Тайна брачной ночи генерала-дракона

– Сейчас мы ничего не можем изменить, – произнес отец смиренным голосом. Он раскинул руки, не пуская мать ко мне. – Так уж получилось. Теперь решение за генералом.

– Решение, говоришь? А! – скривилась мать. – Я знаю решение! Оно есть! Одно – единственное! От позора надо избавляться! И чем раньше, тем лучше! Я немедленно пошлю за зельем мадам Рэдворд! И к вечеру от позора не будет и воспоминаний! А ты лучше думай, сколько мы сможем заплатить доктору Вергеру за молчание! Ведь он ужасный сплетник!

Что?! Она хочет, чтобы я выпила какое зелье и … И…

Я положила руку на живот, который еще пока ничем не выдавал тот факт, что в нем кто-то живет. Кто-то маленький и беззащитный. Чувство какого-то тепла внезапно пробежало по телу, а мне захотелось обнять крошечку. Это что-то маленькое, родное… Оно же не виновато ни в чем!

– Ты что говоришь?! – рявкнул отец. – Ты хоть знаешь, что это может убить нашу дочь! Вспомни жену ротмистра Бербурга! Она тоже не хотела третьего ребенка! Когда ее мужа убило, она боялась, что троих не вытянет. А теперь двое ее детей остались круглыми сиротами! Ты такой судьбы хочешь для нашей дочери? Такой, я спрашиваю?!

– Раньше надо было думать! Головой! – шипела в ответ мать.

– Не позволю гробить мою дочь! – грозно произнес отец.

– А ты хочешь, чтобы муж ее попрекал этим ребенком всю жизнь? Генерал вправе не давать чужому ребенку свою фамилию! И не признавать его! – прошипела в ответ мать. – Я не удивлюсь, если он прямо сейчас, в своем кабинете договаривается с доктором о зелье мадам Рэдворд.

Внезапно мать понизила голос и снова присела в кресло. Отец сглотнул, а я слышала приближающиеся к дверям шаги. Дверь открылась, а на пороге появился генерал.

– Итак, у меня вопрос, – произнес генерал.

Муж внимательно посмотрел на меня.

– Кто отец ребенка?

Глава 14

Я молчала, глядя на генерала. Но молчать было нельзя.

Он может решить, что я до сих пор к кого-то влюблена и пытаюсь его выгородить! Это будет ужасно! Врать тоже не хотелось. А вдруг в этом странном мире, где беременность определяют кристаллами, могут с такой же легкостью разоблачить ложь? Вот тогда отношениям окончательный конец. Хотя, им и так, собственно, не начало. Не каждый мужчина согласиться принять чужого ребенка. Тем более при таких обстоятельствах!

Оставался один вариант. Сказать правду, как она есть.

– Я не знаю,– произнесла я, глядя на генерала. – Я ничего не помню… До момента брачной ночи, я не помню ничего… Собственно, не помню даже брачную ночь. Я не знаю, как так вышло! Я даже не помню, как вышла замуж… Вот. Хотите верьте – хотите нет…

В этот момент мать вскочила с кресла, щелкнув веером.

– Ах, ты, – зашлась мать, багровея от гнева. – Она не помнит! Сколько же их у тебя было, раз ты не запомнила!

– Сидеть! – рявкнул генерал, и мать присела, как дрессированная собачка. Она глупо моргнула, замирая в одной очень неудобной позе на краю кресла.

– Я, видимо, сильно ударилась головой, когда упала в ванной, – произнесла я. – И многое не помню…

Ну, как бы вроде бы и права, а вроде бы и логично.

– Господин генерал, я все понимаю… – заметила мать, тут же меняясь в лице. – Чужой ребенок… Мы с отцом честно не знали! Ах, если бы мы знали, то, вероятнее всего отменили бы свадьбу, чтобы вас не позорить… Но мы не знали… Я прекрасно понимаю ваши чувства. Воспитывать ребенка неизвестно от кого – это… не самое приятное. Но ведь вопрос можно решить прямо сейчас! И мы все забудем об этом инциденте. Мы все сделаем вид, что ничего не было!

Она заискивающе улыбнулась. Так, есть ли где-то здесь стул под цвет ночной рубашки?

– Я не позволю! – произнес отец, вытянувшись по струнке. – Господин генерал! Я понимаю, что после такого заявления, я могу подавать в отставку… Но я против! Я готов сейчас же собрать вещи дочери, и уехать вместе с ней в дальний гарнизон. Насовсем. Обещаю, вы ее больше никогда не увидите.

– Да что ты такое говоришь! – змеей прошипела мать. – Я не поеду с тобой в дальний гарнизон! Господин генерал! Не слушайте моего мужа! Он слишком любит свою дочь, слишком избаловал ее! И вот к чему это привело!

– То есть, – генерал повернулся к матери. Брови его сошлись на переносице. Он нахмурился. – Это – не ваша дочь?

– Как не моя? – заметила мать, присматриваясь внимательно к генералу. Она сейчас глупо улыбалась, хлопая ресницами. – Она и моя дочь тоже! Разумеется, а как иначе?

– Пожалуй, я обойдусь без ваших советов, – произнес генерал. – Вы свободны. Подполковник. Свободен! Мадам, вы можете уезжать вместе с супругом.

Мать встала и стала расправлять платье. Нервные движения цепляли кружева.

– Господин генерал, – понизил голос отец. – Я прошу вас… Давайте я заберу дочь…

– Пойдем! – сквозь зубы произнесла мать, легонько ударив отца по плечу веером. – Не задерживайся!

Она попыталась елейно улыбнуться, а отец шумно вздохнул.

Через пару минут дверь за ними закрылась.

Я сидела на кровати, понимая, что сейчас решение будет принимать муж. Этот благородный мужчина не заслужил всех тех бед, которые свалились ему на голову. И он вправе ненавидеть Аврелию.

– Мадам, – произнес генерал, глядя на меня. Я со стыдом осознала, что даже не знаю его имени. – В силу открывшихся обстоятельств мне нужно побыть одному.

Не дожидаясь моего ответа, он вышел из комнаты, оставив меня наедине с мыслями. Я встала, подошла к окну, глядя на красивый сад. Раньше я бы обрадовалась такой красоте. Ведь в моей прошлой жизни меня окружали панельные обшарпанные многоэтажки с редкими островками зелени, придомовые сарайчики, сколоченные на скорую руку и гаражи.

Я любила смотреть в окно, как на горизонте дымят в тумане трубы металлургического завода, как весело бегают дети, как сосед выгуливает собаку. Но иногда мне хотелось увидеть нечто прекрасное. Сколько раз я закрывала глаза, представляя красивый сад, лес… Да что-нибудь! И сейчас этот сад казался произведением искусства.

И тут мне принесли еду. Служанка молча поставила поднос и тут же поспешила из комнаты. Я открыла крышечку, вдыхая запах мяса. Раньше я очень любила жареное мясо, но сейчас мне показалось, что оно пахнет не мясом. Запах напоминал запах старой прелой тряпки.

И тут я почувствовала очередной приступ тошноты. Раздув щеки, как хомяк, я сорвалась в сторону туалета, а потом вернулась, стараясь не смотреть на еду. Но запах висел в комнате. Я открыла окно, стараясь глубоко дышать.

– Мадам есть не стала? Неужели не вкусно? – спросила служанка, которая видимо, пришла забрать посуду.

– Унесите, прошу вас! – прошептала я, повиснув на подоконнике. Ой, какое ужасное состояние.

Служанка собрала еду и вынесла, а я стояла и проветривала. Тошнота постепенно проходила. Запах сырой плесневелой тряпки все еще висел в воздухе.

– Мадам, – послышался стук. – Может, вы хотите десерт?

Я одновременно хотела есть, но при этом не могла отделаться от навязчивого апаха.

– Несите, – кивнула я, понимая, что голодный желудок заходится в истерике.

Служанка тут же удалилась. Потом послышался звук, словно кто-то громыхает подносом. На подносе стояла изящная фарфоровая кружка, и лежало несколько пирожных.

Служанка поставила его на столик и удалилась.

Я подошла и стала пробовать пирожное. Маленький кусочек отправился мне в рот. Ну, хоть это не пахнет! На вкус оно напоминало дешевый сыр. Я с трудом попыталась проглотить, но тут же выплюнула в салфетку. Взяв кружку, я понюхала. Пахло шоколадом. Осторожно, сделав глоток, я почувствовала резкую горечь.

Отставив кружку, я вздохнула, понимая, что ничего есть не могу.

– Десерт вам тоже не понравился? – с удивленим спросила служанка.

– Горький очень, – прошептала я, стоя возле окна.

Служанка вдохнула и унесла. Она покосилась на меня в дверях, словно я сумасшедшая.

Прошла еще четверть часа, как вдруг дверь открылась, и на пороге появился муж.

– Вот. Вам нужно это выпить! – произнес он, поставив на столик красивый флакон с зельем.

Глава 15

– Что это? – спросила я, дрогнувшим голосом, изучая грани флакона.

Генерал промолчал. Он был задумчив и хмур. Красивые брови сошлись на переносице, образуя глубокую морщину.

– Вам следует это выпить, – твердо произнес генерал, а его взгляд скользнул по моему животу.

– Я не станут пить то, что я не знаю, – негромко произнесла я, вглядываясь в лицо мужа.

– Ты и дальше хочешь мучиться? – спросил он, уставившись мне в глаза. – И дальше хочешь, чтобы это продолжалось? Ты сама понимаешь, что дальше будет только хуже. Это и так зашло слишком далеко. Выпьешь один раз, и все.

Значит, это все-таки то зелье, о котором говорила маменька. Я смотрела на флакон, понимая, что выбора, как такового нет. Но в этот момент я понимала, что волею судьбы ответственная за крошечную жизнь внутри меня. И лишать крошку права на первый вдох, на первую улыбку, на первое: “Мама!”, я не стану!

– Нет, – прошептала я, отчаянно мотая головой. – Я не хочу… Я не стану это пить! Не стану! Я понимаю, что ситуация неприятная!

– Тогда в чем дело? – настаивал генерал, перебив меня тоном, который не терпит возражений. – Если ситуация тебе не приятна, то пей!

– Нет! Мне жаль, что так получилось! Мне очень жаль. Но я не готова это выпить! – произнесла я с твердостью, на которую, казалась, была не способна. – Делайте со мной что хотите! Хоть стреляйте! Но я не притронусь к этому флакону!

– То есть, ты готова умереть? – спросил дракон, изучая меня горделивым взглядом.

– Я готова немедленно уйти отсюда, если вам это так мешает! – произнесла я. – Я согласна поехать с отцом в какой-нибудь дальний гарнизон, где нас никто не знает!

Я помолчала, чувствуя, как гулко бьется внутри меня возмущенное сердце.

– Я не позволю вам убить моего ребенка! Не позволю! Он ни в чем не виноват! – выкрикнула я.

Внезапно генерал удивленно поднял брови.

– При чем здесь убить ребенка? – спросил он, глядя на меня сверху вниз.

– Но вы же сами сказали, что это – решит проблему раз и навсегда! – произнесла я, глядя на него.

– С тошнотой это решит проблему! – повысил голос генерал. Глаза его сверкнули.

Что?

Мои глаза скользнули по флакону.

– Чтобы вы есть могли нормально! Слуги донесли мне, что вы не можете есть! Я поднял ротмистера Клепфорда! Тот посоветовал мне хорошее средство, которым пользуется его жена! – произнес генерал. – Я послал за ним к аптекарю.

– Я … я думала, что вы хотите избавиться от ребенка, – прошептала я, положив руки на живот.

Нда, неловко получилось.

– Какого же вы обо мне мнения! – выплюнул генерал. – Я, значит, узнаю, где принимает портниха, способная пошить для специальные платья с поддерживающим корсетом. И какая у нее сейчас очередь. Не все портные делают правильные платья! Я тоже уже об этом узнал. Там достаточно не там перетянуть, и все! Ребенок задохнулся! Или матери больно!

Мне казалось, что это – сон. Нет, это – действительно сон! Таких мужчин не существует! Они вымерли, кажется, в … эм… Затрудняюсь сказать в каком веке. Но до нас они не дошли. До нас, в основном, дошли потомки тех, кто на дуэлях за честь не стрелялись. Короче, от принца на белом коне до нас дошли короны и блохи. Или блохи в короне.

– Правда? – прошептала я, а у меня по щекам покатились слезы. Мне было ужасно стыдно перед мужем за то, что я так о нем плохо подумала. Мне тут же захотелось спрятать лицо в руках, накрыться одеялом и сгореть от стыда.

– И кстати, – произнес генерал, глядя на меня. – Плакать вам не рекомендуется.

В этот момент его голос стал почти мягким.

– Давайте на чистоту, – вздохнул генерал, видя мое состояние. – Вы сейчас же вытрете слезы, сядете в кресло, а я скажу вам как есть.

Он протянул мне платок, а я осторожно вытерла мокрые щеки. Кресло, на котором сидела матушка в своем пышном платье, жалобно скрипнуло.

– Я не в восторге от новостей, – произнес генерал, глядя мне в глаза. – Но, раз я вчера дал клятву вам, значит, ее слышал и ваш ребенок. Я поклялся, что буду заботиться, защищать, любить… Вас. Обоих. На счет заботы – за это можете не волноваться. На счет защиты – тоже. А вот любить… Я постараюсь любить вас обоих. Я буду учиться любить вас двоих. Вы просто мне не оставляете выбора. Но при одном условии.

– Каком? – прошептала я, чувствуя, как у меня все внутри сводит при мысли о благородстве этого мужчины.

– Ребенок никогда ни при каких обстоятельствах не узнает, что я не его отец, – произнес генерал, глядя мне в глаза. – Это второе условие, которое я вам ставлю. Надеюсь, вы помните про первое!

Он помолчал.

– Я многого не прошу, – произнес генерал, пока я сидела, положив руки на свой живот. – А я буду учиться любить. Заново.

– Вы… вы… – прошептала я. Мне так хотелось поблагодарить его… От всего сердца… Я никогда в жизни не встречала таких, как он. Платья! Он ищет портниху, чтобы мне пошили правильные платья! Чувства переполняли меня, а я не знала даже как их выразить. Я никогда в жизни не встречала таких мужчин! Никогда! И теперь у меня в горле стоял ком.

– Я … надеюсь… – прошептала я, сдавленным голосом. – У вас … по-получится…

Я почувствовала, как меня рука утерла мои слезы, а мне дико захотелось прижаться к ней.

Встав, я нервно прошлась по комнате. Чувства внутри бушевали, а я не знала, как их выразить.

– И не надо плакать, – произнес генерал уставшим голосом, откинувшись в кресле. – Сейчас это вредно…

После таких слов, мне ужасно захотелось расплакаться, как маленькая девочка.

– Х-х-хорошо, – прошептала я, чувствуя, как на душе светлеет. – Я не буду… Обещаю…

В этот момент он встал, подошел ко мне. Неужели обнимет? После такого, я бы обняла жену шнуром от фена. Но генерал бережно обнял меня, а я застыла и прижалась, поглаживая пуговицы его мундира. Я боялась спугнуть свое счастье. Мысли крутились вокруг него, словно вихрь. Аврелия не ценила, но я – не она. Я готова ценить… И тоже попытаюсь полюбить, хотя, кажется, почти влюбилась.

Оторвавшись от генерала, я подошла к окну. Глотая воздух, я пыталась успокоиться, как вдруг услышала странный голос мужа.

– Мадам, а это что?

Я не поняла о чем он, поэтому обернулась на звук голоса.

– Мадам, вы что? Нарушили данное мне обещание?

Глава 16

Генерал посмотрел на меня странным взглядом, а потом наклонился, поднимая немного смятый, распечатанный конверт.

Конверт? Откуда он здесь?

– Я не знаю, что это, – прошептала я, удивившись. Тут же мой взгляд переместился на пол. Под креслами был светлый ковер цвета бумаги. Теперь понятно, почему я не заметила конверта на полу!

Генерал вздохнул и открыл его, вынимая бумагу, сложенную втрое.

– Любовь моя, счастье мое… – прочитал он, а брови его нахмурились. Мне казалось, что это – какой-то дурной сон! Не иначе! Судьба словно смеется надо мной! Я сжала кулаки, предчувствуя что-то нехорошее.

Я была уверена, что это – чужое письмо, пока не услышала фамилию!

– Моя Прекрасная и Дражайшая леди Брайс! – прочитал генерал, глядя на меня коротким, словно выстрел, взглядом. – С трепетом и благоговением беру в руки перо, дабы выразить Вам те чувства, что переполняют моё сердце. О, как сладостно и мучительно это бремя любви, что я несу с тех пор, как впервые узрел Ваш светлый лик! Ваши очи, подобные звёздам на ночном небосклоне, пленили мою душу и затмили разум. Ваша улыбка, нежная и чарующая, словно весенний ветерок, коснулась моего сердца и пробудила в нём самые возвышенные чувства. Как же я жажду вновь увидеть Вас, услышать Ваш мелодичный голос, ощутить тепло Вашего взгляда! Каждый миг, проведённый вдали от Вас, кажется мне вечностью. Я живу лишь воспоминаниями о наших встречах, о тех мгновениях, когда я мог наслаждаться Вашим присутствием. О, как же я мечтаю о том дне, когда судьба вновь сведёт нас вместе, и я смогу поведать Вам о своей любви, не скрываясь за строками письма. Прошу Вас, моя Прекрасная, сообщите мне немедля, как только вашего супруга не окажется дома. Пусть это письмо станет мостом между нашими сердцами, пусть оно донесёт до Вас всю силу и искренность моей любви. Я верю, что наши души созданы друг для друга и что ничто не сможет разлучить нас. Даже ваш супруг. Надеюсь, он пребывает в неведении! С глубочайшим почтением и любовью, Ваш преданный и верный барон Армфельт.

Последние строчки еще звенели в воздухе, а я стояла в растерянности и ужасе. Я ничего не знала про это письмо! И знать не могла! И про какого-то барона я тоже не в курсе!

– Я не знаю ничего об этом письме, – произнесла я, расширяя глаза. – Я даже не знаю, кто этот барон.

На мгновенье мне показалось, что это – проверка на верность. И письмо написал сам генерал. Но, глядя на то, как напряглось его лицо и свирепо раздулись ноздри, я поняла, это была не проверка. Письмо – настоящее. Оно не поддельное!

Потом промелькнула мысль, что письмо мог подбросить кто-то из слуг! Может, хотел пошутить… А может… Может, это красивая служанка, решившая, что генерал, женившись, будет не таким щедрым, как раньше.

– Я жду объяснений, – ледяным голосом произнес генерал.

Казалось, по комнате пронеслась Снежная Королева на своих санях и заморозила все. Даже огонь в камине. А потом ударила молния.

– Мне нечего объяснять, – произнесла я.

Внутри все дрожало. Не то от волнения, не то от холода. Словно я только что улыбалась и была счастлива, как вдруг страшная новость обрушилась на меня всей тяжестью. И я не знаю, что делать. – Все, что я думаю, я уже сказала. Можете проверить. Хотя, я не знаю, как это сделать!

Может, письмо передал Аврелии кто-то на свадьбе? И оно выпало из платья, пока ее раздевали? А если этот барон Арм… как-то там и является отцом ребенка? Так или иначе ситуация была очень неприятной.

– Вы куда? – прошептала я, видя, как решительной походкой генерал направился в сторону дверей.

– Смывать позор семьи! – грубо произнес генерал. Он сжал письмо в руке так, что мне стало страшно. – Если уж моя супруга не умеет вести себя достойно и обещает мне то, чего не может выполнить, придется взять все в свои руки.

– Вы зря так говорите обо мне! – выдохнула я. – Письмо могли подбросить! Я не знаю никакого Армфе-фе-феля! Или как его там!

– Опять пытаешься солгать? – медленно произнес генерал, остановившись возле двери. – Сколько можно! Сядьте, мадам, в кресло!

Я гордо стояла перед ним, глядя ему прямо в глаза. Теперь я понимала, что просто обязана доказать свою непричастность, но как? Если бы можно было бы как-то проверить, что я не лгу… Но генерал сразу же проверил бы!

– Не сяду! – со всей твердостью в голосе произнесла я. – Я не имею к этому письму никакого отношения. И это – правда.

– Я устал от лжи и недосказанностей, – произнес генерал, глядя на меня пристально. – Я уже начинаю жалеть, что женился на вас. Не прошло и дня с момента брака, как я уже жалею!

– Я не солгала вам! – звонко произнесла я, не отводя взгляда.

– Я тоже не шучу, – отрезал дракон, глядя в письмо. – Он обращается к вам, как к замужней даме. И даже упоминал мужа. Значит, письмо свежее.

Он вышел и закрыл дверь.

Сердце замерло, а я предчувствовала беду.

Глава 17

Сидеть и ждать, чем закончится дело, я не собиралась. Мне было плевать на этого барона с высокой колокольни.

Я выскочила за дверь, глядя то в одну сторону, то в другую. Дом был незнакомым. А я еще ни разу не покидала этой комнаты.

Бросившись наугад, я стала прислушиваться. Я выбежала к лестнице, ведущей в просторный холл. Изысканная плитка шахматной доской блестела. Служанки убирали остатки нарядных украшений, снимая их со стен. Лепестки цветов осыпались вниз, где уже расхаживала девушка с метлой и совком на длинной ручке.

– Мадам! – послышался голос старика, который подошел ко мне. – Вам что-то нужно?

– Где хозяин? – спросила я, не скрывая тревоги в голосе.

– Хозяин уже уехал, – удивленно произнес старый слуга. – Он сказал, что у него неотложное дело к барону Армфельту!

– Простите, а вы не знаете, кто такой барон Армфельт? – спросила я, понимая, что на меня искоса поглядывают девушки-служанки. Я видела, как они едва заметно перебрасываются парочкой тайных фраз, явно не предназначенных для моих ушей.

Эти слова заставили меня напрячься. А если с ним что-то случится? Нет, ну мало ли!

Внезапно послышался стук колес.

– О, кто-то приехал? В столь поздний час? – удивился старик, расправив плечи. – Может, кто-то из гостей что-то забыл? Или потерял? И послал слугу? Ах, нет покоя старому дворецкому!

Я с надеждой смотрела на дверь, видя, как к ней подходит старик. Он приосанился и открыл роскошную дверь.

– Мадам! – удивился дворецкий, а я увидела на пороге свою мать. Она нервно осмотрелась по сторонам. – Что-то случилось?

На мгновенье я испугалась, думая, что что-то случилось с папой.

– Мне нужно срочно увидеть дочь! – резко произнесла маман, глядя на служанок с презрением увядающей красоты и богатства к юности и бедности.

Щелкнув веером в руках, она увидела меня.

– Проходите, – чинно произнес дворецкий, приглашая ее внутрь. Ее энергичные каблучки отбивали дробь по паркету, а потом приглушенно стучали по лестнице.

– Ты как моя дорогая? – приторно елейным голосом произнесла мать, поглядывая на слуг.

– Что ты здесь делаешь? – холодно спросила я, глядя в ее бегающие глаза.

– Решила тебя навестить! Как ты вышла из комнаты! В каком виде?! – ужаснулась мать, глядя на меня. И тут же, поравнявшись со мной змеиным шепотом добавила. – Ты еще раз подтверждаешь сплетни о своем распутном и беспутном поведении! Сквозь рубашку все видно! Это позор!

Она нервными шагами направилась в мою комнату, а я, подняв брови, направилась за ней. Мать влетела в мою спальню, осматриваясь по сторонам. Подозрения, которые закрались у меня, рвались наружу, когда я видела, как мать смотрит на пол.

– Письмо потеряла? – насмешливо спросила я, вспоминая обращение к леди Брайс.

Мать замерла возле кресла, а потом медленно повернулась в мою сторону.

– Моей дорогой леди Брайс от барона Армфельта? – спросила я, видя, как мать бледнеет.

О! Я запомнила, как его зовут! Прямо наслаждение какое-то видеть, как мать покрывается пятнышками.

Только сейчас неприятное чувство заставило меня нервно сглотнуть. Она изменяет отцу с каким-то бароном! Нет, ладно, что муж подумал на меня! Но … Я вспомнила добрейшего и честнейшего подполковника Брайса, который готов был укрыть свою дочь от любой беды, и мне срочно понадобился стул. Но вместо этого я сжала кулаки.

– Какое ты имела право читать чужие письма! – разъяренно произнесла мать, а ее бледные, напудренные щеки вспыхнули болезненным румянцем. – Кто разрешал тебе его вскрывать!

Она задыхалась от ярости, а глаза ее превратились в узкие щелочки.

– А кто разрешил тебе читать мне нотации о правильном поведении, пряча под юбкой письмо от любовника? – нагло спросила я, внезапно осмелев. – Кто?

Мать на секунду растерялась.

– А не твоего ума дело! – произнесла мать с вызовом. – Ты не смеешь меня судить! Не смеешь! Ты думаешь что? Все вот это вот куплено на жалование твоего отца?! На те семь тысяч золотых, которые он получает в год? Разве это много? Одно твое платье дебютантки стоило почти тысячу золотых! Сережки с сапфирами? Все это на деньги твоего отца? О, нет! Я сказала твоему отцу, что получаю доход с имения! И благодаря ему мы сумели вывести тебя в свет! Ты не стояла в углу, не отплясывала в доме офицеров кадриль с каким-нибудь нищим лейтенантом!

– Вот именно, что деньги с имения. Только имения тебя, – строго произнесла я. Но мать тут же занесла руку для пощечины. Потом остановилась, обжигая меня холодным взглядом.

– Я сделала все, чтобы тебя не постигла моя судьба! Все! – прошипела мать. – Чтобы ты ни в чем не нуждалась! Или ты хотела бегать, как гарнизонные дочки? В обносках с чужого плеча? В старых перешитых платьях матерей? У тебя всегда все было новеньким! Ты ездила в карете! У тебя были лучшие учителя!

Странное, двойственное чувство не давало мне покоя. Она вроде бы и старается для меня, а вроде бы и нет. Бедная Аврелька. Она явно недополучала материнской любви.

– Мне кажется, – с вызовом произнесла я. – Что я куда больше нуждалась в любви матери, чем платьях!

Это я говорила не только ей, но и своей матери, которая меня не слышала.

– Я бы с удовольствием поменялась бы с любой девочкой в обносках, зная, что мать пошила ей платье с любовью! И она всегда может прийти к матери, рассказать о своих бедах и просто поплакать. Что мать ее поймет! А не смотреть на красивую глыбу льда, которая ведет себя так, словно я ей по гроб жизни обязана! Что из-за меня она испортила свою безупречную фигуру! И теперь я обязана почитать ее, целовать паркет, по которому она ходила и молиться на нее!