Как убить ведьму

Как убить ведьму

Александр Викторович Степанов

© Александр Викторович Степанов, 2025

ISBN 978-5-0065-7523-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

**Глава 1: Тихая деревня**

Деревня Эльдридж, затерянная среди густых лесов и холмов, казалась вырезанной из древней сказки. Дома из тёмного дерева с соломенными крышами стояли, будто обнявшись, вокруг центральной площади, где колодец с резными драконами на срубе служил главным местом встреч. Здесь время текло, как мёд: медленно, сладко, и чуть липко от спокойствия. Каждое утро начиналось с перезвона косы на лугах, а вечера заканчивались у печей, где пахло ячменным хлебом и дымком.

Элиас, шестнадцатилетний юноша с вороновыми волосами, спадавшими на лоб, и глазами цвета весенней листвы, шагал по тропе, ведущей к дому. На плече болтался лук, в руках – два кролика, подстреленных у ручья. Он уже представлял, как мать, Мариэль, улыбнётся, увидев добычу: «Спасибо, сынок. Лине как раз нужно сил набираться», – скажет она, и тут же засуетится у котла.

– Элиас! – звонкий голос заставил его обернуться. Из-за плетня выглянула Лина, его двенадцатилетняя сестра, с лицом, вымазанным в земляничном варенье. – Опять без меня охотился! Ты же обещал взять меня, когда я подрасту!

– Когда перестанешь путать следы зайца с лисьими – тогда и возьму, – усмехнулся он, щёлкая её по носу. – Иди умойся, а то мать подумает, что тебя барсук облизал.

Лину это не смутило. Она выскочила на дорогу, подпрыгивая, как воробей: – А я сегодня помогала отцу в кузнице! Наковальню держала, пока он подкову правил. Потом старуха Мэри пришла – говорит, в лесу теней видела…

– Лина! – из-за угла появился отец, Гаррик, с руками, вечно чёрными от угля. – Не пугай брата глупостями. Мэри сто лет, ей и ворона привидением кажется. – Он кивнул Элиасу: – Иди ужинать. Мать ждёт.

Но когда Элиас свернул к лесу, чтобы срезать путь, отец вдруг окликнул его с необычной серьёзностью: – И не задерживайся. После заката здесь… – Он запнулся, будто поймав себя на слове. – Ничего. Иди.

Что он хотел сказать? – подумал Элиас, углубляясь в чащу. Воздух пахнул хвоей и сыростью, а между деревьями уже ползли сизые сумерки. Внезапно ветка хрустнула справа.

– Кто здесь? – Элиас натянул тетиву, сердце забилось чаще. Из кустов выскочил рыжий лис, мелькнул хвостом и скрылся. Юноша рассмеялся: «Трусливее Лины…»

Но смех застрял в горле, когда за спиной раздался шёпот. Не ветра, нет – словно десятки голосов лизали уши холодными языками.

– Кто здесь?! – повторил он, резко обернувшись. Тени между соснами сгущались, будто жили собственной волей. Шёпот нарастал, сливаясь в гул. Элиас побежал, цепляясь сапогами за корни.

Когда он вырвался из леса, деревня встретила его молчанием. Над крышами висела чёрная туча, неестественно круглая, как паучий кокон. Воздух дрожал, и даже колодезный дракон, всегда такой добродушный, теперь скалился в зловещей гримасе.

– Элиас! – Мариэль стояла на пороге, бледная, с ладонью, прижатой к губам. – Быстрее в дом!

Он вбежал внутрь, и дверь захлопнулась с таким грохотом, будто её закрыли на сто запоров. Лина прижалась к окну, широко раскрыв глаза: – Смотри! Туча… она движется!

– Отойди от стекла! – рявкнул Гаррик, но сам не сводил взгляда с неба. Тучевое пятно пульсировало, словто живое.

– Это из-за старухи Мэри? – прошептала Лина. – Она говорила, что Тени вернутся…

– Какие тени? – Элиас схватил отца за рукав. – Ты что-то знаешь! Почему не предупредил?

Гаррик отвернулся, его лицо стало каменным: – Не твоё дело. Завтра всё пройдёт.

Но Мариэль вдруг заговорила, обнимая себя, будто от холода: – Они клялись не возвращаться… Твои предки, Гаррик, они же изгнали их…

– Молчи! – отец ударил кулаком по столу, и все вздрогнули. – Никто не должен об этом знать. Никто!

В эту секунду туча разразилась вспышкой багрового света. Элиас вскрикнул, закрывая лицо руками, а когда опустил их – на столе перед семьёй лежал предмет, которого раньше не было: чёрный ключ, покрытый рунами, что светились, как раскалённое железо.

– Нет… – Гаррик упал на колени. – Они выбрали его.

– Кто? – Элиас потянулся к ключу, но мать отшвырнула его руку.

– Не трогай! Это Пограничный Ключ. Тот, кто возьмёт его… – её голос сорвался.

– …станет Стражем, – закончил отец, и в его глазах читалась безысходность. – Или добычей.

За окном завыл ветер, и ключ, будто услышав зов, вспыхнул ярче. Элиас почувствовал, как что-то невидимое сжимает его грудь. Выбора не было – судьба уже вползла в дом на паутинных лапах.

**Глава 2: Проклятие**

Дом Элиаса, обычно наполненный ароматом сушёных трав и звонким смехом Лины, теперь казался склепом. Воздух был тяжёлым, словно пропитанным свинцом. Мариэль стояла у окна, её пальцы впились в деревянный подоконник, оставляя белые следы на потемневшей древесине. За стеклом небо пылало алым, будто горизонт разрезали когтями.

– Мама? – Элиас осторожно приблизился, бросив кроликов на стол. В углу зашипел котёл – мать забыла снять его с огня. – Что случилось?

Мариэль не отвечала. Её взгляд был прикован к лесу, где между деревьями метались тени, слишком длинные и узкие, чтобы быть человеческими.

– Она… – прошептала она наконец, и голос её дрогнул, как струна. – Я чувствую её дыхание. Слышишь?

Элиас прислушался. Сквозь привычный шелест листьев пробивался свист – тонкий, пронзительный, будто ветер дул сквозь трещину в мире.

– Кто она? – он схватил мать за плечо, заставив её обернуться. В её глазах он увидел то, чего не видел никогда – чистый ужас.

– Малания, – выдохнула Мариэль, словно само имя обжигало губы. – Три века назад её предок, лорд тьмы, пытался разорвать границы миров. Твои прадеды, Элиас, Стражи Эльдриджа, остановили его, заплатив жизнями… Но его дочь – она выжила. Скрывалась в тенях, копила силу.

В кухне запахло горелым – вода в котле выкипела. Мариэль машинально потянулась к полке с травами, её пальцы дрожали:

– Мы изгнали её двадцать лет назад… Твой отец и я… Мы думали… – Она сжала пучок сушёного чертополоха, и стебли рассыпались в прах. – Она поклялась, что вернётся, когда ключ найдёт нового носителя.

– Ключ? – Элиас дотронулся до кармана, где лежал зловещий артефакт. Он жёг кожу даже сквозь ткань. – Почему вы ничего не сказали?!

Дверь с треском распахнулась, ворвавшись в дом вместе с вихрем опавших листьев. Гаррик, обычно невозмутимый, как скала, стоял на пороге, держа в руках кузнечный молот. Его лицо, испачканное сажей, было бледным под слоем копоти.

– Она здесь, – хрипло произнёс он. – Границы истончились. Тени шевелятся у колодца…

– Отец, что происходит?! – Элиас шагнул вперёд, но Гаррик грубо оттолкнул его к лестнице:

– Бери сестру и беги к пещере у водопада! Там… – Он замолчал, услышав, как снаружи заскрипели ставни. – Там есть символы защиты. Быстрее!

– Я никуда не побегу без вас! – Элиас вцепился в отцовскую рубаху.

Гаррик схватил его за подбородок, заставив встретиться взглядом:

– Ты – Страж теперь, сынок. Твоя кровь – замок, а плоть – засов. Если умрёшь, все миры рухнут. Понимаешь?!

– Нет! – Элиас вырвался. – Я не просил этого!

Грохот с верхнего этажа прервал спор. Лина, босиком, в ночной рубашке, спустилась по ступеням, держа в руках тряпичного зайца, подаренного матерью на пятилетие:

– Эли… Мне приснилось, что дом плачет… – её голосок дрожал.

Мариэль ахнула, увидев дочь. Она бросилась к Лине, обвивая её руками, словно пытаясь спрятать в складках своего платья:

– Милая, всё хорошо, это всего лишь…

Стекло в окне взорвалось. Осколки, словно стая бритвенных птиц, впились в стены. Посреди кухни материализовалась фигура в плаще из сплетённых теней. Запахло гнилыми ягодами и медью.

– Всего лишь что, Мариэль? – голос Малании напоминал скрип ржавых петель. – Всего лишь конец?

Гаррик рыкнул, замахнувшись молотом, но ведьма щёлкнула пальцами. Молот раскалился докрасна, выпав из его рук с шипением.

– Ты всегда был тупым, кузнец, – прошипела Малания. Её лицо, скрытое капюшоном, мерцало, как отражение в разбитом зеркале. – Сломаю тебя, как ты ломал мой алтарь.

– Не смей! – Элиас бросился вперёд, выхватив нож из-за пояса.

Ведьма рассмеялась. Звук этот заставил Лину вскрикнуть и закрыть уши.

– Малышка-Страж, – протянула Малания, и из-под капюшона блеснули глаза – левое как мёртвый лёд, правое пылающее алым пламенем. – Тысячелетия я ждала нового ключника. Будешь гораздо вкуснее предков.

Мариэль выхватила из-под фартука мешочек с солью и чертополохом.

– Соль земли, железо крови – свяжи язык, закрой уста! – закричала она, рассыпая порошок.

Малания взревела, когда крупинки соли впились в её плащ, словно кислотой.

– Травница?! – её голос исказился от ярости. – Ты смеешь?!

Она взмахнула рукой. Тени сплелись в кнут, ударивший Мариэль в грудь. Женщина упала, обнимая живот, изо рта хлынула кровь цвета черноплодки.

– МАМА! – Лина рванулась к ней, но Гаррик подхватил дочь на руки.

– Держи! – он бросил Элиасу связку ключей, старых, ржавых. – Пещера… Алтарь… Закрой врата!

– Вместе! – Элиас попытался схватить мать, но пол под ногами затрещал. Балки с грохотом рухнули, отделяя его от родителей.

– Любим тебя… – донеслось сквозь рёв надвигающегося хаоса. – Беги!

Стены дома сложились, как карточный домик. Элиас, прижимая рыдающую Лину, выкатился на улицу. За спиной раздался хохот Малании и страшный, влажный хруст.

– Лина, мы должны… – он обернулся и застыл.

Руки, обнимающие его шею, были холодными. Лина висела у него на спине, но там, где должно быть лицо, зияла дыра, полная двигающихся теней.

– Беги, Элиас, – прошептали тени голосом сестры. – Она уже внутри меня.

Девочка рассыпалась пеплом. Где-то в дыму и огне Малания засмеялась снова.

Элиас упал на колени, сжимая ключ в ладони. Руны на нём светились, прожигая кожу. Где-то в глубине сознания он понял – слёзы, крики, даже боль сейчас были роскошью.

Остался только ключ.

И долг.

**Глава 3: Клятва**

Пепел всё ещё падал с неба, как чёрный снег. Элиас стоял на месте, где ещё вчера смеялась Лина, где пахло мамиными травами и звенел отцовский молот. Теперь лишь обугленные балки торчали из земли, слов скелеты великана. Он наклонился, подняв обгоревший кусок ткани – синий платок Лины, вышитый звёздами. Пальцы сжали его так сильно, что суставы побелели.

– Они… Они даже тел не оставили, – прошептал он, но ответил лишь ветер, гулявший среди пепла.

В кармане жгло. Ключ. Проклятый ключ, который теперь пульсировал в такт его сердцу. Элиас вырвал его, готовясь швырнуть в руины, но остановился. Руны на металле светились кровавым, зовущим светом. «Стань Стражем… Или добычей».

– Ты взял их у меня, – он прижал ключ ко лбу, чувствуя, как холодок растекается по венам. – Но я возьму у тебя всё. Клянусь.

Из развалин он вытащил уцелевшее: отцовский охотничий нож с клеймом в виде волка, мамин амулет из дубовой коры, игрушечного зайца Лины с выгоревшим глазом. Сложил в мешок, зашитый серебряной нитью – такой Мариэль использовала для защитных швов.

Дорога к отшельнику петляла через лес, ставший чужим. Деревья скрипели, цепляясь ветвями за плащ Элиаса, а в кустах шептались голоса: «Страж… Маленький Страж… Ты не дойдёшь…»

– Заткнитесь! – он рубил воздух ножом, и шепот стихал, но ненадолго.

Хижина отшельника пряталась за водопадом, чьи воды теперь струились ржавыми потоками. Дверь из костей животных, обтянутых шкурами, скрипела на ветру. На пороге лежала мёртвая ворона с выклеванными глазами.

– Входи, дитя пепла, – голос изнутри звучал как скрежет камней.

Элиас переступил порог. Воздух пах сушёными змеями и плесенью. В углу, на троне из переплетённых корней, сидел старик. Его кожа напоминала кору дуба, а вместо левого глаза горел зелёный кристалл.

– Хадрам, – отшельник назвал своё имя, указывая на стул из оленьих рогов. – Ты опоздал на три века, Страж.

– Ты знал. Знаешь, как убить её. – Элиас не сел, сжимая нож.

Хадрам засмеялся, и из его рта выпал жук-дровосек.

– Убить? Малания – не мясо на вертеле. Она – тень между мирами, болезнь в ране реальности. – Он поднял руку, и стены хижины растворились, показав звёздное небо. Но звёзды были неправильные – зигзагами, спиралями, глазами. – Видишь? Она уже гложет границы.

Элиас отвернулся. Глаза болели от вида извращённых созвездий.

– Тогда как остановить?!

Отшельник щёлкнул пальцами. Между ними возникло пламя, в котором метались силуэты: Гаррик, сжимающий раскалённый молот; Мариэль, читающая заклятье; Лина, рассыпающаяся в пепел…

– Они пытались защитить тебя, – прошипел Хадрам. – Потому что ключ выбирает не сильнейшего. Он выбирает того, чья боль может питать границы.

Пламя погасло. В хижине запахло мёдом и кровью.

– Дай мне оружие. Заклятье. Всё, что работает! – Элиас ударил кулаком по столу, где зашипели чернила в чаше.

Хадрам встал, его платье из мха зашуршало:

– Ты хочешь мести? Она даст тебе силу. – Он ткнул кристаллом-глазом в грудь Элиаса. – Но каждое убийство будет менять тебя. Сегодня ты отрубишь тени голову, завтра сам станешь смотреть на мир её глазами.

Элиас отшатнулся. Кристалл жёг даже сквозь ткань.

– Мне всё равно.

– О, – отшельник ухмыльнулся, обнажив дёсны чёрного цвета. – Тогда возьми.

Он швырнул на стол кинжал. Клинок был из обсидиана, рукоять обмотана собственными волосами Хадрама.

– Коготь Ши'рагаля. Разрежет даже память. Но помни: каждый удар будет стоить капли твоей души. – Он наклонился так близко, что Элиас увидел, как в зрачках старика копошатся черви. – Ты готов платить?

Элиас схватил кинжал. Лезвие впилось в ладонь, пьянея от крови.

– Где она?

Хадрам вздохнул. Он провёл рукой по воздуху, и пространство разорвалось, как гнилая ткань. В прорези виднелся замок из костей, парящий над бездной.

– Цитадель Разлома. Но чтобы войти… – он посмотрел на ключ в руке Элиаса, – …тебе придётся открыть Врата Скверны.

Элиас шагнул к порталу, но Хадрам схватил его за запястье:

– Последний совет, дитя: когда увидишь её, не смотри в глаза. Даже мёртвые боятся её взгляда.

Пространство сомкнулось, оставив Элиаса одного на краю обрыва. Ветер пел погребальную песню, а ключ в его руке кричал на языке забытых богов.

– Я иду, Малания, – прошептал он, вонзая кинжал в ладонь. Кровь брызнула на ключ, и врата открылись. – И мы посчитаем наши раны.

**Глава 4: Первые шаги**

Хижина Хадрама дышала смертью. На полках, сплетённых из спинных хребтов лесных оленей, стояли склянки с глазами, следившими за каждым движением Элиаса. Отшельник протянул ему амулет – зуб существа, которого не было в природе. Он был холодным, как лёд, и пульсировал, словно живой.

– Сердце Ши'рагаля, – прошипел Хадрам, обматывая цепью шею Элиаса. – Оно будет жалить, когда приблизится ложь. Но не доверяй ушам. Не доверяй глазам. Только боль не врёт.

Элиас коснулся амулета. Зуб впился в ладонь, оставив каплю крови.

– Как это поможет убить её?

Старик засмеялся, и из его рта выпал чёрный жук, тут же сожранный тенью под столом:

– Убить? Ты всё ещё не понимаешь. Малания – как ржавчина на клинке реальности. Ты можешь лишь… замедлить. – Он ткнул кристаллом-глазом в карту, начертанную на человеческой коже. – Зачарованный лес. Там, где корни пьют страх. Иди на север, пока луна не станет кровавым глазом в небе.

– А если лес меня не пропустит?

– Он захочет тебя съесть, – Хадрам облизал губы, покрытые язвами. – Но помни: когда запоют мёртвые голоса, режь плоть амулетом. Боль приведёт к истине.

Элиас вышел, и дверь захлопнулась сама, словто хижина выплюнула его. Воздух снаружи был густым, как кисель из кошмаров. Деревья склонились над тропой, их ветви сплетались в решётку, преграждая путь.

Лес встретил его шепотом. Не тем безобидным шёпотом листвы, а вкрадчивым, словто тысячи губ лизали его уши:

– Элиас…

– Страж-малыш…

– Он даже плакать не умеет…

Он шёл, сжимая амулет. Зуб впивался в грудь, оставляя синяки, но боль заставляла сосредоточиться. Тени под ногами шевелились, принимая формы Лины – то падающей в пепел, то зовущей на помощь.

– Не… Не слушаю, – прошипел он, рубя воздух кинжалом. Тени рассыпались с визгом.

Но голос, который раздался впереди, заставил его замереть:

– Сынок… Помоги…

Из тумана вышла Мариэль. Её платье было целым, волосы – уложенными в привычную косу. Только глаза… Глаза были пустыми, как у куклы.

– Мама? – голос Элиаса дрогнул, хотя разум кричал: «Ложь!»

– Она мучает меня, – «Мариэль» протянула руку, и Элиас увидел на запястье шрам – точь-в-точь как от ожога котлом в детстве. – Возьми меня отсюда…

Амулет взорвался ледяной болью. Элиас вскрикнул, схватившись за грудь.

– Ты… не она, – выдохнул он, шагнув назад.

Тварь зарычала. Кожа «Мариэль» лопнула, обнажив червей под ней.

– Ты бросил их! – завыло существо, бросаясь в атаку. – Ты жив, потому что сбежал!

Элиас взмахнул кинжалом. Лезвие разрезало иллюзию, и та рассыпалась в прах с визгом. Но слова жгли сильнее клинка.

Лунный свет стал багровым. Воздух гудел, как раскалённые струны. Элиас шёл, истекая кровью из порезов – лес царапал его шипами, цеплялся корнями. Внезапно земля ушла из-под ног, и он рухнул в яму, полную костей.

– Прекрасная ловушка, правда? – раздался детский голос сверху.

На краю ямы сидела девочка. Не Лина – существо с кожей цвета берёзовой коры и глазами, как угольки.

– Лес любит играть, – она бросила вниз череп, который превратился в змею. – Хочешь выбраться? Отдай ключ.

Элиас прижал ключ к груди. Руны жгли, но он стиснул зубы:

– Убирайся.

– Упрямый! – девочка надула губы. – Тогда спою тебе песенку. Мама пела её Лине, когда та болела…

Она затянула мелодию, от которой у Элиаса побежали мурашки. Это был мамин напев. Тот самый, что Мариэль напевала, собирая травы.

– Прекрати! – он бросил нож, но существо исчезло, смеясь.

Песня продолжала звучать, обволакивая разум. Элиас схватил амулет и вонзил зуб себе в ладонь. Боль, острая и чистая, пронзила туман.

– Доверяй… только боли, – прошептал он, вылезая по костям.

К рассвету (если это был рассвет – небо здесь светилось зелёным) Элиас вышел на поляну. В центре её росло дерево, чьи ветви были усеяны куколками из кожи.

– Маленький Страж, – заговорило дерево, открывая пасть в стволе. – Ты идёшь на смерть.

– Где она? – Элиас поднял кинжал, хотя руки дрожали от усталости.

Дерево засмеялось, и из куколок посыпался пепел:

– В Цитадели Разлома она ткет новый мир. Из твоих страхов. Из твоих воспоминаний.

– Врата… – Элиас потянулся к ключу.

– Они откроются ценой, – дерево склонилось, и в его ветвях мелькнуло лицо Гаррика. – Крови. Твоей крови, Страж.

Элиас без колебаний провёл лезвием по предплечью. Кровь брызнула на ключ, и пространство разорвалось, открыв портал в пульсирующую бездну.

– Идёт, – прошептал он, шагая в жерло тьмы.

А лес выл у него за спиной, прощаясь навсегда.

**Глава 5: Встреча с тенью**

Лес сомкнулся за Элиасом, будто гигантская ловушка. Воздух стал густым, словно сироп из кошмаров, а стволы деревьев искривились, образуя арки, напоминающие рёбра чудовища. Каждый шаг оставлял кровавые следы – шипы под ногами протыкали кожу, словно лес пытался пить его боль. Над головой, вместо листьев, шевелились чёрные перья, и Элиас клялся, что слышит в их шелесте слова: «Страж… Маленький Страж…»

– Хватит! – он рубанул ножом по ближайшему стволу. Из раны хлынула смола, пахнущая гнилью, и лес застонал.

Тень появилась внезапно. Не как Малания – медленно и торжественно, – а словно её выплюнула сама тьма. Фигура в плаще из спутанных волос и теней, с лицом, которое мерцало, как испорченное зеркало. Глаза – два уголька в пепле – светились ядовито-зелёным.

– Ты пахнешь страхом, – голос тени напоминал скрип ножа по стеклу. – Как и твой отец перед смертью.

Элиас ощутил, как амулет на груди впился в кожу, предупреждая об опасности. Он выхватил кинжал, лезвие которого вспыхнуло синим пламенем.

– Кто ты? Призрак Малании? Её слуга?

Тень рассмеялась, и в смехе прозвучали голоса: плач Лины, хрип Гаррика, последний стон Мариэль.

– Я – отражение твоих сомнений. Плата за каждый шаг к мести. – Фигура сделала шаг вперёд, и земля под ней почернела. – Ты думаешь, убив её, вернёшь их? Глупый щенок. Ты лишь станешь частью её паутины.

Элиас стиснул зубы. В груди клокотала ярость, но рука с кинжалом дрожала.

– Заткнись. Ты ничего не знаешь.

– Знаю, что ты видел, – тень взмахнула рукой, и между деревьями возникли видения: Лина, превращающаяся в пепел; отец, раздавленный обломками; мать, пронзённая теневым кнутом. – Ты мог спасти их. Но сбежал. Как трус.

– Нет! – Элиас бросился вперёд, кинжал aimed в грудь тени. Лезвие прошло сквозь неё, словно сквозь дым, а из раны хлынули чёрные стрекозы. Они впились в его кожу жалами, и он отшатнулся с криком.

Тень зашипела, её форма стала чётче: теперь это был двойник Элиаса, но с глазами Малании – ледяным и пламенным.

– Посмотри на себя! – двойник засмеялся. – Ты уже меняешься. Каждая мысль о мести – это её победа.

Элиас прижал амулет к ранам от стрекоз. Зуб Ши'рагаля впился глубже, и боль пронзила мозг, рассеивая иллюзии.

– Ты… всего лишь её пес, – выдохнул он. – И я пройду через тебя.

Он рванулся в атаку, на этот раз целясь не в тело, а в мерцающий кристалл на шее тени – подобие глаза Хадрама. Лес взревел, ветви схватили его за руки, но Элиас вырвался, вспоров кору ножом.

– Ты не готов! – тень взметнулась вверх, превратившись в ворону с человечьим лицом. – Она сделает из тебя монстра!

– Уже сделала, – прошипел Элиас и метнул кинжал.

Клинок, кружась, вонзился в воронье сердце. Существо взорвалось тучей пепла, и Элиас упал на колени, ловя оружие на лету. Воздух дрожал, а на месте тени осталась лишь лужа смолы, в которой плавало… серебряное кольцо Мариэль.

Он поднял его дрожащими пальцами. На внутренней стороне была выгравирована надпись: «Свет во тьме».

– Мама… – прошептал он, надевая кольцо на палец.

Лес внезапно затих. Перья на деревьях превратились в листья, а тропа перед ним осветилась лунным лучом. Вдалеке, за гребнем гор, зловеще пульсировала багровая точка – Цитадель Разлома.

Амулет на груди перестал жечь. Теперь он лишь ныл, как рана.

– Идём, – сказал Элиас пустоте, которая когда-то была его семьёй, и шагнул вперёд, оставляя за спиной шепот леса: «Страж… Больше не малыш…»

**Глава 6: Странствующий охотник**

Кровь Элиаса струилась по пальцам, смешиваясь с росой на траве. Лес, затаившийся после битвы, дышал ему в спину – тяжёлые выдохи ветра несли запах горелой плоти и медного страха. Тень исчезла, но её шепот висел в воздухе, как паутина: «Ты уже её часть… Ты уже её часть…»

– Заткнись, – прошипел он, прижимая к груди кольцо матери. Серебро жгло, напоминая о последнем объятии Мариэль.

Шаги раздались внезапно. Не шелест листьев, а чёткие, мерные удары, разрезающие тишину. Элиас едва успел поднять кинжал, как из тумана возникла фигура.

Мужчина шёл, словно нес на плечах всю тяжесть мира. Его плащ, сшитый из шкур неведомых зверей, был покрыт выцветшими рунами. На поясе болтались склянки с мутной жидкостью, а за спиной виднелся меч с клинком, напоминающим осколок ночи. Лицо его пересекали шрамы, будто кто-то пытался вырезать историю жизни острым пером.

– Новичок, – произнёс он, и голос его звучал как скрежет камней в горной реке. – Ты дрался с Тенью Саморазрушения. Для первого раза… недурно.