Тени над Невой

Наталия Демиденко

Тени над Невой

Пролог:

Холодное утро на набережной

Рассвет вставал над Невой медленно, словно нехотя пробиваясь сквозь пелену ноябрьского тумана. Вода, тёмная и тяжёлая, будто впитавшая в себя все тайны города, беззвучно лизала гранитные парапеты. На Моховой улице, у спуска к реке, лежал труп. Мужчина, лет сорока, в чёрном пальто, лицом вниз. Ледяная корка уже успела схватиться на его волосах, превратив их в серебристые иглы. Рядом – разбитый фонарь, его стекло рассыпалось по снегу, как алмазная крошка.

Сергей Морозов, участковый с двадцатилетним стажем, присел на корточки, отодвигая полы шинели. Его дыхание стелилось дымкой над телом. Он не торопился вызывать следственную группу. Здесь что-то было не так. Не та поза, не тот запах. Даже смерть в Петербурге умела лгать.

Рука покойника сжимала конверт. Бумага промокла, но чернила не расплылись – дорогие, ядовито-синие. Сергей вытащил листок, развернул. Ни имени, ни угроз. Только схема: переплетение линий, напоминающее карту метро, с отметкой у станции «Адмиралтейская». И цифра – 72, обведённая в кольцо.

Ветер с Невы донёс запах гари. Сергей поднял голову. На противоположном берегу, у Михайловского замка, клубился дым. Не пожар – слишком чёрный, слишком густой. Он сунул конверт в карман, даже не заметив, как из рукава покойника выскользнула монета. Старинная, с двуглавым орлом, проржавевшая до неузнаваемости.

По дороге к дыму он наткнулся на следы. Не сапоги, не кроссовки – что-то острое, словно когти, впивающиеся в снег. Они вели к заколоченному складу, где когда-то хранились архивы КГБ. Дверь была приоткрыта. Внутри – темнота и тишина, прерываемая каплями воды. Сергей включил фонарик. Луч выхватил стеллажи с папками, покрытыми плесенью, и посреди зала – стол. На нём лежала фотография. Его фотография.

Он уже протянул руку, когда сзади раздался скрип. Оборачиваться было поздно. Удар в затылок оглушил, но не вырубил. Сергей рухнул на колени, успев заметить тень в дверном проёме – высокую, в плаще с капюшоном. В зубах у неё блеснуло лезвие.

– Ты не должен был этого видеть, – прошипел голос, больше похожий на скрежет железа.

Сергей рванулся в сторону, хватая со стола первую попавшуюся папку. Метнул её в нападавшего и выкатился на улицу. Бежал, не разбирая дороги, пока не упёрся в решётку Летнего сада. Только тут понял, что держит в руке: дело 1998 года. «Уничтожить» – штамп на обложке. А внутри – единственный лист. Фото молодой женщины в милицейской форме. Катерина Волкова. Убита при загадочных обстоятельствах. В графе «Причина» – прочерк.

Сирены завыли где-то близко. Сергей спрятал папку под мостовую, в щель между камнями, и пошёл навстречу патрулю. Через час он напишет в отчёте: «Обнаружено тело неизвестного. Вероятно, несчастный случай». Не упомянет ни конверт, ни монету, ни тень со складом. Но в кармане, намертво сжав кулак, он будет держать ключ. Старинный, бронзовый, с выгравированными буквами – «К.В.».

А в это время по ту сторону Невы, в квартире на Гороховой, зазвонил телефон. Трубку никто не взял. Только автоответчик щёлкнул, оставив сообщение:

«Они начали считать. 72 часа. Уберись сам, пока не убрали тебя».

Гудок. Тишина. И где-то в трубах завыл ветер, принося с собой запах крови и старых секретов.

Часть 1: Возвращение в Северную столицу

Глава 1: Поезд из прошлого

Поезд подъезжал к вокзалу медленно, будто нехотя, скрипя тормозами и оставляя за собой шлейф ржавого дыма. Окна вагонов, заляпанные грязью и дождем, отражали серое небо Петербурга – низкое, тяжелое, готовое пролиться ледяной изморосью. Андрей Волков стоял у двери, сжав в кармане пальца смятый билет. Его лицо, изрезанное морщинами и тенями бессонных ночей, казалось высеченным из гранита. Он не был здесь семь лет. Семь лет, которые превратились в камень на груди, с тех пор как он уехал, бросив всё: звание, квартиру, память.

Перрон встретил его сыростью и гулом голосов, смешавшихся с рокотом громкоговорителей. Воздух пахнул железом, углем и чем-то кислым – запах города, который не смывался даже морозом. Андрей шагнул на плиты, вязкие от грязи, и потянул за собой чемодан с оторванным колесом. Его взгляд скользнул по толпе: старухи в платках, торгующие вязаными носками, мужчины в потёртых куртках, курящие у колонн, подростки, тыкающие пальцами в экраны. Ничего не изменилось. Только трещины на стенах вокзала стали глубже, а плакаты с рекламой курортных туров пожелтели, как старые газеты.

Он вышел на площадь, и ветер с Невы ударил в лицо, заставив втянуть голову в плечи. Фонари, тускло мерцающие в полуденном мраке, бросали длинные тени на мостовую. Андрей остановился, глядя на трамвайные рельсы, уходящие вдаль, туда, где силуэты домов растворялись в тумане. Где-то там была его старая квартира на Гороховой – пустая, заколоченная, как склеп. Он не хотел возвращаться. Но письмо, пришедшее две недели назад, не оставило выбора. Конверт без обратного адреса, внутри – фотография его бывшей напарницы, Катерины. Лицо перечёркнуто красным крестом. На обороте: «Они нашли её. Теперь ищут тебя».

Дорога к метро пролегала через набережную. Андрей шёл, не ускоряя шаг, будто проверяя, остался ли город прежним. Ледяная вода в каналах стояла неподвижно, как расплавленный свинец. На противоположном берегу маячил шпиль Петропавловки, пронзающий облака. Под ногами хрустел снег, смешанный с пеплом – кто-то сжёг пачку документов у подъезда. Он наклонился, подбирая обугленный клочок. На бумаге угадывались цифры: «19…» – остальное съел огонь.

У входа в метро его ждало нечто странное: на ступенях лежала женская перчатка, чёрная, кожаная, с дыркой на указательном пальце. Рядом – лужица замерзшей крови, едва заметная, будто кто-то старательно вытер её снегом. Андрей замер, ощущая, как холодный пот стекает по спине. Это могла быть случайность. Но слишком уж знакомой казалась перчатка. Такие носила Катерина.

Он спустился в подземку, не оглядываясь. Эскалатор уносил его вглубь, в гулкую пустоту, где эхо шагов сливалось с рёвом поездов. В вагоне пахло металлом и сыростью. Андрей прижался к стеклу, наблюдая, как тоннель превращается в чёрную бездну. Напротив, в отражении, за его спиной, мелькнула фигура в длинном плаще. Мужчина? Женщина? Лицо скрывал шарф. Он обернулся – место было пусто. Только смятая газета катилась по полу, шелестя заголовком: «Тайна пятого трупа остаётся нераскрытой».

Когда он вышел на станции «Сенная», дождь уже сменился снегом. Крупные хлопья падали на асфальт, словно пытаясь замести следы. Но следы здесь были повсюду: царапины на парапете моста, сколы на гранитных львах у банка, свежий постер с надписью «Пропала!» на ржавой стене. Андрей остановился перед своим домом. Подъезд был завешан строительной сеткой – якобы на ремонт. Но через дыру в полотне виднелась выбитая дверь, а на перилах лестницы – полоса копоти, будто кто-то тащил горящий предмет.

Он не стал подниматься. Вместо этого свернул в переулок, где когда-то стоял кофейный ларёк Катерины. Теперь здесь был пустырь, заваленный битым кирпичом. И только один предмет выделялся на фоне хаоса: старый телефон-автомат, покрытый ржавчиной. Трубка болталась на шнуре, как повешенная. Андрей подошёл ближе. На диске – отпечатки крови.

Он уже протягивал руку, чтобы проверить, работает ли аппарат, когда земля под ногами дрогнула. Где-то вдали прогремел взрыв. Или показалось. Но запах гари был настоящим. Андрей повернулся, и в этот момент в переулке завыла сирена. Скорая? Полиция? Он не стал ждать. Рывком рванул к выходу, но слишком поздно – чьи-то тяжёлые шаги уже настигали его сзади.

В кармане пальто ждал пистолет. Старый «Макарыч», который он не брал в руки с тех пор, как ушёл из органов. Палец нащупал курок. Но стрелять было не в кого. Переулок опустел. Только ветер гнал по земле обрывок афиши с лицом Катерины. «Концерт сегодня вечером», – гласила надпись. Но дата была перечёркнута. Сегодняшним числом.

Он поднял афишу, и тогда заметил – на обороте, мелким почерком, выведено: «Литейный мост. Полночь. Не опаздывай».

Снег падал всё гуще. Андрей сунул листок в карман и зашагал прочь, не зная, что часы уже начали отсчёт.

Глава 2: Тени Литейного моста

Полночь. Литейный мост, окутанный ледяным дыханием Невы, выгибался над водой, словно чёрный хребет мифического зверя. Фонари, вмёрзшие в чугунные перила, бросали на лёд жёлтые пятна, дрожащие от ветра. Андрей стоял в тени арки, пальцы сжимали холодный металл пистолета в кармане. Он пришёл на полчаса раньше – привычка, оставшаяся от службы. Город молчал, но эта тишина была обманчивой. Как притихший хищник, готовый к прыжку.

Снег перестал падать, оставив после себя хрустальную корку на асфальте. Лёд под мостом трещал, вздрагивая от течения, и где-то вдалеке, за спиной Андрея, глухо отозвался удар колокола Петропавловского собора. Двенадцать раз. Каждый удар будто вбивал гвоздь в крышку гроба – того, что Андрей пытался забыть.

Он двинулся к середине моста, шаги эхом отражались от гранитных опор. Ветер рвал с губ дымку пара, смешивая её с туманом. Внезапно – скрип. Едва уловимый, как царапина иглой по стеклу. Андрей замер, повернув голову к источнику звука. На противоположной стороне моста, у фонаря, стояла фигура в длинном плаще, лицо скрыто капюшоном. Рука медленно поднялась, указывая на воду.

Андрей рванулся вперёд, но фигура растворилась, словно её и не было. На месте, где она стояла, осталась лужица – не вода, а что-то густое, маслянистое. Он наклонился, касаясь пальцем: кровь. Свежая. Рядом валялся смятый патрон от винтовки – старый, советский, с выцарапанной на гильзе буквой «К».

Лёд внизу застонал. Андрей перегнулся через перила, всматриваясь в чёрную гладь. Что-то белело под поверхностью – не снег, а ткань. Пальто. Человеческое тело, вмёрзшее в лёд лицом вверх. Свет фонаря выхватил из темноты знакомые черты: Катерина. Её глаза были открыты, губы синие, а на шее – след от удавки.

Сердце Андрея сжалось, но разум кричал: подстава. Он знал, как легко создать иллюзию. Призраки прошлого любили играть в такие игры. Отступив от перил, он заметил на снегу цепочку следов – не ботинок, а сапог с острыми носками. Они вели к лестнице, спускавшейся под мост.

Лёд под ногами хрустел, как кости. Андрей шёл вдоль берега, держа пистолет наготове. Под мостом царила кромешная тьма, нарушаемая лишь отсветами далёких огней. Воздух пропитался запахом гниющих водорослей и бензина. И тут он увидел его – старый катер, вмёрзший в лёд. На борту, облупленными буквами: «Марлин». Тот самый, на котором Катерина когда-то устроила погоню за контрабандистами.

Трап скрипел под весом. Кабина была разгромлена: штурвал вырван, приборная панель разбита, на полу – осколки стекла и пустые гильзы. Но в углу, под рваным брезентом, блеснуло металлом. Андрей откинул ткань – сейф. Кодовый замок, ржавый, но целый. Он набрал дату их последнего дела: 1903. Щёлк. Внутри лежал блокнот Катерины, её значок участкового и фотография. На снимке – они оба, молодые, на фоне этого же катера. На обороте надпись: «Мы знали слишком много».

Внезапно мотор катера взревел. Неестественно, как предсмертный хрип. Андрей выскочил на палубу – катер дёрнулся, ломая лёд, и рванул вниз по течению. Мост над головой проплыл тёмным силуэтом, а с него, сверху, посыпались искры. Чья-то рука швырнула на борт гранату.

Инстинкт сработал раньше мысли. Андрей прыгнул за борт, в ледяную воду, в тот момент, как огненный гриб взрыва разорвал катер на щепки. Ударная волна отбросила его под лёд. Темнота. Холод, сжимающий лёгкие. Он бился, царапая ногтями нижнюю поверхность льда, пока пальцы не нащупали прорубь. Вынырнул, задыхаясь, и увидел на берегу ту же фигуру в плаще. Теперь при свете пожара стало видно – в руке у неё пистолет с глушителем.

Выстрел. Пуля рикошетила от льда в сантиметре от головы. Второй выстрел – мимо. Андрей нырнул снова, плывя против течения, пока лёд не сменился открытой водой у причала. Выполз на берег, дрожа всем телом. В кармане, пропитанном ледяной жижей, всё ещё лежал блокнот Катерины.

Он поднялся, спотыкаясь о булыжники, и вдруг услышал хриплый смех. Из тени грузовика вышла старуха в рваном пуховике, протягивая ему горячий стаканчик. «Выпей, милок, а то замёрзнешь», – прошамкала она. Но в её глазах не было ни тепла, ни безумия – только холодный расчёт. Андрей отшатнулся, заметив у неё под шалью рукоять ножа.

Он побежал, не оглядываясь. Улицы Петербурга сплетались в лабиринт, но он знал их наизусть. Забежал в арку, прижался к стене, слушая топот преследователей. Голоса: «Он здесь!». Фонарь выхватил из темноты его ноги. Андрей выстрелил вверх, разбив лампу, и рванул в глубь двора. На стене увидел ту же афишу – «Концерт сегодня вечером» – и порвал её, сдирая с кирпича. Под бумагой оказалась дверь, заваленная мусором.

Пинок – и он внутри. Подвал, пахнущий плесенью и керосином. На столе – карта города с отметками: красные кресты на Гороховой, Литейном мосту, Петропавловке. В центре – его фото. Надпись сверху: «Ликвидация: 72 часа».

Сверху послышались шаги. Андрей схватил карту, потушил керосиновую лампу и слился с темнотой. Осталось 71 час.

Глава 3: Архивы молчания

Подвал старой библиотеки на Фонтанке напоминал склеп. Воздух пропитался запахом сырой бумаги и плесени, смешанной с ароматом ладана – кто-то пытался заглушить гниение молитвой. Андрей спускался по железной лестнице, каждый шаг отдаваясь эхом в каменных стенах. Фонарь в его руке выхватывал из темноты полки, забитые папками с потёртыми номерами. «Дела 19802000». Здесь должны были храниться отчёты о закрытых операциях, но вместо них – пыль и паутина.

Он нашёл секцию «В» по памяти. Волкова, Катерина Игоревна. Полка пустовала. Лишь на самой верхней планке лежал конверт, запечатанный сургучом с оттиском двуглавого орла. Андрей протянул руку, и в этот момент фонарь погас. Темнота сомкнулась, густая, как смола. Где-то наверху хлопнула дверь, и по лестнице поползли шаги – лёгкие, скользящие, будто кто-то шёл на цыпочках.

Андрей прижался к стеллажу, нащупывая в кармане зажигалку. Огонь вспыхнул, осветив лицо в метре от него. Старуха в чёрном платке, её морщины напоминали трещины на фарфоровой кукле. В руках – папка с красной полосой. «Уничтожить».

– Ты опоздал, – прошептала она, бросая папку в сторону. Бумаги рассыпались, и Андрей успел заметить фото – он сам, лет двадцать назад, стоит у здания штаба КГБ. На обороте: «Свидетель №5».

Старуха растворилась в темноте, оставив после себя запах ладана и миндаля – яд. Андрей поднял папку, но страницы рассыпались в прах при прикосновении. Только один лист уцелел: распечатка звонков. Номера зачёркнуты, кроме последнего – «+7 905…». Его собственный. Даты совпадали с днём исчезновения Катерины.

Лестница наверх была перекрыта. Кто-то сдвинул тяжёлый шкаф, забаррикадировав выход. Андрей упёрся плечом в дерево, но сдвинуть его не удалось. Воздух становился гуще – где-то горела бумага. Дым полз по полу, цепляясь за щели. Он рванул вглубь подвала, туда, где фонарь перед смертью мельком высветил решётку в стене.

Вентиляционный ход. Ржавые прутья поддались после третьего удара каблуком. Андрей прополз внутрь, царапая локти о металл. Тоннель вёл вниз, под Фонтанку. Вода капала с потолка, собираясь в лужицы, в которых плавали черви. Через сто метров решётка – выход в коллектор.

Здесь было слышно, как над головой гудели машины. Андрей выбрался на берег подземной реки, где стояла лодка – старая, с пробоинами, но на вёслах. Карта из подвала промокла, но отметки всё ещё читались: крест у Петропавловской крепости, обведённый синим.

Гребля заставила мышцы гореть. Течение тащило лодку в сторону Невы, но Андрей правил к узкому причалу у подножия крепости. Здесь, под стеной, скрывалась дверь. Бронзовая, с гербом империи. Замок поддался после того, как он вставил в скважину ключ с инициалами «К.В.», найденный в катере.

Внутри – комната-сейф. Стены покрыты картами, нитями, фотографиями. В центре – стол с проектором. Андрей нажал кнопку. На экране замелькали кадры: Катерина в штатском, передаёт конверт мужчине в шляпе. Тот поворачивается – лицо замазано, но на руке виден перстень с рубином. Тот самый, что носил начальник Андрея, полковник Громов.

На столе лежал диктофон. Плёнка. Андрей нажал «play».

– …Если ты это слышишь, я уже мертва. Они украли дело «Марлин». Ищи в Зимнем… – голос Катерины прервался выстрелом.

За спиной скрипнула дверь. Андрей обернулся, но луч света ударил ему в глаза.

– Твои часы истекли, – произнёс мужской голос. Знакомый. Слишком знакомый.

Выстрел. Боль ударила в плечо. Андрей рухнул на пол, хватаясь за диктофон. Второй выстрел пробил экран, осыпав комнату искрами. Он успел выдернуть шнур питания, погрузив всё во тьму, и рванул к двери.

Преследователи были на ступеньках. Трое, в масках. Андрей прыгнул в лодку, перерезав верёвку ножом. Течение подхватило её, понеся в чёрную пасть тоннеля. Пули свистели над головой, рикошетя от кирпича.

Через полчаса он выбрался в устье Невы, за Литейным мостом. В кармане всё ещё жгло плечо, но диктофон был цел. На плёнке, помимо сообщения Катерины, остался фоновый шум – колокол Исаакия. Бой ровно в три.

Он посмотрел на часы. 67 часов осталось. Время работало против него. Но теперь он знал, где искать ответы.

Зимний дворец.

Туман над рекой сгущался, пряча в своей пелене огни машин. Где-то там, во тьме, звенел колокол. Счёт продолжился.

Глава 4: Призраки Эрмитажа

Зимний дворец возвышался над Дворцовой площадью, как гигантский саркофаг. Белые колонны, подсвеченные тусклыми фонарями, отбрасывали решётчатые тени на брусчатку. Андрей прокрался через служебный вход, оставленный открытым – слишком удобно, чтобы не быть ловушкой. Внутри пахло воском и сыростью. Парадные залы, обычно залитые светом люстр, теперь тонули во мраке. Только луна, пробиваясь сквозь разбитое окно галереи, серебрила позолоту рам.

Он шёл по следам – не своих преследователей, а чьих-то старых. На паркете, под слоем пыли, виднелись отпечатки босых ног. Мелкие, женские. Они петляли между витринами с античными вазами, обрываясь у стены с портретом Николая II. Глаза императора, написанные так, что казалось, будто они следят за тобой, указывали вниз. Андрей нажал на раму. Панель отъехала с тихим скрипом, открывая узкую лестницу.

Подземелье Эрмитажа оказалось лабиринтом. Коридоры, выложенные кирпичом XVIII века, вели в хранилища конфискованных ценностей: ящики с иконой, упакованной в газеты 1937 года, сундуки с нацистскими клеймами, клетки для музейных котов, ржавеющие от времени. Воздух был густ от запаха нафталина.

Следы привели его в комнату с железной дверью. На табличке – «Архив спецфонда. Доступ 1-й категории». Замок взломан. Внутри, среди стеллажей с папками, горела керосиновая лампа. За столом сидел человек в чёрном костюме, лицо скрыто газетой «Правда» от 12 июня 1998 года. Рука, державшая стакан с коньяком, была покрыта тёмными пятнами – как будто кожа слезла.

Андрей замер. Пистолет дрогнул в руке. Человек не шевелился. Только когда Андрей подошёл ближе, газета упала, открывая лицо – вернее, то, что от него осталось. Гниющие ткани, пустые глазницы, зубы, обнажённые в вечной усмешке. Труп. Но как? Он сидел прямо, словно только что пил.

На столе лежала открытая папка с грифом «Операция «Марлин». Совершенно секретно». Фотографии: доки с контейнерами, люди в противогазах, Катерина, прижатая к стене с пистолетом у виска. Последний лист – расписка о передаче дела. Подпись: «Полковник Громов».

Внезапно лампа погасла. Андрей схватил папку, но из темноты вырвалась рука в перчатке, выбив пистолет. Удар в живот свалил его на пол. Он рванулся в сторону, натыкаясь на стеллаж. Папки посыпались, поднимая облако пыли. Вспышка спички осветила фигуру в плаще – тот самый человек с перстнем-рубином. Громов.

– Ты всё испортил, – голос звучал спокойно, будто они беседовали за рюмкой. – Ей не следовало тебе звонить.

Андрей метнул в него пустой стакан. Стекло разбилось о стену, и в этот момент он рванул к двери. Коридор был перекрыт – позади шаги, спереди решётка, опускающаяся с потолка. Он пролез под ней в последний момент, царапая спину о стальные зубья.

Погоня продолжилась через зал с египетскими саркофагами. Мумии в стеклянных витринах казались живыми в мерцающем свете аварийных ламп. Андрей свернул в Рыцарский зал, где доспехи скрипели на стойках, будто готовые ожить. За спиной грохнуло – Громов опрокинул витрину.

Выход был только один – через окно во внутренний двор. Андрей разбил рукояткой пистолета стекло и прыгнул. Снег смягчил падение. Он побежал к арке, ведущей к Неве, но там уже ждали двое в чёрных куртках. Маски, автоматы.

Отступая, он наткнулся на люк. Канализация. Болты поддались с трудом. Лестница вниз обрывалась в поток ледяной воды. Андрей прыгнул, едва удержавшись на ногах. Течение тащило его под своды тоннеля. Через сотню метров – свет. Выход в Неву.

Выбравшись на берег у Благовещенского моста, он обнаружил, что папка с документами промокла. Но один лист уцелел – схема тоннелей под Эрмитажем. Красным крестом помечен зал 271. Тот самый, где висел портрет Николая.

В кармане зажужжал телефон. Неизвестный номер. Андрей поднёс трубку к уху.

– Ты нашёл то, что искал? – голос был искажён, но смех узнаваем – Громов. – Приходи за остальным. Кунсткамера. Полночь.

На заднем фоне послышался стон. Женский. Катерины.

Связь прервалась. Андрей сжал телефон, пока корпус не треснул. 63 часа. Времени хватало только на месть.

Он поднял голову. Над Невой плыл дирижабль с рекламой: «Завтра – праздничный салют!». Но город уже горел – где-то вдали, у Петроградской стороны, взвился столб пламени.

Салют начался раньше срока.

Глава 5: Коллекция теней

Кунсткамера высилась над Университетской набережной, её шпиль вонзался в низкие тучи, словно игла, протыкающая небо. Андрей вошёл через чёрный ход, оставленный приоткрытым – приманка, слишком очевидная, чтобы не быть смертельной. Внутри пахло формалином и пылью веков. Залы, забитые витринами с уродцами в банках, черепами с трещинами, двухголовыми младенцами, застывшими в вечном крике, казались лабиринтом кошмаров. Лунный свет, пробивавшийся сквозь грязные стёкла, окрашивал всё в синеву.

Он шёл наощупь, прижимая окровавленную руку к ране на плече. Каждый шаг отдавался звоном в висках. В зале анатомических аномалий его остановила витрина: человеческий скелет с рёбрами, скрученными в спираль. На табличке – «Случай №13. 1998 год». Год, когда исчезла Катерина.

Сверху донеслись шаги. Андрей пригнулся, затаив дыхание. По мраморной лестнице спускались двое в чёрных комбинезонах, таща за собой мешок. Из него вывалилась рука – женская, с обручальным кольцом на безымянном пальце. Кольцо Катерины.

Они прошли мимо, не заметив его. Андрей последовал, спрятав пистолет за пояс. Коридор вёл в подвал, где стояли ящики с этикетками «Экспонаты. Не вскрывать». Воздух здесь был густ от химикатов. Охранники швырнули мешок в угол и ушли, хлопнув дверью.

Мешок шевельнулся. Андрей развязал верёвку – внутри была девушка, лет двадцати, с кляпом во рту. Её лицо напоминало Катерину, как будто копию сделали по старым фото. Она забилась в угол, глаза полные ужаса.

– Кто ты? – прошептал Андрей, срывая кляп.

– С…свидетель, – выдавила она. – Они подменяют тела. В архивах…

Выстрел прогремел сверху. Девушка вскрикнула, и Андрей накрыл её собой. Пуля пробила мешок, разбросав солому. Он потушил фонарь, втянув её в узкий лаз за стеллажом.

Преследователи спустились с автоматами. Лучи фонарей метались по стенам, выхватывая банки с заспиртованными органами. Андрей прижал девушку к себе, чувствуя, как дрожит её тело. Один из людей в маске подошёл вплотную, ствол почти касался их укрытия.

Внезапно грохнуло железо – где-то упала витрина. Маски рванули на звук. Андрей вылез, подталкивая девушку к выходу.

– Беги. Всё расскажешь на улице.

Она кивнула, но у двери споткнулась. Из темноты вынырнула тень – Громов, с пистолетом в руке. Выстрел. Девушка рухнула, хватаясь за горло. Кровь брызнула на этикетку ящика: «Кат. №72. Ликвидация».

Андрей выстрелил наугад, отступая вглубь подвала. Пули отскакивали от чугунных труб, сыпля искрами. Он нырнул в боковой тоннель, где стояли гробы с «экспонатами» XIX века – мумиями венерических больных. В конце коридора, за ржавой решёткой, виднелся лифт.

Кабина тронулась с скрежетом, унося его на верхние этажи. Зеркало на стене было разбито, и в осколках мелькали отражения – Катерина, Громов, труп девушки. На полу лифта лежала записка: «Зал 13. Там всё началось».