Репетитор для ведьмы

Маша Гладыш

Репетитор для ведьмы

I

– Заходите! Открыто! – раздался из квартиры низкий тягучий приятный женский голос.

Павел Борисович с сомнением осмотрел засаленное полотно двери, вздохнул, натянул рукав своего светлого плаща на ладонь и повернул ручку.

Внутри было темно, тепло (почти жарко) и терпко пахло благовониями.

Уже на пороге он уткнулся лицом в густую паутину, но не закричал, как любой другой на его месте, а лишь поморщился, стряхнул ошметки с волос и носа, щелчком отбросил прочь напуганного до полусмерти паука с плеча, поправил плащ, одернул рукава, предварительно вытащив белоснежные манжеты рубашки, и пошёл на звук голоса, ничем внешне не проявляя удивления.

Павлу Борисовичу было тридцать восемь лет. Его древний дворянский род чудом пережил все перипетии двадцатого века, оставаясь верным заветам предков: беречь честь смолоду, ни при каких обстоятельства не терять самообладания и нести в мир культуру благородных манер.

Павел Борисович был репетитором. Запись к нему была закрыла на годы вперёд, и он придирчиво выбирал клиентов, назначал ошеломляющие гонорары, оставляя за собой право разорвать любой контракт даже с очень влиятельной особой.

Что заставило его изменить график занятий с сыном депутата Вяткина (можно поспорить, он потерял букву своей фамилии неслучайно) и приехать по приглашению странной особы по фамилии Ведьма (если он правильно расслышал), Павел Борисович объяснить не мог. Ему следовало уйти, когда хозяйка не встретила гостя на пороге, но непреодолимая сила вынуждала двигаться дальше, кроме того, он был не так воспитан, чтобы отказывать без объяснений. Джентльмен должен все высказать в лицо.

– Джентльменам вообще не пристало отказывать даме, – вслух ответил его мыслям приятной голос из самой дальней комнаты в конце коридора. Павел Борисович уверенно шёл на огонёк, который плясал в щели под дверью.

Первое, что он увидел, открыв дверь, был огромный камин, в котором пылал настоящий костёр (в обычной хрущевке 1963-го года постройки), щедро освещая огромную (даже странно, как она поместилась в стандартной компактной квартире) комнату. Возле камина лежал ворсистый ковёр с восточным рисунком. С ковром сливалась трехцветная кошка, вытянувшая морду к огню.

Надо камином симметрично висели три идеальные, точно нарисованные паутины, с крупным удивлённым пауком на каждой.

Стену справа от камина занимал книжный шкаф. И хотя Павел Борисович считал себя начитанным человеком, ни одно название на корешках, не показалось ему знакомым.

Слева от камина стояло королевское кресло. По размаху и помпезности. В нем восседала полная девушка с розовыми волосами, торчащими в разные стороны, в полупрозрачным чёрном платье и с вызывающими синими тенями на веках, которые сильно обтягивали большие выпуклые глаза.

В руках девушка держала кубок с изумрудной жидкостью.

На подлокотниках кресел сидели два грустных ворона.

И бровь не подняв, Павел Борисович снял плащ, под которым оказался сшитый на заказ по фигуре костюм из дорогой английской шерсти, подошёл к девушке и поклонился.

– Разрешите представиться, Павел Борисович Макаровский. Магистр по этике и эстетике, с международным сертификатом.

Не выпуская кубка из правой руки, девушка протянула левую.

– Подумаешь, сертификат, – фыркнула она. Ухаживал тут за мной один магистр. А, впрочем, зовите меня Ведьма. Как видите, мама не сильно заморачивалась над моим именем.

Павел Борисович галантно чмокнул воздух возле тыльной стороны её ладони и, поклонившись, сделал шаг назад.

– А ты и в жизни ничегошеный, – одобрила Ведьма.

– Надо говорить приятной наружности, – приступил к работе, от которой еще минуту назад собирался отказаться, Павел Борисович. – И на «ты» без предварительной договорённости с незнакомым человеком лучше не переходить. А за комплимент спасибо.

Потомственный дворянин действительно считал, и не без оснований, себя, если не писаным красавцем, то мужчиной симпатичным, не лишенным приятной мужественности.

Ведьма с удивлением хлебнула из бокала.

– Так мы же только что познакомились? Значит, и на «ты» перешли. Короче. Лясы мне с тобой точить некогда. Я замуж хочу. И не просто за абы кого. Этого добра вокруг навалом. Я за принца хочу. Принца Ведьмака. Он через месяц смотр невест устраивает. Так что у тебя есть время из меня даму его сердца сделать. И учти: если он меня не выберет, я тебя в жабу превращу.

Хотя Павел Борисович все еще отлично владел собой, Ведьма каким-то образом прочитала его мысли.

– Думаешь, на кой я такая принцу сдалась? И нет, ни на каком учёте я не состою. А что лишний вес есть, так он девушку только красит.

– Да я бы не посмел! – возмутился Павел Борисович, розовея.

– Вслух, может, и не посмел, а про себя подумал. Все вы, бывшие дворяне такие. Стереотипами мыслите. Считаете, раз одинокая и толстая, так за меня и постоять некому?

Павел Борисович стал незаметно отходить к выходу. Лишь очень хорошее воспитание удерживало его от позорного, но крайне быстрого побега.

– А ну стоять! – закричала Ведьма и выплеснула на пол содержимое бокала.

Зелёный напиток с шипением превратился в изумрудную кобру, которая одним прыжком добралась до репетитора и легко прокусила наглаженную брючину.

А дальше произошла совсем странная вещь. Павел Борисович каркнул, сел на корточки и закрыл чёрными крыльями клюв. Потом высунул из-под крыла один чёрный глаз и огляделся.

Ведьма, улыбаясь, манила его пальцем.

Павел Борисович покорно расправил крылья и, как под гипнозом, полетел к протянутой руке. Ведьма погладила Павла Борисовича под клювом.

– Ну что, господа учитель танцев, стилист и зануда, пора начинать из меня принцессу делать. Согласны?

И все трое воронов грустно каркнули.

II

Остальных пленников Ведьмы звали Ирина Борисовна, бывшая балерина и хроническая алкоголичка, и Марк.

Марку было под семьдесят, но он категорически отказывался называть свое отчество.

А ещё он очень любил слово «категорически».

– Нет, ну это категорически невыполнима задача. Ка-ар, – каркал лысый Марк в силу возраста, так как превращения из ворона и обратно в человека давались ему особенно тяжко. Не успевал сориентироваться, кто он теперь.

Поселив всех троих в пятнадцатиметровой комнате, на окна которой предусмотрительно была повешена решётка, узором напоминавшая паутину, Ведьма вернула им человеческий облик. Она даже сжалилась над бедной Ириной Борисовной, которая устроила, было, скандал, что не так, дескать, воспитана, чтобы делить помещение с малознакомыми воронами, особенно мужского пола.

Чтобы успокоить бывшую балерина, Ведьма налила ей в блюдечко чистый спирт.

– Я тоже классику читала, – с гордостью ответила она на удивлённый взгляд Павла Борисовича.

«Выпендрежница», – подумал потомственный дворянин и решил при случае вытребовать у Ведьмы запасную одежду и зубную щётку.

– Из этой особы категорически невозможно сделать приличную женщину, – причитал стилист Марк, вернувшись в камеру после первого занятия. – Она вульгарна, годами не ухаживала за кожей и волосами, отрастила живот и не бреет ноги. А что там с подмышками, подумать страшно. Как быть!? – заломил Марк руки.

– Побрить ей ноги? А вот подмышки дамы обсуждать не рекомендую, – предложил Павел Борисович, расположившись на кровати, с которой открывался вопиюще красивый вид на роскошный октябрь.

– Вам бы, голубчик, только шутки шутить, – тряхнул несуществующей гривой Марк и уселся за обед, который ему оставили товарищи по несчастью.

Следующей к Ведьме должна была идти Ирина Борисовна. Но она вылакала из миски весь спирт, и Ведьма, увидев, как та пытается сесть на шпагат между двух кроватей, вздохнула.

– Ну ты и назюзюкалась. Пошли что ли ты со мной, зануда, – ткнула она пальцем в Павла Борисовича.

Палец, как и положено, заканчивался ногтем. Ноготь был модный. Длинный, расписанный под хохлому. Печатать на клавиатуре с такими категорически не удобно. Да и вопрос, как в туалет ходить?

Павел Борисович элегантно вскочил с кровати (при дамах, даже если она Ведьма лежать абсолютно недопустимо), пригладил прическу и последовал за Ведьмой.

Против ожидания она отвела его не в комнату с камином, а в кабинет, уставленный книжными полками. У окна стоял письменный стол – чистый, без единой пылинки.

– Муляжи? – уважительно спросил Павел Борисович, читая на этот раз знакомые названия книг.

– Почему муляжи? – обиделась Ведьма. – Все натуральное. Чистая кожа.

Поскольку Ведьма не предложила потомственному дворянину сесть, он, заложив руки за спину, остался стоять, в упор глядя на хозяйку кабинета.

Ведьма не выдержала первой.

– Ну же, давай, воспитывай меня.

Павел Борисович нахмурился.

– Во-первых, как я уже говорил, воспитанные люди не тыкают незнакомым джентльменам. Во-вторых, устраивают быт своих гостей, как мимнимум.

– Бить гостей? – переспросила Ведьма удивленно. – Что прям сразу?

– Б Ы Т, – терпеливо, по буквам произнёс Павел Борисович. – Запасные вещи, умывальные принадлежности, нормальный доступ к душу и туалету. И перестаньте, ради Бога, спаивать бедную Ирину Борисовну!

– Ой, – отмахнулась ведьма. – Этой и так недолго осталось. Цирроз. Ничего нельзя сделать. Пусть хоть порадуется напоследок.

– Вот как? – Павел Борисович красиво изогнул бровь. Ведьме жест понравился, она попыталась повторить, но лицо её только искривила смешная гримаса. Павлу Борисовичу удалось скрыть улыбку. – А Марк?

– Рак. Химия не помогает. Он и сам все знает, только принять не хочет.

Как-то очень неуютно стало Павлу Борисовичу после всей этой информации. Раз двое из его соседей умирают, значит, и он оказался тут неслучайно.

Но Ведьма и в этот раз легко прочитала его мысли.

– Нет, Паша, с тобой все в порядке. Просто тебя мне рекомендовали. Сказали, что ты лучший. Не могла отказать себе в удовольствии получить лучшего..

Лесть подействовала. Павел Борисович расправил плечи, втянул живот.

– Ну и ещё ты самодовольный и внушаемый. Из плохо внушаемого ворона не сделаешь.

– Неужели я действительно такой внушаемый? – расстроился Павел Борисович.

Ведьма расхохоталась. Точно вспененная волна разбилась о пирс.

– Конечно, внушаемый. Видишь, как я запросто тебя развела? Не куксись, пошутила, расслабься. У тебя лицо интересное. В моих краях такое не встретишь.

Но Павел Борисович ей не поверил и задумчиво плюхнулся на обтянутый замшей стул. И тут же с криком вскочил. Стул укусил его за мягкое место. Оторванная ткань брюк обнажила синие шелковые трусы.

Ведьма развеселилась ещё больше.

– А ты, Паша, смотрю, эстет. Белье дорогое любишь.

Прикрывая руками тыл, Павел Борисович не сводил встревоженного взгляда с замшевого стула. Комментарий про синие трусы он опустил мимо ушей.

– Это, что было, позвольте полюбопытствовать? Меня укусил ваш стул?

Ведьма обошла стол, присела на корточки рядом и нежно погладила замшевое сиденье. На этот раз на ней был черный комбинезон, который неприлично обтягивал каждую лишнюю складочку ее тела. Волосы изменили цвет на зеленый, как будто сильно выросли за ночь и были заплетены в толстую косу.

– А это Гоша. Гоша, – обратилась Ведьма к стулу, – это Паша. Паша выпендрежник, но он хороший. Нет трогай больше Пашу.

Похлопав стул по спинке, Ведьма обошла Павла Борисовича вокруг и, как бы он ни старался, скрыть свой позор, всласть насладилась его потрепанным видом.

– Да, Паш, запасная одежда тебе не повредит, – щелкнула пальцами, и Павел Борисович с ужасом обнаружил на себе розовый в облипку костюм с высоким воротником-жабо, украшенным сверкающими, вырви-глаз, стразами.

– Да вы с ума сошли! – не раздумывая, потомственный дворянин стал расстегивать пуговицы жакета. – Я буду лучше ходить в костюме Адама.

– Как хочешь, – пожала плечами Ведьма, и Павел Борисович оказался перед дамой абсолютно беззащитен, выражаясь высоким штилем.

Но Ведьма и сама поняла, что погорячилась. Павлу Борисовичу показалось, что она покраснела, отвела взгляд от его обнаженного тела, еще раз щелкнула пальцами, вернув порванный костюм.

– Новую одежду найдете в комнате в шкафу, – чем-то недовольная, пробурчала она, тоном давая понять, что Павел Борисович может уходить.

Но тот, к собственному удивлению, решил задержаться.

– Кто такой Гоша?

Ведьма задумчиво смотрела в окно и вздрогнула от его вопроса. Уверена была, что Павла Борисовича после ее фокусов и след простыл.

– Гоша? – переспросила она, оборачиваясь. На лице ее Павел Борисович заметил совсем другое, нежели раньше выражение и опешил на какое-то время. Ему вдруг стало ее жаль. Но потом Ведьма опять похабно оскалилась, показав желтые острые зубы, и жалость его мгновенно улетучилась.

– Гоша – мой пес. Мне его подарили в пять лет. Когда он умер, я превратила его в стул. Увы, оживить мертвое существо не могут даже ведьмы. Как и вылечить неизлечимо больного. Предваряю твой вопрос. Но вы Гошу больше не бойтесь. Я ему сказала вас не трогать. Или боитесь? – Ведьма снова попыталась изогнуть бровь, как Павел Борисович, но у нее снова ничего не вышло.

– Я вас научу, – пообещал Павел Борисович, присаживать на Гошу, предварительно шепотом попросив у него прощения. И… Павел Борисович готов поклясться, что Гоша его в ответ лизнул. Но, может, показалось, кончено. – Умение изгибать бровь в нужный момент, одно из сильных оружий флирта, если уметь им правильно пользоваться.

–Да ну? – Ведьма с ногами запрыгнула на стол, улеглась на живот, подперла руками голову и оказалась в паре сантиметров от лица Павла Борисовича. Теперь он мог поспорить, что зубы у нее совсем не желтые и совсем даже наоборот ровные.

Павел Борисович смутился и ослабил галстук.

– Вы не представляете, какие мелочи имеют значение, когда речь идет о завоевании мужчины. Покажите мне, например, объект вашей … страсти.

– Моей страсти? – переспросила Ведьма. – А фотку верховного Ведьмака хочешь увидеть? Это запросто.

Невероятным образом она достала из-под живота планшет – а ведь стол был абсолютно пуст – Павел Борисович это хорошо запомнил – побила по экрану длиннющими ногтями и развернула дисплей к Павлу Борисовичу.

Внимательно рассмотрев объект вожделения своей подопечной, Павел Борисович невольно сравнил его с собой.

– Симпатичный, – выдавил он из себя. – Сразу видно голубых кровей.

– Ой, каких там только кровей не намешано, – Ведьма развернула планшет обратно к себе и с нежностью посмотрела на потенциального жениха. – Там и зеленые, и сиреневые, и даже чуть-чуть желтой.

Павел Борисович помотал головой.

– Я имел ввиду, что господин Ведьмак явно благородного происхождения. И очень красив.

– Надо говорить Его Темнейшество, – строго поправила учителя Ведьма. И тут же мечтательно улыбнулась. – Да он, красавчик. Как его снимать будем?

– В каком смысле? – не понял Павел Борисович.

Ведьма убрала планшет обратно под живот и нетерпеливо уставилась на репетитора.

– Ты сказал, что есть приемчики всякие, чтобы он в меня влюбился. Правила съема? Давай, учи меня. А то в жабу превращу.

Павел Борисович откинулся на спинку стула. Гоша тихо заворчал, но повернулся к гостю хозяйки самым мягким местом.

– Для начала давайте представимся, как следует. Меня зовут Павел Борисович Макаровский. И коли судьба распорядилась таким образом, что нам предстоит провести вместе какое-время, разрешите узнать ваше имя?

Ведьма в прыжке села по-турецки и зашипела.

– Паша, хорош пургу гнать. Не глухой вроде. Я же сказала – Ведьма меня зовут.

Нимало не смутившись, Павел Борисович продолжал стоять на своем.

– Предположим, я позволяю вам называть себя по имени, но и мне доставьте такое удовольствие. Поверьте, это в наших общих интересам.

Прищурившись, Ведьма пару минут молчала, искала подвох, потом сдалась.

– Кира, меня зовут. Только не понимаю, как мое имя поможет нам заарканить Его Темнейшество?

– Дорогая Кира, вы наняли меня, как специалиста по светскому этикету, однако уже сейчас понятно, что цель наших занятий несколько иная. Возможно, предмет ваших воздыханий вовсе и не ищет для себя даму из высшего общества.

Ведьма, то есть Кира, фыркнула.

– Предмет воздыханий, скажете тоже.

– А разве вы не влюблены в принца Ведьмака?

Сказал и пожалел. Волосы ее из зеленых сделались красными под цвет кожи, щеки раздулись, а крашенные под хохлому ногти вдруг прямо на глазах Павла Борисовича стали расти, сворачиваться в спирали и, что самое неприятное, тянуться к шее потомственного дворянина. Даже стул взбунтовался – Гоша заелозил под его аристократическим задом, намекая, что доброе расположение верной, пусть и мертвой собаки потерять гораздо проще, как приобрести.

Надо отдать репетитору должное. Он с детства усвоил урок улиц, где не раз имел несчастие гулять в силу регулярной занятости своих родителей – не хочешь получить в нос, не показывай, что боишься. Хлюпиков и нытиков лупят первыми.

– Если вам, Кира, так неприятен этот вопрос, то могли бы спокойно об этом сказать. Спрячьте, пожалуйста, когти и поговорим, как нормальные люди.

Кире потребовалось несколько минут, чтобы вернуться в свой нормальный облик. Только волосы так и остались красными.

– Никогда, Паша, никогда, не касайся того, что внутри у ведьмы, и будешь жить долго. И, возможно, даже в человеческом обличие. Я расскажу ровно то, что тебе положено знать о наших обычаях. Принц Ведьмак – старший из пяти сыновей Короля. По древним традициям – на мой взгляд, доисторическим – в ночь красной луны король устраивает бал, куда зовут всех ведьм от 90 до 250 лет, – Павел Борисович хотел присвистнуть, но удержался. – Принц познакомится с каждой. С каждой потанцует. К концу бала он будет испытывать отвращение уже ко всем нам, потому что, если его сердце вначале и дрогнет, то после тысячного танца, он дойдет до ручки и назначит следующий бал, куда пригласит вдвое меньше ведьм. Затем еще один. И еще один. Так пройдет сто лет. Столько времени я ждать не могу. Мне надо, чтобы он выбрал меня с первого раза. Учитывая мое природное обаяние, задача выполнимая, но трудная. Так что считай себя уже наполовину жабой. Но, так и быть, я тебя пощажу, если Принц выберет кого угодно, но только не моих сестер. Усек?

У Павла Борисовича сразу возникло много вопросов, но воспоминания о Кириных когтях отбило желание их задавать.

– Теперь понятно. Задача ясна. Буду думать над тем, как влюбить в вас, Кира, Принца Ведьмака на первом балу.

Интересно, думал Павел Борисович, возвращаясь в комнату под присмотром трехцветной кошки, а мошки на вкус с точки зрения жабы продукт деликатесный? Может, для жабы мошка, что-то вроде фуагра?

– Мошки отвратительны для всех! – крикнула ему с спину Кира.

III

Рассмотреть подробнее квартиру Киры помешала кошка. Она открыла головой дверь в комнату-камеру и промурлыкала:

– Проходим, не задерживаемся.

Но Павел Борисович застыл на пороге с открытым ртом. Кира сдержала обещание. И даже перестаралась, выполняя домашнее задание по гостеприимству.

Во-первых, комната стала в два раза больше. Во-вторых, для каждого пленника вместо узкой и жёсткой койки появилась громадная двуспальная кровать с балдахином. Кровать Павла Борисовича стояла у окна, которое стало выше и шире, чтобы ничто не мешало ему наслаждаться бурными красками осени, которую ему предстояло провести в заточении.

В-третьих, появился шкаф. Пузатый, с золотой резьбой в стиле барокко. Беда в том, что появился он на том месте, где Ирина Борисовна безуспешно пыталась сесть на шпагат. В итоге, она так и застряла внутри, растопырив ноги. Глаза её были полны ужаса и слез.

Бывшая балерина заламывала руки, насколько это позволяли многочисленные вешалки с одеждой для арестантов и хныкала:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.