Золотой век Бразилии. От заокеанской колонии к процветающему государству. 1695—1750

Продав сахар и табак в Лиссабоне, купец затем покупал европейские или азиатские товары с целью их реэкспорта в Анголу или Бразилию. В большинстве своем это были ленты, парики, шелковые чулки или другие предметы роскоши для зажиточных плантаторов, торговцев и чиновников, а также предметы первой необходимости, такие как вино, оливковое масло, треска, пшеничная мука и текстиль. Эта торговля в пределах вышеупомянутого треугольника могла вестись, несомненно, в любом направлении между тремя странами. Лиссабонский купец, например, мог посылать товары на продажу в Бразилию, а доходы направлять на покупку рабов в Анголе. Подобным образом плантатор или торговец в Бразилии мог отправлять сахар, табак и красное дерево в Лиссабон и получать взамен европейские товары. Или он вез табак, бренди и ром в Анголу и получал за это «черную и белую кость».

Во всех основных портах по обеим сторонам Атлантики королевская власть устанавливала тяжелые и чрезмерно тяжелые пошлины на импортные, экспортные или реэкспортные товары. Один из крупных землевладельцев в Байе жаловался в 1680 г., что из сотни рулонов табака, который он отправил в Лиссабон, за 75 необходимо было заплатить таможенную пошлину и стоимость фрахта. «Ну а что касается оставшихся двадцати пяти, – горько сетовал он, – мне не дозволяется ни продать их, ни использовать, ни даже выбросить в море, но они продолжают числиться за мной». Этот чрезмерный фискальный налог привел, в свою очередь, к расцвету контрабандной торговли, которая иногда приобретала опасные размеры с точки зрения короны. Это касалось, в частности, бразильского табака, несмотря на существовавшие строгие правила для предотвращения нелицензированного экспорта. Офицеры и экипажи возвращавшихся домой судов Ост-Индской компании, которые регулярно заходили в порт Баии, были известны своим искусством тайно провозить табак.

Некоторые самые зажиточные торговцы становились купцами-банкирами и проводили денежные операции; в том числе ссужали деньги государственным чиновникам, которым часто задерживали плату. Все они получали небольшое жалованье, и потому многие из них занялись коммерцией. Губернаторы Анголы, к примеру, приняли активное участие в работорговле. Не было ничего необычного в том, что 25 процентов годового количества рабов из Луанды перевозились за счет губернатора.

Экономическое возрождение Португалии, на которое возлагали большие надежды после заключения мира с Испанией и Соединенными провинциями в 1668–1669 гг., так и не состоялось. Наоборот, Португалия столкнулась с падением цен на ее колониальные товары, такие как сахар и табак, на лиссабонском рынке и с ростом цен на многие товары, импортируемые из стран Северной Европы. Положение еще более усложнилось, когда одновременно сократились объемы ежегодного импорта серебряных слитков из Испанской Америки в Лиссабон, осуществляемого через Севилью и Кадис, а в Бразилии и Анголе, пострадавших от острого дефицита звонкой монеты, разразился денежный кризис. Генерал-губернатор Бразилии в 1690 г. пожаловался, что более 80 тысяч крузадо были доставлены из Баии в Порту и что если неблагоприятный торговый баланс Бразилии будет и далее сводиться подобным образом, ее экономику вскоре постигнет коллапс. Наконец, ухудшавшееся экономическое положение Атлантической империи Португалии еще более усугубилось в результате эпидемии оспы, вспыхнувшей в Анголе в 1680-х гг., и с одновременным появлением желтой лихорадки в Бразилии, серьезно затронувшей Баию и Пернамбуку. Падре Антониу Виейра в письме другу в Лиссабон в июле 1689 г. мрачно заметил: «Мы скоро скатимся к дикому состоянию индейцев и превратимся из португальцев в бразильцев».

Правительство Португалии, столкнувшись с длительным экономическим кризисом, не бездействовало, оно стремилось предотвратить катастрофу при помощи различных мер, начиная от временных и заканчивая далеко идущими. В частности, предпринимались попытки ускорить развитие швейной промышленности в Португалии; в этих целях разрабатывалось протекционистское законодательство в духе экономической политики Кольбера и были приглашены иностранные специалисты. Были приняты законы против роскоши, запрещавшие импорт дорогих товаров, в первую очередь из Франции. В 1688 г. номинальная стоимость металлической монеты была увеличена на 20 процентов. Шесть лет спустя ее стоимость вновь увеличили на 10 процентов. В 1694 г. колониальный монетный двор был учрежден в Байе, отчасти в результате неоднократных обращений падре Антониу Виейры. В 1680 г. на северном рукаве Ла-Платы напротив Буэнос-Айреса была основана португальская колония Сакраменто. Именно через нее, через этот черный ход Перуанского нагорья, предполагали направить основной поток серебра из Потоси. И последнее, но не менее важное. В Бразилии с середины XVI в. шли поиски золота, серебра и изумрудов, и корона все более активно поощряла эту деятельность.

Не все эти меры были успешными. Программа индустриализации была свернута после самоубийства в 1690 г. ее главного автора – графа Эрисейра. Его наследники были более заинтересованы в развитии винной торговли. Ряд неурожайных на сахар лет, постоянные дожди, эпидемия желтой лихорадки и вызванная ею повышенная смертность рабов, сопровождавшиеся падежом крупного рогатого скота и сокращением конского поголовья, поставили в 1691 г. сахарную индустрию Бразилии на грань коллапса. Валютная переоценка активов имела лишь временный успех, а содержать колонию Сакраменто, хотя и быстро ставшую центром контрабандной торговли с вице-королевством Перу, было дорогим делом, особенно ввиду враждебности Испании. К поиску новых месторождений драгоценных металлов побуждала отчасти легенда о Саба-рабуссу, богатой серебром «сияющей горе», которая считалась вторым Потоси. Никаких богатых месторождений серебра в этом отдаленном районе найдено так и не было, и корона уже оставила всякую надежду, как неожиданно авантюристы-уроженцы Сан-Паулу открыли месторождения золота в невиданных до того масштабах. Начиналась первая из великих золотых лихорадок.

Глава 2

Золотая лихорадка в Минас-Жерайсе

Вера в богатые месторождения цветных металлов и драгоценных камней на территории Бразилии существовала в течение почти двух столетий, когда внезапно давние надежды превратились наконец в потрясающую реальность. Здесь нет необходимости рассматривать, какими способами велся поиск золота, серебра и изумрудов в разных странах и разных эпохах. Не важно, что подвигло людей на это – испанская ли легенда об Эльдорадо, о которой знал еще сэр Уолтер Рэли[5], или превратно понятые сказания американских индейцев, или самый обычный факт – близость серебряных рудников Потоси. Протяженность Южноамериканского континента с запада на восток была недооценена, и убеждение, что серебряный пояс Потоси расположен не так далеко от едва намеченной границы Бразилии, заставляло продолжать поиск серебра в этом направлении, несмотря на неоднократные неудачи. Это убеждение было отражено в докладе консула Мейнарда, составленного в Лиссабоне в 1670 г., касавшегося деятельности жителей Сан-Паулу (или бездеятельности, по мнению консула) на возвышенности Пиратининга. Он оптимистично заявлял о «возможности открытия золота и серебра и других природных богатств в этой обнадеживающей ситуации, ведь эта местность лежит на той же широте и на том же континенте, что и Перу, только отделена от него Ла-Платой и лесами Амазонии». Фактически, именно жители Сан-Паулу открыли месторождения россыпного золота в этом регионе, и мы можем теперь более подробно, чем в предыдущей главе, рассмотреть эту особую породу людей.

Самой характерной чертой уроженцев Сан-Паулу было их тесное родство с американскими индейцами. В этом они напоминали испанцев, осевших в Парагвае, которые столь же часто, как и жители Сан-Паулу, вступали в связь с женщинами из местного индейского племени гуарани. Большинство бразильцев данного региона говорили на языке тупи-гуарани (который был языком межнационального общения), предпочитая его португальскому как в домашней обстановке, так и во время их дальних экспедиций во внутренние, неосвоенные области страны. На родном языке предпочитали говорить те местные жители, которые получили образование в иезуитских миссиях Сантуса и Сан-Паулу, но даже эти люди были двуязычными. Предположительно, именно из-за этой большой примеси индейской крови местные обитатели имели страсть к путешествиям, которая совсем отсутствовала у поселенцев на побережье Бразилии, предпринявших за все столетие лишь несколько слабых попыток проникнуть во внутренние области страны. Наоборот, жители Сан-Паулу постоянно отправляли отряды все дальше и дальше в сертан и к 1651 г. проложили пути в Перу и через густые леса Центральной Бразилии к дельте Амазонки. Гористый район Сан-Паулу-де-Пиратининга был бедным и изолированным, хотя и со здоровым климатом. Экспедиции, отправлявшиеся отсюда, имели целью захват индейцев, которых затем обращали в рабство для работы на плантациях. Их привлекали также к поиску золота, серебра и изумрудов, и именно они около 1572 г. обнаружили золото в водах Паранагуа.

Вооруженные отряды, бандейрас, отправлявшиеся на завоевание внутренних районов Бразилии, были организованы на основе военизированных подразделений португальской милиции. Численность отряда колебалась от 15–20 человек до нескольких сотен, ему придавался один или двое монахов-капелланов. Большая часть отряда состояла обычно из индейцев-помощников, как рабов, так и свободных. Они были проводниками, разведчиками, носильщиками, добывали пропитание и выполняли другие работы. Но основное ядро отряда составляли белые и полукровки. С течением времени участники этих отрядов, бандейрантес, приобрели опыт выживания в джунглях и овладели необходимыми для этого навыками подобно индейцам. По свидетельству современников, «они ничем не отличались от диких обитателей леса». Эти бандейрас отправлялись в поход, который мог длиться месяцами, а бывало и так, что он затягивался на годы. Иногда они расчищали небольшой участок в лесу и сажали маниок. Тогда они разбивали поблизости лагерь и дожидались урожая. Но в основном полагались на охотничью удачу, ловили рыбу в реках, собирали тропические фрукты, корнеплоды, лекарственные травы и дикий мед. Они активно использовали луки и стрелы наряду с мушкетами и другим огнестрельным оружием. Кроме него, у них не было иной поклажи, и они привыкли путешествовать налегке.

В большинстве случаев жители Сан-Паулу XVII столетия, чьи образы нашли свое отражение в живописи и скульптуре, выглядят как «отцы-пилигримы» в соответствующем традиционном одеянии, высоких ботфортах и с разнообразным оружием. Но на самом деле вся их одежда состояла из широкополой шляпы, рубашки и широких штанов. Ходили они в основном без обуви босиком по узким тропам в джунглях. Правда, у них были и короткие куртки с толстой хлопчатобумажной подкладкой, которые служили прекрасной защитой от индейских стрел. В 1683 г. эти отряды решили использовать в войне против враждебных негритянских племен в Анголе. В походах принимали участие и женщины-индеанки, а законные жены оставались дома, но кто-то должен готовить еду и быть наложницами.

Несмотря на то что плато Пиратининга располагалось на расстоянии всего 30 миль от моря, оно было изолировано от остальной территории колонии горным хребтом Серра-ду-Мар. Горная тропа связывала плато с портом Сантус; она была настолько крута и обрывиста, что путникам иногда приходилось становиться чуть ли не на четвереньки, чтобы пробраться по ней. Несмотря на наличие тяглового скота в домашнем хозяйстве, все грузы и товары переносили в основном на своих плечах и головах грузчики-индейцы. Также только индейцы-рабы выращивали маниок и другие пищевые культуры. Как отмечал в 1606 г. муниципалитет Сан-Паулу, «известно, что португальцы не отличаются особым трудолюбием, особенно когда проживают за границами своей страны».

Географическая изоляция, в которой оказались жители штата, превратила этот регион в прибежище беглых правонарушителей, скрывающихся от судебного преследования, а также иностранцев, на которых с подозрением смотрели колониальные власти. Испанцы, французы, англичане, голландцы и итальянцы были среди отцов-основателей Сан-Паулу. Однако заявление некоторых испанских иезуитов, что местные жители – это в основном «изгнанники-евреи», не стоит воспринимать серьезно. Принимая во внимание смешанное происхождение населения и физико-географические условия его обитания, неудивительно, что жители с подозрением и враждебностью относились к представителям королевской власти. Хотя в то же время они искренние почитали правящего монарха. Колониальные власти со своей стороны, как правило, не сильно были озабочены проблемами Сан-Паулу. Отчасти это можно было объяснить тем, что он не входил в состав капитании, а был пожалован королем как отдельное владение графу Монсанту. К тому же регион был редконаселенным и экономически отсталым, если сравнить его с сахаропроизводящими регионами Рио-де-Жанейро, Баия и Пернамбуку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Уильям Дампир (1651–1715) – английский мореплаватель и капер. (Здесь и далее, если не отмечено отдельно, примеч. ред.)

2

Сертан (sertão) – пустошь, пустыня, малонаселенная, лишенная инфраструктуры местность, глушь, внутренние, малоизвестные европейцам (португальцам) районы континентальной Бразилии в XVI XVIII вв.

3

Себастьян Жозе де Карвялью-и-Мялу, первый маркиз де Помбал, первый граф де Оэйраш (1699–1782) – наиболее влиятельный португальский политик эпохи Просвещения, один из самых ярких представителей «просвещенного абсолютизма», реформатор, особенно в главной колонии Португалии – Бразилии.

4

Бандейранты, или бандейры, также «охотники за индейцами» – участники экспедиций XVI–XVIII вв. на удаленные от побережья территории португальских колоний в Америке. Первоначально бандейрантов интересовали исключительно рабы, однако позднее их походы в основном имели цель разведку золота, серебра, алмазов и других полезных ископаемых.

5

Уолтер Рэли (1552–1618) – английский придворный, государственный деятель, поэт и писатель, историк, моряк, солдат и путешественник, фаворит королевы Елизаветы I. В частности, прославился каперскими нападениями на испанский флот и поисками Эльдорадо.