Берегиня Иансы

Я покосилась на расслабленных охранников. Те давно махнули рукой на излишнее бдение, собрались у костра и, пока не видел командир, Степан Тусанин, передавали по кругу бутыль с вином. Стараясь ступать как можно тише и замирая от каждой хрустнувшей под сапогом ветки, я пробралась к чужакам и притаилась в темноте. Они остановились у самого тракта (мы-то следовали по параллельно идущей проселочной дороге, настолько разбитой, что ось кареты уже два раза чинили), на обочине высился экипаж. Распряженные лошади, привязанные к деревьям, единственные почувствовали мое присутствие и разволновались, но их хозяева, занятые приготовлениями ко сну, не обратили на их тревогу никакого внимания.

Четыре фигуры застыли вокруг костра, и по мрачным усталым лицам скользили желтоватые тени от всплесков пламени. В воздух поднимался сноп искр и опадал затухающим дождем.

– Не стоило останавливаться, – донеслось до меня.

Говорящий нагнулся и пошевелил палкой угли.

– Все утомились, – отозвался другой, сидевший спиной ко мне, хрипловатым, будто бы простуженным голосом.

Я чуть не крякнула от удивления. Савков Николай Евстигнеевич собственной персоной! Надо же, какое совпадение! Судьба привела колдуна в наши теплые дружеские объятия. Я тихонечко повернула обратно в лагерь, а стоило отдалиться на приличное расстояние – припустила что было мочи.

– Степан!!! – Я затрясла храпящего Хранителя, завернувшегося в потрепанное, пропахшее сыростью стеганое одеяло. – Тусанин!

Тот что-то промычал в ответ, закрылся с головой.

– Степан! – Я хорошенько толкнула мужчину в бок и, едва уклонившись от ответной оплеухи, неловко уселась в прошлогоднюю листву. – Да вставай ты! – рявкнула я, поднимаясь и отряхивая порты.

– Пришлая? – Степан сонно прищурился. – Чего тебе надо?

– Дело есть, ты должен на это посмотреть!

– Ты вообще спишь когда-нибудь, сноброд? – зевнул он, натягивая одеяло.

Он почмокал губами и блаженно закатил глаза.

– Здесь Главный маг королевства Серпуховичей и Тульяндии! – прошипела я, ткнув его под ребра сапогом.

– Где маг? – Тусанин быстро сел и стал тереть глаза.

– Здесь! Рядом с нашим лагерем, – осклабилась я.

– С Серпуховичами война пока не затевается, – насторожился Хранитель.

– А я думаю, Василий будет в восторге, если с утра найдет рядом с Главой республики Главного мага Объединенного королевства.

Что бы ни говорил граф и какую бы хорошую мину ни строил в моем присутствии, он был шибко зол на нас троих – меня, Давидыва и Савкова. Мы единственные из случайных пленников замка смогли выбраться на свободу и по сей день оставались живыми свидетелями плачевного положения, в котором пребывал Лопатов-Пяткин долгие годы.

Меня он тронуть не мог. Пока. Ведь я сказалась его союзником, к тому же до прибытия в Иансу убивать Берегиню по меньшей мере неразумно.

Давидыва он не прикончил по единственной причине – за Главу Окской Магической республики граф рассчитывал получить пуд золота и пустить его на вооружение своей грозной армии.

А Савков? Савкова, скорее всего, порешит и успокоится. И мне вовсе не жаль колдуна. Подсобил бы в Торуси – подумала, а так… «Просто позови меня…» Позови теперь меня, дрянь!

Дозорные, едва успевшие спрятать полупустую бутыль, второпях вернулись каждый на свой пост, провожаемые злобным взглядом невыспавшегося командира.

– Сколько их там? – обратился Степан ко мне, убирая в ножны небольшой широкий клинок из бейджанской стали.

– Я видела четверых.

– Тимофей, Матвей! Вставайте! – отдавал он тихие приказы, стараясь не потревожить лагерь.

Спящие рядом с костром вояки недовольно поднимались, широко зевая. Едва продрав глаза, они без слов и лишних обсуждений завязывали пояса и заряжали арбалеты. Вчетвером мы прокрались к соседней стоянке. На сборы у нас ушло немного времени, но путники уже спали, только дозорный сидел у огня, не давая ему погаснуть. Тихий лес ухал филинами и шумел ветром, мужчина зябко ежился и вглядывался в темноту, будто чувствовал наше присутствие.

Степан, не спуская с него взгляда, кивнул одному из Хранителей. Матвей, плечистый бородатый здоровяк, положил на локоть арбалет, прицелился и плавно нажал на спусковой крючок. С тихим щелчком железный болт-кругляш вырвался из гнезда, и через мгновение мужчина у костра с глухим стоном завалился на спину. Меня прошиб пот. Одно дело злорадствовать, что сейчас твоего недруга посадят в клетку, а другое – видеть, как погибает ни в чем не повинный человек.

Хранители стремительно кинулись к стоянке, будто серые тени. Я стояла, схватившись за дерево, и не могла заставить себя сделать хотя бы шаг в их сторону. Горло перекрыла противная слизь, и желудок жалобно сжимался в спазмах. До меня доносились далекие крики, чей-то свист, растревоживший дремлющий лес. Потом я услышала: «Он уходит!» Вспыхнул зеленый огонек, затрещало, ломаясь, дерево. На меня нахлынула жасминовая волна. Раздалось испуганное лошадиное ржание и крик Степана:

– Коней!

Я развернулась и бросилась в лагерь, уже из леса горлопаня, как обезумевшая:

– Колдун от наших уходит!!!

Лагерь моментально взбурлил и запенился. На тихой поляне в одно мгновение началось невиданное движение, больше похожее на хаос. Клянусь, ни один из Хранителей не разобрал, что за колдун, для чего и от кого он уходит, но ровно через три минуты все были в седлах и ордой кинулись к торговому тракту, загоняя лошадей.

– Куда? – заорал мне в спину взлохмаченный Лопатов-Пяткин, ошалело выскочивший из своей палатки. От злости он превратился в желтоокого уродца.

– За колдуном! – крикнула я ему, стараясь унять танцующую кобылу, и поспешила за отрядом.

Поднимая пыль, я пронеслась по тракту, следуя за маячившими впереди всадниками. Ветер бил в лицо, пузырил на спине широковатую душегрейку, заставлял жмуриться. Лошадь мчалась как сумасшедшая, заражаясь всеобщим безумием. Хранители давно превратились в демонов, скалились черными раздвоенными жалами и пялились змеиными глазами. Где-то вдалеке, громыхая, взрывались зеленоватые энергетические шары, посылаемые отбивающимся колдуном. На горизонте вспыхивало магическое зарево. Небо, затягиваемое дождевыми облаками, уже стало светлеть, заменяя ночь и превращая ее в серые неприветливые сумерки.

Вот первые преследователи резко повернули на развилке дороги и припустили через поле за одиноким всадником. Я осторожно спустила лошадку с дорожной насыпи, но все же отстала на приличное расстояние от своих подельщиков, скрывшихся в лесу, и догоняла их, лишь ориентируясь на отдаленные крики, разносившиеся эхом по округе.

Как назло вместе с налетевшим ветром хлынул настоящий весенний ливень. Укатанная широкая тропинка моментально стала скользкой, хрипящая лошадь спотыкалась и поскальзывалась. Дождь лил как из ведра, заменяя чуть занявшийся рассвет холодной полумглой. Одежда моментально вымокла, волосы налипли на лицо и лезли в глаза.

Глубокий овраг пересек лес настолько неожиданно, что я едва успела осадить разошедшуюся кобылку. Хранители стояли по краю обрыва, вскинув арбалеты и целясь в мечущегося внизу человека, захваченного в плотное кольцо. Савков, прихрамывая, будто загнанный зверь остервенело метался, боясь удара в спину. Его конь, упавший с обрыва, поломал хребет и теперь издавал душераздирающие вопли.

Степан наклонил арбалет и в тот момент, когда Николай сложил руки домиком, готовый послать магический удар в ответ, пристрелил жеребчика. Тот последний раз дернулся и застыл навсегда. От неожиданности Николай отпрыгнул от мертвого коня и, споткнувшись о корягу, грохнулся в ледяную жижу.

Сверху лил дождь, резкие порывы ветра студили и без того закоченевшие пальцы. Степан кивнул и, кашлянув в рукав, приказал:

– Его надо заковать в диметрил, и возвращаемся в лагерь.

Деревня Дудинка, наш последний рубеж, располагалась всего в пятнадцати верстах от Иансы. Здесь уже давно квартировал один из крупнейших отрядов боевиков Лопатова-Пяткина в ожидании своего предводителя. С приближением к заветной цели Василий заметно нервничал и становился раздражительным. К тому времени как наш маленький отряд достиг наконец деревеньки, граф был мрачнее тучи.

Когда мы рано поутру миновали деревянный указатель с побледневшими буквами, то заметили, что нас уже встречают: местные жители вышли к нам крестным ходом с молитвами. Необразованный и суеверный деревенский люд искренне считал Хранителей, распоясавшихся на бесплатных харчах, демонами, посланными на землю за грехи правителей. Лопатов-Пяткин был хорошо наслышан о нелепых слухах. Поэтому, когда его, задремавшего в карете, разбудило громкое пение церковного хора, он пошутил – вышел и, беспрестанно крестясь, низко поклонился иконе в руках тщедушного дьячка. Шествие остолбенело, а я расхохоталась до слез, сгибаясь в седле и норовя рухнуть под копыта своей кобылки. Завидев моего демона, который сделал над головами селян красивый круг, заливаясь отвратительным лаем, толпа замолкла, сжалась и поспешно освободила дорогу. Страх спикировал мне на плечо и смачно лизнул щеку, после чего бородатый дьячок бессильно опустил икону, смирившись с нашим приездом.

– Наташа, заткни свою шавку! – рявкнул граф, брезгливо оглядывая заляпанные грязью и навозом сапоги. – А то всех местных перепугаем, придут ночью с вилами!

– Они и так придут, – пожала я плечами и широко зевнула в кулак.

От бессонницы горели огнем глаза, будто в них песку сыпанули, голова беспрерывно гудела, и в теле поселились непроходящие усталость и ломота. Настрой колебался от плохого до отвратительного. Иногда хотелось завыть в серое небо, как это делал Страх Божий тоскливыми ночами.

Вновь прибывших разместили на постой по деревенским избам. Кому не хватило лавки в горницах, отправлялись на сеновалы. Меня же поселили в одной избе с графом и Авдеем. Немощный колдун, на глазах превращающийся в иссохшую мумию, сразу ушел в свою жировку, приказав перетащить туда кованый сундук, закрытый на большой амбарный замок и воняющий жасмином.

Граф быстро поднялся на крылечко. Деревянные ступеньки жалобно заскрипели под его тяжелыми сапогами, а хозяйка избы, крохотная старушка, подбоченясь, внимательно рассматривала гостя.

Я спешилась, передав поводья конюху Василия, который торопливо потащил мою уставшую лошадку к покосившимся сараям, чтобы затем распрячь четверку Лопатова-Пяткина. Вслед за нами приехала и старая телега, в которой вместе с походным скарбом в балаганной клетке для медведей, прикрытой от нежелательных соглядатаев кожухом, везли связанных меж собой Дениса и Николая.

Граф кивнул на клетку:

– Наталья, оформи этих двоих и готовься, скоро поедем в Иансу! Бабка, умыться подай!

От названия «Ианса» у меня все перевернулось в странном волнующем предчувствии, я кивнула и крикнула вознице, указывая пальцем на серое шаткое строение, видневшееся из-за угла дома:

– Надо этих двоих в тот садовый сарай рядом с нужником определить! Вызови Степана, пусть его ребята помогут!

Тусанин с двумя своими приближенными, Матвеем и Тимофеем, появились тут же. Мужчины резко стянули тяжелый кожух, раскрывая наших пленников. Несчастные, отвыкшие за время поездки от дневного света, жмурили воспаленные глаза.

Оба приятеля выглядели отвратительно. Один, с кляпом во рту, после долгого утомительного пути перестал даже мычать, полагая, что доживает последние дни. Второй, измученный диметрилом, своим осунувшимся, белым как простыня лицом с черными тенями под глубоко посаженными глазами походил на поднятого из могилы усопшего.

Граф уже вошел в горницу, а бабка все еще стояла у перилец, осуждающе покачивая головой.

– Милая, – позвала она и буквально отшатнулась от моего тяжелого взгляда, полоснувшего по ее морщинистому лицу, – за что ж вы так касатиков?

– За дела хорошие, – коротко ответила я.

Денис злобно буравил меня глазами, не в силах исправить свое положение. Их с Савковым, тяжело переставлявшим ноги, сопроводили через затоптанный лошадиными копытами двор к саду. Пленники горделиво вырывались из рук Хранителей и, гремя тяжелыми кандалами и длинными цепями, шли сами, поддерживая друг друга.

Все-таки излишний снобизм не красит, особенно людей. Попросили бы, поселила б на сеновале, где сухо, мягко и тепло.

– Савков! – Я стояла – руки в карманы – рядом с садовой тропинкой и следила за переправкой узников в сарай. – Если захочешь чего-нибудь, просто позови меня. – Николаю будто пощечину влепили, в его глазах промелькнула неприкрытая ненависть. Усмешка тронула мои губы. – Слышишь, – повторила я им притворно сладким голосом, – просто позови.

– Да пошла ты, сука! – прохрипел Николай. Я безрезультатно старалась спрятать улыбку. – Позови меня, когда могилы себе будете копать. С радостью помогу.

Я с удивлением глянула на безобразие у себя под ногами и пожала плечами:

– Копать могилы так копать могилы. Покамест ведите их в сарай! – Приказала я Хранителям, остановившимся в замешательстве.

Старуха-хозяйка по-прежнему стояла на крылечке, охала и вытирала краем косынки слезы, выступившие от ветра в ее прозрачных глазах.

– Ироды, – прошамкала она.

– Ох, и не говори, бабуль, – печально покачала я головой. – А тебе новые компостные ямы нужны? Две. Выкопаем в один счет. Только покажи где. – Бабка от удивления открыла беззубый рот. – И дай лопаты.

– Ой, лапушка, – обрадовалась она и тут же спохватилась, всплеснув руками. – А лопатка-то у меня одна! Ну ничегось, я чичас у Еремки-соседа возьму.

Смотреть на то, как высокопоставленные пленники будут копать на огороде у Прасковьи Ефремовны компостные ямы, собралась добрая часть деревенской братии, прежний дьячок и изумленные Хранители (те, что видели меня впервые и не совсем понимали, отчего девка, полюбовница графа, так шибко командует). Неповоротливый мальчишка Петр охранял хлипкие двери старого сарая. Когда я с лопатами в обеих руках подошла к сараюшке, то он поспешно отскочил, будто боялся быть шарахнутым огородным инвентарем.

Сам маленький домик, полутемный внутри и с текущей крышей из-за давно не перестеленного дерна, пах старьем, которое в нем и хранила наша хозяйка. Пленники сидели каждый в своем углу, растянув до предела длинные диметриловые кандалы. Замечу, пристроились они в тех углах, где было относительно сухо. Денис хмуро следил за дождевой капелью с крыши, стекавшей в большую лужу посреди земляного пола. Савков опустил голову на поджатые колени, его дыхание было тяжело и сипло. На руках красовались кровавые раны, выеденные диметрилом. При моем появлении оба подняли головы и уставились с неприкрытой враждебностью.

– Вот! – Я с грохотом бросила лопаты, те, звякнув, отскочили друг от друга в разные стороны. – Это вам палки-копалки. Пойдем, мужики, могилки рыть. Вас утром расстрелять хотят, а закопать потом негде. – И стремительно вышла в огород, отметив про себя, что народу явно прибавилось и на заборе, как нахохлившиеся воробьи, сидела местная оборванная ребятня.

Через несколько минут, вероятно понадобившихся, чтобы прийти в себя от новости о неминуемой смерти, Савков и Давидыв, пошатываясь, вышли на свет божий, каждый с лопатой и немой решительностью пережить последнее в своей жизни унижение с высоко поднятой головой. Столько публики они увидеть не ожидали, поэтому, щурясь, ошарашенно осматривались вокруг. Рядом со мной кудахтала старуха, почти без чувств от радости, что узурпаторы помогут в хозяйстве. Она суетливо вела наших пленников в самый дальний конец огорода, где уже имелась одна яма, вырытая еще лет тридцать назад ее ныне покойным мужем и давно уже переполненная.

– Вот здесь и копайте, – кивнула бабка и отошла в сторонку, умиленно сложив на груди морщинистые ручки.

Савков обдал меня гневным взглядом и воткнул в мягкую, насыщенную талой водой землю лопату, а потом прорычал сквозь зубы:

– Надеюсь, тебя, Москвина, тоже заставят копать себе могилку, когда граф наиграется с тобой!

– Сомнительно, – ухмыльнулась я, пряча озябшие руки в карманы портов.

Народ зашумел, а бабка подлетела ко мне и тихо охнула в ухо:

– Милаш, а чей-то они про могилки говорять? Ковоть похоронить задумали? Ежель мою кошку, которую зубастая крылатая тварюга с полчаса назад загрызла…

– Бабуль, – отмахнулась я, – не переживай, выкопаем тебе две добротные ямы и могилку для кошки выкопаем. Правда, орлы?!

Клянусь, Давидыв уже хотел замахнуться на меня тяжелой лопатой и огреть по физиономии, но лишь стиснул челюсти и сбросил толику перегноя мне на сапоги.

– Ничего, Денис, не стесняйся. – Я стряхнула землю. – Наш общий друг, вон, выражений не выбирает, скоро что твой дракон начет пламенем плеваться. Давидыв, ты покрой меня матом, легче завтра поутру умирать-то будет.

Денис предпочел проглотить насмешку, только нехорошо зыркнул в мою сторону.

К тому времени как разгоряченные пленники опустились в выкопанные ямы по пояс, посыпал мелкий отвратительный дождик, разогнав почти всех зевак, не нашедших в зрелище ничего захватывающего и интересного. Ко мне подошел бабкин сосед, одолживший нам лопату, и сквозь зубы, чтобы никто не услышал, предложил:

– Слухай, лапушка, может, их ко мне в хозяйство сгоняем? Картофельное поле надо перекопать до зарезу, а у самого поясница еще с осени надорвана.

Я оторопела.

– Нет, ты постой, сразу не отказывай. – Он схватил меня за руку и вдохновенно выдохнул в лицо: – За две десятины пять золотых отвалю!

Смех сам вырвался из моих уст. Клянусь, я была готова согласиться на такое соблазнительное предложение.

– Наталья, что за балаган?! – вдруг услышала я возмущенный вопль Лопатова-Пяткина.

Сосед Еремей поспешно отступил от меня на шаг, боясь получить на орехи за приставания к незнакомой женщине. Я оглянулась, Василий, сжав до белизны кулаки, сам стал бордового цвета. От того, чтобы превратиться в демона, его сдерживало лишь присутствие соглядатаев.

– Компостные ямы копаем, – беспечно пожала я плечами и снова обратила взор на бывших приятелей, чумазых и выбившихся из сил.

Чувства тех от новости, что никто не собирается устраивать поутру прилюдной казни, слились воедино – оба позеленели от злости.

– Какие еще ямы? – прошипел Лопатов-Пяткин мне в затылок.

Бабка, стоящая рядом со мной, с перепугу отскочила на аршин, будто ужаленная под хвост кошка.

– Просто ямы для помоев. Должны же мы быть благодарны Прасковье Ефремовне. Вот я и решила подсобить доброй хозяйке, – чуть обернувшись, ухмыльнулась я.

На благородном лице Василия ходили желваки, а губы сжались в узкую черточку.

– Быстро собирайся, мы уже едем… – процедил он, удаляясь.

Савков и Давидыв тут же перестали трудиться, мечтая наброситься на меня с кулаками.

– Не расслабляйтесь, мужики, – широко улыбнулась я. – Нам еще предстоит выкопать новый нужник и посадить две десятины картошки, – и подмигнула оживившемуся Ереме, а потом крикнула демона: – Страх, иди сюда, поганка!

Появление лающей болотной твари распугало оставшихся немногочисленных зрителей. Я развернулась и быстро направилась в дом собрать кое-какие вещи в дорогу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.