И стрелы пролетают мимо

– Только дошло, – вздохнула девушка. – А из-за чего, ты думаешь, начался весь этот сыр-бор? Этот красавчик, как там его, Мастер, сказал, что мы нарушили какое-то правило, встретившись здесь после того, как были знакомы на Земле.

– Иногда это разрешено, но только в его присутствии, – ужаснулся Артур. – Иначе последствия могут быть самыми непредсказуемыми.

– Так чего же ты медлишь?! – закричала Алиса. – Быстро интегрируй в себя воспоминания, как ты приставал ко мне тем вечером!

– Этого недостаточно, – облизал Артур сухие губы. – Рассказывай еще – все, что помнишь о Егоре.

Пока Алиса задумчиво глядела в потолок, пытаясь погрузиться в собственное прошлое, их комната начала тонуть в темноте, и в зеркале, висящем на стене, появилась всклокоченная голова Подмастерья Светланы.

– В общем ребята, дела обстоят плохо. Невольно я рассказала вам то, о чем вам знать не полагалось, и теперь вас хотят убить, то есть правильней сказать, изолировать и стереть всю память ваших Душ. Возможно, то же самое проделают и со мной. Вляпалась я из-за вас, но сама виновата. В общем, спасайте и меня и себя, благо шанс есть: если до того времени, как вас найдут, вам удастся собрать воедино все осколки Души Артура и Егора, то вас уже не достанут, – выпалила Светлана.

– Постой, что значит «все» осколки? – быстро спросил Артур. – Есть кто-то еще кроме меня и Егора?

– Сегодня явно не мой день, – пробормотала Светлана сквозь стиснутые зубы и ее отражение в зеркале начало бледнеть.

– Постой, тебе уже нечего терять, – взмолился Артур. – Дай нам хоть какую-то подсказку.

– А почему ты вообще решил проходить урок о ценности человеческой жизни? – скороговоркой выпалила блондинка, боясь, что ее вот-вот застанут за помощью подопечным Мастера.

– Но зачем кому-то нужно стирать нам память? – бесцеремонно влезла в их диалог Алиса.

– Вселенная – это гармоничная система, но в вашем случае что-то пошло не так, – пояснила Светлана. – Маленький сбой привел к нарушению правил, и это может поставить под угрозу весь установившийся порядок. Проблемы нарастают словно снежный ком, что чревато катастрофой. Такое уже случалось, и единственным способом остановить слом устоев было устранение всех воспоминаний нарушителей. Что такое наработанный опыт нескольких Душ в сравнении с невероятно огромной Вселенной? – округлила глаза блондинка. – В общем так, ребята, выручайте. Если вам удастся все исправить, то, может быть, и моей оплошности никто не заметит, а с Мастером я как-нибудь договорюсь: он меньше моего хочет подставлять голову под удар.

– А как искать остальные осколки? – поспешно спросил Артур.

– Тебе удалось кое-что узнать о Егоре, и ты интегрировал в себя некоторые из его воспоминаний, а это должно отразиться и на других частях. Теперь ты можешь попасть в их пространство, – прошептала Светлана, исчезая в сумраке.

– Но что я должен для этого сделать? – крикнул Артур.

– Прислушайся к себе, может что-то и поймешь. За тобой скоро придут, так что поторопись. Скройся в других воспоминаниях, чтобы выгадать время, и забери с собой Алису, иначе ее привлекут как свидетеля, – наполнили пространство последние инструкции Подмастерья и, через мгновение, в комнате вновь стало светло.

Артур сжал руками свою голову и крепко зажмурился, разговаривая сам с собой:

– Егор не захотел жить вдали от обожаемой женщины и предпочел прервать свое воплощение, а потому его и без того расколотая Душа, разделилась еще раз, и одна из частей попала в тело парализованного Артура, чтобы отбыть срок, предначертанный ей на Земле.

Артур никогда не встречался с Алисой, поэтому никто не заподозрил неладного и не стал чинить препятствий, когда он вызвался помочь этой девушке после ее смерти. Как же сильно Егор любил Алису, чтобы, вопреки всему, найти возможность быть рядом с ней, пусть и в облике Артура? Отчего мне кажется, что Егор, то есть я, предвидел подобный исход событий? Словно наша встреча здесь была предначертана! – обратился Артур к своей подопечной.

– Но ты же сказал, что выбрал меня случайно, – растеряно произнесла Алиса.

– Конечно! По велению Души, – сказал Артур и осекся.

– То есть ты послушал свою интуицию? – подняла бровь его собеседница.

– Выходит, что так. Вот только то, что я принял за шестое чувство, могло оказаться запланированным мной же событием, о котором я просто не помню, – пригладил свои взъерошенные волосы мужчина.

В этот момент в комнате снова начало темнеть.

– Алиса, сюда кто-то идет! – поспешно воскликнул Артур. – Нам нужно срочно сбежать в наши общие воспоминания! Но как же это сделать? – спросил он голосом полным отчаяния.

– Прислушайся к себе. Может быть, ты заложил в свою голову еще какие-нибудь подсказки? – спокойно пожала плечами Алиса, как будто ее не касалось все происходящее.

– Ты не хочешь мне помочь? – умоляюще поглядел на нее Артур.

– Жизнь научила меня не лезть не в свои дела, – равнодушно проговорила Алиса.

– Как? Как ты это поняла? – напрягся волонтер, словно слова девушки вот-вот должны были навести его на какую-то важную мысль.

– Не знаю, – растерянно пробормотала его собеседница.

– Думай не о событии, а об ощущении, – посоветовал мужчина и, взяв Алису за руки, смежил свои веки, призывая подопечную последовать его примеру.

От прикосновения Артура Алису словно ударило током и внезапно перед ее глазами возникла яркая картинка.

***

Незнакомое помещение было залито солнцем, и Алиса даже зажмурилась от приятного тепла, мягкими толчками расходившегося по всему ее телу. Ей стало очень хорошо, но это чувство продлилось лишь доли секунды – ровно до тех пор, пока все ее нутро не пронзил приступ острой, выворачивающей наизнанку, невыносимой боли. Только теперь Алиса осознала, что лежит на холодном каменном полу, скрючившись в позе зародыша, а какой-то человек избивает ее ногами, и она сама уже не та прежняя Алиса, которой была еще минуту назад, а какая-то совсем другая женщина, страдания которой она теперь чувствует словно свои собственные.

В тщетной попытке защититься, Алиса постаралась вжаться в саму себя, чтобы оставить нападавшему как можно меньше мест для возможного удара, но тот и не стремился к разнообразию, раз за разом целясь острым носком кожаного сапога в ее сомкнутые колени, которыми она изо всех сил пыталась закрыть свой собственный живот. Иногда, когда агрессор замахивался особенно сильно, его нога проскальзывала по влажному от пота и крови телу молодой женщины и влекомая инерцией, попадала в ее голову, вызывая волны нестерпимого жара и те яркие вспышки, которые Алиса поначалу приняла за солнечные блики.

– Я покажу тебе, как портить арийскую расу своими выблядками, – сквозь гул в ушах услышала Алиса грозный и властный женский голос, и ей внезапно стало понятно, за что ее избивает самая жестокая из надзирательниц концентрационного лагеря. – Ведь я запрещала вам раздвигать ноги перед немецкими солдатами! Или, ты, может быть, скажешь, что твое зачатие было непорочным?

– Я не виновата, – прошептали губы Алисы, и она осознала, что страдающая девушка едва ли старше нее самой. – Офицер хотел надругаться над моей сестрой. Она еще ребенок, и вся наша семья погибла. Мои родители бы мне этого не простили.

– И ты решила лечь под моего жениха вместо нее. Ну и как? Понравился ли тебе мой Фриц? Сумел ли он удовлетворить твой взыскательный вкус? Что молчишь? Я выбью дурь из твоей башки, а этого ублюдка из твоего живота! – кричала женщина, все больше разъяряясь от каждого удара. – Я сделаю из тебя такую уродину, что ни один мужчина больше не взглянет на тебя, Анна Зильбеман.

Глядя на все происходящее со стороны Алиса понимала, почему тело заключенной содрогнулось от внезапной конвульсии – Ирма Шульц, знала фамилии лишь тех, кто особенно досадил ей своим существованием и звуки собственного имени были последними словами, которые слышали провинившиеся женщины перед своей мучительной кончиной – с кровными врагами Ирма всегда расправлялась сама, до смерти забивая несчастных своими изящными, стройными ногами, обутыми в начищенные до блеска, красивые кожаные сапоги.

– Я больше не могу, – пронеслось в голове у Алисы. – Я должна принести его в жертву, чтобы выжить самой. Я знаю, что это был мальчик, – и с громким криком разжав руки, Анна позволила надзирательнице попасть ногой себе в живот.

– От детей одни проблемы, – уже спокойнее проговорила немка и в ее голосе послышалось удовлетворение.

– От детей одни проблемы, – вторя своей мучительнице, из последних сил, прошептала узница, чувствуя, как горячая кровь крошечными фонтанами покидает ее тело. – Ах, зачем я только вмешалась, – пронеслась в ее голове последняя страшная мысль и она потеряла сознание.

***

Наверное, поэтому я никогда и не хотела стать матерью, – успела подумать Алиса, но уже в следующее мгновение увидела бывшую узницу концентрационного лагеря совсем в другом месте.

В воздухе витал аромат свежевыпеченного хлеба, был слышен тихий, радостный шепот, время от времени перераставший во взрывы безудержного смеха, который, спустя мгновение, вновь обретал свою прежнюю таинственность. Очередь у высокого прилавка быстро таяла, когда улыбчивые продавщицы споро подавали посетителям длинные аппетитные багеты и крохотные круглые булочки.

Стоявшая поодаль от веселящейся толпы и зябко кутавшаяся в теплый платок, старушка с неодобрением смотрела на счастливые лица людей. Никто и никогда не смог бы признать в ней прежнюю красавицу-Анну, но отчего-то Алиса не сомневалась, что это все-таки была она – та самая женщина, которую еще пару мгновений назад рыжеволосая девушка видела лежащей на каменном полу в луже собственной крови.

– Безобразие, никакого порядка в этой стране! – услышала Алиса громкий, властный голос с проблесками истерических искорок, и в булочную вплыла дородная дама, крепко держащая за руку маленькую девочку, по всей вероятности свою внучку. – Перед входом – такая большая лужа! Бедная Агата промочила свои ботиночки! – продолжила кричать женщина, обращаясь сразу ко всем присутствующим. – А мои туфли? Они же все перепачканы грязью! Что я повторяю тебе каждый день, моя милая? – ласково обратилась она к кучерявой девчушке с интересом, разглядывающей замысловатые рогалики, разложенные за стеклянной витриной.

– Настоящую леди видно по ее обуви, – заученно пробормотала одетая словно куколка, хорошенькая девчушка и вскинула на бабушку огромные синие глаза, ожидая похвалы за верный ответ.

– Правильно! – улыбнувшись, произнесла дама, от чего на ее щеках появились ямочки, придавшие ей сходство с добрыми старушками из старых, волшебных сказок. Этот новый облик совершенно не вязался с тем резким криком, который предшествовал ее появлению.

– Бабушка, – обратилась к ней девочка, но женщина перебила свою внучку:

– Агата, дорогая, я же просила не называть меня так, – проговорила она вполголоса. – Зови меня просто, Ирма.

В этот момент Алиса увидела, как не сводившая взгляд с милой парочки Анна, побелела еще больше и, тихо вскрикнув, стала медленно сползать по стене.

– Вам плохо? – участливо обратилась к ней Ирма, при этом отступая на шаг назад, чтобы незнакомка ненароком не задела ее при падении.

Внезапно Анна сжала кулаки, впившись острыми ногтями в собственные ладони и это придало ей сил: с отчаянным воплем она кинулась на элегантную даму, вцепившись скрюченными старушечьими пальцами в ее высокую прическу.

– Сволочь, это же ты! Я тебя узнала! – кричала Анна, пытаясь выцарапать глаза своей жертве. – Ты Ирма Шульц! Та самая! Та самая!

– Но моя фамилия Шмидт! Я – Ирма Шмидт, – визжала женщина, неумело защищаясь от внезапного нападения.

Ища спасения, перепуганная девчушка попыталась прижаться к ногам бабушки, но кто-то из покупателей поспешно подхватил ее на руки, спасая от случайных ударов.

– Врешь! Меня ты не проведешь, – шипела Анна, брызгая слюной из беззубого рта. – Ты думала, что убила нас всех, чтобы тебя никто не узнал, но я спустилась в Ад, чтобы повидаться со своей мучительницей, а увидев, что ее там нет, вернулась на Землю, чтобы найти тебя и отомстить!

– Спасите! – кричала Ирма Шмидт, закрываясь ладонями в тщетной попытке защитить свое лицо, но никто не решался прийти ей на помощь, и только поспешно вызванные сотрудники полиции смогли оторвать покрытые уродливыми шрамами, узловатые руки Анны от горла ее жертвы.

– Вся моя семья погибла из-за нее, а я навсегда лишилась возможности иметь детей, – плакала Анна, сидя в полицейском участке и утираясь большим клетчатым платком, который быстро промок от ее слез. – Она гуляет по улицам со своей маленькой внучкой, тогда как мой ребенок скончался в утробе от ее ударов, так и не появившись свет. Мое лицо до сих пор хранит на себе следы ее сапог – Ирма Шульц выбила мне все передние зубы, а потом долго измывалась надо мной, превращая мой нос и подбородок в мелкое крошево костей. Мои внутренние органы были разорваны в клочья, и я бы истекла кровью, если бы не подоспели советские солдаты. Их врачи несколько дней боролись за мою жизнь, отбив меня у самой смерти. Мне было незачем жить: у меня не осталось ни дома, ни родных, ни знакомых, и только мысль о возмездии придавала мне силы. Я не могу умереть до тех пор, пока не узнаю, что все палачи, погубившие тысячи людей в нашем концентрационном лагере понесли заслуженное наказание. Особенно меня интересовала судьба Ирмы Шульц, но к моему ужасу, в списках осужденных за эти бесчеловечные преступления она не значилась.

– Я все понимаю, но дама, на которую вы напали, носит фамилию Шмидт, – осторожно и участливо ответил полицейский, дождавшись, когда нарушительница порядка прервет поток своих слов.

– Да, в нашем лагере был надзиратель по имени Фриц Шмидт, который и надругался надо мной. Возможно, они поженились, и она взяла его фамилию! – воскликнула заплаканная женщина.

Со смесью сострадания и брезгливости молоденький полицейский украдкой рассматривал изуродованное лицо так много пережившей еврейской женщины, которая в свои сорок лет казалась ему дряхлой старухой. Внезапно осознав, что молчание затянулось и собеседница ждет от него какой-то реакции, юноша порылся в бумагах, которыми был завален весь его стол и задумчиво произнес:

– Хм, действительно, мужа потерпевшей зовут Фриц. Во время войны они с женой были приписаны к заводу…

– Там работали заключенные, – перебила его собеседница. – А эта парочка, и им подобные, были нашими надзирателями.

– Мне нужно посоветоваться с начальством, – быстро проговорил полицейский. – Но вам придется подождать в камере. Простите, но у нас такие порядки – добавил он извиняющимся голосом.

– Я все понимаю, – улыбнулась ему Анна, и молодой человек поспешно встал со своего стула, чтобы женщина не увидела, как он содрогнулся при виде ее кривого и беззубого рта.

Внезапно Алиса поняла, что впервые в жизни бывшая узница концентрационного лагеря была счастлива.

***

– Алиса, Алиса! Ты тут? – услышала рыжеволосая девушка шепот Артура над самым своим ухом.

– Да, – вздрогнув, пробормотала она в ответ.

– Где мы? Я ничего не вижу, – спросил Артур.

– Кажется мы в камере Анны. Она спит, – неуверенно произнесла Алиса. – Несчастная! Она так страдает: я чувствую ее боль как свою собственную. Надеюсь, что Ирму с ее муженьком вздернут на виселице, или как там в то время казнили преступников. Я бы задушила их своими собственными руками, а бедной Анне поставила памятник за перенесенные муки. Теперь понятно, почему я такая красивая – это компенсация за перенесенное уродство. Постой, а почему она до сих пор находится за решеткой?

– Алиса, ты так ничего не поняла? – ошарашенно спросил ее Артур.

– Анна собирается отомстить подонкам, искалечившим ее жизнь, и это абсолютно правильное решение, – уверенно произнесла Алиса. – А что еще тут можно сказать?

– Алиса, я должен признаться тебе, что Ирма Шульц – это я, – слабым голосом произнес Артур. – Точнее, это одно из воплощений моей Души.

– Что?! – задохнулась от возмущения Алиса, собираясь по примеру Анны накинуться на своего обидчика, но не находя его в темноте. – Видеть тебя не желаю! Подлец! Впрочем, тут так темно, что я и так не могу тебя разглядеть.

– Погоди, Алиса, кажется, я начинаю догадываться: произошедшее в концентрационном лагере – это часть моего урока об осознании ценности человеческой жизни!

– И ты его усвоил, как я погляжу, – съязвила рыжеволосая девушка, даже не думая успокаиваться.

– В прошлом воплощении меня наделили возможностью претворять в жизнь любое зверство, и я эгоистично считал, что имею полное право казнить и миловать.

– В основном казнить, – перебила его монолог Алиса.

– Да, и это была одна из крайностей, – поспешно пояснил Артур, боясь сбиться с мысли. – Я осознал все ошибки, которые совершил в теле Ирмы, но достиг противоположного полюса, решив, что теперь другие люди важнее, чем я. Мне кажется, что, будучи в облике Егора, я получал некое мазохистическое удовольствие, принося себя в жертву и проявляя агрессию по отношению к самому себе, и тем самым, искупая свою вину перед людьми и, прежде всего перед тобой, – виновато закончил Артур.

– Да что ты там искупал? Таскался за мной как полоумный, – разозлилась Алиса.

– Для Егора ты была самым важным человеком на свете! Он любил тебя так сильно, что выбросился из окна, когда ты уехала навсегда, – мягко произнес Артур.

– Я его об этом не просила, – огрызнулась Алиса.

– Но теперь-то, после всего увиденного, ты понимаешь, почему он это сделал? – с мольбой в голосе спросил волонтер.

– Какие же вы придурки! – закатила глаза Алиса. – Мне кажется, что вам просто доставляют радость мои страдания: будучи Ирмой вы измывались надо мной, воплощенной в бедняжке Анне, а Егор не мог оставить в покое меня-Алису.

– Постой, мне пришла в голову одна мысль! – воскликнул Артур. -Светлана говорила, что моя Душа распалась на несколько осколков и кроме нас с Егором есть кто-то еще. Выходит, что когда-то мы уже досрочно прерывали наше воплощение и потеряли где-то одну из частей себя! Нужно отыскать ту жизнь! – воскликнул Артур.

– На мою помощь можешь не рассчитывать, – сквозь зубы процедила Алиса.

– И тебя сотрут в порошок, – спокойно ответил Артур.

– Ладно, – поразмыслив минутку, все-таки согласилась девушка. – Но странно, что Душа раскалывается лишь в результате самоубийств, а после подобных зверств и прочих бесчинств живет себе припеваючи, – задумчиво добавила она, через несколько секунд. – Но, прежде чем мы займемся твоими делами, мне необходимо узнать, как наказали Ирму.

***

Широко распахнутыми от ужаса глазами, Алиса смотрела, как бездушные могильщики опускают в холодную землю тело Анны, неподвижно покоившееся в дешевом деревянном гробу, купленном на пожертвования чуть более преуспевших в этой жизни бывших узников концентрационных лагерей, в то время как на том же кладбище, но в более престижной его части хоронили достопочтенную горожанку, немало потрудившуюся на благо своей страны, верную супругу безутешного вдовца и уважаемую мать большого семейства, чья единственная внучка стояла здесь же и, захлебываясь слезами, оплакивала смерть любимой бабушки.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.