Русский сокол

Он, наверное, сам про себя понимал: зверь. Но был хитрым, и в местах, где мог попасть на видеокамеры, руки не распускал. И в присутствии мамы сдерживался. А когда бил меня, старался, чтобы потом следы были не сильно заметны.

Анюту он не бил совсем, напротив – она была его любимицей.

8 июня вечером мама домой принесла деньги и водку. Дядь-Сережа стал с ней ругаться, обзывать и толкать. Аня попыталась маму закрыть, а я – оттащить от них дядь-Сережу. Он трижды ударил меня по голове, я упал и дополз до кровати.

Когда утром они проснулись, Я уже был здесь, наверху.

Мама плакала: боялась тюрьмы. А Сережа засунул меня в сумку, вывез в лесополосу за Гидростроем и закопал. Целый день они дома пили, плакали и ругались. А на следующий день отправились «на природу», на берег Кубани, там опять пили. После чего мама сообщила в полицию о моем исчезновении во время пикника, – спустя сутки после того, как меня не стало на самом деле.

Дядь-Сережа и мама – они оба понимали, что когда-нибудь меня найдут. Но к тому времени дожди, снега и время сотрут любые намеки на то, кто это сделал. А подозрения – не доказательства. Таков был расчет, но…

Не отыщет меня осенью золотистый ретривер: мама и дядь-Сережа под давлением силовиков сознались. Не сами, а после того, как Анечка рассказала полицейским.

Я знаю, ей было страшно рассказывать как все было на самом деле. И делала она это не для меня, а для себя: потому что только так, через это признание, могла вернуться жить к бабушке и дедушке. Но Я ее детский эгоизм понимаю и не злюсь.

Здесь, наверху, мне все открылось. Что дети повторяют родителей не только чертами, телосложением и характером, но и судьбами. Не всегда, но в большинстве случаев. Открылось, что Анечка – когда вырастет – станет такой, как мама: неразборчивой и безразличной. Что дядь-Сережа меня бил, потому что и его, когда он был маленьким, бил отчим. И что я, когда стану взрослым, тоже буду бить детей – своих или приемных. Чтобы так отомстить ему, дядь-Сереже.

Я не хочу им становится. Но он все равно будет вырастать во мне, потихонечку заменяя меня собой – чем дальше, тем больше. Я догадался, – что-то изменить в череде повторов можно лишь когда сам маленький, когда тебя неразбавленного в тебе самом еще много. Поэтому 8 июня и бросился оттаскивать дядь-Сережу от мамы, – чтобы мое Я осталось живым, чтобы там ни случилось.

Чтобы попасть наверх.

Мои полтора поколения

Семейные легенды повествуют, что бабушка мужа с войны не ждала, и не дождалась: тот погиб в Польше в сентябре 45-го. Был авиационным техником, офицером. До того служил под Полтавой, куда – после «челночных» бомбежек Германии – садились американские и английские бомбардировщики. Дед попал под машину, и не выжил. (О чем я узнал уже взрослым, на сайте Министерства обороны). Наверное, сильно «датым» был. Бабушка – когда из эвакуации с двумя детьми вернулась в Краснодар – жила довольно весело. Было на что: всю жизнь она работала то товароведом, то кладовщиком. Любила цацки и наряды. О гибели деда говорила редко, и поддерживала версию героической гибели – в бою с Армией Крайова. Поляки тогда делились – на «красных» и тех, кто поддерживал их правительство в изгнании. В бою с «лондонскими», дед, якобы, и погиб.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.