Неправильный лекарь

– Тебя твоя полнота волнует? – спросил я.

– Меня-то в принципе всё устраивает, – махнул он рукой. – Больше раздражают насмешки, пренебрежение девчонок из разряда тех, что мне нравятся. Твои регулярные подколы по поводу моего толстого зада тоже не внушают оптимизма.

– И что я говорил про твой зад? – удивился я. – Ну не булки спортсмена, конечно, но вполне гармонирует с твоей фигурой, ничего примечательного.

– Опять ты начинаешь? – настороженно спросил он, вопросительно глядя в глаза. Видимо привык находить подвох в каждом слове.

– Успокойся, ничего я не начинаю, – ответил я, спокойно встретив его взгляд и мирно улыбаясь, – говорю совершенно искренне. А если ты очень хочешь это как-то изменить, обещаю тебе помочь.

– Опять заставишь в пять утра туда-обратно по Невскому бегать? – всё ещё не верил в мои благие намерения Илья.

– А что, уже было?

– К сожалению, да. Ну всё, я ускакал, до завтра!

– До завтра, – ответил я, но дверь уже закрывалась.

Я остался в манипуляционной один. Самочувствие вроде вполне терпимое, можно встать и идти, но, раз отец сказал дождаться некоего Виктора Сергеевича, значит так и будет. Мне один хрен торопиться некуда, да я и понятия не имею, где находится мой кабинет, по-любому теперь ждать. А ещё как-то не очень хорошо ходить по коридорам принадлежащего семье учреждения по пояс голым. Мою испорченную одежду давно унесла санитарка, а здесь я даже халата запасного нигде не увидел.

Не успел я как следует погрузиться в свои мысли и переживания по поводу непростой ситуации, в которой я оказался, как приоткрылась дверь и в манипуляционную вошёл тот самый старик с тросточкой. Пока что это второй человек в этом мире, в глазах которого я увидел тепло и сочувствие. Первым, как вы уже поняли, был мой закадычный друг Илья Фёдорович Юдин.

– Ну как ты, Саш? – спросил он, закрывая за собой дверь. Это прозвучало настолько по-семейному, по-домашнему, что моя предварительная симпатия к этому человеку утвердилась, как гранитная опора Литейного моста.

– Главное жив, – улыбнулся я ему, – и почти здоров.

– Ну, насчёт здоров, пока спорный вопрос, – грустно улыбнулся Виктор Сергеевич. Я был уверен, что именно про него и говорил отец, значит имя мне уже известно. – Мне тут Илюша на бегу успел кое-что поведать, но больше надеюсь от тебя узнать. Ты хоть меня-то помнишь?

– Нет, к превеликому моему сожалению, – сразу признался я. Водить этого человека за нос мне совсем не хотелось. Раз так вышло, то лучше познакомиться заново без фиги в кармане и скрещенных пальцев за спиной. – Но, если я ничего не путаю, то Вас зовут Виктор Сергеевич, вы работаете в клинике моего отца, и Вы сегодня дежурите.

– Пока всё верно, Саш, – кивнул он. В глазах появился интерес и надежда. – Сам вспомнил или вычислил?

– Догадался.

– Понятно, – кивнул он, снова погрустнев. – Тогда будем заниматься, восстанавливать всё по крупицам. Борис Владимирович теперь только завтра тебя посмотрит. А сейчас лучше не буду тебя мучить, тебе и правда надо хорошенечко отдохнуть. Дорогу в кабинет сам найдёшь?

Я отрицательно помотал головой, а сам в это время думал, что это за загадочный Борис Владимирович, интересно? У них тут анестезиологи занимаются мозгоправством и помогают восстановить утраченную память?

– Старый я дурак всё-таки, – покачал он головой. – Естественно, что не найдёшь. Тогда я тебя отведу и оставлю, а поговорим обо всём лучше завтра. Может распорядиться, пусть чаю тебе принесут?

– Замечательная идея! – радостно сказал я, осторожно слезая с кушетки несмотря на вполне нормальное самочувствие. Знаем мы такие моменты, когда всё в порядке, а потом закружилась голова, повело в сторону и ты уже валяешься на полу, целуясь с кафелем. Не один раз такое было с храбрыми пациентами и спасало только то, что ты успеваешь их вовремя поймать. – Только мне бы надеть хоть что-нибудь, Виктор Сергеевич. Неловко прямо вот так в коридор выходить.

– Вот же я старый дурак! – хлопнул он себя по лбу. – Пётр Емельянович сказал ведь мне, совсем из головы вылетело. Правда пора на пенсию. Подожди минутку, я сейчас.

Старик насколько мог торопливо вышел из кабинета и вернулся ровно через минуту с медицинским халатом в руке.

– На хоть это надень, а у себя в кабинете оденешься по нормальному, одежды там у тебя в шкафу, как у модника столичного. Как сам? Голова не кружится?

– В порядке.

– Ну тогда пойдём, провожу.

Свет в коридоре остался только дежурный и всё погрузилось в таинственный полумрак. В отличие от всех привычных мне поликлиник и стационаров, здесь напрочь отсутствовали запахи хлорки и других антисептиков, чем обычно моют полы, стены и другие поверхности в медицинских учреждениях. Не ощущался запах лекарств и других атрибутов больницы. Просто чистый свежий воздух с лёгкими нотками осени, которая вдыхала прохладную свежесть в открытые фрамуги окон.

Мой кабинет оказался на втором этаже, куда мы неспешно поднялись по лестнице, повернули направо. Шли молча, мой сопровождающий не стал ни о чём расспрашивать, соблюдая по-видимому наказанный моим отцом охранительный режим, а я не стал доматываться до него, провоцируя нарушить данное обещание. Старик открыл дверь запасным ключом и сразу вручил его мне.

– Сейчас скажу, чтобы чаю принесли и выпечки хоть какой, перед сном полезно будет, особенно после всего.

После чего “всего” он так и не сказал, а пригласительно махнул рукой, потом развернулся и потопал куда-то по коридору. Мой кабинет располагался немного на отшибе, но оказался вполне просторным и очень уютно обставленным. А у нового меня очень даже хороший вкус, хочу я вам сказать, если это именно он занимался обстановкой. Шкафы с книгами, платяной шкаф, большой письменный стол, обитый зелёным сукном, на котором царил идеальный порядок. Для поддержания антуража я не стал включать верхний свет, а предпочёл идеально вписывающуюся в спокойный интерьер настольную лампу. Вот теперь самое то.

У другой стены стоял массивный кожаный диван, возле него небольшой журнальный столик из чёрного дерева. На стене над диваном двух рожковое бра в стиле настольной лампы, его я тоже включил, стало ещё уютнее. Стоп! На шкафу я заметил зеркало в полный рост. Сердце забилось учащённо. Ну что, Александр Петрович, пойдём знакомиться?

Неспешно подошёл к зеркальной дверце шкафа и уставился на молодого красавчика. Светло-русые волосы немного выбились из стильной причёски, серые глаза, идеальные черты серьёзного волевого лица с упрямым подбородком. Хоть в Голливуд езжай на главные роли в блокбастерах. Фигура тоже под стать, расстегнув халат, я уставился на чётко прорисованные кубики, о которых всегда так мечтал, но так и не смог осуществить. Аполлон, не меньше.

При всём при этом, я так понимаю, у этого Саши и с мозгами было неплохо, раз он превосходил в искусстве врачевания своего друга Юдина, с которым скорее всего вместе учились. А Илья явно натуральный книжный червь, которого наверняка по уровню эрудиции очень сложно переплюнуть.

Неплохие исходные данные, надо сказать. Да что там неплохие, просто отпад! Новая жизнь сделала мне очень щедрый подарок, постараюсь теперь не подвести. В этом мире меня ждут великие дела. Если в находящейся где-то в другом мире ординаторской не зазвонит телефон и меня не позовут в приёмное отделение.

Остаётся зависшим в воздухе ещё один вопрос, а где сейчас находится разум бывшего владельца этого шикарного тела? И не вернётся ли он внезапно, выпихнув моё сознание в бескрайние просторы небытия? С этой мыслью в душе поселилось беспокойство. С одной стороны, получается несправедливо, что я занял это тело в самом расцвете сил. С другой – я не хочу его покидать, мне уже понравилось. Хотя, если я смогу в этом случае вернуться обратно, тоже далеко не самый худший вариант. Гораздо лучший, чем сгинуть навеки или реинкарнировать в бродячую собаку. Вы не подумайте, моя жизнь была вполне успешной, я всегда буду тосковать по своей семье и буду любить и помнить жену и детей. Но, теперь всё это осталось в прошлом.

В дверь кабинета осторожно постучали, а я так и не переоделся. Быстро застегнул халат и пошёл открывать. На пороге стояла немолодая женщина в форме санитарки и профессионально держала на одной руке тяжеленный поднос с чайником, пирожками, булочками и другими сладостями. Я аккуратно принял у неё свой ужин и отнёс на журнальный столик. Поблагодарить за это всё так и не получилось, она уже ушла. Ну ладно, скажу спасибо в другой раз, её лицо я запомнил. Вот только не разглядел в потёмках, смотрела ли она на меня по-доброму или осуждающе, как большинство здесь. Впрочем, нельзя быть мелочным, если человек перед тобой ни в чём не виноват, значит он хороший, пока не убедит в обратном. Такой жизненный принцип значительно облегчает общение с пациентами и сотрудниками. Да и вообще по жизни, если ты не в тюрьме и не в тылу врага.

Я налил себе чашку ароматного горячего чая и взял с тарелки первый попавшийся пирожок, который удачно оказался с вишнёвой начинкой. Боже, какая же благодать! Первый ужин в новой жизни я, пожалуй, запомню навсегда. Следующий пирожок оказался с чёрной смородиной, вообще огонь! В композиции с травяным чаем, в котором угадывались четкие нотки чабреца и душицы, неземное наслаждение!

В момент наивысшего релакса и кайфа в дверь снова постучали. И, судя по звуку, это была не та самая санитарочка, которая принесла мне все эти вкусности. Я до сих пор так и не переоделся. Втыкаю в петельки пуговицы только что расстёгнутого халата и иду открывать.

Глава 3

Я осторожно приоткрыл дверь кабинета, на всякий случай придерживая её ногой. Ну мало ли что, вдруг меня нашёл тот молодой человек, который хотел прикончить в подвале дома недалеко от Фонтанки? Если не ошибаюсь, Илья назвал фамилию Воронихин. Мои опасения не оправдались, за дверью стоял Виктор Сергеевич. Вид у него был взволнованный и заговорщицкий.

– Извольте идти за мной, ваше сиятельство, – без шансов на обсуждение заявил старик и потопал прочь по коридору.

Мне не оставалось ничего другого, как вздохнуть, глядя на поднос, запереть дверь и пойти следом. Траектория нашего похода в обратном порядке повторила предыдущий, мы снова подошли к манипуляционной. Оттуда слышались тревожные голоса и детский плач. Старик уверенно открыл дверь и вошёл, я вслед за ним.

На кушетке в центре кабинета лежала девочка лет восьми, на её левой голени большая окровавленная повязка. Похоже это произошло не пять минут назад, иначе она кричала бы так, что слышно было бы и в Таврическом саду. Вместо криков, девочка продолжала периодически всхлипывать. Стоящая у изголовья мать с заплаканным за компанию лицом молча смотрела на нас в ожидании помощи. Судя по одежде женщины и девочки, они были в лучшем случае из рабочего сословия или прислуги. Наверно принесла сюда дочь, а теперь думает, сможет ли потом расплатиться. Я в такой ситуации лучше сам за неё заплачу, лишь бы помочь раненому ребёнку.

– Собака? – спросил Виктор Сергеевич, осторожно снимая повязку. Глубокие следы от клыков не оставляли сомнений, что это именно так.

– Да, ваше сиятельство, – закивала женщина. – Шла Светочка поздно домой, засиделась у подруги, а на углу бродячие собаки, целая стая. Уж сколько мы ругались с управой, чтобы они хоть что-то с этим сделали, а им до нас, как до Аляски, ноль реакции. Когда я туда добежала на лай, самая большая успела её укусить за ножку. Это хорошо, что я туда прилетела, как паровоз и орала, как сирена, а так совсем загрызли бы!

Сказав последнее, женщина снова расчувствовалась и заплакала.

– Всё будет хорошо, дамочка, не плачьте, сейчас мы всё поправим, комар носа не подточит, – начал её успокаивать Виктор Сергеевич, потом выжидающе уставился на меня. – Я её придержу, Александр Петрович, начинайте.

Я вылупил на него глаза. Я? Начинать? Если я правильно понял, здесь раны лечат не как у нас, никто не делает первичную хирургическую обработку с помощью обычных хирургических инструментов из специальной нержавеющей стали. А может я так тоже умею, просто не пробовал? Ну ладно, попробуем.

Я нежно прижал ладонь к месту укуса, мать девочки смотрела на меня с некоторым сомнением, возможно прочитала сомнение в моих глазах. Так, Санёк, надо быть твёрже. Состряпав на лице максимальную самоуверенность, я сосредоточился, зажмурился и представил, как из моей ладони выходят энергетические потоки и заставляют раны закрыться. Почувствовав покалывание в ладони, я восторжествовал, значит я тоже это умею! И это никуда не делось!

Девочка сначала начала поскуливать, потом подвывать всё сильнее и сильнее, под рукой у меня стало горячо и словно что-то потекло. Не веря своим глазам, я убрал руку. Раны никуда не делись, зато снова началось кровотечение.

– Позвольте я, ваше сиятельство, – предложил старик.

– А может быть мы лучше пойдём? – спросила обеспокоенная ситуацией мамочка.

– Успокойтесь, всё будет хорошо, – Виктор Сергеевич заботливо положил ей руку на плечо. – Видимо Александр Петрович сегодня очень устал, а вот мне удалось хорошо отдохнуть, я всё сделаю.

Его речь немного успокоила мать девочки. Я отошёл в сторону, а Виктор Сергеевич приложил руку к кровоточащей ране. Девочка немного попищала и быстро успокоилась. Через несколько минут на месте глубоких укусов были свежие рубцы.

У счастливой матери на глаза навернулись слёзы, на этот раз от радости, о чём свидетельствовала в том числе счастливая улыбка.

– Ой, спасибо вам, доктор, вы нам так помогли! – потом её радость резко превратилась в испуг. – Сколько я вам должна?

– Нисколько, сударыня, – взял я слово. Я же решил для себя, что не будет поборов с и так не особо богатой семьи.

– Да как же? Это же такой труд, ранки вон как не бывало почти, – растерянно лепетала женщина, судорожно копаясь в потрёпанного вида сумочке.

– Вы нам ничего не должны, – неторопливо и с расстановкой повторил я своё веское слово. – Я здесь сейчас за главного, и я вправе решать. Так что можете забирать дочку и езжайте домой, ребёнку уже спать пора.

– Спасибо Вам огромное, ваше сиятельство! – всплеснула она руками и уже хотела было обнять в знак благодарности, но вовремя опомнилась, вспомнив разницу в статусе. – Дай и Вам Бог здоровья и достаточного количества лекарской силы!

Дамочка помогла дочке слезть со стола и обуться. Девочка удивлённо смотрела на свою ногу, в которой буквально только что было несколько кровоточащих дырок. К двери она шла вприпрыжку, ребёнок, что с неё взять. Когда они вышли за дверь и сторож закрыл дверь на засов, я повернулся к старику.

– Виктор Сергеевич, извольте пожалуйста объяснить, что это было сейчас? – спросил я с нажимом, но без явной агрессии.

– Мы оказывали помощь укушенной девочке, – включил дурачка старик, немного поёжившись под моим взглядом.

– Вы прекрасно понимаете, о чём я говорю, – сказал я, не спуская с него глаз. – Это не совсем похоже на охранительный режим, при котором по приказу моего отца даже поговорить с человеком нельзя. Зато можно проверить, смогу я справиться с лечением или нет. Я всё правильно говорю?

Старик окончательно завял и скукожился под моим взглядом, видимо я немного перестарался. Не хватало ещё, чтобы он окончательно замкнулся и отказался со мной разговаривать. После того, что здесь только что произошло, он просто обязан выложить всё, что меня интересует.

– А давайте сделаем так, – я подошёл к старику и приобнял за плечи, от чего тот невольно вздрогнул. – пойдёмте ко мне в кабинет, попьём чаю с кренделями и ватрушками и поговорим по душам, как старые добрые друзья.

– Темните вы что-то, Александр Петрович, – неуверенно пробормотал он, пытаясь уловить фальшь в моём поведении. Судя по всему, раньше, несмотря на доверительные отношения, я вёл себя с ним более жёстко, и он ожидал какой-то подвох.

– Никаких подводных камней, Виктор Сергеевич, – тепло улыбнулся я и лёд наконец растаял, старик тоже улыбнулся. – Просто мне очень нужна ваша помощь и я хочу разобраться в ситуации, которая только что имела место в этой манипуляционной. Да и не только с ней.

– А пойдёмте, Александр Петрович, – ещё шире улыбнулся старик. – Ничего не имею против ватрушек и кренделей перед сном, особенно пока жена не видит.

Мы уселись на кожаный диван, я достал вторую чайную пару из буфета и разлил не успевший остыть ароматный чай по чашкам. Подождал пока старик прожуёт первый крендель и только потом приступил к расспросам.

– Ну, Виктор Сергеевич, какие выводы вы сделали из сегодняшнего эксперимента? – обыденным тоном тихо спросил я, хотя самому хотелось за грудки его трясти, вытряхивая нужную мне информацию.

– Грустные, Саш, – тяжко вздохнул он, поставив чашку на блюдце и раздумывая, хочет ли он взять с тарелки ватрушку. – Если ты не придуряешься, конечно. Твой целительский дар иссяк. Словно ты его потерял где-то, ни разу о таком не слышал. А ведь у тебя очень хорошо получалось, тебе досталось хорошее наследие от отца. Да и от матери тоже. Ты словно объединил в себе их умения. Даже будучи стажёром ты иногда делал вещи, которые я за свои больше сорока лет стажа даже боялся представить. Я уже начал подумывать, не пользуешься ли ты какими запрещёнными техниками или стимуляторами с теневого рынка. А сейчас полный пшик. Может это ты мне расскажешь, что с тобой случилось? Неужто это всё плоды теневиков?

– Виктор Сергеевич, – начал я.

– Саш, называй меня как раньше, когда мы одни. Дядя Витя самое то, по-домашнему.

– Хорошо, дядь Вить, мне так тоже удобнее и приятнее, – не мигая соврал я, но это была ложь во благо, старик растаял окончательно и взял-таки ватрушку с тарелки. – Вы уже в курсе, что на меня сегодня было совершено покушение? Судя по всему, у меня сотрясение довольно серьёзное и проникающее ранение грудной клетки, которое отец окончательно подлатал. А как последствия черепно-мозговой – ретроградная амнезия. Я практически ничего не помню.

– Совсем ничего? – настороженно спросил старик, запихивая в рот остатки ватрушки.

– Совсем, – честно признался.

– Теперь понятно, – он погрустнел и поставил недопитую чашку на столик мимо блюдца, чуть не опрокинув. – Ты меня и дядей Витей никогда не звал. Это просто была моя глупая мечта, а сейчас я просто хотел проверить свою догадку. И это оказалось правдой. То есть ты сейчас tabula rasa, то есть чистый лист.

– Можно и так сказать, – кивнул я, а про себя подумал, ну и плут же ты дядя, экзаменует тут сидит. Но, спокойно, Саша, не подавай вида. – этот вариант идеально подходит. Так мне можно называть вас дядей Витей наедине или нет?

– Ты сейчас серьёзно, или подлизываешься? – спросил дед, бросив на меня недоверчивый взгляд.

– Абсолютно серьёзно. Раз уж мне предстоит начать жизнь с чистого листа, то я хочу написать её аккуратным ровным почерком с минимальным количеством помарок.

– Похвально, Саша, зови дядей Витей, договорились. Сложное и долгое восстановление тебе предстоит, помогу, чем смогу. Задавай любые вопросы, начнём заполнять пробелы. Но перед этим хочу сказать тебе ещё кое-что. Дар у тебя пропал до твоего внезапного исчезновения из клиники и покушения на твою жизнь.

Я удивлённо вскинул брови и выжидательно смотрел на Виктора Сергеевича, чашка с чаем застыла на полпути от стола до моего рта.

– А вот с этого места поподробнее.

– Я давно начал замечать, что с тобой что-то не так. Даже твой друг Илюша как-то странно себя ведёт. Я у него пытался выведать, может у тебя проблемы какие, а он какой-то больно серьёзный, смурной, всё время от меня отмахивался, говорит мол Сня уже большой и сам разберётся. Я так понимаю он тоже не вразумел, что за странные перемены с тобой происходят.

– А на что похоже, дядь Вить, вы же предполагали какую-то причину?

– Да я же уже сказал вроде, мне показалось, что ты пользуешься запрещёнными амулетами с теневого рынка. Слишком большой прогресс у тебя был за последний месяц. Я пытался у тебя выведать, но ты был твёрд, как кремень, не сдавался и всё отрицал.

– А что не так в этих амулетах? И почему они запрещённые, теневые. Что значит теневые?

– Настоящие усилители могут использовать без риска для здоровья только те, у кого могущества хватает. То есть очень сильные маги в своей стихии. А эти уроды нелегалы делают дешёвые поделки и продают всем желающим за немалую сумму, яростно убеждая, что его можно использовать и человеку далёкому от высокой ступени совершенства без опаски за жизнь и здоровье. Мол нет здесь никаких ограничений и запретов, они мол специально адаптированы для новичков в своём деле. И им абсолютно всё равно, что потом с этим человеком будет. Одним из страшных побочных эффектов как раз и является потеря дара в итоге. Есть правда и более серьёзные осложнения, потеря разума, например, а то и смерть.

– Это получается, что у меня не только потерян дар, но и с головой проблемы тоже от этого, так?

– Ну с разумом-то проблем нет вроде, – грустно усмехнулся Виктор Сергеевич. – Ты наверно ни разу не видел этих умалишённых, которые сидят пнём на кровати и у них изо рта слюна тонкой струйкой стекает. Память только пострадала. Обычно человек при ретроградной амнезии не помнит того, что было недавно, зато хорошо помнит то, что было давно. Ведь ты же помнишь родителей? Отца, мать?

Я молча помотал головой.

– Вот ведь как, – снова загрустил старик. – Совсем дела плохи. А сестрёнку свою ненаглядную? Вы по жизни друг за друга насмерть стояли, не разлей вода, тоже не помнишь?

Я снова помотал головой.

– Дядь Вить, помоги мне пожалуйста. Ты пока единственный, кто знает всю глубину моей проблемы, даже Илюха пока не совсем в курсе.

– Я вот что думаю, – сказал Виктор Сергеевич, доливая в наши чашки уже почти остывший чай, – что начать надо с причины всех этих несчастий. У меня уже нет сомнений, что ты использовал теневые амулеты силы. Их надо найти и уничтожить. А где их искать, ты естественно тоже не помнишь, глупый вопрос. Я могу помочь его найти, если ты мне позволишь.

– Да без проблем, дядь Вить, всё, что есть в кабинете в вашем распоряжении, мне скрывать нечего.

– Это тебе сейчас скрывать нечего, пока ты память потерял. А потом как вспомнишь всё и отвезёшь меня за город, чтобы притопить в болоте.

Я представил эту картину, не удержался и заржал в голос, не думая даже о том, что сейчас поздний час и в больнице гробовая тишина. Увидев моё искреннее веселье по поводу его предположения, дядя Витя тоже немного повеселел и расслабился, потянувшись за ещё одним пирожком.

– Ладно, Саша, решим мы все эти вопросы, но давай, наверное, завтра, время позднее, тебе надо отдыхать. Охранительный режим, как никак, – после последней фразы старик нервно хихикнул.

– Да чёрт с ним с этим охранительным режимом, – запротестовал я. – Я всё равно заснуть не смогу, зная, что эта гадость находится где-то рядом. Я на все сто уверен, что этот амулет здесь в кабинете.

– Это верно, – кивнул старик, ставя на блюдце пустую чашку. – Дома тебе батя бы за эту ерунду такого перца всыпал, что ты напрочь забыл бы думать о таком способе улучшения своих возможностей. И это ведь надо же так, а? Вот на кой ляд ты вообще за такой гадостью потянулся, откуда мысли такие? А это всё потому, что тебе надо быть постоянно впереди планеты всей, чтобы все на тебя смотрели и восхищались. А теперь что? Эх. Ладно, искать, так искать. Думаю, надо с платяного шкафа начать смотреть.

Виктор Сергеевич не без труда встал с мягкого дивана, опираясь на тросточку, и засеменил к шкафу. Когда он его открыл, я оценил, насколько прошлый я и правда был щёголем. Красивой дорогой одежды там было хоть отбавляй. Ну и отлично, значит этот вопрос полностью снят, не надо бегать по бутикам и ателье, или как они тут называются.

– Чем-то могу помочь? – предложил я, не сидеть же, как в кинотеатре с попкорном. – Ты просто скажи, что делать?

– Посиди, отдохни, ты мне сейчас ничем не поможешь, дар ушёл, – ответил старик, никак не отреагировав на то, что я перешёл на ты. Значит так и будем. – А без него, что иголку в стоге сена искать без магнитаю Я потихоньку сам справлюсь, если тебе по сердцу не режет, что я в твоих вещах обыск устраиваю.

– Моё сердце сейчас спокойнее, чем сонный цыплёнок под крылом наседки, – успокоил я его.

Ну, раз так, то сижу на диване и никому не мешаю. Тогда можно себе позволить слопать пирожок с вишней, как раз немного чая осталось. Старик вопреки моим ожиданиям не заглядывал в каждый карман, а просто проводил рукой вдоль каждого предмета одежды и отодвигал очередную вешалку дальше. Потом в ход пошли полки с одеждой, потом книжные шкафы, и наконец, письменный стол.

– Странно это всё, – пробубнил старик, плавно водя рукой по обитой сукном поверхности стола. – Такое впечатление, что он находится где-то здесь, но здесь нет никаких секретных отделений или ящиков. В ящиках тумб его нет. Амулет словно вмонтирован в столешницу. Не может этого быть, этот стол стоял здесь задолго до того, как ты ходить научился, никаких ремонтов на месте не было, лишь сукно перетягивали несколько лет назад.