Нарисую себе счастье

– А как же ты к Долоховым попал?

– По дурости молодецкой, – усмехнулся Ермол. – Смешная история. Работал извозчиком, влюбился в девушку, в Устю. Но она горничной госпожи Олены была, я даже смотреть не смел в ее сторону. В те времена Долоховы часто в Большеград приезжали, в “Черной розе” всегда останавливались. Я весь день у гостиницы торчал только чтобы ее увидеть. Только я их и возил по городу. Они уж привыкли, ждали меня.

Я моргнула, переваривая услышанное, и спросила робко:

– Так разве Казимир Федотович не из простых? Говорили же, что он сам заводы построил?

– Сам-то сам, да на отцовы деньги, – пожал плечами Ермол. – Федот Прохорович добрейшей души человек был, даром что из торговцев. А Казьмир лавки-то семейные частью продал, частью себе оставил. В них теперь посуду свою и продает.

Я вздохнула. Вот и не расстройся. Я-то думала, что он сильный и умный, а на отцовы деньги каждый умный человек сможет завод построить. Хотя… ему ведь всего пятнадцать было. Вот дай мне сейчас кучу денег – что я с ними буду делать?

– А как ты с Устиной-то сошелся, Ермол? – вспомнила я, когда уже в Университету подъезжали.

– Так обыкновенно. Подстерег ее у гостиницы и прямо все сказал: жить-де без тебя не могу, все сердце мне выела. Сам не знаю, что тогда на меня нашло. Помрачение какое-то!

Видно было, что воспоминания доставляют кучеру удовольствие. Он и гордится своей смелостью, и смущается ее. Но ведь хорошо же все сложилось, значит, судьба то была!

– А она от меня убежала. Уже потом Федот Прохорович меня нашел и работать на него предложил. Говорю же, редкой доброты человек был! И сын в отца пошел. Никогда бедного не обидит. Жаль только…

– Чего жаль? – встрепенулась я.

– Доктор Пиляев говорит, недолго нашему Хозяину осталось. Сердце у него слабое. Помрет скоро, все Ольге останется. А она, конечно, хорошая, да разве ж справится с таким хозяйством-то?

Глава 8. Дом вверх дном

Всю обратную дорогу домой я пыталась придумать, как можно Долохова спасти. Неужто у целителей никакого средства нет?

Нравился мне Хозяин. Хороший он. Ему бы жить и жить, сколько добра мог бы принести людям! Как это – помрет скоро? Нет, я не согласна! Нужно будет с мэтром Пиляевым переговорить. Может, он чего подскажет.

Ермол завез меня домой – крюк небольшой был. Я только обрадовалась. Поутру на фабрику приду сама, как и положено, пока что с семьей чаю попью – пряники вкусные очень оказались – да новыми ботинками похвастаюсь.

– Ох и не нравится мне все это, Мариша, – неожиданно сказала мать. – Слишком все гладко складывается. И денег-то тебе заплатили, и ботинки новые, и домой с кучером возят. Не может быть все так хорошо. Жди беды.

Накаркала, конечно же.

Утром, когда я к фабрике пришла, мне сторож сказал, что Хозяин еще не приехал. Странно, он не опаздывает никогда. Ну, может дела какие задержали?

Меня пустили в кабинет. Я села, разложила листы. Немного порисовала, потом вспомнила, что надобно спросить про цвета красок в рисовальной мастерской. Сходила, поболтала с мужчинами, до обеда рисовала палитру.

Казимир не приехал.

После обеда сидела в мастерской у теток, рассказывала, как давеча ездила в город. Срисовывала узоры с чашек, попробовала сама раскрашивать. Получалось вполне недурно.

Казимира так и не было.

Когда прозвенел колокол окончания рабочего дня, я вышла за ворота, и ноги сами собой понесли меня совсем по другой дороге. Не по тропке, что к деревне вела, а к широкому тракту. На душе было тревожно, я все чаще вспоминала слова Ермола, и мне мерещилось, что в долоховской усадьбе застану я слезы и траур. Что я скажу, если окажется, что с Казимиром Федотовичем все в порядке? Как объясню свой визит? Я не знала.

Ах да! Скажу, что отчеты принесла финансовые. Эх, почему утром не догадалась так поступить?

До усадьбы добралась уже ночью, в кромешной тьме. Небо затянуло тучами, не видно ни луны, ни звезд. Но не страшно, чего на дороге-то бояться? Вот в лесу – там волки воют, давеча кто-то из мужиков слышал их вой. А на дороге разве что ногу подвернуть можно, но у меня ботинки куда удобнее прежних. Я молодая и ловкая, что мне будет?

И как так вышло, что за чужого, в общем-то мужчину, я переживаю больше, чем за родную матушку? Матушка, конечно, под присмотром Ильяна, но и Казимир Федотович не один, с ним сестрица.

В усадьбе горели все окна, и это был знак недобрый. Спать пора, а они чего, танцы устроили или званый ужин? Или гости у Долоховых? Нет, двор пуст. Ни ландолетов, ни прочих… дрындулетов. Волнуясь, я постучала в двери. Прислушалась. Еще раз постучалась.

– Кого там черти… а, Маруш, – Ермол посторонился, меня впуская. – А у нас беда, Маруш.

– С хозяином что-то? – дернулась я. – Живой?

– Живой-то живой. У нас Ольга Федотовна из дома сбежала.

– Да ладно? – ахнула я. – Как так-то?

– Ага. С лекарем.

– С Пиляевым?

– С ним, с голубчиком. Ой, что делается!

– С кем-то там сплетничаешь, старый чорт? – выглянула в холл Устина. – А, Маруш! Проходи, чего встал? Ужинать будешь?

– Я это… – стушевалась я. – По делу важному. С документами для Казимира Федотыча.

– Нельзя с документами! – строго ответила экономка. – Доктор велел Хозяину отдыхать. Никакого беспокойства!

– Тот самый доктор, что умыкнул его сестрицу? – невинно полюбопытствовала я. – Ясно-понятно.

На лице женщины отразилось понимание, она сдвинула брови и зашипела:

– Вот охальник! Только пусть появится, я его метлой отлуплю!

– Отлупишь ты, как же, – буркнул Ермол. – Ты мышь-то прибить не можешь, меня зовешь.

– Так то мышь, существо глупое и невинное! Природа у нее такая – крупы жрать! А доктор этот – подлец и негодяй, нашу душеньку соблазнил…

Я хмыкнула, представив, как уставший, невзрачный Пиляев обхаживает гордую красавицу Ольгу. Спорим, все было наоборот? Пока супруги ругались, проскользнула за их спинами и бросилась вверх по лестнице. В спальню к Казимиру. Сердце в груди колотилось, дыхание перехватывало. Только бы не помер!

Громко постучала в двери и выдохнула облегченно, услышав сердитый голос:

– Чего надобно?

– Это Маруш, – робко проблеяла, понимая, что сейчас пойду к черту, как и полагается по всем правилам приличия.

– Наконец-то! Проходи быстро!

Удивленно почесав нос, я проскользнула в комнату.

Казимир Федотович был помят и бледен, но глазами сверкал воинственно. Я им невольно залюбовалась. Красивый ведь мужчина, даром что в возрасте. Взгляд ясный, лицо умное, благообразное. Плечи широкие, могучие. Грудь волосатая, как у медведя, в расстегнутой рубахе виднеется. Даже такой, усталый и больной, Долохов не выглядел немощным.

Осознав, что я беззастенчиво разглядываю не слишком одетого мужчину, почувствовала, что щеки вспыхнули огнем. Хорошо, что свет тусклый. Авось не разглядит Казимир Федотыч, куда я глазела.

– На заводе был?

– А как же. Рисовал с самого утра. Палитру вам разложил и самые разные узоры.

– Работа кипит?

– Все трудятся неустанно.

Казимир слабо улыбнулся и кивнул.

– Отныне тут, в моем кабинете рисовать станешь. И по всяким поручениям ездить. Ермол мне пока не нужен, в твоем распоряжении будет.

Я осторожно кивнула и спросила тихо:

– А что произошло-то?

– Приступ меня сердечный хватил, – вздохнул Долохов. – Добегался. Но ничего, как видишь – не помер.

– А… это потому, что ваша сестра… ну…

– С Пиляевым сбежала? – оскалился мужчина. – Нет, раньше. Мы с Ольгой разругались к чертям собачьим, вот я и упал. Глупо вышло. Я ведь ее защитить хотел, Маруш.

– Это как?

– Налей мне отвара, садись и слушай. Где я неправ был?

Пока я наливала из маленького чайничка густое травяное зелье, Казимир недовольно пыхтел, а потом пожаловался:

– Верно ты мне говорил, что нет у Ольги защитника, кроме меня. Я думал-думал и решил выдать ее замуж побыстрее. Жениха предложил хорошего, Демку Гальянова. Они с Ольгой давно нравятся друг другу.

Я едва сдержалась, чтобы вслух не выругаться. Он серьезно? С его-то тактом и чувствительностью как у медведя? Поди сестру вызвал и бухнул: дескать, Оля, готовься свадьбу играть через неделю. Представила реакцию гордой Ольги и зажмурилась. Вероятно, она орала и ногами топала. Даже я бы орала, что уж говорить.

– Что, не так нужно было? – верно истолковал мои гримасы Долохов. – Да понял уж, что не так. Надо было все ей объяснить, да как сказать-то, что мне недолго осталось? Что хочу позаботиться о ней, чтобы всякие проходимцы после моей смерти на нее охоту не устроили?

– Вы себя не хороните, – пробормотала я, принюхиваясь к чайнику. Интересно, мне можно хлебнуть? Что-то я тоже разволновалась. Или лучше ромашки с мятой у Устины попросить? А еще лучше – вина крепкого. – Рановато в могилу собрались. Что-то не похожи вы на умирающего-то.

– Марк, подлец, сидел возле моей постели едва ли не до утра. А потом уехал, понимаешь, да не один, а с Ольгою. Что будет-то?

Я подумала немного и усмехнулась. А что будет? Ольга не из той породы, чтобы с любовником сбегать. Женится соколик на нашей лебедушке, никуда не денется. Об этом я Казимиру уверенно и сообщила.

– То-то и оно, что женится, – сумрачно вздохнул он. – А толку? Заводы кому отойдут? Докторишке они даром не нужны, он и не разбирается в керамике ничуть. У него другая страсть. Гальянов хоть прибрал бы к рукам, да Ольгу б холил и лелеял.

– Теперь мэтр Пиляев будет вашу сестру холить и лелеять, – напомнила я, пряча улыбку.

– Как появится тут, я ему и холку намну, и лелейку оторву, – пообещал Казимир. – Уж, жрать хочется. Сгоняй на кухню, принеси чего-нибудь, – и грустно добавил: – Только не жареное и не острое.

Я кивнула. Слава небесам, раз голоден – значит, поправится.

На кухне заплаканная Устина безропотно выдала мне чашку постного супа и два вареных яйца, а когда я сказала, что Казимир, конечно, должен теперь страдать не только от сердечной боли во всех смыслах, но и от голода, поморщилась и пообещала еще потушить кролика с овощами. Если на ночь томиться оставить, то должно быть вкусно.

Я отнесла поднос с едой наверх.

– Покормить, чай, вас, Казимир Федотович?

– Дурак ты, Маруш. Салфетку подай и подержи подушку.

Пока Долохов трапезничал, я его развлекала своими выдумками про альбомы с палитрою и цветочными элементами.

– И все же, я думаю, трафареты лишними не будут. У вас ведь для чашек пресс-формы имеются? Я в гончарном цеху была, видела. Шмяк-шмяк – и чашка готова. Только лишнее обрезать и ручку налепить.

– Предположим.

– Так нельзя ли по этой же форме из тонкого фарфора сделать чашку с дырками? Мазнул – вот и листок. Другую наложил – вот и цветок. А остальное вручную дорисовать. Куда быстрее выйдет. И главное, навыки рисования не нужны, любой дурак справится.

– Не нужно фарфора, – мотнул головой Казимир, доедая яйца. – Стекло. Оно прозрачное и его легко вымыть. Хрупкое, так и фарфор бьется. Мне в стекольном цехе сколько угодно чашек наштампуют, а шаблон я сам сделаю, там не сложно. Хотя даже и самому не придется, ведь можно пуансон сразу с рельефом выточить!

Оживился, щеки порозовели. С жаром начал мне рассказывать, что стекло удобнее, чем фарфор, что качество для шаблона не так уж и важно, что можно даже переплавку на них пускать. Я любовалась им и улыбалась невольно: вот что значит – человек свое дело больше жизни любит!

– Да и стекло цветное можно в дело пустить! Пока ровный цвет не выходит, пущай трафареты штампуют, все в дело уйдет. Вот что, Маруш, с тебя чертеж для пуансона, сможешь? Нужно вымерять все, вплоть до толщины стенок. И нанести узоры. Нет, не сможешь, поди, ты же не чертежник. Нужно мастера в Большеграде найти… Или вот Миланку Синегорскую попрошу, она как раз Университет закончила, ей это просто будет.

– Да глупости говорите, Казимир Федотыч, – возмутилась я. – Чего проще-то? Взять чашку сырую, стеклом облить – вот и слепок. А глину вымыть.

– Да если бы так просто все было, Маруш! Стекло-то кипящее. Что с глиной будет, не догадываешься?

– Ну так маслом смазать и в воск окунуть, – буркнула я, краснея. – А уже по воску шаблон делать.

– Так-то из глины получится, воск при обжиге вытечет. Со стеклом сложнее будет… – Казимир вдруг замер и широко раскрыл глаза. – А ну, бумагу и карандаши мне из кабинета неси быстро! Я придумал, как круглые кувшины делать! Ну такие, как в Икшаре через плечо носят. И как я раньше не догадался! Если восковое кольцо сделать да глиной его облепить…

Ох, чует мое сердце, мэтр Пиляев хорошенько выругал бы нас за ночные бдения. Мы с Казимиром засиделись с чертежами глубоко за полночь. Не думаю, что такой “отдых” пойдет ему на пользу, да только мэтр Пиляев далеко был. Я подозреваю, что еще и занят. Очень. Ольга ему скучать не даст.

Да ладно, днем выспимся. Понятно же, что ни на какой завод Казимир завтра не поедет, и долго еще не поедет.

– Маруш, ты не против, если я покурю?

– Против, – отрезала я, отбирая папиросы и бросая их в печь. – Вы и так одной ногой в гробу, нечего вот так сразу с головой залезать.

– Тиран юный на мою голову, – улыбнулся Хозяин. – Ладно, спать пора, рассвет скоро. Где твоя комната, ты знаешь. Приходи, как проснешься, продолжим.

Я кивнула, сгребла все бумаги и карандаши, погасила светильник. Спать так спать. Я – послушный помощник.

Глава 9. Туманные перспективы

Завтракать Казимир предпочел в постели. Снова был мрачен и молчалив, знать, спал дурно, и мне никак не удавалось его развеселить. Тогда я решила съездить домой, раз уж Хозяин с барского плеча позволил мне пользоваться бричкой, но не успела, потому что в дом прибыли гости. Сразу двое.

Один был высокий, плечистый, с русыми кудрями и широкой улыбкой – явный уроженец Юга. Другой – длинный, изящный и немного грустный, с темными, чуть раскосыми глазами. Северянин, видимо. И оба желали видеть Казимира. Очевидно, гостей раньше принимала Ольга, поэтому Устина с дочерью своей Просей заметались, как курицы, которым отрубили голову, не понимая, можно ли им беспокоить хозяина, коли доктор велел тому отдыхать, или мэтра Пиляева лучше не слушать теперь вовсе. Каюсь, последнюю мысль, кажется, я вчера женщинам в голову вложила.

Пришлось прийти им на помощь.

– Дражайшие господа, я Маруш, помощник Казимира Федотовича. Можно сказать, его правая рука, – выкатилась я навстречу молодым мужчинам. – Все, что вы имеете ему сказать, я передам Хозяину.

– Казимир – левша, – фыркнул кудрявый.

– Миленький какой помощник у Долохова, – заметил, прищурившись, темноглазый. – Вот только слишком молод.

Мне он не понравился с первого взгляда. Северяне эти такие противные!

– В самый раз, – буркнула я, краснея. – Возраст – дело наживное.

Или он что-то другое в виду имел?

– Доктор Синегорский, – наконец, догадался представиться темноглазый.

– Доктор Озеров, – прищелкнул каблуками кудрявый. – Нам Марк Пиляев прислал весточку, что господину Долохову нужна врачебная помощь.

Я скептически оглядела мэтров – ой, какие молоденькие! Не мог Пиляев прислать кого-то более опытного? Но что есть, то есть, лекари нам сейчас очень нужны.

– Проходите, пожалуйста. Я доложу Казимиру Федотовичу.

Лекари переглянулись насмешливо и принялись разуваться. Оба были в галошах поверх красивых лаковых ботинок. Экие франты, ты подумай!

– Устя, не признала, что ли? – спросил громко Озеров. – Что, и чаю не нальешь?

– Признала, конечно, признала, Данила Святогорович, как не признать. Уж и чаю налью, и ватрушек горячих подам.

Вот как? Мне она ватрушки не предлагала. Чаю, правда, налила. Но в простую чашку, не гостевую. Спрашивается, чего сразу-то не пустила, если узнала гостя?

Я еще немного поглазела на мужчин, а потом быстро поднялась по лестнице. Казимир Федотович стоял у окна босой и в одном лишь халате, засунув руки в карманы.

– Ольга вернулась? – спросил он, не оборачиваясь.

– Лекари по вашу душу приехали. Озеров и еще один, с Севера.

– Синегорский.

– Да, он самый. Будут вас мучить, микстурами пичкать и клистирную трубку вставят.

Глухой смешок стал мне наградой за дерзость.

– Помоги мне лечь, Маруш. Страдать так страдать. Эти не отвяжутся.

– Старые знакомцы? – хмыкнула я, поправляя подушки, на которых Казимир Федотович разлегся с самым небрежным видом. Я невольно заметила ужасно волосатую лодыжку и отвернулась смущенно. Кажется, это зрелище не для девичьих глаз!

– Озерова с младенчества знаю. Матушки наши дружили. Второй не так давно с Севера в Буйск переехал, хороший лекарь, очень его хвалят. Они на двух сестрах женаты, поэтому вдвоем и ходят теперь.

– Так, значит, всяческие почести им оказывать?

– Однозначно. Князь Озеров – владелец песчаного карьера, между прочим. И мой самый щедрый заказчик.

Я чуть не хлопнула себя по лбу: точно же, князь! Вот откуда мне фамилия кудрявого лекаря знакомой показалась! Только в голову разве могло прийти, что его сын – лекарь? Ежели у нас княжичи людей лечить вздумают, то что дальше будет? Княгини, верно, прачками работать станут? Впрочем, вряд ли сам Озеров людей лечит. Потому с помощником и ходит, чтобы руки не пачкать. Только я хотела по этому поводу снасмешничать, как Казимир добавил:

– А Синегорский тоже княжич, кстати. Только северный.

Я рот сразу и захлопнула. Верно говорят: промолчи вовремя – умнее покажешься. Надобно мне об этом вспоминать почаще.

Господа пили чай в гостиной и тихо о чем-то беседовали. Увидев меня, заулыбались и жестом пригласили присоединиться. Ну уж нет, кто я и кто эти важные княжичи? Как бы не оскорбить их хрупкое достоинство неуместным поведением.

– Казимир Федотович вас ожидает, – торжественно объявила я.

– Подождет, – махнул ватрушкой Синегорский. – Раз доселе не представился, то еще полчаса потерпит. Чай славный у вас. Где покупаете?

Я сначала хотела возмутиться на это его “подождет”, потом вспомнила, что буквально минуту назад пообещала себе поменьше раскрывать рот, и только зубами скрипнула.

– Не ведаю. Спросите у Усти.

– Так спрашивал. Она сказала, что всегда Ольга такими деликатными покупками заведовала. А теперь, стало быть, некому.

– Ну почему некому, – вздохнула я. – Есть кому. Я буду заниматься, значит.

Лекари весело переглянулись и кивнули. Озеров почему-то сказал:

– Ты прав был. Я проспорил. Будет тебе новый инструмент.

– Так дело же ясное, уж поверь. Я тебя опытнее буду.

Не поняла я, о чем они, ну и не нужно, значит. Ерунду какую-то обсуждают, пока Хозяин там сверху без сил лежит, что за люди, право слово! Кто им патент вообще выдал? Хотя о чем я, знамо дело, сам князь Озеров и выписал. А что, хорошо в такой семье родиться. Никаких проблем ни с работою, ни с деньгами.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.