Измена. Твой тонкий просчёт

– Пожалуйста, – говорит тихо. Оглядывается по сторонам, добавляет: – Не будем же мы выяснять отношения в коридоре.

Нехотя соглашаюсь. Закрываю дверь, провожаю взглядом широкую спину. На нём тёмно-синий пиджак Баленсиага – мой подарок на прошлый день рождения, и джинсы с рубашкой. Не успел переодеться после работы. И номер моментально наполняется его запахом, приходится дышать через раз. Слишком много родного, того, что надо резать на живую, потому что перитонит неизбежен.

– Я понимаю, как это выглядит, – начинает, быстро сканируя номер. Замечает бутылку на полу, хмурится. Поворачивается с вопросом в глазах. Пожимаю плечами, поднимаю бутылку и делаю большой глоток. От виноградной терпкости сжимается горло, поэтому голос звучит сипло:

– Продолжай.

– Мы спали, да. – Морщусь – это как раз очевидно, учитывая тесты и… как там? «Я тебя оближу». Судорога проходит по телу. – Но это просто секс. Бля-я, – закатывает глаза, ерошит волосы на затылке. Всегда так делает, когда начинает нервничать. Ещё и на мат срывается тоже на нервах. – Я мудак, Тай, знаю. Сам себя отмудохать готов. Но это… это ничего, пустышка! Завтра же отвезу к врачу, и на этом всё.

– К врачу? – Он говорит так буднично, словно жизнь ребёнка ничего не значит. Умом понимаю причину, но сердцем – нет.

– Мы предохранялись. Не факт, что это вообще мой ребёнок. В любом случае, мне он не нужен. У нас ведь свой будет, долгожданный, любимый.

Сердце покрывается коркой от каждого нового слова. Как у него всё просто: был человек и нет человека. Отлично зная, как сильно он переживал после каждой нашей неудачи, я впервые думаю: а переживал ли?

– Ты наших детей тоже не хотел, да? – говорю, а губы не слушаются.

– Что за бред! Конечно хотел! И хочу! – шаг, и Руслан уже стоит близко, берёт мои холодные руки в свои – горячие. Сжимает. – Ну, что ты, Тай. Только ты для меня важна, ты и наш малыш. Это будет девочка, я чувствую! Твоя крохотная копия! Давай попробуем пережить этот кризис, родная. Хотя бы ради неё.

Его глаза бегают по лицу, вижу – не врёт. Может, мы бы смогли это пережить. Может, я бы простила, если бы не два факта, которые уже не откатить обратно: у него ребёнок будет, а у меня – нет.

– Я правда подала на развод. – Каждое слово через силу, царапают глотку до кровавых полос. – И ребёнка у нас нет. Утром я его потеряла.

Руслан отшатывается. Бледнеет, прерывисто вздыхает и падает на колени. Утыкается в мой живот, обнимает, постоянно повторяя:

– Прости. Прости-прости-прости.

Если бы не держал, я бы тоже упала, потому что ноги больше не держат. Силы кончились, стать бы крохотной точкой, атомом и просто раствориться в воздухе, как не было. Я бы, наверное, в окно вышла, да родителей жалко. Они точно не заслужили такого горя.

– Я не хочу тебя видеть, – продолжаю, глядя в стену перед собой. Там висит какая-то абстракция, стильные цвета, отлично вписывается в интерьер. И вообще номер приятный. Эти мысли скользят по поверхности сознания, я даже не прилагаю усилий.

– Мы справимся. – Руслан поднимает мокрые глаза. – Мы справимся, Тай.

– Как? – вдруг становится весело. Истеричное веселье поднимается изнутри. – Слушай, а может, заберём ребёнка у твоей любовницы? А что, пусть выносит, а мы воспитаем! Отлично! Какая разница, всё равно думали из детдома брать, а тут хотя бы твои гены. Причём, полученные естественным путём, безо всяких пробирок.

– Ты же шутишь сейчас, да? – тянет он, садясь на пятки и опуская руки вдоль тела.

– Ну, почему! Познакомимся с девушкой, поясним, что к чему. Сколько там суррогатным платят? Десяти миллионов хватит?

Истерика уже не поддаётся контролю. Хохочу, сгибаясь пополам, но, когда Руслан поднимается и тянется, чтобы успокоить, вскидываю руки.

– Нет! Не трогай меня! Вообще больше никогда не трогай! Пока я… пока мы… ты с этой… Не могу!

Смех становится лающим, ещё немного, и сорвусь в слёзы. Знакомая история, несколько раз такие срывы уже были. Стараюсь дышать, загоняя истерику глубже. Всё ещё хочется хихикать, но уже не выгляжу сумасшедшей.

– Уходи. О дате развода придёт письмо на почту, чаще проверяй ящик.

– Ты не права. – Руслан качает головой. – Я всё исправлю. Не позволю просто взять и оборвать. Это не про нас, Тай.

– А что про нас? Жили они долго и счастливо, пока муж без чувств, через силу, наверное, другую трахал? Сколько их у тебя было? И на всех, бедолага, залезал со слезами на глазах, так?

Он краснеет – попала в яблочко. Значит, не одна была. Горько и противно.

– Уходи, – повторяю и сама ухожу в ванную. Там долго стою под душем, вымывая из головы все мысли, но они уходить не хотят. Мира вокруг не существует, где брать смысл для дальнейшего существования?..

Когда выхожу, номер уже пуст. Спасибо, что не стал испытывать психику на прочность, потому что сейчас больше всего хотелось лечь, положить голову на его колени и уснуть под мягкие движения пальцев в моих волосах.

Ненавижу тебя, Руслан. За то, что приручил, заставил поверить в сказку и сам показал, что сказок не существует.

Утром проще не становится. Чувствую, это со мной надолго: когда просто не хочешь открывать глаза. Я не дома, на пахнущих лавандой простынях, а в гостинице, и во рту неприятный привкус. Зря вчера пила. Привожу себя в порядок тщательно: крем, основа, лёгкий дневной макияж, на который времени уходит в десять раз больше, чем на броский вечерний. Брючный костюм бежевого цвета, белые мюли на небольшом каблуке, волосы лежат каштановой волной на плече. Я не знаю, сколько лет этой девочке, но явно меньше моих тридцати пяти.

Ресторан для встречи выбрала поближе к воде: май в этом году очень жаркий, бьёт все рекорды. Под полотняными навесами, рядом с напольным кондиционером комфортно. Ветер лениво шевелит клетчатые скатерти – стилизация под Италию. Девушку замечаю первой: успела запомнить. Поднимаю руку, подзывая, будто официанта.

С меня ростом, фигура – песочные часы, силикон качественный. На ней широкое платье по колено, на ногах босоножки на шпильках. Пухлые губки так и говорят: мы готовы сосать. Передёргивает внутри. Естественно, представила её на коленях перед Русланом. Сука.

– Что вы хотите? – спрашивает она вместо приветствия. Невоспитанная, но большего и не ждала.

– Здравствуй, – говорю спокойно и делаю глоток кофе. Аккуратно ставлю чашку на блюдце, поправляю. – Ты знаешь, кто я?

– Откуда? Это вы мне написали. – Девица закидывает ногу на ногу, осматривается по сторонам. – Руся прислал вас, чтобы уговорить на аборт? Сразу скажу, что делать его не буду! Это мой ребёнок, и Руся, как отец, обязан участвовать в его жизни и воспитании!

– Как ты себе это представляешь? – помешиваю ложечкой давно растворившийся сахар, специально стучу по фарфору. – Хочешь, чтобы на тебе женился?

– По-хорошему – да, должен жениться. Я не какая-то там честная давалка! Ни с кем, кроме него! И почему нет, раз мы полгода вместе?!

Пощёчина и та была бы ощутимей. Семь месяцев назад был последний выкидыш. Мы тогда ненадолго отдалились. Каждый пережил потерю по-своему…

– А если жена будет против? – спрашиваю, натянуто улыбаясь. Рука чешется схватить за загривок и макнуть в только что принесённый зелёный чай с имбирём.

– Какая жена? – Она хлопает длинными ресницами. – Руся не женат.

– Его жена. – Протягиваю руку. – Таисия, приятно познакомиться.

Пятая глава

Таисия

– К-какая жена?

Пиявка хлопает пушистыми ресничками, на глазах превращаясь в растерянную девушку. Вся холёность и самоуверенность стекают под ноги лакированных босоножек. В синих глазах начинают ярко блестеть слёзы. На короткий миг мне даже становится её жалко. Не укладывается в голове, какой на самом деле Руслан мудак! Обеих обманывал, перед каждой был замечательным. Тяжело вздыхаю:

– Как тебя зовут?

– Ксюша. – Рот, тщательно накрашенный тинтом, кривится. Протягиваю салфетку, она забирает и быстро прикладывает к уголкам глаз. Всхлипывает. – Он сказал вчера, что я должна сделать аб-борт. Если бы я знала, что женат, никогда бы… Я бы никогда.

Снова вздыхаю. Я сюда пришла не жилеткой на полставки подрабатывать. А зачем вообще пришла, чего ждала от этой встречи? Посмотреть в глаза разлучнице? Бред же, ну. Руслан не телок, которого можно отвязать от чужой калитки и увести. Сам решил стать спонсором юного дарования. Вижу: денег в тюнинг немало вложено, из семейного, между прочим, бюджета. Жалость моментально испаряется. Смотрю на вздрагивающие плечики и думаю, сколько времени она с Русланом проводила, сколько раз с ним спала. Не могу не думать, ведь он у меня первый и единственный, и всё время думала, надеялась по крайней мере, что и я для него одна. А он на стороне опыта набирался. Значит, всё новое, что в нашей постели появлялось, Руслан от других приносил?.. Дура. Какая же дура! Я, значит, на форумах сидела, смущалась, смотрела обучающие видео, смешно сказать – на бананах тренировалась и на курсы стрип пластики тайком ходила. Всё для него, всё ради разнообразия, чтобы не скучно в постели было.

Ещё немного, и сама начну плакать рядом с Ксюшей. Только её горечь с моей не сравнить. У неё богатый любовник женат оказался, а у меня… Так ты мозги включи, дурочка малолетняя! Неужели думаешь, что такие, как Руслан, одинокими ходят?

Спрашиваю вслух, в ответ через всхлипы получаю:

– Он сказал, что… что разведён.

Так, значит. Отлично, будет ему развод. И семья новая сразу будет, на блюдечке. Тут тебе и кукла силиконовая, и ребёнок. Комок перегораживает горло, больно дышать. Осторожно сглатываю, смотрю на неё. Что я тут делаю? Подзываю официанта, прошу счёт.

– Ты куда? – распахивает глаза Ксюша. Не припомню, чтобы на ты переходили.

– Я увидела всё, что хотела. – Достаю карточку, постукиваю уголком пластика по столу. Нервы сдают, да.

– А что хотела? – вдруг срывается она на визг. Морщусь. – Думаешь, я аборт сделаю и оставлю вас в покое?! Хер ты угадала! Он тебя бросит и мой будет! Только мой!

Подходит официант, встаю, прикладываю карточку и бросаю холодно:

– Да забирай на здоровье. Мне не жалко.

Ухожу и по пути ловлю одобрительные взгляды женщин за соседними столиками. Все мы справимся, сёстры. Не мудаками едиными полна эта жизнь.

***

Руслан

Глаза режет, постоянно тру их – не помогает. Сука. Сука, тошно. Хоть в петлю лезь. Блядь! Кулак впечатывается в стену отеля, костяшки сразу в кровь, но боли нет. Она вся внутри, сгустилась комком, печёт. Таины глаза так и стоят передо мной. Только глаза, ничего больше. Полные боли. Родные, до каждой крапинки. Новый удар наконец посылает сигнал нервным клеткам. Боль в сбитых руках приводит в чувство. Встряхиваю с кистей кровь, тупо смотрю на разлетевшиеся капли. Поднимаю глаза: какое из окон – её номер? Я рядом должен быть, но потерял на это право. Ради чего и кого? Ради куклы, которую сам силиконом накачал?

Волосы лезут в глаза, убираю их, впиваюсь прямо у корней. Ксюша. Что, сука, будешь говорить, что это просто прихоть, но нихуя так не было. Нравилось её в круг избранных выводить, хвастаться. Нравилось, что моя – лучше других, круче, красивее. Как будто Тая некрасивая. Когда про её красоту забыл, как должное стал воспринимать, что такая женщина рядом?

В носу щиплет, перед глазами плывёт. Шатает, пока иду к машине, а внутри начинает колотить. Вцепляюсь в руль, стискиваю зубы. Дорогущая керамика не треснет даже, а хотелось бы, чтоб в труху. Дочка наша. Маленькая Таина копия. Боль сгибает пополам, вжимаюсь лбом в руль и пытаюсь дышать. Изнутри поднимается волна, выпрямляюсь резко и кричу, чтобы от неё избавиться. Чтобы хоть немного легче стало. Хуй там. Это со мной теперь навсегда.

Телефон звонит. Славян. Как чувствует, братское сердце. Жму на панель, голос разносится по салону.

– Не отвлекаю? Тайке привет. Слушай, я чё хотел спросить: мы завтра с Заславским как? Всё в силе?

Заславский. Мысли ворочаются вяло, мозги скрипят шестерёнками. Завтра утром надо созвониться и порешать вопрос об откатах. Совсем из головы вылетело.

– Я… – приходится прокашляться – горло сушит. – Всё порешаем, сказал же.

Слова через силу даются, буквально продираться через боль приходится. Каждое движение кадыка жжёт изнутри.

– Что не так? – Славян всегда чувствует, когда хуёво. Всем бы таких друзей. Заслуживаю я таких? Чего я вообще заслуживаю?

– Ты один?

Он давно один, но уточнить не помешает. Славян – птица вольная, в связях порой не сильно разборчивая. Не по шлюхам, нет, но постоянно с душой нараспашку, и вечно потом удивляется, когда в эту душу плюют.

– Один, – отвечает настороженно. Понятное дело – я посреди ночи почти к нему приехать хочу. Понятливый. Говорит, что ждёт, и я срываюсь с места. Москва ночью загружена меньше, доезжаю за сорок минут. По дороге заезжаю в Азбуку, беру вино. Хотелось бы вискаря, но завтра важный день. Блядь. Они все важные. Что важнее, чем семья и Тая? Бизнес важнее, да, Рус?

У дома Славяна не сразу выхожу. Сижу и думаю, что ему сказать. Это конец, не замнёшь, не спрячешь. Вспоминаю все его упрёки, когда Ксюшу завёл.

– Тебе что, Таи мало?

– Тебе деньги девать некуда, бро? Раздай нуждающимся.

– Самому не тошно после неё к Тае ехать?

Славян, как сверчок-совесть, грыз и грыз, но никогда не перегибал палку. Уважал мой выбор, пусть и показывал, что недоволен. А я, ублюдка кусок, не понимал, что это правильно. Все его слова правильные. Ладно, хули яйца мять. Надо выслушать справедливые претензии. И вот они, почти с порога:

– Пиздец. – Славян смотрит на меня со смесью сочувствия и «Я же говорил». Молчит, и на том спасибо. – Значит… бля-я…

Он запускает руки в густые тёмные волосы, подходит к панорамному окну. Смотрит на меня через плечо:

– И что теперь?

– Теперь? Повезу Ксюшу на аборт и в ноги к Тае.

Слабо верю, что простит. Принципиальная она. Но хочется верить, что со временем смягчится. Буду ждать.

– Завтра у нас встреча с Заславским, – напоминает Славян. Рвано выдыхает. – Ты уверен, что справишься?

Конечно справлюсь. Задвину личное на второй план, разгребу дерьмо в работе. Только его разгрести проще, чем те руины, в которые превратилась личная жизнь.

Утро начинается с лёгкой головной боли: всё-таки бутылка вина на ночь – не лучшее решение проблем. Ночевал у Славяна, а хотелось бы дома. И чтобы Тая под боком. Как она? Рука так и тянется набрать, только нельзя сейчас. Ей время надо, чтобы остыла. Надо сперва с Ксюшей решить, но сначала дела. И психолога найти. Как-то же решают такие семейные проблемы. Походим с Таей на курсы, всё решится. Всё обязательно наладится.

Шестая глава

Таисия

Всегда хотела большую машину. Как мужчины, которым не дают покоя комплексы, я хотела корабль, на котором не страшно. Руслан выбирал мой корвет долго и нудно. Сто раз пожалела, что попросила помочь, но в плане безопасности и целой кучи непонятных мне приблуд он перелопатил весь интернет. Потом были долгие разговоры с менеджерами: мы чуть ли не все автосалоны объехали. В итоге я стала владелицей японского кроссовера, тёмно-синего, с легким перламутровым отливом. Мой мальчик никогда не сбоил и сейчас не собирался, поэтому, когда выехала на кольцо и получила возмущённый сигнал от какого-то водятла на акценте, только посмотрела сверху вниз. Ясно-понятно, на его лице одно: насосала. Объяснять, что сама заработала, а муж просто помог купить, бессмысленно. Меланхолично трогаюсь с места, радуясь, что точно не слышно мата, летящего вслед.

После встречи с Ксюшей ясно ничего не стало. Наоборот, я окончательно запуталась. Где мой Руслан и эта девица? Что у них вообще общего? Мой муж, интеллектуал, умница, с которым можно было поговорить на любые темы, и эта девчуля из запрещённой сети, которая наверняка постит не только утренний кофе, но и каждый свой чих. Уж в чём-чём, а в публикациях я разбираюсь. Как знаю и то, что меня тоже многие считают той самой инстасамкой, у которой в голове две извилины. В начале, когда только развивала блог, эти комментарии ранили. Руслан много раз успокаивал, говорил, что это зависть и только. Я давно нарастила носорожью кожу, плевать на негатив: собаки лают, караван идёт.

Собаки. Ксюша не пиявка, она – болонка. Безмозглая, красивая, и тявкает громко. И такую мой муж предпочёл мне. Сотня вопросов к нему: почему, зачем, за что? Но дело даже не в детях, не в том, что приелась, а… Просто: если я больше тебя не устраивала, почему не сказал прямо? Зачем были эти лицемерные попытки завести ребёнка? Какая тебе нужна была семья?

Я бы не просто бросила в лицо сотню вопросов, я бы это красивое лицо расцарапала: у меня тоже ногти есть, не только у болонки. Представляю, как разбиваю его идеальную скулу, и чуть ли не микро оргазм испытываю. Злость превращает в новое существо, такого за собой раньше не замечала. Вообще я человек очень мирный, вывести из себя практически невозможно. Руслана это больше не касается. Сжимаю сильнее руль, вклиниваюсь между двух зазевавшихся седанов, прибавляю скорость.

Спал с ней. Ещё и без презервативов. С ней. Кто ещё знал?! Набираю Славика, включаю громкую связь. Не берёт. Знает уже, боится? Холодно усмехаюсь: крысы уже бегут с корабля? А ведь я его другом считала…

Слава и Руслан, как день и ночь, всегда разными были, но при этом дополняли друг друга. Руслан – худощавый блондин с голубыми глазами, а Слава – широкоплечий черноглазый брюнет. Руслан – человек праздник, которому надо много внимания и обожания. Слава предпочитает отсидеться в углу с загадочным выражением лица, будто Мефистофель. И в то же время Руслан – лёд, расчёт и тактика со стратегией. А Слава – пламя, которое сходу рванёт, спалит напалмом, а потом будет разгребать последствия.

Конечно, он всё про Ксюшу знал. Я не дура, понимаю. И не дура, чтобы злиться, ведь сама не знаю, как бы на его месте поступила. Но посмотреть в глаза и спросить должна. Не для того, чтобы дружбу на прочность проверить, а чтобы… Что? Наверное, нож в сердце провернуть.

Как я любила Руслана, наверное, никому никогда не объяснишь. До сих пор люблю, но два дня всего прошло, а от любви уже половина осталась, как пол сырной головки, которую крысы съели. Две: Руслан и Ксюша. Телефон звонит, скашиваю глаза: менеджер. После первой тысячи подписчиков наняла, иначе никак.

– Таюш, привет, солнце! – Анфиса сразу начинает говорить быстро, как будто кто-то подгоняет, хотя, зная её, она может при этом спокойно пить кофе на своей кухне. – Ты говорила, что подумаешь, прости, что давлю. Солнц, ну, правда, давай уж соглашайся, а? Боишься Руса оставить? Я тя умоляю, он прекрасно поживёт, отдохнёте друг от друга. Да и на выходные сможет к тебе приезжать, если время будет!

Да. Вздыхаю. Анфиса неделю назад рассказала о заманчивом предложении спонсора моего канала: производителя итальянской посуды, оливкового масла и специй – снять ряд передач в Италии. Концепт простой: я езжу по городам и в каждом небольшом – именно небольшом, ведь смысл в раскрутке живописных уголков – снимаю блог с местными жителями и местным фирменным блюдом. Заманчивая работа мечты, которую я ставила на стоп из-за беременности. Что теперь останавливает?!

– Фис, – обрываю поток. – Я согласна. Только у меня условие небольшое. Надо по времени определиться.

Тишина. Потом визг, и только после:

– Ты серьёзно?! Таюша! Мы проведём полгода в Италии, прикинь?! Море, виноградники, горячие итальянцы… Ладно, ты замужем, но я точно найду себе жеребца! Сегодня же свяжусь с Антонио, он будет в восторге!

– Фис, полагаюсь на тебя, – отвечаю, быстро прощаюсь, зная: она землю копытом будет рыть и весь день на телефоне висеть. Люблю, но сейчас не до неё. А вот Италия… Да. Так и сделаю. Отвлекусь, забудусь. Забуду. Почти двадцать лет жизни. И не могу сказать, что на помойку, не могу заставить себя обесценить наш брак, нашу любовь. Ведь счастлива как никто была, думала, живу у Христа за пазухой. У родителей единственная и любимая дочь, у мужа – первая и единственная девочка, девушка, женщина… Сколько раз он мне эту песню пел? И каждый раз я в слёзы.

Кто-то на гелике пытается подрезать, невозмутимо еду по своей полосе. Правила учи, мудила. Открывается пассажирское окно. Ну, так и есть: лицо, не обременённое интеллектом, орёт что-то про мартышек с гранатой. В этот момент телефон снова звонит. Слава.

– Прости. На совещании был. Давай выпьем кофе?

Слава всегда так – сходу в прорубь, без предисловий. Если бы лежал на плахе, сам просил бы рубить голову скорее, в этом весь он.

– Давай. Только не у вашего офиса. Давай на Остроженке.

Там находится небольшое кафе, уютное и не привлекательное для туристов – дороговато. Зато с парковкой всегда норм. Приезжаю первая, в туалете долго смотрю в зеркало, просто опустив руки в холодную воду. Ощущение, что похудела килограмм на десять, хотя и так едва до пятидесяти двух дотягивала. Выдыхаю.

Слава приходит, когда успеваю съесть салат. С удовольствием заказала бы что-то солиднее, но банально кусок в горло не лезет. Окинув взглядом, Слава грустно вздыхает и как будто сдувается. Садится, делает заказ, достаёт сигареты. Знает: тут курить нельзя, но нервно постукивает длинным загорелым пальцем по ребру пачки. Смотрит в окно.

– Ненавидишь меня? – говорит тихо, не глядя в глаза.

– Нет, – отвечаю так же тихо. За что? Молчал, хорошо. А я бы поверила? Не возненавидела бы его за такие новости, даже если это бы оказалось правдой?

– Правда? – Слава смотрит со смущающей болью. Как будто его предали, не меня. Или словно ему за меня больно. – Прости, – криво улыбается и наконец прекращает терзать сигареты.

– Давно? – только и смогла спросить. Затаила дыхание.

– Насколько я знаю, несколько месяцев. – Зато честно. Болонка то же самое сказала. Слава виновато жмёт плечами. – Я её лично не знал. Видел один раз только.

– И что он про неё… – голос ломается. Сжимаю губы: не опущусь до выяснения подробностей. Нет. Нет, это слишком пошло.

– Он тебя любит. – Слава произносит это так, словно каждое слово через силу. Но вижу – верит в то, что говорит.

– А я его больше нет.

Седьмая глава

Руслан

Сумасшедший день. Переговоры, угрозы, жесткие фразы и мягкие лицемерные улыбки. Всё как я люблю. К обеду напрочь вздрюченный, с желанием то ли убивать, то ли закатить приём для всех сотрудников фирмы, а их под тысячу только в головном офисе. Заславский отступил, старый лис. Сделал вид, что с трудом согласился на моё предложение, только по-любому с самого начала оно ему подходило. Цену, сука, набивал. Унижаться заставил. Вижу же, как наслаждался моим унижением. Уничтожить бы щелчком пальца, да жаль, не отрастил я пока такие крепкие пальцы. Да и зубы ещё наточить надо. Времени три, я уже как лимон выжат.

Поделиться с Таей, заглянуть к Ксюше – ещё недавно так и было бы. С любовницей отметил бы бутылочкой Кристал, с женой пошли бы в новый ресторан, и все довольны. Сука, надо же было так запалиться по всем фронтам! Кому расскажешь, рассмеются. Самому смешно. И страшно. Вдруг Тая не шутит, вдруг реально на развод подала? Набираю Ксюшу.

– Записалась к врачу? – вместо «привет».

– Нет.

– Почему? – пытаюсь не сорваться. Мне этот ребёнок нахуй не сдался. Не хватало ещё, чтобы потом СМИ откопали и начали полоскать и меня, и фирму, и Таю. Особенно – Таю.

– Нам надо поговорить. – Ксюша непривычно тихая, настораживает. Приезжаю, открывает в одном длинном синем халате. Бледная, немного растрёпанная, но как всегда накрашенная. Не удивлюсь, если и волосы долго укладывала, чтобы так выглядело, как будто она их на себе рвать хотела.

– Почему ты не сказал, что женат? – спрашивает с порога. Скрещивает руки под грудью.

– А то ты не знала, – хмыкаю и подпираю плечом стену. Что ж все на меня сегодня бросаются?

Мы познакомились, когда без кольца был, это правда. Мы тогда кольца ювелиру отдали на чистку. Ксюша о семейном положении не спрашивала поначалу, а когда спросила, брякнул, что в разводе, не думая. Было в этом что-то: чувствовать себя свободным, хотя Тая мою свободу никогда не ограничивала.

Когда это всё началось? Кажется, после второй неудачной беременности, лет пять или семь назад. Мы оба устали, оба были на взводе и впервые Тая подняла вопрос о том, что надо пожить отдельно. К своим родным уехала, попросила месяц не беспокоить, только на созвоне. Я переживал. Ходил по пустому дому, чувствуя себя то мудаком, который бросил жену самой переживать потерю, то обиженным на то, что меня бросили.

Вытащил из дома тогда один из бизнес-партнёров. Потянул в клуб отметить удачную сделку. Не спорю, я тогда налакался. И хорошенькая блондинка, которая наяривала член через штаны и жарко дышала на ухо, стала тем самым лекарством от тоски. Помню, каким утром подонком себя чувствовал. Как намывался, боясь, что Тая унюхает чужой запах. Как боролся с чувством вины. А потом… Блондинка никуда не ушла, лежала в постели. И отсосала так, как Тая никогда в жизни не делала. Дошло – вторая женщина, с которой перепал. Ведь только Тая была, и мне хватало. Оказалось, там, за дверью, целый новый мир.