За что я сражаюсь

После рождения они передаются в Дома воспитания.

Любые способы контрацепции запрещены.

Из закона о Семье.

Я не всегда хотел быть космодесантником. В детстве я вообще не задумывался об этом, да и никто не задумывался. Нас не спрашивали “А кем ты станешь, когда вырастешь?”, а распределяли по группам согласно умственным и физическим данным. Ежегодно я подтверждал свою специализацию инженера с математическим уклоном, пока однажды, после психологического теста, меня не отправили в военный Дом воспитания с хорошими рекомендациями. Там уже меня обучали сражаться с самыми жуткими существами в космосе: от инсектоидов всех видов до таинственных призраков, обитающих на Гайстах. Но они ни в какое сравнение не шли с теми монстрами, которые приходили ко мне каждую ночь.

Однажды они проникли через высокий бетонный забор с сигнализацией, забрались по увитой сухим плющом стене и влезли в маленькую щель между окнами, которую заботливо оставила воспитательница, чтобы в спальне был свежий воздух. Кошмары скинули моё одеяло и сами укрыли меня вязко и липко; заползли в уши, нос и рот, срослись с кожей и поселились в голове. Это были не те страшные сны, что снятся любому ребёнку Общей Цивилизации: ни щелкающих жвал, ни разящих всё живое механоботов, ни заброшенных дальних планет или уничтожающих корабли метеоритных дождей. Нет.

Эти кошмары говорили: “Ганс, пора” – и я начинал задыхаться. К горлу подкатывал комок, и я кашлял и кашлял, пока воздуха не переставало хватать. Только тогда я избавлялся от чего-то инородного, поселившегося во мне. Оно чёрной склизкой массой шлёпалось на пол и растекалось, как блестящая лужа нью-нефти. Всё моё тело сводило судорогой, и я мог только наблюдать, как у этого существа вырастала сначала одна ложноножка, потом вторая, третья. Оно дотягивалось до ближайшей кровати со спящим мальчиком – во сне я не мог разглядеть его лицо – и пожирало его. Тихо, без единого звука. И эта тишина, абсолютная, мёртвая тишина, пугала больше всего. Будто если бы был крик – стало бы проще, он бы рассеял это безмолвие, и я бы проснулся. Но нет. Кошмары были бесконечными, как и поглощающее всё вокруг меня существо.

Помню, я протаскивал игровую консоль и не спал всю ночь напролёт, но кошмары всё равно получали своё. За тусклым светом экрана тени в углах комнаты сгущались сильнее и тёмной мрачной паутиной разрастались по стенам и потолку. Проникшие в реальный мир, они пугали ещё больше, и мне пришлось придумывать другие способы. Лет в семь, я целый месяц так сильно выкладывался на тренировках, что буквально падал на кровать без чувств. Утомлённый разум не помнил снов, но это не значило, что их не было. На утро я чувствовал себя выпотрошенным: и физически, и психически. Что бы я ни придумал – ничто не могло мне помочь.

Всё изменилось за день до моего десятого дня рождения.

– Дети, завтра мы отправимся в зоопарк! – радостно объявила мисс Мэри, наша воспитательница, предусмотрительно дождавшись, пока мы съедим порошковый омлет с кусочками сублимированного перца. И правильно сделала: её слова вызвали такую бурю эмоций, что всем стало не до еды. – Автобус заберёт нас в полдень, будьте готовы к одиннадцати, нет, к половине одиннадцатого! – Сложив ладони рупором, она попыталась перекричать несколько десятков мальчишек, но безуспешно. Её почему-то это очень рассмешило, и я помню, как она нагнулась ко мне и добавила, улыбаясь: – Ганс, проследи за этим, пожалуйста.

Рыжий мальчик, сидевший рядом, очень красноречиво подтолкнул меня локтём:

– Как там под юбкой? Нравится? – И захихикал, откусывая витаминное печенье огромными, как у кролика, зубами.

Я шикнул на него и пихнул ногой под столом, не переставая смотреть на мисс Мэри. Все почему-то считали, что я влюблен в нашу воспитательницу, постоянно подкалывали и выдумывали шуточки по этому поводу. За почти уже год я слышал их все, и даже уже не лез в драку.

День прошёл сумбурно. Все только и обсуждали поездку, даже во время пробежки мне пришлось плестись сзади, лишь бы не слушать бессмысленный трёп. Часть ребят выдохлась на втором километре, и нам всем потом пришлось отрабатывать ухудшение среднего времени забега отжиманиями. Но даже это как будто никого не расстроило. “Зоопарк” слышался отовсюду: когда шумела вода в душевой, стучали ложки по тарелкам, перелистывались страницы в час обязательного чтения. Как я не старался вчитаться в принципы системы охлаждения на боевых кораблях типа “Режим”, сколько бы ни шикал на болтающих ребят, ни закрывал уши пальцами, было бесполезно. В мозг попадала исключительно болтовня про зоопарк. Только к отбою все успокоились, потому что наказание за шум после отбоя было сильнее, чем желание ещё раз обмусолить, кого же мы увидим.

Свет погас, и спальня резко стала тихой, только ветер завывал в вентиляционной трубе между стенами. Через окно второго этажа, где находилась наша спальня, было видно старый дуб. На самом деле я не знал, дуб ли это, но слово мне нравилось. Ветки еле слышно били по стеклу. Тук-тук. Тук-тук. Летом из-за дерева в моём углу почти не будет солнечного света, но я всегда представлял себя в засаде на какой-нибудь планете-джунглях. Но сейчас, в эту ночь, после всех разговоров про животных, тонкие узловатые ветки показались мне жуткими лапами с когтями, которые прощупывают слабое место в окне, чтобы ударить туда. Моё сердце забилось сильнее. В голове зашумело от волнения. Я быстро отвернулся от окна и уставился в темноту.

Узкая полоска света – ровная вертикальная – сломалась и уже потянулась по полу, как движением двери её схлопнули. Убили. Но в спальне сразу запахло цветочным ароматом – и это успокоило меня. Я не один. Сейчас она подойдёт и как обычно…

– Может, вы попросите их, чтобы вас оставили с нами? – Этот вопрос был задан уже не раз и не два, когда мисс Мэри приходила поправлять мне одеяло – из всех ребят всегда ко мне первому. – Останьтесь ещё на год, пожалуйста.

Она вздохнула и покачала головой. В свете фонарей её светлые волосы, убранные в толстую косу, казались белыми, а лицо – совершенно бледным им под стать. В голубом платье с кружевным отложным воротничком она была словно полупрозрачное привидение, призрак. Но я почему-то не боялся. Наверное, из-за мягкой улыбки и удивительной теплоты в глазах, которую я больше никогда не видел. Ни у единого человека во всем космосе. Известном и Неизвестном.

– Ганс, ты же знаешь, – тихо прошептала она.

– Знаю, – резко оборвал я. – Это дурацкое правило, что все меняются раз в год. Чтобы мы ни к кому не привыкали. – Я отвернулся к окну и заметил трещину в стекле. Может, её искала лапа-ветка?

– И чтобы мы тоже ни к кому не привыкали. – Мисс Мэри осторожно погладила меня по спине, но я дёрнулся, скидывая руку. – Обещаю, Ганс Нейман, тебя я никогда не забуду.

– А я вот вас забуду, – пробубнил я, но сразу же прикусил язык. Быстро повернулся, чтобы извиниться, но её уже не было. Слышала ли она меня?

Поворочавшись в кровати достаточно, чтобы застиранная до серости простынь скаталась в жгут, я впервые за день начал думать, что же будет в зоопарке. Точнее, кто же. На уроках мы читали в основном про инсектоидов или других тварей, так что я даже не сразу вспомнил какое-нибудь обычное животное. Мне в голову лезла только сказка про Волка и Красную Шапочку, которую рассказывала нам мисс Мэри. Может, там будут волки? Интересно, кто страшнее: волк или инсектоид. А если волк будет достаточно большим…

Уже утро. Я понял это по еле слышному пению птиц: их симуляцию включали как раз в пять утра. Обычно только звук, но летом, если хватало энергии, то и голограмму выводили. Простенькую, полупрозрачную, даже без случайной генерации движений, но мне нравилось. Настолько, что год назад я влез в код и кое-что добавил от себя. Я приоткрыл глаза: за окном, на ветке, ближе к стволу, сидел рыжий кот, следящий за птицами целыми днями – результат моей работы. Он хоть немного оживлял станцию J-03-06 и отличал её от тысячи таких же. Я привычно кивнул коту, а он прищурился и, что удивительно, подмигнул мне одним глазом в ответ. Какой-то глитч в картинке? Или это мне померещилось? Я последил за котом еще пару минут, но тот отвернулся и закрылся пушистым хвостом, как и следовало.

Знакомый перелив звуков. “Доброе утро, воспитанники. Время по Гринвичу – шесть утра. Помните, Общая Цивилизация заботится о вас каждый день и ждёт от вас самоотдачи такой же полной, как и наша свобода”.

Я хотел взять свою одежду, висевшую стрелочка к стрелочке на стуле, но вместо неё я обнаружил коробку. Белую, с красной надписью “Форма нашего будущего” и портретом радостного мальчишки в этой самой форме. Только приоткрыв её, сразу ощутил сильный запах химической краски и дешёвого стирального порошка – лучший запах на всём свете. Внутри лежали аккуратно сложенные белая рубашка и тёмно-синие брюки с пиджаком – новая летняя форма. На вороте красовался серебряный циркуль – отличительный знак подготовительного класса инженеров. Этим стоило гордиться. Наверное.

В полдень, как и обещалось, к воротам прибыл автобус. Аккуратный, небольшой, небесно-голубого цвета, он выглядел инородно на нашей улице среди голых деревьев и проплешин грязных лужаек, с которых только недавно сошёл снег. Даже яркое солнце как-то неправильно подсвечивало его: блики были неестественными, будто это была плохая моделька из программы виртуальной реальности, а тень от автобуса падала чёрной дырой на асфальт, сжирая всю текстуру. Уже не глитч, а полноценный баг. Это было неправильным. Чувствовалось неправильным. Глубинный, иррациональный страх медленно выползал из самых тёмных уголков подсознания и овладевал моим телом. Нельзя было садиться в этот автобус. Я не знал почему. Но знал, что нельзя.

Тяжелая рука мистера Резника, физкультурника, втолкнула меня в салон. Я быстро перебрал ногами, чтобы не зацепиться за лестницу, и крепко схватился за поручень, но тут же был протащен дальше потоком ребят. Все хотели сесть, конечно, у окна, и теперь за каждое место шла настоящая бойня, пока без кулаков, но уже на повышенных тонах. Мне же нужно было срочно выйти на воздух.

Но мои нужды никого не волновали. Дверца автобуса с шипением компрессоров закрылась, отрезая нас от привычной реальности, и теперь мисс Мэри пыталась нас успокоить:

– Так, сели на место и без ругани. – Половина салона радостно завопила, усевшись поскорее, другая – начала протестовать. Воспитательница вздохнула. – На обратном пути просто поменяетесь местами: так каждый прокатится у окна, хорошо?

Это всех устроило, и все быстро расселись. Все, кроме меня.

– Нейман, тебе нужно особое приглашение? – Мистер Резник схватил меня за плечо и жёстко усадил на ближайшее кресло. – Давай-ка без закидонов сегодня. Как же я жду, когда избавлюсь от вашего класса, – пробурчал он, продвигаясь в конец автобуса.

– Ганс, пропустишь меня? – Сзади тихо захихикали, конечно же, меня посадили рядом с мисс Мэри. Я отодвинулся и дал ей пройти. – Ты знаешь, я очень люблю смотреть в окно, но если хочешь…

– Нет! – рявкнул я. – Я ничего от вас не хочу. И разговаривать с вами я тоже не хочу. И вообще… Лучше бы я вас больше никогда не видел!

Эта вспышка гнева была для меня такой внезапной, что я захлопнул свой рот, прикусив щеку до крови, и отвернулся, чтобы не продолжать. Всю дорогу я пялился на резиновую дорожку между рядами кресел, считал пылинки, прилипшие к ней, и повторял про себя все звёздные системы, начиная от Потерянной Солнечной и до сектора Мю. Это заставляло мозг работать вхолостую, забывать об эмоциях и успокаивало нервную систему.

Я не запомнил ни одного животного, что были в зоопарке, кроме странной подводной лошади, привезённой с какой-то далёкой планеты. Солнечный свет проникал через толщу бирюзовой воды, отражался от кафельных стен, бликовал через чужеземные прозрачные водоросли и падал на тёмный пол подземного помещения. Я сел на лавку напротив аквариума и наблюдал за причудливыми полупрозрачными картинами, сотканными из пробившихся через неизвестно сколько парсек фотонов. А за ними, спрятавшись за разлапистыми стеблями водорослей, мерно парило в толще воды существо. Морда и впрямь походила на лошадиную, только покрытая чешуей, вытянутая, со спускающимися почти до самого дна усами. Разноцветная вуаль головного плавника – её грива – скрывала глаза и спускалась по хребту, проходя по всему мощному телу и длинному серебристому хвосту. Чешуйки сверкали, создавая блестящий ореол вокруг лошади, но из-за водорослей, света и отражений она будто растворялась в воде. Только методичные пощелкивания передними клешнями разгоняли напускную эфемерность. Ими лошадь откусывала листья, после чего дожидалась, пока лист поднимется в толще воды, и хватала его ровными белыми зубами.

Звуки внешнего мира утихли, кто-то выкрутил их на самый минимум, словно я оказался в том аквариуме и слышал их через воду. Голоса людей, крики зверей, пролетающие самолёты и проносящиеся сверхзвуковые корабли – всё это стало неважно. Был только я, играющие по стенкам отражения света и эта странная подводная лошадь. Она закончила с водорослями в дальнем конце аквариума и стала подплывать ближе к стеклу, её плавник медленно перекинулся на другую сторону, и я смог увидеть её глаза. Чёрные, блестящие, масляные. Меня пробила лёгкая дрожь, но я встал со скамейки и осторожно подошёл к аквариуму, чтобы рассмотреть поближе. Лошадь не двигалась, только покачивалась в искусственном течении и смотрела прямо на меня. Водоросли ей были больше не интересны. Я встал на небольшую ступеньку и прислонился лбом к стеклу. Закрыл глаза. Прохладно. Спокойно. И ещё одно слово, которое откуда-то пришло мне в голову: умиротворяюще.

По стеклу прошла вибрация. Лёгкая, почти незаметная. Потом ещё одна, сильнее. Я нехотя отнял голову и увидел лошадь. Она была прямо напротив меня, в десяти сантиметрах и лениво била по аквариуму хвостом. Её глаза неотрывно смотрели на меня. Я сделал шаг назад: внутри появилось гадкое чувство, что меня сейчас стошнит. Я прикрыл рот рукой и собрался выбежать отсюда, но замер, не в силах сдвинуться.

Лошадь изгибалась всем телом, её были крупная судорога, пробегающая от хвоста до морды снова и снова. Будто её тоже тошнило. Она бессмысленно открывала пасть, сгибаясь в дугу и разгибаясь, но это не помогало. Наконец её скрутил сильный спазм, она свернулась в плотное кольцо и выкашляла что-то чёрное. Я подумал, что это кровь, но она не растворилась в воде. Это чёрное было чем-то другим. Оно плохо держало форму, расползаясь из-за движения воды, но не давало себе растечься, походя на кляксу или желе. Лошадь попыталась отплыть, но клякса резко выбросила ложноножку и схватила её за хвост, быстро распространяясь по серебристой чешуе. Ореол вокруг лошади гас на моих глазах, и через мгновение весь аквариум потускнел. Клякса – уже огромная – приклеилась к стеклу. У неё не было ни глаз, ни рта, но я знал: она смотрела на меня и хотела сожрать. Я рванул наружу.

На поверхности уже царил хаос. Громкоговорители тщетно пытались перекричать толпу, визжащую и обреченную. Люди орали от страха, отчаяния и бессилия. Прятались, убегали, остолбенело стояли посреди площади и ожидали смерти. Кто-то, наверное охранники, стрелял из укрытий и просил гражданских успокоиться и спрятаться. Я столкнулся с кем-то, меня развернуло и уронило на асфальт. Кто-то пробежал по пальцам и зацепился за меня, упав рядом. Я отполз к стене, прикрывая голову от тычков и случайных ударов, потом встал и осмотрелся. Сердце перестало биться. Мои кошмары ожили.

Чёрные кляксы выползали из животных и поглощали всё на своём пути, становясь всё больше и больше. Я видел, как птиц выворачивало наизнанку, перья летели по сторонам, и их трупы падали на землю уже чёрными убийцами, которые набрасывались на новую жертву. Они перекатывались с места на место и жрали, жрали, жрали. Одна из клякс ползла ко мне по краю бассейна, но завалилась набок и плюхнулась в него, растекаясь по дну. Она схватила одну цветную рыбку, другую. Ложноножка потянулась к третьей, длинной, которая спряталась в расщелине, но только дотронулась, как по всей её чёрной поверхности прошла рябь. Не обращая внимания на толпу, я подошёл к самому краю бассейна и заглянул в него: чёрная субстанция теряла свой цвет, становилась прозрачной, плотной, будто застывшее стекло. Мёртвой. А всё потому, что дотронулась до… “Электрические угри, планета Земля” значилось на табличке бассейна.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.