Иная реальность

Иная реальность

Варвара Корякина

© Варвара Корякина, 2025

ISBN 978-5-0065-7481-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Мой дорогой читатель.

Книга «Иная реальность» – книга о любви… Она написана по японским мотивам, хотела передать своими рассказами мое восприятие японской литературы и кинематографа Страны Восходящего Солнца.

Мои герои, вернее, их только два – герой и героиня, словно разное воплощение одних и тех же людей.

Мир, в котором они обитают, иллюзорный…

Если подумать, все мы живем в иллюзии, созданной нашим воображением, нашим восприятием реальности…

У каждого свой внутренний собственный мир и своя реальность…

Тайное желание

Хочется быть чистой, чистейшей,

Холодного ручья водой искрящей…

Ходить по краю Жизни бездонной

Хранима магической белой Луной…

Хрупкой души звенящей струной,

Холодея, звучать ночью безлунной…

Хотелось бы быть Симфонией ночи,

Хрустальной музыкой Бессмертной

Любви.

ТАНЕЦ ЛУНЫ…

Наши души соприкоснулись

Случайно под лунным сиянием…

Однажды утром мы проснулись

Томимые ожиданием…

Звучала музыка Полнолуния

Ты с нежным трепетом шептал: «Кто Ты?»…

Об этом хотела спросить и я:

«Кто встревожил мои сны? Откуда Ты?»

Средь сияющих далеких звезд лилась

Мелодия одинокой Луны…

Под осенней Луной я кружилась

В грустном танце странной тихой Мечты…

Был чарующий Танец Моей Мечты…

Танец, рожденный магией Луны

Была та песня, которую пел Ты…

Моя нереальность, странные сны…

В таинственном сиянии лунном

Вижу смутные неясные черты…

В этом мире реальном, подлунном

Существую ли Я? Был ли Ты?

При бледном свете далекой Луны

Звучит над миром шепот твой: «Кто Ты?»

Сквозь иллюзию, неясные сны

Я спрошу: «Это Ты? Откуда Ты?»

Осенний ветер ответит: «Мечты…»

Холодная Луна взглянет: «Эх, Ты…»

Где-то там, где живут грезы, мечты,

Льется Песня Луны и поешь Ты…

Но это лишь Мечты…

Кто же Ты? Кто Ты?

Просто мои сны…

И танец Луны…

Ожидание

«Ждать? А зачем?

Ведь ближе ко мне ты не станешь, я знаю.

Но и порвать нету сил

Связавшую наши два сердца

Яшмовую нить».

Ки-но Цураюки

Над приморским городом тихо садилось солнце. Половина неба горела алым пурпуром, другая половина была окрашена в нежный персиковый цвет с прожилками бледно-голубого, а облака были подобны лепесткам цветков шиповника, нежно-розовые и воздушно-пушистые.

Он сидел и задумчиво смотрел в окно на вечереющее небо, часто бросал взгляд в сторону входной двери, было видно, что ждал кого-то.

Официанты «TOKYO Kawaii» уже в лицо знали этого японца в возрасте, каждую весну три года подряд приезжал в этот город, каждый вечер в восемь часов заходил в этот ресторан, садился за заранее заказанный стол и ждал кого-то. Но за все это время никто к нему не приходил. К позднему вечеру надежда встретить желаемого человека иссякала, тогда Кичиро Отомо закрывал глаза, в одном ухе у него всегда был наушник, на своем телефоне что-то включал и слушал, иногда слезы текли по его худым щекам. Потом он просил счет, благодарил, и в отличие от других японцев, этот мужчина всегда оставлял щедрые чаевые официантам. Молодые люди прониклись симпатией к этому благородного вида японцу, всегда вежливому и улыбчивому, к тому же он неплохо говорил по-русски. Им было жалко господина Отомо, они гадали, кого же он так упорно ждет 10 дней в марте, начиная с 21, три года подряд… Официанты были убеждены, что японец ждет женщину…

Действительно, Кичиро ждал женщину, почти незнакомую, которую видел всего два раза. Это было похоже на какой-то странный сон, на иллюзию, на наваждение.

Почти четыре года назад Отомо впервые приехал во Владивосток, в то время он уже начал увлекаться фотографированием. Гуляя по центру города, снимал, запечатлевал старинные здания, атмосферные улочки этого района Владивостока ему очень понравились, здесь витал дух конца 19 начала 20 веков.

Это время было особенным для Кичиро, он любил в своих работах воссоздавать эту эпоху, в ней был особый флер уходящего аристократизма, некой трагедии смены царской России в советскую, ностальгия по белой гвардии, по томным романтичным барышням.

Снимая аутентичное здание из красного кирпича, в поисках удачного ракурса, фотограф пятился назад, и вдруг наступил кому-то на ногу, услышал за спиной возглас: «Ой…». Голос был грудной приятный с теплым тембром и со специфической вибрирующей хрипотцой. Он обернулся и увидел перед собой так близко карие глаза, удивленные, немного смущенные, из них струился мягкий и ласковый свет.

Чтобы удержать падающую камеру, он взмахнул рукой, слегка коснулся нежных щек незнакомки, ее мягких пушистых пышных рассыпанных по плечам вьющихся волос, наклонившись, почувствовал их тонкий сладкий аромат. Кожа у нее была шелковая, притягательная, кончики его пальцев почувствовали странное приятное тепло, что пальцы машинально снова потянулись к ее порозовевшим от смущения щекам. Женщина удержала его от падения, придержав за локоть, слегка притянув к себе, мужчина ухватился за ее руку, чувствуя в своих ладонях трепет ее маленькой руки и утонченных нежных пальцев.

Придя в себя от внезапного прикосновения к этой милой незнакомке, он начал извиняться и просить прощения. Женщина в ответ тихо сказала: «Ничего страшного… Извините…», – изящно в знак извинения слегка наклонила голову, сделав легкий кивок, как обычно делают японки. Незнакомка была азиатской внешности, но не японкой, но сразу было видно, что она скромна, воспитана в каких-то строгих традициях. Поклонившись, она поспешила уйти. Кичиро догнал ее, еще раз извинился и пригласил ее на чашку чая в ресторанчик. Незнакомка неохотно согласилась, в ней было нечто необычное, какая-то девичья робость, но в то же время неподдельная искренность и открытость.

Ресторан находился в нескольких минутах ходьбы от центральной площади, по пути на Спортивную набережную, в историческом районе Миллионка. Кичиро и незнакомка зашли в здание, по витиеватой красивой лестнице поднялись на второй этаж, оттуда открывался прекрасный вид на старинную часть города, на ту самую Миллионку. Они познакомились. Женщину звали Инна, она приехала в этот город по делам, была преподавателем философии и культурологии в университете одного из самых северных городов Дальнего Востока.

Она с первых фраз знакомства сказала, что замужем, что у нее большая и дружная семья, что она очень соскучилась по родным и любимым, словно отстраняя себя от него и, возможно, от предполагаемой навязчивости незнакомца. При общении Инна оказалась интересным собеседником, внимательным и вдумчивым слушателем. У них оказалось очень много общих тем для разговора, она прекрасно знала культуру стран Восточной Азии. Они сидели на балконе, легкий весенний ветерок ласково играл красивыми волосами Инны, приятно и нежно щекотал лицо Кичиро. Солнце уютно грело, отражаясь в ее глазах, придавая мягкому взгляду удивительное сияние. Глаза Инны цвета темного янтаря так запали в душу японцу.

Женщина часто смотрела на часы, безмолвно намекая, что торопится.

А он не хотел ее отпускать. Они попрощались. Кичиро хотел взять у Инны ее номер телефона, но не осмелился.

На прощание он протянул ей руку на русский манер, хотя японцы никогда так не прощаются и не здороваются за руку. Инна удивлено посмотрела на него, потом улыбнулась и протянула ему руку. Он нежно и бережно сжал ее, подержал в своих ладонях, будто хотел почувствовать ее особое тепло и запомнить приятную мягкость и легкость ее прикосновения.

Несколько дней до отъезда Кичиро бродил по городу в надежде встретить милую Инну, хотя она и сказала, что улетает домой. Он надеялся на чудо… Ему снились ее улыбающиеся янтарные глаза. Но больше не встретил ее.

Так в жизнь одинокого японца из древнего знатного рода Отомо вошла незнакомка из далеких снежных равнин.

Вторая встреча Кичиро с Инной была какой-то нелепой, это была даже не встреча. Друг Отомо, фотограф одного известного японского издания, внезапно предложил почти однодневную поездку в Россию. Друга Кичиро зовут Кента Накамото, он должен был еще с одним фотографом полететь в Хабаровск на дальневосточный форум по проблемам малочисленных народов Севера, но его напарник заболел, нужен был фотограф. Вот так Кичиро второй раз попал в Россию. На форуме было так много людей, ученых, представителей прессы, писателей, пишущих о проблемах северных народов, фольклористов, собирающих легенды, мифы и предания. Отомо беспрестанно фотографировал, столько людей, лиц, голова шла кругом. Приехав обратно в Японию, начал обрабатывать фотографии, вдруг на фотографиях увидел до боли знакомое лицо и поразившие его душу глаза, милую светлую улыбку, с нескольких снимков, где была снята группа писателей и фольклористов, улыбалась Инна…

От досады сердце Кичиро сжимала ноющая боль. Она была рядом, а он даже не заметил ее. Эти фотографии стали единственным утешением одинокого японца.

Шли дни, недели, месяцы, годы…

Кичиро ухаживал за престарелым отцом, общался с единственным сыном и с маленькой внучкой, которая стала смыслом его жизни. По вечерам оставшись один, долго вглядывался в фотографию Инны, ему до сих пор снились янтарные глаза этой незнакомки, о которой он ничего не знал, но которая стала такой близкой и родной, кончики пальцев все еще хранили нежность ее кожи, а ладони трепет ее теплых рук.

За это время Кичиро Отомо стал серьезно заниматься фотографированием, его уже знали в Японии и в странах Восточной Азии, в социальных сетях создал страницы, публиковал свои работы, у него появилось много поклонников, его фотографии со старыми храмами Киото очень нравились людям.

В один августовский вечер Кичиро листал свои страницы в соцсетях, читал комментарии поклонников, отвечал на них, ему попался очень красивый романтичный комментарий на английском. Он перешел на страницу комментатора и замер. Это была она, Инна. Знала ли она, что это он, помнит ли она его? На аватарке Кичиро свою фотографию никогда не ставил, никнейм был не похожим на его настоящее имя. Значит, просто ей понравились его работы, ведь Инна любила смотреть на снимки старинных синтоистских святилищ и храмов. Кичиро стал отвечать на ее комментарии, иногда эти комментарии превращались в длинную переписку.

Один престижный американский журнал предложил Отомо публиковать его фотографии с красивыми сопроводительными надписями в восточном стиле, в виде хокку и танка. А Инна писала прекрасные произведения в этом стиле, они по внутреннему духу были чисто японскими, так лаконично и ярко даже японцы, возможно, не могли выразить свои мысли.

Кичиро попросил Инну помочь ему с надписями фотографий, она охотно согласилась, когда он предложил деньги за эту услугу, она отказалась и сказала, что для нее честь описывать эти прекрасные произведения искусства, что это просто дружеская поддержка. У них началась дружеская переписка. Кичиро не выдавал себя, не напоминал о той давней, случайной встрече. Он заново и по-настоящему начал познавать Инну. Она его заворожила. Теперь он не мог жить без ее сообщений. С его стороны переписка начала обретать романтические черты. Инна деликатно и скромно обходила эти неловкие моменты. Он знал, что Инна замужем, по ее словам, тогда еще, при первой встрече, она была счастлива в браке.

Но Кичиро чувствовал в ней какую-то печальную тайну и духовное одиночество, в этой жизнерадостной на первый взгляд женщине была странная загадка, которая манила и притягивала.

Кичиро уже не мог молчать о своих чувствах, хотя и боялся, что этим напугает Инну, что она может отдалиться от него. Отомо был сдержанным и гордым потомком знатного клана, поэтому он никак не мог ставить замужнюю женщину в неловкое положение, что считалось бы унижением для нее. Эти условности всегда мешали ему жить, чувствовать себя полноценно счастливым. Он думал, как истинные настоящие чувства могут быть унижением для кого-то. И написал Инне письмо.

Было 25 марта. Полнолуние. Серебристая, с легким налетом бледного золота, магическая Луна медленно плыла по темнеющему небу… Кичиро смотрел на нее, на матовой, сияющей таинственным светом, поверхности искал чей-то взгляд… Он удивлялся сам себе, стал верить в милые любовные приметы. Если сейчас Инна смотрит на Луну, то она вспоминает его, значит в ее душе есть какие-то чувства к нему…

В далеком северном городе Инна сидела за компьютером, писала что-то и в окно смотрела на Луну. Она часто погружалась в свой маленький потайной мир. Это был иллюзорный мир… Мир, который и существует, но, вроде, его и нет… Странный мир… В этом мире далеко-далеко, будто в другом измерении, над тихим морем всегда плыла магическая Луна, лила свой серебристый призрачный свет на Землю, отражаясь на темной глади воды… И над Миром, в котором слышен только шум волн, звучала повесть, печальная повесть об одиноком самурае… Женщина грезила об Японии, обожала бои на мечах, знала толк в холодном оружии, особенно в катанах, и, конечно, много читала о самураях… В ее воображении, где-то в глубине ее романтичной странной души, витал смутный образ самурая, великолепного мечника, виртуозно владеющего катаной, отважного и храброго, благородного воина, человека чести и слова…

Женщина открыла электронную почту. Пришло письмо от фотографа, японца, с которым она познакомилась в сети и стала поддерживать дружеское общение. Инне нравились его фотографии старинных синтоистских храмов. Снимки были полны особой магии, атмосферные и всегда с неким смыслом.

Письмо было странным… Инна никогда не давала повода для двусмысленного общения. Про себя шутя называла этого фотографа «одиноким самураем», хотя она не знала, одинок ли он на самом деле, действительно ли он самурайского происхождения…

«Дорогая Инна…

Я расскажу Вам одну историю. Жил художник, просто фотограф. Любил цветущие сливы и великолепные храмы. Был одинок и немолод. Однажды в его жизнь вошла прекрасная Женщина из далекого Севера. Она была влюблена в Японию.

И фотографии художника стали Ее ожившими снами. Она восхищалась ими, как маленькая девочка, без фальши и обмана. Она была чиста и робка душой, как монахиня, искусна в речах и очаровательна, как гейша, мудра и спокойна, как старейшина рода, невинна и доверчива сердцем, как дитя… Сначала художник принял Ее разумом, было восхищение, потом Она переместилась в его сердце…

Я думаю, что люблю Вас так сильно, и думаю, что не могу жить без Вас…

С уважением Кичи из Киото».

Прочитав письмо, Инна была в недоумении. Подумала, ведь она

совсем не знает этого человека, даже его настоящее имя неизвестно ей, японец просто представился: «Кичи из Киото». Это странное признание удивило женщину, даже немного напугало. В общении мужчина был всегда сдержан, учтив и деликатен, поэтому это письмо обескуражило Инну.

Как можно писать такое признание совсем незнакомому человеку, как можно кого-то полюбить, не зная ничего о нем. «Эти японцы очень странные…», – сделала вывод женщина и вдруг вспомнила одного фотографа, с которым случайно познакомилась во Владивостоке. А звали этого фотографа Кичиро Отомо. «Неужели, тот Кичиро, он и есть Кичи из Киото?», – возникла неожиданная мысль в голове Инны. «Как же я не могла догадаться сразу и почти год общаюсь с тем японцем, который отдавил мне ногу», – подумала женщина и улыбнулась тем смешным воспоминаниям.

Это было четыре года назад, Инну направили для участия в научно-практической конференции во Владивосток. Был один единственный свободный день перед отъездом. Инна решила прогуляться по городу, походить по магазинам. Только прошлась по Миллионке, как на нее налетел фотограф, чуть ли не разбил камеру, едва не поцарапал ей лицо, ловя свой фотоаппарат, она еле удержала его. Японец был очень учтив, галантен и вежлив, долго извинялся, даже пригласил на чашку чая. Они познакомились, звали мужчину Кичиро Отомо. Кичиро довольно хорошо знал русский язык. Он любил русскую литературу, поэтому специально учил язык, чтобы читать произведения в оригинале. Сидя в ресторанчике, они долго беседовали, не заметили, что уже вечерело.

Инна так и не успела пройтись по магазинам. Она до сих пор помнит, как ей было неловко от пронзительного, но мягкого, полного какой-то бесконечной нежности, взгляда этого японца.

Когда глубокие синие сумерки окутали город, они вышли из «TOKYO Kawaii». Кичиро предложил проводить ее до гостиницы, она заколебалась, но приняла предложение вежливого японца. Она часто ловила на себе его странный пристальный взгляд, ей было не по себе от этого взгляда. Кичиро был хорош собой, стройный, даже худой, высокий, немного сутулился. Длинные с проседью, слегка вьющиеся, волосы часто падали на лицо, и он очень изящно убирал их за уши утонченными длинными пальцами.

У него был гордый острый профиль, нос с легкой горбинкой с чувственными тонкими крыльями, тонковатая верхняя губа и слегка выпяченная нижняя, в его больших глазах будто затаилась глубокая печаль, но, когда он смотрел на нее, они наполнялись каким-то ласковым светом. Когда случайно глаза встречались, он робко улыбался, становился похожим на стеснительного мальчика, от этого Инна еще больше смущалась и краснела. Что-то странное происходило между ними…

Когда они прощались перед входом в гостиницу, Инна так близко увидела темные глубокие, большие, чуть навыкате, глаза мужчины, один глаз был с выраженной линией верхнего века, а другой – без этой линии, что придавало утонченному, слегка смуглому, лицу японца милый мальчишеский вид.

В его красивых глазах, в глубине таилась какая-то печаль. Этот странный пристальный взгляд, в котором были сотни оттенков невообразимых чувств, она запомнила навсегда.

С той поездки Инна приехала в каком-то смятении. Этот японец, похожий на повзрослевшего ее любимого актера, чем-то зацепил ее, она часто вспоминала его.

И смутный образ «одинокого самурая» из ее иллюзорного мира начал обретать реальные черты…

Потом была еще одна встреча. Но тогда Кичиро Отомо просто не заметил ее в толпе, на ее приветствие ответил легким поклоном, посмотрел мимо нее, был очень занят, что-то фотографировал, его постоянно дергали. Видимо, он уже забыл Инну и ту случайную встречу.

Женщина решила ответить на письмо Кичи из Киото.

«Уважаемый Кичи.

Получив Ваше письмо, я была крайне удивлена. Все это очень неожиданно для меня. Мне казалось, что я не давала повода к возникновению такой ситуации.

Я – замужняя женщина, замужем уже почти 35 лет. У меня большая, дружная и счастливая семья. Я очень люблю и уважаю своего мужа.

Не предполагала, что наша простая дружеская нечастая переписка, почти деловое общение по интересующим Вас вопросам культуры, этнографии, истории, обмен мнениями по поводу Ваших работ вызовут у Вас такую реакцию.

Я была просто вежлива и учтива с Вами, если мое искреннее и дружеское отношение к Вам вызвало у вас какое-то иное чувство, то прошу понять меня правильно. Я извиняюсь. Я не намерена больше поддерживать с Вами дружескую переписку.

Надеюсь, что Вы поймете меня правильно.

С уважением Инна».

Инна написала небольшой ответ фотографу и решила больше не общаться с ним.

«Если даже этим фотографом окажется тот красавец Кичиро Отомо, все равно не стоит общаться с ним», – подумала про себя Инна и так реально почувствовала тонкий аромат, веющего морским бризом, парфюма Кичиро, воспоминания теплой волной унесли ее в то время, она снова, как наяву, представила этот странный, полный бесконечной нежности, взгляд японца, давно никто на нее так не смотрел.

Потом женщина одернула себя, ее мысли и воспоминания разлетелись как мотыльки и исчезли, растворились в темноте наступающей ночи. «Да. Это просто иллюзии…», – подумала Инна и снова углубилась в свою работу.

Кичиро все еще не спал, так же смотрел на Луну, думал о далекой Инне. Он часто представлял, как они с Инной гуляют по старым улочкам Киото, их путь освещает полная, магически красивая, Луна, ее таинственный серебристый свет завораживает. Он нежно берет Инну за руку, она смущается, но не сопротивляется, ее мягкая теплая рука слегка трепещет…

Кичиро полушепотом говорит:

– Какая сегодня красивая Луна…

– Она прекрасна, – говорит Инна. Все внутри Кичиро замирает, она не любит его, он так и думал…

Потом вдруг:

– Красивая настолько, что можно и умереть, – тихо-тихо отвечает она и смущенно опускает глаза.

Сердце Кичиро начинает часто биться, он понимает, что она любит его.

Возможно ли такое? Инна знает все тонкости и условности общения японцев, поэтому избегает разговоров о Луне, но она любит Луну, Полнолуние, часто пишет о ней мистические стихи и лирические зарисовки. Когда Кичиро упоминает Луну, Инна замолкает или просто переводит разговор на другую тему. Он никогда не получит от нее ответ на свою фразу: «Какая сегодня красивая Луна…», никогда в этой жизни…

Кичиро давно знал, что болен, но тогда он не цеплялся за жизнь… Его даже устраивал близкий конец… По настоянию сына перенес несколько операций. Потом все изменилось. Вдруг, совсем случайно, в его жизни появилась Она…

Пока есть силы, он каждый год приезжает во Владивосток, ждет Инну в том ресторанчике, где они пили чай и долго беседовали. Они познакомились 21 марта, в день Весеннего Равноденствия, в этом тоже была своя мистика и особая магия, Кичиро считает это знаком судьбы…

При расставании тогда, четыре года назад, он сказал Инне:

– Я желаю продолжения нашего общения. Я буду ждать Вас всегда в том же ресторанчике в восемь часов вечера с 21 марта десять дней… Завтра тоже жду…

На это Инна вскинула на него удивленный взгляд, смущенно улыбнулась и сказала:

– Не стоит этого делать. Я все равно не приду… Я завтра утром улетаю домой. Извините, если что не так. Благодарю за чай и интересную беседу, приятно было познакомиться с Вами, господин Отомо.

– Мне тоже было очень приятно узнать Вас, дорогая Инна. Я всегда буду ждать Вас…

Так и расстались.

Кичиро часто стал вспоминать слова одного монаха. Он фотографировал синтоисткие храмы Киото. Любил покой и тишину этих священных мест. Разговорился с одним монахом, беседа была долгой и интересной. В конце разговора монах пристально взглянул ему в глаза и сказал нечто такое, возможно, и пророческое: «Когда смутно, где-то вдалеке будет слышен тонкий звон серебряных колокольчиков, которыми далекие предки призывают к себе своих потомков, ты, наконец, будешь признавать то, что так долго отрицал, будешь любить и получать удовольствие от того, что презирал, ты поймешь то, что было глубоко запрятано в тебе…».

Так и случилось…

В его жизни появилась Инна, странная женщина, чуть старше него, но по своей внутренней нежной и чистой сути она была совсем юной девушкой…

Она была романтичной, будто жила в своем выдуманном Мире, иногда Инна читала свои стихи, записи публиковала на своей странице в соцсетях. Грустный тихий голос Инны говорил о многом, ему хотелось быть героем ее потайного прекрасного Мира, тайной ее нежной тонкой души…

В то же время Инна знала очень многое и могла дать ответ почти на все волнующие его вопросы… С каждым днем вопросов становилось все больше и больше, а ответы на них были просты, искренни и светлы…

Кичиро, никогда не фотографировавший Луну, стал ночами не спать и ловить это светило, ради этой незнакомки… Он сам не понимал, почему это делает… Своими снимками он хотел говорить о своих чувствах к ней.

Теперь гордый самурай из рода Отомо понял, что в этом подлунном мире могут быть безусловные чувства, что Луна может быть настолько красивой, что душа начинала петь. Он все это понял и осознал, но понимал, что его конец близок, что та ноющая боль, которую он пытался не замечать, становилась порой невыносимой. Он понимал, что покидает этот мир, который стал для него вдруг таким прекрасным и манящим… В этом мире жила Она, незнакомка из далеких снежных равнин, которые находились за ледяными горами, как говорили его предки…