казалось, что в Европе уже к 20 декабря рабочая жизнь замирает, уступая место веселью, ярмаркам, глинтвейну и иллюминации. Главная врачиха, профессор, с абсолютно невыговариваемой фламандской фамилией, ростом под два метра, худая, моложавая, в короткой юбке и сиреневых колготах, удивилась моему удивлению. Приподняла слегка насмешливо бровь и сказала: «В нашем отделении нет выходных и праздников, мы работаем круглосуточно, поэтому Ваши волнения напрасны». И так строго и чётко это произнесла, что мне стало как-то немного легче, будто она взяла часть груза ответственности на себя, разделила с нами. Мы тут же дали ей прозвище – Долговязая. Ну абсолютно невыговариваемая фамилия. Нина хотела есть, больничная еда ей не нравилась, и мы ушли с Митей в кафетерий, где я впервые за последние сутки выпила кофе и съела бутерброд. Мы сидели за маленьким столом напротив друг друга. Кругом было шумно и полно народа – больных и их посетителей, на нас никто не обращал внимания. Митя гладил мне пальцы. Он ничего не мог мне обещать, ничего. И я ему тоже. «Нужно Нине купить подушку, – прервал он наше молчание, – она сказала, что больничная очень неудобная, спать совсем невозможно. Я узнал, какую подушку ей можно – только синтетическую. Пуховые запрещены – в них могут завестись клещи, бактерии». Я поняла, как сейчас любая бытовая тема спасает нас от отчаяния. С воодушевлением мы полезли в интернет искать ближайший магазин. Да, нужно ехать за подушкой, нужно купить наволочки к ней, постирать их в общежитии, погладить, нужно купить продукты, чтобы готовить себе и привозить Нине. Список дел взбодрил, придал смысла, наполнил вакуум движением. А любое движение, как вещает реклама Nike, – это жизнь.
И это главное.
Пока мы были в кафетерии, Саня поговорила с Ниной как старшая сестра – спокойно, рассудительно, но жёстко. Она умеет. Сказала, что если она хочет, если ей это очень важно, то надо обо всём спрашивать врачей или нас, родных. Не надо лазить в интернет и искать в нём ответы. Это неверный путь, потому что слишком много искажённой и недостоверной информации там. И уж тем более советоваться с подружками. Нина обещала. Мы пришли в палату с едой и, накормив проголодавшихся девочек, засобирались уходить – нужно было успеть до закрытия магазинов купить подушку. Уже у самых дверей Нина нас окликнула.
– У меня есть вопрос: я умру?
– Нет, – выкрикнули мы одновременно и даже засмеялись. – Ты не умрёшь.
– Ты выздоровеешь и проживёшь прекрасную жизнь, но сейчас надо за неё побороться как следует. Ты умеешь, ты же боец, спортсменка! – добавила я и удивилась своему абсолютно уверенному голосу без дрожи, без истерических нот.
Потому что я не могла думать по-другому.
Мы вместе
[11:51, 30.12.2016] Tatyana: Оля, привет! Как Нина?
Что нового?
[11:52, 30.12.2016] Olga: Доброе утро. Вчера всё было хорошо. Сегодня ещё спит, видимо. Не писала нам пока. Мы с Митей к ней по-любому собираемся. Должен прийти парикмахер её постричь, хотя бы каре.
[11:54, 30.12.2016] Olga: Нина написала картину акрилом 24.12. Я назвала: «Рождение Иисуса». Она рисовала раньше, а потом как-то перестала. И вот вдруг опять: приходила психолог, предложила холст, краски, и Нина обрадовалась.
[11:55, 30.12.2016] Tatyana: Здорово!
[11:55, 30.12.2016] Olga: Мне тоже понравилось. Очень мощная энергетика в ней, мне кажется.
[11:56, 30.12.2016] Tatyana: Скажи Нине, что Иисус с ней. «Пред Ним преклонится всякое колено» – так написано в Библии. Значит, и болезнь тоже преклонится!
[11:57, 30.12.2016] Olga: Обязательно! А мне, знаете, захотелось сделать оливье на Новый год впервые лет за десять. С курицей. Вчера уже курицу сварила и нарезала. Но вспоминаю наши с вами креветки васаби в «Изя гриле»:-)
[11:59, 30.12.2016] Tatyana: И я! И я! И я! Уезжаю на дачу. До связи.
[12:55, 30.12.2016] Olga: До связи.
[10:30, 31.12.2016] Tatyana: Оля, привет! Что нового у Нины? Как ТЫ себя чувствуешь? Как к Новому году готовитесь? Напиши, как будет время.
[21:03, 31.12.2016] Olga: Нину отпустили к нам в общежитие на Новый год. Мы вместе, и это главное! Обнимаем. С Новым годом!
[21:18, 31.12.2016] Tatyana: Ура!!!!!!!!! Вы вместе – это чудо! Чудес вам и благословений в Новом году!
Верьте! Вера – это главное условие для чудес! Обнимаю всех!
[23:56, 31.12.2016] Olga: Мы готовимся шампанское открывать!
В новогоднюю ночь
В ту новогоднюю ночья не могла купитьлобстеров,хотя деньги были.Я не могла есть манго,хотя так праздничновыглядели они —как янтарные серьги.Я не могла накрыть столбелой с вышивкой скатертью,потому что стол не мой, и нетв общежитии этой самой скатерти.Мне мешала вина,что всё это былос лихвой у меня,а ей не надо.Ей хотелось уже тогдапосле первых капельницуснуть в новогоднюю ночьпусть в казённой постели,но проснуться наутро здоровой.Чудес нет, есть грядущее.Как ни просила я поменяться судьбами —перестала спрашивать, почему, за что.Оливье настрогала лоскутьямии бокал вина без виныпод куранты позволила.О. К.Начало серых будней
Переживание – это борьба против невозможности жить. Это в каком-то смысле борьба против смерти внутри жизни. Это некая восстановительная работа.
Ф. Е. Василюк. «Психология переживания»Беречь силы
[13:36, 02.01.2017] Tatyana: Привет, Оля! Как дела? Дети улетели? Как Нина? Ещё с вами? Как встретили Новый год? – дай знать, когда найдёшь время.
[13:41, 02.01.2017] Olga: Добрый день. Саня с Петей улетели в Москву. Мы решили, что так правильно, пусть Петя побудет со старшей сестрой и бабушкой на каникулах – не надо ему сидеть с нами в больнице. Нина с папой с утра в госпитале. Сегодня другая терапия и укол в спинной мозг. Но, возможно, её отпустят домой. Она себя вполне сносно чувствует. Конечно, слабость, и голова кружится, и болит спина после проколов. Но в целом всё идёт по плану. Новый год встретили хорошо. Даже поиграли в разные весёлые игры. Легли аж в 2:30. А потом весь день 1 января спали, ели, выпили винца. Как Вы?
[13:51, 02.01.2017] Tatyana: Я – сносно, но с оттенком лёгкой грусти. Думаю о тебе и о Нине. Вчера звонила моя духовная наставница, сказала, что молилась о Нине, и Господь показал, как будет проходить её выздоровление. Я это сегодня запишу, чтобы не забыть. В целом – всё будет хорошо, но не быстро. Да ты и сама это понимаешь. Так что – береги силы. Это не стометровка, это – марафон. Понадобится и второе, и даже третье дыхание. Нине знать заранее не нужно, а ты должна знать.
И учиться дышать размеренно. Это нелегко. Меня учили, вот я теперь делюсь с тобой.
[13:53, 02.01.2017] Olga: Про долгий путь знаем все, и Нина тоже. Просто пока время затормозилось, «и дольше века длится день». Так что экономим силы.
[13:55, 02.01.2017] Tatyana: Знать и пройти – две большие разницы…
[23:35, 03.01.2017] Olga: Добрый вечер, Татьяна Владимировна. Шла по подземному коридору из основного корпуса и уже на подходе к детскому отделению с удивлением обнаружила на стенах рисунки. Их рисовали больные дети на обычных листах бумаги, а художники-волонтёры увеличили и перенесли на стены. Много разных рисунков. Написала пост в Фейсбук. Прочтите.
[23:36, 03.01.2017] Tatyana: Привет, Оля. Прочту обязательно. Пришли рисунок, пожалуйста!
Кокоша
Пост в Facebook
Подземная коридорная система в Брюссельском госпитале запутанная, и с первого раза попасть из основного корпуса в детский не так-то просто. Есть шанс заплутать. Но зато, если уж пошёл верным путём, никогда не ошибёшься. Идёшь себе по безликим коридорам – справа стена, слева стена. Иногда встретишь глазами плакат или доску объявлений для врачей.
И вот поворачиваешь направо за угол, тот, что после лифта, и попадаешь совсем в другой мир. Мир, зеркальный тому, в который мы собирались всего несколько дней назад.
Здесь можно прогуляться по саванне, поглазеть на жирафа с толстым задом и тонкой шеей, понаблюдать за диковинной дружбой льва и зебры, пересчитать стадо голубых эксцентричных слонов. Если не торопиться, то за следующим углом хочешь не хочешь наткнёшься на торт из божьих коровок. Они все целы, просто их так много и они так правильно сидят в круге, что на повороте кажется, что это торт из клубники с кусочками безе. Да, точечки на их спинках не чёрные, а белые. А ещё хорошо подойти близко-близко к огромному киту. Он, как и положено китам, плещется в море и весело льёт воду из своих ноздрей, которые в процессе эволюции переместились на макушку. Этот фонтан из водяного пара не мочит сидящих на нём мартышек. Потому что они под зонтиками.