Черная Принцесса: История Розы

**

– Никита, резче! – Крикнул русоволосый мужчина лет сорока в динамик своего серого телефона в прозрачном чехле и сразу же завершил вызов. Так и не удосужившись услышать ответ, но и продолжая же все при этом держать его и уже заблокированным в своей правой руке. Выходя параллельно же из передней пассажирской двери черной глянцевой машины последней модели Mercedes-Benz S-класса с черной тонировкой почти по всем стеклам и такого же цвета отделкой кожаного салона изнутри. И тут же хлопая ей со свободной сейчас левой. Подперев затем ее с другой стороны и уже всем своим телом.

– А это еще… кто? – Изогнула свою правую темную бровь Карина, тут же опустив и сузив вместе с глазом левую, нагнав только Софию на выходе из университета. Чуть еще и запыхавшись при этом, будучи в серых замшевых лодочках на длинной и узкой шпильке. С сумкой же в цвет наперевес, повисшей балластом-якорем на ее же правом предплечье. И распространяя же еще между делом и не только вокруг себя свой же уже и чуть подкисший от негодования молочно-кислородный коктейль с чрезмерно сладкой, приторной посыпкой от излишней торопливости подруги.

– Цирк за твоим клоуном! – Едко предположила-подметила София. Не спрашивая даже, а именно зная и утверждая. Ведь и, к счастью, а может, уже даже и сожалению, Никит в их университете было куда меньше, чем и тех же все Миш, Сергеев и Владов, что и на одной руке же можно было сосчитать. И плюс же ко всему, как и сейчас – список поиска-выбора сразу же и сужался от второстепенных признаков, вроде и того же семейного уклада. Где лишь у одного на ее же веку, по крайней мере, семья состояла из еще двух парней, его братьев, и мужчины, отца. Не родных, естественно. Но и какая разница? Чужих же не бывает. Оттого и не так важно. Важно, что пусть братьев пока и не было видно, но вот крайне похожий мужчина на того же все отца как раз таки и стоял сейчас в отдалении от них – на стоянке. И явно ждал одного и того же Никиту. Вместе же с Кариной. Что разве что и в жизни еще с ним не летала, а в мыслях – каждую секунду.

Но, и тут же почти прикусив свою нижнюю губу и язык от чересчур живых и цветных же картинок возможных их полетов перед своими же глазами, она лишь еще и слегка откашлялась. Подавляя уже и тем самым вот-вот и готовую распуститься и буквально же разомлеть внутри нее же самой свою сирень. Сдавшую ее сразу же с подобными и не мыслями бы со всеми же и потрохами. И переключила все свое внимание на свой же бежевый длинный и широкий шарф, что до сих пор просто удерживала в руках. Повязывая его теперь свернутым в жгут вокруг своей же шеи. И так, чтобы он доходил обоими своими концами, проходя же по всей длине кофты на тон темнее его: от горла до самой талии. Не цепляясь за бордовый кожаный ремень под ней и темно-синих узких джинс. И лишь слегка касаясь наброшенной на плечи бордовой кожаной куртки. После чего еще и оправила на своем же правом плече свой излюбленный тканевый цветной рюкзак, размяв между делом еще и свои ноги в черных кедах. Затем уже перебросила свои темные волосы с плеч, закинув их за спину, чтобы не липли к ее же и в цвет шарфа почти уже и съеденному глянцевому блеску на губах. И чтобы из-за них же еще не пришлось тереть ко всему же и свои карие глаза, растирая же при этом и светло-коричневые тени. И вновь обратилась чуть лучше и внимательнее своим взглядом к стоявшему все еще и в отдалении от них, опустив свои ладони с темно-бежевым же глянцевым маникюром в передние же карманы своих джинс. Уже даже и не столько на взгляд, сколько на слух и нюх уловив от него какой-то знакомый парниковый эффект сухого воздуха. При солнечной же, но и достаточно свежей сейчас погоде. Со сладковато-жареными отсылками к уже и не молодой кукурузе. А скорее даже и попкорну. И только тогда поняла, пусть и запоздало: кого именно и на самом же деле видит здесь и почти перед собой. Что еще и тут же ведь сам перевел взгляд на нее, спустив свои черные солнцезащитные очки на нос и широко улыбнулся. А после и вовсе снял их, подвесив на v-образный вырез своей темно-серой кофты с три четверти рукавом. Поверх которой так же, как и у нее был, но и лишь наброшен черный джинсовый пиджак. И скрестил руки на груди – левой поверх правой. Чтобы затем уже и правой опустить телефон в передний же левый нагрудный карман ее. Следом как и левой же ногой так же прикрывая правую. И упершись же таким образом носком своего черного зашнурованного ботинка с примыкающей к нему штаниной черных джинс в серый асфальт. Ожидая продолжения и встречно-ответных действий уже и на это его действие. Не могла же она, пусть и лишь пока только в его понимании, все забыть. Не могла, что и подтвердила же сама – судорожно-нервно сглотнув. Погружая тут же и этим самым всех и вся в своей озоновое облако с легкой кислинкой свежескошенной травы. И не забыла. Да и как еще могла да и забыть? Не смогла бы ведь. Ни в жизнь! Хоть и при этом же и все еще с обидой – за все же и его исчезновения. Так ведь порой и именно же не вовремя. Как и тихо. Молча! И когда особенно был нужен. Да и не особенно – в принципе. И просто. Когда просто и был нужен. А это же еще и практически – всегда. Да и так же еще ничего ей и не сказав, не рассказав об этом и после. И хотя бы. Если уж и не предупредил раньше, заранее и до.

– Сейчас рожа треснет! – Скривилась Карина, вырывая тем самым и Софию из собственного же ее вакуума мыслей и ощущений резким выбросом в воздух своих же сахарных кристаллов. И, оправив затем руками свое черное пальто, надетое поверх пиджака и укороченных штанов серого брючного костюма с белым топом и в такой же белый мелкий горошек, изъяла из бокового правого переднего кармана его миниатюрное розовое зеркальце и осмотрела с помощью него свои глаза: на предмет осыпавшихся серых перламутровых и черных на внешних уголках с растушевкой теней, как и потекшей черной туши. И, не заметив оного, перешла сразу же и к светло-розовым румянам, как и в тон же век, матовым губам. И, убедившись окончательно и тут, что ничего из не было утеряно от спешки и небольшого бега по этажам до выхода, она наконец убрала его обратно в карман. Вернув следом и свою сумку полноценно и на правое же плечо. Мельком же еще и при этом оглядев свои светло-серые миндалевидные матовые ногти. И тут же почти спрятала их вместе же с пальцами и ладонями в оба же уже и передних кармана пальто.

– Ладно… Я пошла! – Смахнула повторно, но уже и окончательно и сама, качнув несколько раз еще и своей головой наваждение ее подруга. Под опечаленным, но уже и мужским серым взглядом с самым же и что ни на есть настоящим осадком: от так и не произошедшей радостной встречи. И без улыбки, что и тут же почти сошла вслед и за ушедшей же настоящей, в свою очередь, и с его губ. Словно и вместе же с солнцем, что и наяву же как раз зашло за мимо проходящее серо-белое облако, только еще и внутри него самого. Повисая теперь точно и в зените засушливого, прямо-таки уже и удушливого дня. И по всем же фронтам. – Не хочу стать свидетелем такого эпика!

Но и только лишь подошла к серым бетонным ступенькам, как в нее влетел тот же самый все клоун. На бегу же застегивая и свое уже черное пальто, надетое поверх белой рубашки. И повязывая на шее параллельно черный длинный и узкий шарф, неравномерно же еще и распределившийся по всей поверхности его тела: оставшись коротким концом за шеей и на спине, а длинным и впереди уйдя чуть ли и не в белые и высокие его кроссовки. В которые и пока лишь только были заправлены его же черные узкие брюки. Где-то между еще дозапихивая свой серый вязаный жилет с эмблемой университета в свой же серый тканевый рюкзак с черными молниями и металлическими замками. И забыв лишь только посмотреть и нелишний же раз по сторонам. Но зато и не забыв почти что уже додушить все и вся еще и своей панической растерянностью в лице крупной чайной розы.

– Клоун… – прокряхтела, поднимаясь с серого же бетонного пола София и отряхивая же еще параллельно свои джинсы руками, – …он и в Африке: клоун!

– П-прости, пожалуйста, я… – запинаясь, начал оправдываться зашуганно и почти испуганно желтоглазый, но не закончил.

– Ник-Ник… Ни-и-ик! – Потянул громко имя парня тот самый же мужчина, перебивая его и будто бы еще и тем самым назидательно цокая. И, в секунду же почти преодолев разделявшее их расстояние и как нельзя кстати пустого двора, протянул тут же и Софии же свой белый платок, но уже и из правого своего нагрудного кармана. – Ну разве так я тебя учил знакомиться, м? Тем более – с девушками!

– А? – Прочитала она, только же и развернув ткань, нашивку на ней золотыми нитями. И, в моменте осознав, что будто бы еще и переспросила, что он перед этим и не ей же самой сказал, смутилась уже и в своем же сиреневом пурпуре, еле-еле удержав и весь же его цвет-расцвет, вместе с почти что и начавшим уже расползаться запахом. И показала уже ее и всем на раскрытой же своей левой ладони, слегка же еще и проведя по ней подушечкой своего правого указательного пальца. Так и не посмев же к ней и к нему же самому сильнее притронуться лишний же раз, как и уж тем более смять или отряхнуться ими – слишком дорого было для нее. Да и во всех же смыслах! И лишь затем уже протянула его обратно владельцу. – Спасибо! Но не стоит… Я в порядке!

– Я понимаю, что ты расстроена… И я же – не меньше твоего. Но… – проговорил тихо, почти что и шепотом русоволосый. Тут же и восполняя и так уже, казалось, переизбыток сахара – еще и своим же засахаренным маслом, – …у меня были на то свои причины! Причины на то… и для того… чтобы оставить… и оставлять же тебя одну… ненадолго… – но, приметив, как и к ее сощуренным же карим глазам добавились еще и изогнутые нахмуренные темные брови, он грузно выдохнул и растрепал свои короткие пряди левой пятерней, правой же затем и почти тут же вновь собрав и уложив их в свой же уже и извечный «нос корабля». – Хорошо… Надолго! Но и… не делай только вновь, пожалуйста, вид, что меня не узнала. А и еще же хуже: узнала и проигнорила. Прошу, Софи… Я сожалею, правда! Да и так, как и ни о чем-ком еще не сожалел… доселе. И пусть же это твое все – мною же заслуженно… Безусловно! И я же сам и сейчас с этим всем согласен: тебе ведь больно – и ты хочешь того же для меня. Но и не отталкивай только меня до конца и… сама! Возьми и… – и, подхватив ее левую небольшую ладонь в сравнении все и со своими же большими и двумя, он сжал ее нежно и аккуратно, оставляя же еще и тем самым свой же подарок при ней, – …позволь хоть так загладить вину! Эту, по крайне мере, и… в целом! И моего же подопечного в частности…

– Так вы знакомы? – Удивился Никита чуть сильнее обычного и явно же чем того требовала сама ситуация, почти что и встав же еще и на дыбы ко всему как конь. Да и так же почти что и пустив уже самые же что ни на есть настоящие чернила не хуже и осьминога. Только в воздух и с розовым же отливом, как и запахом самой же чайной розы. Но и лишь до момента, пока и сам же уже себя не поймал на этом. Сразу же и после мужчины. Да и остальных, кто и скорее всего списали все это на его же какой-то и свой, такой же, как и он же сам неожиданный и эмоциональный всплеск радости и счастья от всего и сразу в моменте. И тут же спешился, как и закупорился. Менее суетливо теперь переводя свой взгляд с одного на другую и обратно. Теряя почти и в процессе же чего Карину. Но и не до конца обделяя же ту собой. Проверяя же и ее еще время от времени, мимоходом и между делом – сверяясь со спокойным и мерным разливом ее сахарных вод. Слегка лишь еще и пока бурлящих, но и только же от непонимания. Как и не смешиваясь, но и обдавая теплом его же собственный пролегающий рядом молочный ручей. Показывая же еще и тем самым, что помнит о нем, но пока же все ее внимание удержано двоими.

– Ты заслуживаешь не того же, а такого же и именно игнора, так еще и с бойкотом! – Вырвала свою ладонь из его рук брюнетка и, сжав все же платок ей же, опустила голову вниз. Вместе и с поникшим, хоть и слегка же еще и пораженным, как и в положительную же сторону, к ее же все и удивлению, взглядом. – И это же еще меньшее, чем я могу ответить… Что я могу тебе дать… И что ты заслуживаешь за свои же все пропажи и… уходы от меня! За свое же и отсутствие все то время… в моей жизни… что я была и одна… без тебя! Так еще и без предупреждения. Но и… знаешь… даже это же – еще ладно. Без последующих же еще и объяснений… после! Хоть каких-то… Каких-нибудь уже! Да и спустя не только какие-то дни и недели… Месяцы… Подумаешь, да, чушь какая… Но и ведь… годы! – Сорвалась она и даже топнула своей правой ногой, еще сильнее и будто бы и в противовес тут же сжав платок левой: одновременно стараясь оттолкнуться и удержаться. Противореча себе же и в действиях, раз уж и пока не в словах. Посылая же еще при этом и в воздух свою же цветущую обманчивую сладость-слабость. Ведь и вместе же с ней самой, вплетая и параллельно, еще и свою сильную травянистую кислоту. – Но и вот что из этого же всего самое ужасное… я не могу. Не могу, не смогу… ведь и не захочу еще изначально… делать этого… и с тобой! Хотя бы и потому что я тебя… и все же еще… уважаю, как и ценю. И даже… еще где-то и люблю! Не так, как раньше, правда… не так сильно и глубоко… но… люблю! Ведь и ты же опять-таки… и все для меня… так достаточно много тогда значил. Достаточно же… да и почти же что чрезмерно… для того… чтобы не «не любить» сейчас! Не «не любить» и… совсем. Не разлюбить и не развидеть… Как и не расслышать! Во всех же смыслах. И чтобы не «не помнить». Да и так же все уходить – оставив и все так же, как… и ты сам оставил! И оставлял…

– Значил? – Закусил нижнюю губу мужчина, чуть одергивая черную ткань своих джинс от коленей вверх и присел на корточки, чтобы хоть так и видеть глаза девушки перед собой.

– Значил… – кивнула ему она, подтверждая. Но и после, тяжело вздохнув, не вынеся такого прямо-таки уже и обстрела глазками: буквально же и с каждого и под каждым же углом, посмотрела в его глаза и на него самого. Потихоньку хоть и пока лишь еще про себя и внутри оттаивая и сплетая его жар со своей же озоновой свежестью. – И значишь же так же, как ни крути. Но и я же все еще обижена! И жду объяснений… Хотя бы, как я же уже и сама сказала, каких-то. Пусть даже и без добавлений и деталей… Мелочей… Просто и в ответ: почему и за что?

– Не за что… – покачал он головой, тут же почти привстав и, оправив вновь штаны, обнял ее, прижимая к себе за талию. Так легко и свободно. Почти и неощутимо. Не удерживая. Но и в то же ведь время не вы и отпуская. – А вот: «почему?».. Я расскажу! Все расскажу… Дай мне только на это еще немного времени, хорошо? Чтобы собраться и… Не все ведь и сразу! Постепенно… Как и ты же сама – мне, да? Помнишь же? Вза-им-но!

– Ты не в том сейчас и здесь положении, чтобы выставлять и мне какие-то и свои ультиматумы-условия! – Фыркнула София, продолжая все же еще держать оборону и сдерживать вокруг себя хоть и какие-то уже, но и еще же остающиеся же грани гордости и предубеждения. Но и тут же осеклась, услышав сначала тихий и хриплый, а затем и почти что уже и громкий и чистый его смех. Только и пока же все про себя и за него самого предположив, что он мог подумать про ее язык и сколько же он пропустил, что он стал таким длинным и прытким. Резким. Так еще и довольно-таки дерзким. И прикусила его в секунду, чуть смутившись под его же все и серой игривостью глаз. Сбавив и сбив тут же и таким образом свою же скорость наступающего и прямо-таки уже и предъявляющего тона на его поворотах. – Но… Ладно! Так и быть… Но и в последний раз!

– Спаси-и-ибо! – Оценил ее сговорчивость и отходчивость своей благодарностью русоволосый. Продолжая еще при этом и дергать же уголками своих губ в приступе смеха и чуть громче же прежнего, но и так до конца и не явленного миру. Сотрясающего уже и слегка его голос, как и лишь чуть сильнее его – грудную клетку. – В последний. Обещаю! – И, лишь на мгновение переведя взгляд на парня, в немом вопросе приподнял свои светлые брови, не намекая тем самым и уже на его все и недавний же «эмоциональный косяк-всплеск». На что и сам же уже Никита только обреченно поджал губы и свел уже свои темные брови домиком над своим же жалостливым желтым взглядом, что и прям Морт и кот из «Шрэка» в одном флаконе. Прося таким образом сразу прощения и обещая же параллельно быть и если в следующий раз – куда осмотрительней. На что и уже ему же в ответ он сам подкатил свои серые глаза и сделал лишь первый и последний предупреждающий выдох-выстрел, понимая-принимая же за них обоих под этим: «Ладно, но и никакого в следующий раз – лишь до поры до времени». И после же вновь вернул себе прежний вид, как и настрой. – И да, Ник, мы знакомы…

– Стоп! – Дернула головой тут же брюнетка и, чуть проморгавшись, отстранилась. Стряхивая же тем самым с себя не только и приятное минутное наваждение момента-воссоединения, но и будто бы тут же просыпаясь, очухиваясь от сна и возвращаясь же в реальность с совершенно другим взглядом глаз. Переводя их теперь с мужчины на парня и обратно – осознанно и в то же время пока и до конца не осознавая, не понимая и не принимая. – Подопечный?

– Да! – Гордо отозвался самый взрослый из них, тут же похлопав и Никиту по его же правому плечу своей левой рукой: по внешнему оберегая и внутренне поддерживая. Как и спирая сразу же и без того уже сухой воздух вокруг них. Разогревая, распаляя и почти же что уже сжигая атмосферу и все своим же интересом ко всему, всем и сразу. – И не только же он… У меня ведь и таких – еще двое. Самих подопечных… Не клонов! Как и еще твоих же друзей, Софи. Нынешних, будущих… Ну и как братьев же, собственно!

– Оу! Эм… Что ж… – замялась София и уставилась на них обоих уже и своими же широко раскрытыми карими глазами, не зная что и как лучше-то дальше говорить в таком случае. И даже начала искать боковым зрением помощи у Карины: снаружи и внутри нее. Но и та же была ничуть не лучше ее, а даже еще и хуже. Ведь и стояла еще с раскрытым в размер же своих уже и собственных глаз ртом ко всему: не дыша, как и почти что не моргая. Так еще и красная, как помидор. Только и сейчас, видимо, осознав, кого она так лестно причесала против шерсти своим же недавним и лишь акцентом на широту его же собственной все улыбки. И брюнетке бы, да, впору бы было уже и улыбнуться, если и не рассмеяться над этим в частности, как и комичностью ситуации в целом. Да и тем же, что она же сама и раньше ее поняла и приняла заглянувшего к ним на огонек. Но ведь и что раньше, что позже: вряд ли бы это что и исправило сейчас. Как и помогло. Ведь и обе были почти что в одном положении на момент. Правда, и вот только теперь что-то делать и как-то помогать нужно было именно ей и подруге, а и не наоборот. Как и терпящему поражение-погружение на дно той же все и самой Марианской впадины с дырявым кислородным баллоном, разбрасывающим весь свой кислород вокруг, но и не вбрасывая его и самому же его хозяину-дайверу. – Это… здорово! Я рада за тебя и… тебя, Ник. За вас обоих и… вас же… всех! Да. За всех уже и остальных, кого еще не знаю…

– Пока! – Подправил чуть ее и тут же кивнул ей самой русоволосый. – Я вас сам познакомлю… всех и… достаточно уже и скоро, между прочим! Правда, уже и при других обстоятельствах – более приятных, уютных… и домашних. Располагающих к этому… всему. Кхм! Собственно, из-за них-то я и пропал… Пропадал, точнее! И… время от времени. Да… Когда и надолго… Но и не навсегда! А теперь… вот… вернулся и… здесь. С тобой! С ними и… вами же… всеми! – И, вновь нервно растрепав волосы, но уже не свои, а высветленные и Никиты, он как-то горько и почти что отчаянно усмехнулся. Хоть и при этом, к немалому же еще и удивлению всей уже его и не святой троицы, отдавая излишней, а там даже и чрезмерной сладостью своего же масла с сахаром и приторностью жареной кукурузы на кончике языка всех же. – Надеюсь, теперь уже прямо и на подольше! Если уж и вновь, но и в куда более уже положительном ключе: не навсегда. И что ты… мы и наконец вместе наверстаем все же и нами самими упущенное, да?

– Д-да… Да, конечно! Наверстаем… – улыбнулась ему в ответ и чуть более уже подбадривающе, ведь и ему это было сейчас надо София. – Обязательно наверстаем!

– Так это… и не совпадение! – Смог наконец-то собраться и влиться в разговор нормально, хоть и так же все неспокойно и после достаточно долгих переглядок-перебежек взглядом от одной к другому и обратно Никита. Быстрым же и так же почти уже и совсем не нервно-дерганным движением затем оправив свои же растрепанные волосы с челкой на правый бок. И будто бы еще и невзначай при этом и слегка толкнул к ним же всем уже и Карину, выведя ее же и тем самым из ее же собственной бездны мыслей и почти что и панического, ведь и на грани еще страха и шока анабиоза. А заодно же с ней еще и себя же самого. – То есть… У меня ведь и самого не так много знакомых с именем София. Точнее – вообще же и больше нет… Кроме одной! – Почесал затылок своей правой рукой он, левую же прибрав в соответствующий ей и передний карман своего же пальто, чуть еще и жмурясь при этом и тут же задорно рассмеялся. Рассеивая параллельно с этим еще и свой же приятный вкус на губах с послевкусием же еще потом и на языке же так же каждого от тающего воздушного сахара ваты. – И это ты, Соф! Он же и про тебя-то нам все и рассказывал… Да, Ксандер? – И вновь пробежался своим ярко-желтым взглядом меж них двоих, уже и окончательно таким образом принимая правила игры и вливаясь же сам в них, как и в нее. – Про нее же!

– Да, Ник! Про нее… – грузно выдохнул мужчина и пару раз уже и натурально, хоть еще и достаточно слегка, в сравнении же еще и с прошлым недоразом цокнул-цыкнул. Призывая таким образом всех, а и главным же образом самого Никиту к вниманию. И не столько же уже и к ним же обоим, еще так или иначе будучи с ним в разрезе прошлой темы, сколько и к своим уже словам сейчас. Делая теперь и особый акцент еще и на его слушании-послушании. Растапливая постепенно свой сахар, что и воск несвечи его же, заставляя тем самым и уже его самого чуть затушить себя, притушив ее. Не со зла, а скорее же наставительно и назидательно. – Только и продолжай соблюдать правила приличия и манеры, пожалуйста: не говори о человеке или не в третьем лице и в его же присутствии!

– Простите…те, вы все и… Александр! – Сник парень и тут же потупил в пол свой взгляд, закусив еще при этом и свою же нижнюю губу. Сдержав-удержав таким образом же еще и свой же порыв улыбнуться при такой при-не-людной и недопорке.

– Да ничего! – Отмахнулась сразу же и за всех от этого, как и от него же самого брюнетка, попытавшись тем самым еще и подбодрить его. Хоть так и будучи же еще пока без какой-то и особой возможности-значимости открыто и полностью проявить себя как внешне, так и внутренне с ним и в отношении него же. Лишь и таким образом пока притираясь к нему. Как и больше, чем подруга. Но и еще же чуть меньше, чем сестра. Приобняв еще и слегка его своей же сиреневой энергетикой, укрывая и защищая. И получая сразу же его благодарный кивок под хитрым отблеском серых глаз с прищуром от Александра же. Перекочевавшим затем и тихой сапой, по такой же еще и грусти к Никите. Да и так же все еще не видно: ни для нее, ни для Карины. – Но и… Надеюсь, хорошее?

– А было когда и иное? – В той же манере уточнил-ответил ей вопросом на вопрос Александр. – Если да, то и точно без меня… И ты обязана будешь мне об этом… как и куда более подробно, чем и обо всем же остальном… рассказать!