Шёпот Затопленных Святынь

Игорь Патанин

Шёпот Затопленных Святынь

Пролог: Сокрытие сокровищ (1218 год)

Ночь была ясной и холодной. Звёзды Чуйской долины светили особенно ярко, словно тысячи небесных свидетелей наблюдали за происходящим внизу. В обычное время монах Томас наслаждался бы этой картиной, но сегодня ему было не до красот небосвода.

Монастырь несториан в Суябе, некогда процветавший оплот христианства на Великом шёлковом пути, погрузился в лихорадочную суету. Тревожный колокол зазвонил после заката, когда прибыл гонец с востока. Монголы. Неисчислимое войско Чингисхана во главе с полководцем Джэбэнойоном уже в пяти днях пути от города. С ними идёт сам Чагатай, второй сын великого хана.

Томас провёл рукой по коротким седеющим волосам. В свои сорок пять лет он был, пожалуй, самым необычным членом общины. Европеец, уроженец далёкой Нормандии, прошедший долгий путь от крестоносца до монаха-несторианина. Последние пятнадцать лет он прожил здесь, в самом сердце Азии, изучая местные языки и обычаи, переписывая древние тексты и леча больных. Суяб стал для него домом, которого у него никогда не было.

А теперь этот дом вот-вот должен был превратиться в пепел.

– Брат Томас! – окликнул его молодой послушник Давид, спускаясь по каменным ступеням подземного хранилища. – Настоятель Нафанаил спрашивает, всё ли готово?

Томас обернулся. Давид, юноша восемнадцати лет с живыми карими глазами и оливковой кожей, был его учеником и помощником. Наполовину сириец, наполовину местный согдиец, он обладал редким даром к языкам и тонким умом. Томас кивнул в сторону тяжёлых сундуков, уже упакованных и опечатанных.

– Скажи ему, что священные тексты и реликвии готовы к транспортировке. Нам нужно ещё два часа, чтобы собрать медицинские трактаты и инструменты.

– А что с сокровищницей? – Давид понизил голос до шёпота.

Томас нахмурился. Вопрос о монастырской сокровищнице вызвал ожесточённые споры среди братьев. За столетия торговли на Шёлковом пути община накопила значительные богатства: золотые и серебряные изделия, драгоценные камни, редкие ткани и специи. Но было и кое-что ещё – ценности, доверенные несторианам хранителями других традиций, в том числе странствующими братьями из далёкого Иерусалима, теми, кого называли тамплиерами.

– Настоятель Нафанаил всё ещё сомневается, – тихо ответил Томас. – Он говорит, что истинные сокровища церкви – в наших сердцах и умах, а не в золоте и серебре.

– Но ведь монголы не оставят камня на камне! – горячо возразил Давид. – Мы не можем допустить, чтобы эти ценности погибли или попали в руки язычников.

Томас мягко положил руку на плечо юноши.

– Я согласен с тобой. Именно поэтому я готовлю и сокровищницу тоже, – он кивнул в сторону дальнего угла подвала, где в тени стоял маленький ничем не примечательный деревянный ящик. – Особенно то, что в нём.

Давид проследил за его взглядом.

– Кристалл, – прошептал он.

Томас коротко кивнул. Среди всех сокровищ монастыря был один предмет, ценность которого превосходила всё остальное. Не из-за золота или драгоценных камней, а из-за его происхождения и предполагаемых свойств. Кристалл, найденный в иудейских горах во времена царя Соломона и обработанный древними мастерами. Говорили, что он способен исцелять неизлечимые болезни и показывать истинную природу человека, усиливая как светлую, так и тёмную стороны души. Реликвия, которая проделала долгий путь через Персию, Индию и, наконец, попала в руки несториан, осознавших её двойственную природу.

– Собирайся, Давид, – сказал Томас, отвернувшись от ящика. – Мы уходим до рассвета. Нам предстоит долгий путь через горы к Иссык-Кулю.

Холодный горный ветер пронизывал насквозь, заставляя кутаться в тяжёлые плащи. Караван из двухсот верблюдов медленно двигался вдоль северного берега Иссык-Куля. Три дня пути остались позади, и усталость начинала сказываться. Несториане, покинувшие Суяб, шли вместе с группой купцов и простых горожан, решивших бежать от монголов. Их целью был китайский город Кашгар, где они надеялись найти убежище.

Томас ехал в середине каравана, время от времени оглядываясь назад. Тревожное чувство не покидало его с прошлой ночи, когда ему приснились монгольские всадники, преследовавшие их отряд. Утром один из дозорных сообщил, что видел вдалеке облако пыли.

Настоятель Нафанаил, седобородый старец с аскетичным лицом, поравнялся с ним на своём муле.

– Брат Томас, ты выглядишь обеспокоенным.

– Мы должны изменить маршрут, отец, – без предисловий сказал Томас. – Я почти уверен, что монголы узнали о нашем уходе и преследуют нас.

– Но другого пути к Кашгару нет, – нахмурился настоятель. – С севера горы, с юга озеро.

– Именно поэтому нам нужно разделиться. – Томас понизил голос. – И сокровища тоже нужно разделить, чтобы не все они достались преследователям, если они нас настигнут.

Нафанаил долго молчал, глядя на сверкающую под солнцем гладь Иссык-Куля.

– Ты прав, брат Томас. Я слишком долго сомневался… – наконец произнёс он. – Но теперь я вижу мудрость в твоих словах. Что нам делать?

Томас указал рукой на приближающиеся холмы:

– Двадцать верблюдов с частью сокровищ и пятьдесят человек пойдут через те холмы к армянскому монастырю. Я знаю его настоятеля, отца Григора. Он даст нам убежище и поможет спрятать ценности. Остальные продолжат путь к Кашгару.

– А кристалл? – тихо спросил Нафанаил.

– Он пойдёт со мной, – ответил Томас. – И твой преемник, Давид, тоже. Если… если я не доживу до конца пути, он должен сохранить тайну.

Настоятель кивнул.

– Да будет так.

К закату караван разделился. Томас, Давид и ещё сорок восемь человек – монахи и несколько семей местных христиан – повернули к горам, ведя за собой нагруженных верблюдов. Остальные продолжили путь вдоль озера.

Дурное предчувствие Томаса оправдалось на следующий день. Когда они уже были в виду армянского монастыря, прискакал дозорный с известием, что монгольский отряд приближается с востока. И второй отряд, словно предугадав их манёвр, движется с запада, отрезая путь к монастырю.

– Они зажимают нас между горами и озером, – мрачно сказал Томас, когда маленький отряд беглецов собрался на совет. – У нас осталось несколько часов, прежде чем они нас настигнут.

– Что нам делать? – спросила одна из женщин, прижимая к себе маленького ребёнка.

Наступила тяжёлая тишина. Все понимали, какая судьба их ждёт, если они попадут в руки монголов. Слухи о жестокости воинов Чингисхана дошли даже до этих отдалённых мест.

– Не все сокровища должны достаться им, – наконец сказал Томас. – Мы можем спрятать их.

Он подозвал Давида и ещё нескольких крепких молодых людей.

– Отец Григор рассказывал мне о месте неподалёку отсюда. Пещера в горах, куда стекает ручей. Если мы сможем временно перекрыть поток воды, то сможем спрятать ценности внутри, а затем снова пустить воду по руслу. Монголы никогда не найдут их там.

Работа закипела. Мужчины нашли указанную пещеру и начали строить временную плотину, отводя поток в сторону. Женщины и дети помогали разгружать верблюдов, а монахи тщательно упаковывали ценности в промасленную кожу и холсты, чтобы защитить их от воды.

Томас оставил своих помощников заканчивать работу и вернулся к остальным беглецам. Достав из-за пазухи свиток пергамента, он быстро нарисовал подробную карту пещеры и её местоположения.

– Давид, – подозвал он ученика, закончив. – Возьми эту карту и медальон, – он снял с шеи серебряный медальон с выгравированными на нём древними символами. – В медальоне есть тайник. Внутри пергамент с указаниями, как открыть шкатулку с кристаллом, если она будет найдена.

Глаза Давида расширились.

– Учитель, я не могу…

– Можешь и должен, – твёрдо перебил его Томас. – Ты должен выжить, Давид. Кто-то должен сохранить знания. Не все из нас доживут до завтра.

Давид склонил голову, принимая медальон и карту.

– Я сохраню их ценой собственной жизни.

– Нет, – улыбнулся Томас. – Ты сохранишь их, сохранив свою жизнь. Обещай мне, что попытаешься выжить.

– Обещаю, – прошептал юноша.

Когда на горы опустилась ночь, тяжёлая работа была завершена. В глубине осушенной пещеры, в нише, скрытой от посторонних глаз, они разместили большую часть сокровищ. Томас лично установил последнюю плиту, закрывающую тайник, – камень, на котором он собственноручно вырезал крест.

– Теперь пустите воду обратно, – приказал он, когда все покинули пещеру.

Плотину разобрали, и поток, словно обрадовавшись свободе, с рёвом устремился по своему прежнему руслу, затопляя пещеру и скрывая вход в сокровищницу.

Томас отошёл от бурлящего потока и посмотрел на звёздное небо.

– Теперь готовьтесь, – сказал он оставшимся. – На рассвете мы дадим последний бой.

Но в глубине души он знал, что никто из них не доживёт до следующего заката. Надежда была лишь на то, что Давид, которого он ночью тайно отправил горными тропами в сторону Кашгара, сумеет избежать погони. И на то, что когда-нибудь, много лет спустя, кто-нибудь найдёт этот медальон и карту и поймёт их истинную ценность.

По предгорьям пронёсся порыв ледяного ветра. Вода в только что затопленной пещере забурлила, словно что-то пыталось вырваться из-под каменных плит, но затем успокоилась, скрывая свою тайну до поры.

Время сокровищ несториан только начиналось.

Глава 1: Находка (наши дни)

Дождь барабанил по крыше старого деревянного дома, создавая уютный фоновый шум, который заглушал все звуки с улицы. Алексей Сорин стоял у окна мансарды, глядя на мокрые петербургские крыши. Его спортивное, но не чрезмерно атлетическое телосложение угадывалось под свободным свитером, а в чертах лица с четко очерченными скулами и внимательными карими глазами проглядывалась та же академическая сосредоточенность, что была присуща его деду. В руке он сжимал чашку с остывшим кофе, к которому так и не притронулся. Последние три дня он разбирал архив своего деда, профессора Игоря Николаевича Сорина, известного историка-востоковеда, скончавшегося месяц назад в возрасте девяноста семи лет.

Сорин-старший был легендой в академических кругах. Специалист по древним цивилизациям Центральной Азии, автор десятков монографий и сотен статей, человек, посвятивший жизнь раскрытию тайн Шёлкового пути. Для Алексея же он был просто дедом – немного эксцентричным, вечно погружённым в свои рукописи, но в то же время невероятно добрым и всегда готовым поделиться очередной захватывающей историей о давно минувших временах.

Его неожиданная смерть во сне сделала Алексея единственным наследником. Родители Алексея погибли в автокатастрофе, когда ему было двенадцать, и именно дед взял его к себе, воспитал и дал ему путёвку в жизнь. Теперь, в тридцать два года, Алексей был успешным археологом, специализирующимся на компьютерной реконструкции древних артефактов. Технарь в гуманитарной науке – так он сам себя в шутку называл.

Вздохнув, Алексей отвернулся от окна и окинул взглядом мансарду. Повсюду громоздились стопки книг, папки с бумагами, коробки с фотографиями и слайдами. Дед был из тех учёных, которые не доверяли цифровым архивам и предпочитали хранить свои материалы по старинке – на бумаге.

– Я почти закончил с этой коробкой, дедушка, – пробормотал Алексей, обращаясь к большому портрету профессора, висевшему над рабочим столом. – Но осталось ещё как минимум десять. Ты мог бы быть аккуратнее со своими записями.

Ему показалось, что морщинки вокруг глаз деда на портрете сложились в лукавую улыбку. Алексей улыбнулся в ответ и вернулся к столу, на котором лежала раскрытая картонная коробка, заполненная папками.

Следующая папка была подписана просто: «Экспедиция 1953-1955. Личное». Странно, что дед выделил её как личную. Обычно он тщательно каталогизировал все свои экспедиционные материалы по тематическому принципу. Алексей развязал выцветшие тесёмки и открыл папку.

Внутри оказалось всего несколько документов: пожелтевшие страницы дневника с выцветшими чернилами, несколько чёрно-белых фотографий и небольшой запечатанный конверт из плотной бумаги. Алексей аккуратно достал дневник и начал читать.

«12 мая 1954 года. Озеро Иссык-Куль.

Сегодня произошло нечто необычное. Во время исследования пещер на северном берегу Камбаров нашёл странный медальон. Судя по стилю исполнения, он несторианский, предположительно XII-XIII веков. На обратной стороне выгравированы символы, которые я пока не могу идентифицировать. Начальник экспедиции товарищ Воронов настаивает на немедленной передаче находки в центральное управление, но что-то заставляет меня повременить с этим. Возможно, детская интуиция Камбарова. Он утверждает, что медальон «хочет остаться» со мной. Мальчику всего 12 лет, но порой его проницательность поражает меня…

Алексей перевернул страницу.

"16 мая 1954 года.

Воронов получил приказ из Москвы свернуть работы в пещерах и перебазироваться в район Чолпон-Аты. Официальная причина – сосредоточение усилий на более перспективных объектах. Но ходят слухи, что в наш лагерь едет комиссия из КГБ. Возможно, дело в дезертире, которого обнаружили местные пастухи недалеко от нашего лагеря. А может быть, причина в чём-то другом. В любом случае, я принял решение. Медальон останется у меня до тех пор, пока я не разгадаю его тайну. Камбаров обещал помочь с этим и свести меня со своим дедом, который, по его словам, знает древние предания о сокровищах Иссык-Куля…

Записи обрывались. Следующие страницы были вырваны. Алексей нахмурился. Это было совсем не похоже на деда – уничтожать свои записи. Он должен был дорожить каждой строчкой, особенно касающейся его экспедиций.

Алексей отложил дневник и взял фотографии. На первой был запечатлён лагерь экспедиции – палатки на берегу озера, люди в полевой форме. На второй – группа мужчин в официальных костюмах стояла у какого-то горного склона. И, наконец, на третьей – молодой дедушка рядом с кыргызским мальчиком-подростком, оба улыбаются, а на заднем плане – вход в пещеру.

Заинтригованный, Алексей взял запечатанный конверт. Он был тяжелее, чем казалось на первый взгляд. Внутри что-то перекатывалось. На конверте не было надписей, только небольшая печать из красного сургуча с оттиском, напоминающим стилизованный крест.

Алексей осторожно вскрыл конверт, стараясь не повредить печать. Внутри оказался сложенный лист бумаги и что-то, завёрнутое в кусок тёмной ткани. Развернув бумагу, он обнаружил короткую записку, написанную твёрдым почерком деда:

«Алексей, если ты читаешь это, значит, меня уже нет рядом. Прости за скрытность, но некоторые тайны слишком опасны, чтобы доверять их бумаге. Этот медальон – ключ к одной из таких тайн. Я хранил его больше шестидесяти лет, но так и не решился использовать. Теперь это твоё наследство и твой выбор. В медальоне есть скрытый механизм. Если ты решишь его активировать, будь готов к последствиям. Некоторые двери лучше оставлять закрытыми. С любовью, твой дед».

Дрожащими руками Алексей развернул ткань. На его ладони лежал серебряный медальон размером с крупную монету. Несмотря на возраст, металл не потемнел и сиял, как новый. На лицевой стороне был изображён равносторонний крест с расширяющимися концами, обрамлённый замысловатым орнаментом. На обратной стороне – странные символы, напоминающие одновременно сирийское письмо и какие-то астрономические знаки.

Сердце Алексея забилось чаще. Он поднёс медальон ближе к свету настольной лампы, изучая каждую деталь. По ободку проходила тонкая линия – почти незаметный шов. Похоже, медальон действительно мог открываться. Но как? Дед упомянул скрытый механизм.

Алексей начал осторожно нажимать на различные элементы орнамента. Ничего не происходило. Затем он попробовал повернуть края медальона в противоположные стороны – безрезультатно. Может быть, нажать на центр креста? Тоже ничего.

Он уже почти сдался, когда заметил, что один из символов на обратной стороне выглядит немного выпуклее остальных. Алексей осторожно нажал на него большим пальцем. Раздался едва слышный щелчок, и медальон разделился на две половинки.

Внутри оказался крошечный кусочек пергамента, сложенный в несколько раз. Алексей с трудом развернул его своими не слишком тонкими пальцами, боясь порвать хрупкий материал. На пергаменте были изображены те же странные символы, что и на обратной стороне медальона, а также короткая надпись на латыни:

«Свет в воде, вода в свете. Ключ Соломона откроет путь».

Свет в воде, вода в свете. Ключ Соломона откроет путь.

Алексей несколько раз перечитал эту фразу. Она казалась одновременно простой и загадочной. Что это за «ключ Соломона»? И к чему он должен открыть путь?

Под надписью был схематичный рисунок, напоминающий фрагмент карты с озером и обозначенными точками на его северном берегу. Одна из точек была обведена кружком и отмечена крестом. Алексей сразу узнал очертания – это было озеро Иссык-Куль.

Он откинулся на спинку кресла, сжимая в руке половинки медальона. Дождь за окном усилился, барабаня по крыше с удвоенной силой. В голове проносились обрывки мыслей. Дед явно нашёл что-то важное во время той экспедиции в 1954 году. Что-то, что он скрывал всю жизнь и решил передать только после своей смерти.

Алексей потянулся к телефону. Ему нужно было с кем-то поговорить об этой находке, с кем-то, кто разбирался в древних артефактах и, что более важно, в географии Иссык-Куля. В памяти всплыло лицо – смуглая кожа, тёплые карие глаза с характерным миндалевидным разрезом, непослушная прядь каштановых волос, вечно выбивающаяся из-под резинки. Он невольно вспомнил тот выразительный взгляд, которым она всегда смотрела, когда была с чем-то не согласна.

Динара Камбарова, его однокурсница и бывшая возлюбленная. Талантливый этнограф, специализирующаяся на культурах Центральной Азии. Сейчас она работала в Историческом музее Бишкека. А ещё она была внучкой того самого мальчика Камбарова, который был на фотографии с дедом.

Это не могло быть совпадением.

Алексей взглянул на часы – почти полночь. Слишком поздно для звонка. Но он не мог ждать до утра. Он нашёл номер Динары в списке контактов и нажал кнопку вызова. После нескольких гудков раздался сонный голос:

– Алло?

– Динара, это я, Алексей. Прости за поздний звонок.

Пауза.

– Алексей? – В её голосе звучали удивление и настороженность. – Что случилось? Ты в порядке?

– Да… нет… я не знаю, – честно ответил он. – Я нашёл кое-что в архивах деда. Что-то, связанное с экспедицией на Иссык-Куль в 1954 году. И, кажется, твой дедушка тоже был в этом замешан.

Снова пауза, на этот раз более долгая. Когда Динара заговорила снова, её голос звучал гораздо более собранно:

– Что именно ты нашёл?

Алексей колебался. Стоит ли рассказывать о медальоне по телефону? Что-то подсказывало ему, что это не лучшая идея.

– Лучше я покажу тебе лично. Я могу прилететь в Бишкек через пару дней.

– Ты серьёзно? – В её голосе смешались недоверие и интерес. – После трёх лет молчания ты вдруг решаешь прилететь в Кыргызстан из-за какой-то старой экспедиции?

– Динара, это важно. Я чувствую это. Дед что-то скрывал все эти годы, что-то связанное с твоей семьёй.

Она молчала так долго, что Алексей уже решил, что связь прервалась. Наконец она произнесла:

– Хорошо. Прилетай. Я встречу тебя в аэропорту. Но, Алексей…

– Да?

– Будь осторожен. Не говори никому о своей находке. И… постарайся не привлекать внимания.

Это прозвучало странно, даже тревожно. Но прежде чем он успел спросить, что она имеет в виду, Динара продолжила:

– И насчёт того, что было между нами… – её голос стал мягче. – Это в прошлом. Сейчас важна только эта… находка. Доберись до Бишкека, и мы поговорим.

С этими словами она повесила трубку, оставив Алексея в замешательстве. Он посмотрел на медальон, лежащий на столе. В тусклом свете настольной лампы серебро казалось почти живым, пульсирующим. Как будто древний артефакт пробудился после долгого сна и теперь ждал, что произойдёт дальше.

Алексей осторожно сложил половинки медальона. Они соединились с едва слышным щелчком. Он надел цепочку на шею и спрятал медальон под рубашкой. Холодный металл быстро нагрелся от тепла его тела.

– Что же ты нашёл, дедушка? – прошептал он, глядя на портрет. – И почему ты так долго это скрывал?

Дождь за окном превратился в настоящий ливень. Капли стучали по стеклу с такой силой, что казалось, будто кто-то настойчиво просится внутрь. Алексей подошёл к окну и задёрнул шторы. Странное чувство беспокойства не покидало его. Он словно сделал первый шаг на пути, ведущем в неизвестность, и теперь не мог повернуть назад.

Он взял телефон и забронировал билет до Бишкека на послезавтра. Затем начал собирать необходимые документы и вещи для поездки. Его взгляд упал на стопку недавно полученных счетов – за коммунальные услуги, налоги, кредит за квартиру. Жизнь в Петербурге никогда не была дешёвой, а зарплата научного сотрудника археологического института – не самой высокой.

Мелькнула циничная мысль: может быть, медальон действительно ведёт к какому-то кладу? Деньги сейчас не помешали бы.

Но тут же он устыдился этой мысли. Дед посвятил свою жизнь науке, а не погоне за сокровищами. И если он сохранил этот медальон и передал его внуку, значит, в этом был какой-то более глубокий смысл.

Алексей решительно закрыл чемодан. Что бы ни ждало его в Кыргызстане, он должен был докопаться до истины. Он был обязан это сделать ради деда. И, возможно, ради себя самого.

За окном среди ночных облаков на мгновение показалась луна, отбрасывая серебристый свет на стол, где совсем недавно лежал медальон. В этом свете на мгновение проступили очертания, похожие на контуры озера на древней карте. А потом луна снова скрылась, и комната погрузилась в полумрак.

Путешествие начиналось.

Глава 2: Воссоединение

Бишкек встретил Алексея жарой и ярким солнцем. После промозглого петербургского лета это было даже приятно. Он вышел из терминала аэропорта «Манас», щурясь от яркого света и вытирая пот со лба. Вокруг сновали люди, таксисты выкрикивали предложения, где-то неподалёку спорили на повышенных тонах двое мужчин.

Алексей огляделся в поисках Динары. Они не виделись три года – с тех пор, как их отношения закончились болезненным разрывом. Тогда он выбрал карьеру в Петербурге, а она – возвращение на родину.

Динару он заметил сразу, хотя она стояла в тени большого дерева. Те же длинные тёмные волосы с медным отливом на солнце, собранные в небрежный хвост, те же выразительные миндалевидные глаза цвета тёмного янтаря, обрамлённые густыми ресницами. Изящная линия шеи и упрямый подбородок придавали её лицу одновременно мягкость и решительность. Только сейчас она выглядела более собранной, более… профессиональной. На ней были светлые брюки, свободная блузка песочного цвета и лёгкий шарф с бирюзовым орнаментом, прикрывающий плечи.

Их взгляды встретились, и на мгновение Алексею показалось, что прошедшие три года растаяли, как дым. Но когда он подошёл ближе, в её глазах он увидел сдержанность.

– Здравствуй, Алексей, – сказала она по-русски. Её акцент, едва заметный в студенческие годы, теперь стал чуть более явным. – Как прошёл полёт?

– Привет, Динара. – Он улыбнулся, не зная, как себя вести. Обнять её? Пожать руку? В итоге он просто кивнул. – Полёт нормальный, спасибо. Только в Алматы задержали на пару часов.

Она кивнула и жестом пригласила его следовать за ней.

– Моя машина на парковке. Я забронировала для тебя номер в гостинице в центре. Недорогой, но чистый. Думаю, тебе понравится.

Они шли рядом, сохраняя дистанцию. Воздух между ними, казалось, был наполнен невысказанными словами. Алексей искал, с чего бы начать разговор, но всё казалось неуместным или банальным.

– Ты сильно изменился, – неожиданно сказала Динара, когда они подошли к её машине – маленькой синей «Тойоте». – Ты выглядишь… более суровым.

Алексей усмехнулся.

– А ты всё такая же, – ответил он.

Это была ложь. Она изменилась. Стала более уверенной, более сдержанной. В студенческие годы Динара была открытой и импульсивной, всегда готовой спорить и отстаивать свою точку зрения. Сейчас в ней чувствовалась какая-то внутренняя сила и спокойствие, которых раньше не было.

Они сели в машину, и Динара уверенно вырулила со стоянки. Несколько минут они ехали молча. Наконец Алексей не выдержал и спросил:

– Как твой дедушка? Он ещё жив?

– Да, жив, – кивнула Динара. – Ему уже 84 года, но он всё ещё крепкий старик. Живёт в деревне недалеко от Иссык-Куля. Выращивает яблоки и держит пасеку.

– Я бы хотел с ним встретиться.