Расколотое сознание

– Я хмурый, потому что такой и есть.

Майк изгибает брови.

– Ты не такой, пацанчик.

– Лучше меня знаешь?

– Узна ю́.

Зачем ему меня узнавать. Почему это вообще стало кому-то интересным. Чего они все смотрят на меня. Устроили клоунаду.

– Я домой.

Я разворачиваюсь, готовый сваливать из этого цирка.

– Не уходи, – просит Сара, – мы как лучше хотели.

– Я подписал договор, ещё скажите, что будете платить мне за отдых.

Я стою к ним спиной, ожидая ответа. Дома плохо, а здесь, в компании этих людей, что мне делать эти дни? Я не привык к такому.

Тень шепчет, чтобы светлая сторона подвинулась: «Артур, останешься, к Тае приблизишься. Будешь близок к самостоятельности. Крут и опасен».

Крут и опасен – только моё второе «я» могло так выразиться.

– Ты сыграешь нам, как и прописано в договоре, – отвечает Майк.

– Вы не любите эту музыку.

– Сара любительница, – хихикает Тая.

– Ну и что, мне нравится.

Я разворачиваюсь к ним. Сара смотрит на меня, и я смотрю ей прямо в глаза. Необычные ощущения. В груди давление с лёгким покалыванием, я разбираю эти чувства на ноты, но ничего не выходит, и я задаю Саре немой вопрос: «Что тебе нужно?»

В её глазах есть что-то такое магнитное. Колючая дрожь растекается по телу, как взрывная волна от вспышки непонимания. Сара поднимает губы в улыбке, и всё сбивает. Весь мой настрой разобраться с этими ощущениями.

– Ну и что вы задумали делать?

Стрелки часов движутся к двенадцати ночи. Лечь бы спать, но ведь не отпустят.

Марк ложится животом на спинку дивана, что-то тащит и кряхтит.

– Специально для тебя взяли пиво полегче, а для нас покрепче, – говорит он под звук бьющегося друг об друга стекла и ставит пакет на дубовый стол.

Тая порхает к тумбочке в цвет стола и вынимает из ящика красные стаканчики.

– Как в американских фильмах!

Может, мы и похожи на тинэйджеров из тех фильмов про подростков, но они мне никогда не нравились.

– Садись.

Тая присаживается и стучит по дивану около себя. Я передвигаюсь не спеша, как ленивец. Осторожно сажусь.

Я гость в этом доме. Да я и в своём не хозяин.

– Пиво не буду, не пью.

Марк передаёт мне бутылку.

– Одну и всё.

Тая ластится щекой об мою, её волосы прилипают к моим губам. Майк и Пол над чем-то ржут. Когда они успели сблизиться?

– Потом выйдем, пианист, у меня не очень хорошая новость, – отвлекается Майк от Пола, обращаясь ко мне.

Очередная новость. Плохая. День этот бесконечный. Ну хоть живот после удара Кайна перестал болеть.

– Но сначала – наливайте! – Майк хлопает в ладоши.

Суета, смех, алкоголь льётся в стаканы. Я беру свою бутылку пива, но не знаю, как её открыть. Никогда не пробовал.

– Открыть?

Сара наклоняется ко мне и тянется к бутылке. Я зачем-то прижимаю стекло к себе, и конденсат впитывается в пиджак.

– Скажи как, я сам.

Она делает жест руками, будто сдаётся. Когда она говорит со мной, улыбается. Ей непонятно, что меня это нервирует?

Она уходит и возвращается с открывашкой в виде карты короля пик с отверстием в центре.

– Подцепи крышку открывашкой и веди её наверх. Не поцарапай пальцы.

Сара так и будет смотреть на меня?

Крышка не поддаётся. Я с одной стороны подцепляю, с другой, но она не сдвигается, не шипит.

– Справишься.

Не хочу пить, и бутылка всё ещё не открывается, поэтому отставляю её.

– А ты нам не скажешь новость? – ворчит Тая на Майка, – нам тоже интересно.

– Сначала пианисту.

– Ой, ой!

Донна, с афрокосами, делает глоток и кривится.

– Крепкое.

– Извините, – по привычке говорю я. Пол двигает напряжёнными губами. Так вот, что он имел в виду. Извиняюсь за всё, даже за мелочи. – Нет поесть чего? С утра голодный.

– Точно, ты же не ешь в столовой.

Тая поднимает девчонок.

– Пороемся на кухне Майка.

– Эй, вы чё?

– Сам готовить будешь?

– Вся кухня ваша.

Хохоча, они уходят. Майк принимает расслабленную позу.

– Поговорим без баб. Пол сказал, что ты человек правил.

– Давайте сразу, кто что ещё обо мне сказал.

Марк поднимает руку.

– Я сообщил им, что ты внимательно слушаешь преподавателей на парах.

Пусть после такого меня не спрашивают, почему я держу информацию о себе в тайне.

– Так вот, наши планы на эту ночь.

Я закрываю глаза. Я готов уснуть здесь и сейчас.

– Ночь?

– Не притворяйся, что спишь.

– Я не сплю.

– Мы выпьем, сыграем в бутылочку и свалим на улицу.

Мои глаза мигом распахиваются.

– В бутылочку? Целоваться?

Майк, прижав подбородок к ключице, смеётся. Пол улыбается. Улыбка фальшивая, ради приличия.

– Мы играем по-другому…

– В бутылочку? – выглядывает Тая.

– Подслушивать нехорошо!

– А ты не слушай, что я говорю.

– Женщины, жрать готовьте, – рявкает Марк.

Они такие громкие и активные. Ночь, а бодры, как днём. Я-то не они, и мне бы обратно в панцирь отчуждённости. Интересно, когда я смогу сесть за то пианино в гостиной.

Я устал от концертов, но не в силах противостоять влечению.

– Можно пойти спать? – показываю на выход из зала.

Их кислые лица говорят больше, чем слова. Вздохнув, я решаю перетерпеть эту ночь, а завтра вернуться домой, в свою кровать.

Чертовски не хочется ни туда ни сюда.

Найти бы новое место – своё – там и жить

Начну копить на съёмную квартиру, заниматься спортом, и продолжу учиться водить.

Стану лучше, чем я есть.

– Понял.

Прислоняюсь к спинке дивана.

– Пивасик бахнешь, полегчает.

Марк одним движением руки открывает бутылку. Пена поднимается к горлышку и опадает. Кислый запах блевотины.

Бутылка возвращается ко мне. Не отмажешься, придётся пить.

Первый глоток вызывает жжение в горле. Ноздри раздуваются от неприятного запаха.

Какое говно. Не таким я представлял себе алкоголь.

– Ну и что у вас за бутылочка?

Если не копаться в себе, то с этими людьми мне неплохо. Я разговариваю, не молчу и наблюдаю за окружающими. Это прогресс, не иначе.

– На кого горлышко показывает, тот рассказывает о себе что-то постыдное, – опять Тая выглянула с кухни, и смеётся над свирепым выражением лица Майка.

– Жрать где?

У Марка всё об одном. Он в колледже только и делает, что жуёт, а сам высокий, тонкий, как богомол. Худее меня будет.

Я терплю голод. Делаю ещё глоток пива, и реакция как на первый.

Живот крутит от алкоголя без грамма еды в желудке.

Дискомфорт – именно это слово половину моей жизни идет за мной, наступает на пятки. Но я всё равно не привык к нему, потому что не хочу привыкать.

В животе бурлит, но я невозмутим. Не хочу показывать слабость, хотя чувствую себя слабее, чем таракан на чьей-то кухне.

– А вот и мы.

Сара несёт на подносе подогретую запечённую рульку. От аромата мяса обилие слюней. Делаю третий глоток пива. Начинает нравиться, но появилась бы возможность вылить – вылил бы.

Сара ставит поднос на стол. Девчонки садятся кто куда, а Тая возвращается на место рядом со мной. Марк суёт пальцы в мясо, отрывает кусок, дует на него и бросает в рот. Майк отщепляет кусок сбоку. Марк тянется за добавкой, но получает по руке от Донны.

– Вилки забыли, а вы как дикари.

Встаёт.

Возвращается с приборами и салфетками.

Без тарелок.

Зубчики вилок впиваются в мясо, масло стекает на поднос, а с подноса на стол. Пол неуверенно приближается к рульке. Мы обмениваемся взглядами. Никто из нас не ест так по-свински.

Тая жуёт громко, от наслаждения стонет. Сара машет ладонью на язык. А нечего есть еду сразу из печки.

Пока я водил жалом, остался единственный, печально помятый кусок. Выбора нет, поэтому я забираю его себе. Он острый, с избытком приправ, но очень сочный. Запиваю остроту пивом. Незаметно и во мне плещется уже полбутылки. Как непьющий, да и впервые пробующий пиво, куда-то уплываю. Трясу головой. Алкоголь нарушает координацию, делает глупым и неосмотрительным.

Такого мне не нужно.

– Не хочешь смыть голубиные какашки с волос? – интересуется Майк, указывая на мои волосы.

Я о таком тупорылом сравнении уже и забыл. А он вот нет.

– Где?

– Ты думаешь, я не моюсь? – смеётся он.

Лак стягивает голову. Согласиться или мучиться? Размышляю. Майк ждёт.

Я мылся в чужой душевой только у Пола, но его квартира мне привычнее этого большого дома.

– А ты с собой вещей не взял? – спрашивает Донна.

Вообще ничего не взял. Я должен был спать с… какашками на голове, а утром в спешке поправлять причёску. Про одежду никто и не подумал, родители торопились отправить меня на заработки.

В одном костюме два дня. Не учёл, мой промах.

Я поднимаюсь с дивана.

– Куда мне идти?

Майк провожает до ванной комнаты, показывает шампуни, бальзамы. Объясняет, как регулировать температуру воды.

Всё такое навороченное.

Глава 12

Смена условий

Я возвращаюсь ко всем без пиджака, в рубашке, расстёгнутой на две верхние пуговицы. С мокрыми волосами и посвежевшим – тёплая вода помогла проснуться, но не протрезветь.

Все расположились на полу по кругу, и я должен заполнить брешь. В середине пустая стеклянная бутылка, а моё пиво стоит около Таи.

Они хотят, чтобы все рассказывали о позорных моментах. У меня их много, и совсем нет. Я из дома-то выходил в колледж, на концерты, в продуктовые магазины. И редко-редко забегал к Полу. О чём мне рассказывать? Я и том, что было в школе уже не помню.

Я лох, и это самое постыдное.

Я сажусь на пол по-турецки рядом с остальными.

– Начнём?

Все кивают. Я пью ещё пива, скорее бы допить его.

Марк вращает бутылку по кругу, горлышко останавливается на Донне. Она теребит дреды.

Всё внимание ей. Донна не смущена и улыбается. Чему здесь лыбиться, говорить о себе другим нечто тупое не может быть весёлым.

– Два года назад я взяла у мелкой сестры велосипед и поехала кататься по городу. Вернулась домой без него, потому что продала незнакомым пацанам. И купила себе две пачки сигарет, когда её велосипед стоил, как пятьдесят.

Отстойно.

– И зачем ты так сделала? – спрашивает Сара.

– Мы играем – расскажи позорное, а не почему ты так сделала.

Сара потупляет взгляд.

Донна запускает бутылку по новому кругу.

Я смотрю на горлышко, перебираю воспоминания, ищу в себе то, о чём не страшно рассказать. Прошлое серое и туманное. Я хочу забыть, а не помнить.

Очередь Майка.

– Что я вам ещё не рассказывал? Ну… в гостях у одной девчонки, после перепихона…

– Секса или занятие любовью! – поправляет Тая, косясь на меня.

А я при чём? Я девственник вообще. Грешил фантазиями и всё.

– Неважно, – машет он на неё рукой, – ну так вот. После этого я нассал ей в горшок для цветов.

– Фи-и-и, – отвращение переходит с одного на другого.

И такими вещами надо делиться с остальными? Просто позор. Я не въезжаю, как можно вести себя так похабно.

Горлышко смотрит на меня, и в глазах собравшихся интерес сильнее, чем на остальных. Ну да, сейчас закрытый в себе мальчик откроет рот и что-то да скажет.

Для чего пялиться друг на друга, что это даст? От этого слух не станет лучше.

Отключение мозга происходит внезапно, я мнусь. Ни вспомнить ничего, ни придумать тоже. Да ещё и голубые глаза Таи отвлекают.

– Ну… я…

Да отвернитесь вы, может, и припомню чего.

– Я… выбросил мамины ключи, когда провожал её до работы, чтобы она не попала домой.

– Ого…

– Потому что хотел побыть один.

– Принимается. И это грустно как-то, – Сара садится полубоком, чтобы лучше меня видеть. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть никого.

– Крути.

И я кручу.

Очередь Сары. Она молча теребит браслет, и я уже думаю, что она ничего не расскажет, как она начинает говорить:

– Я рылась в помойке, чтобы достать очень нужную мне вещь. И не один раз.

– Да все рылись. Я случайно выкинула сумку вместо мусора и пришлось доставать, – Донна склоняет голову набок, словно хочет услышать от Сары что-то ещё.

– Нет, эта вещь… она мальчика, который мне нравился.

Донна принимает ответ Сары, и никто не знает, что на это сказать. Во имя любви и не такое делают.

Горлышко выбирает Таю. Я о ней мало знаю. Она разная: в колледже такая, наедине другая, в компании иная.

Влюблённость не подразумевает досконального изучения человека. Да и кто бы мне дал исследовать эту девушку.

Я сам не открытая книга – разный сюжет, разное эмоциональное состояние в тексте.

Я не определился, кто я.

– Мне пришлось украсть булочку у одной девушки, потому что я очень хотела есть. А булочка была надкусана.

Марк суёт два пальца в рот. Майк разыгрывает её признание, как мим: берёт со стола невидимую булочку, подносит ко рту, всматривается в пустоту и кусает.

Тая надувается.

– Давайте не будем высмеивать других… – медлительно выговариваю, сглатывая слюну вкуса пива.

– Спасибо, Арти!

– Он Артур, – опять Сара. Я что, для неё немой?

– Я, Артур, – демонстративно повторяю я.

Тая забирает бутылку с пола.

– Каждый о себе рассказал, игру пора заканчивать.

– Я спать, – Марк вскакивает на ноги и потягивается.

– И я тоже хочу, – Пол присоединяется к Марку.

– Комнаты я вам показывал, спокойной ночи. А мы выйдем с Артуром, поболтаем.

Майк поднимается и поправляет спортивные штаны.

Ну вот, я так-то тоже спать собирался.

Пошатываясь, я следую за Майком на улицу. Немногое поменялось после выпитой бутылки пива, только в груди тепло, а мысли разбегаются с одной на другую: я умею их задерживать, но алкоголь препятствует. Я думал выпивка – это успокоительное, но это не так.

Тело стало тяжёлым и лёгким одновременно. Неповоротливым.

Майк останавливается у «Honda Civic». Заглядывает внутрь через окно. Уличные фонари освещают его напряжённую фигуру.

– Кайн сказал, что сокращает срок твоего обучения на вождение.

– Что? Разве так можно?

Он отрывает взгляд от машины и смотрит на меня.

– Он сказал, что ты вызывающе себя повёл. Раз ты такой дерзкий, то и отвечай за поступки.

От эмоционального перенасыщения в правом веке тик, он стучит по тонкой коже, как барабанные палочки по барабану.

– Это из-за того, что я про Пола сказал? Удара ему недостаточно для наказания?

– У нас есть двадцать пять дней до гонки.

– А если откажусь?

– Придётся убираться в его доме год, а машину выкупить за миллион. Если и от этого откажешься, согласие он будет из тебя выбивать. Сам знаешь, как Кайн это делает. Он так уверен в себе, что уже готовит документы на передачу машины тебе.

Новость не плохая, а отвратительная.

Облокачиваюсь на тачку, и, заледеневшими от ужаса пальцами тру лоб.

– У меня есть шанс выучиться за эти дни?

– У тебя все шансы, и на первом уроке ты это доказал.

Любое веселье заканчивается так: вышибанием духа из тела.

Провожу кончиками пальцев по месту разлома бокового зеркала: острые волны и углы царапают кожу.

Всего лишь из-за нелепой случайности я стою здесь, а не сплю в своей кровати.

И я впервые смотрел в глаза девушки так долго.

Тяжело быть не таким как все.

Плюсы и минусы всегда идут за руку.

– Почему машина стоит у твоего дома?

– Кайн приехал на ней и не забрал.

– Ясно.

Сиреневые звёзды и переплетающиеся линии на дверях автомобиля переливаются бледно-фиолетовым под тёплым светом.

Глава 13

Я ведь знал

Майк почёсывает бровь, думая о своём, но я прерываю его мысли:

– У вас все умеют водить, и участвуют в гонках?

– Ну нет. У нас команда для этого. Есть знакомые с других районов. Девчонки вон не участвуют. Тая единственная решилась на обучение, но водит она не лучше тебя.

Он смеётся, пока вдруг его лицо не вытягивается.

– Устроим гонку между вами?!

Щёлкает пальцами.

– Между мной и Таей?

Отдаёт ключи от машины.

– Заводи, я за Таей.

– Мы же выпили!

Майк смотрит в небо.

– Тебе же на руку.

– Это чем же?

– Вождение – это разное настроение, разные мысли, разное самочувствие.

– К чему ты клонишь?

Пинаю камушек на газон.

– Ты научишься управлять не только машиной, но и собой. Ну всё, я за Таей.

Радостно подпрыгивая, направляется в дом. Он удивительный.

Я думал о нём, как о глупом, заносчивом человеке, но он говорит мудрые вещи, а улыбается как дурачок: водить выпившим не мудро, конечно, но вот со всем остальным он прав.

– Ты не поедешь со мной? – кричу ему в спину.

– Поеду, ты же ненормальный.

Со смешком выключаю сигнализацию и сажусь за руль.

Привычное место, приятное. Глажу торпеду, отклеиваю липучку со средним пальцем и кидаю назад, к остальному мусору. Когда пойму, что машина действительно моя, выкину всё эту хрень.

Завожу тачку, вслушиваюсь в работу мотора. Регулирую зеркало заднего вида. Включаю радио, ищу станцию с нормальной музыкой, а не рэпом, портящим слух. Оставляю электронную мелодию без текста, и делаю тише, чтоб играла приглушённо.

Откидываюсь на спинку кресла и прикрываю глаза.

Сейчас хорошо мне, спокойно. Двигатель подпевает музыке, льющейся из динамиков. Я проваливаюсь в полудрёму.

Стук в окно выдёргивает из начавшегося сна. Открываю глаза. Передо мной дорога, ведущая во мрак. Спидометр, светящийся оранжевым.

Майк садится на пассажирское кресло и трясёт меня.

– Не спать! Я дал Тае «BMW». Ща подъедет к тебе и погоним.

– До другой линии?

– Ага. Отрезок дороги до основной трассы разделён на линии. Мы обсуждаем, до какой едем или гоняем по кругу.

– А где другие машины?

– Эта дорога перекрыта, повсюду знаки кирпичей. Дорогу собирались ремонтировать, но делать ничего не начали. Мы её себе и захапали.

– Понятно.

В единственном боковом зеркале вижу, как Тая подъезжает к линии. Машина движется рывками. Фары гаснут, загораются, гаснут.

– Ну как ты водишь, сказал же, – угорает Майк, наблюдая за попытками Таи доехать.

– А с ней кто сидит?

– Сара.

Я в предвкушении, и в ужасе. Мы с Таей на одном уровне вождения, но соревноваться, с кем хочется встречаться… подло, наверное. А Майк потирает ладони, веря в мою победу.

Меня накрывает знакомое чувство безнадёги: ничего не смогу, ничего не умею, кроме игры на пианино.

Не справлюсь.

Я никто.

Тая машет нам рукой из открытого окна.

Похоже, она рада такому раскладу.

– Всегда хотела в гонках поучаствовать. Не допускали. – кричит Тая, высовывая голову в окно.

Майк машет ей в ответ.

– Мы сделаем тебя!

– Не слышу! – Тая смеётся, прикладывая ладонь к уху.

Классная она. Но не для меня, и не только потому что я лох, а она популярная, а потому что мы разные, и нам будет скучно вместе.

– Помни, что гонка с девчонкой. Не сходи с ума, пианист. Я серьёзно. А то бить буду.

– Ты уже предупреждал.

– Ещё раз, чтобы понятнее стало.

Тая сигналит, и я ей в ответ.

Она не торопясь трогается с места. Колёса катят машину по дороге, и постепенно ускоряются.

Я дал Тае фору.

Ноги вспоминают, что делать, и какая педаль к чему относится. Тачка глохнет. Майк молчит. Тая уезжает дальше и дальше.

Задние фары «BMW» ударяют красным светом в глаза.

Я выравниваю руль, включаю первую передачу и отпускаю сцепление, плавно давлю на газ. Мотор недовольно рычит: ему не нравится, как я управляюсь с педалями. Не вспомнить, как в первый раз я смог обуздать тачку и разогнался аж до шестидесяти пяти километров в час.

Ноги привыкают. Вторая передача. Почти ровняюсь с Таей, но она прибавляет газу и опять сигналит.

– Засранка, – Майк закуривает. Традиция у него такая – покурить, когда я еду.

Третья передача, деревья дают газу вместе со мной и оживают, когда машина подпрыгивает на кочках.

Равняюсь с Таей, Майк показывает ей средний палец. Так вот для чего была та липучка – чтобы не отвлекаться на этот многозначный жест.

Тая пытается обогнать меня, но я гоню вперёд. Притормаживаю, когда путаю педали. Майк машинально тянется к потолочной ручке.

Быстро спасаю ситуацию, перемещая ногу с одной педали на другую.

– Сделай музыку громче, – перекрикиваю ветер, ласкающий волосы.

– Тая догоняет. Давай, поднажми ещё.

– Сделай громче!

Адреналин приливает в кровь, я теряю себя в дороге, в свете фар, в скорости. В животе взрываются фейерверки.

Мои пальцы, как крючки, сжимают руль. Я запираю свой страх на засов. Пошёл он в жопу!

Майк прибавляет громкость.

Я дышу так часто, что задыхаюсь. Скорее на финиш, пока дурман не окутал мозги по полной.

Электронная музыка бодрая, клавишные и струнные инструменты влетают в сердце нотами.

Стрелка на спидометре убегает, проносится деление за делением.

– Тая далеко, можешь притормаживать.

Сжимаю зубы.

– Сколько до финиша?

– Метров двести ещё. Дай ты ей догнать себя, а то разноется. Мне ссать хочется, ты не представляешь. Увидишь её, моргни аварийкой пару раз и останавливайся. Начнёте гонку с тех мест, где остановились.

Я придавливаю педаль тормоза, меняю передачу на пониженную, снижаю скорость.

– Я потом без тебя поеду?

– Доверяю тебе, понял? С Кайном ты будешь один на один.

– Не рано?

Еду на второй, стараюсь держать скорость. Это сложно, машину трясёт. Я умею ездить, когда уже разогнался, а на одной скорости нудно и тяжело.

– Пока ждём мой «BMW», поговорим о Тае. Я знаю, что она тебе нравится.

Случайно отпускаю сцепление и плавно давлю на газ. Машина с громкой пробуксовкой рвётся вперёд.

Едем опять уныло.

– Кайн будет отвлекать тебя на дороге, как сможет. Мне придётся делать подобное, но разговорами.

– Всё нормально.

– Не газуй так быстро, потихонечку. И не тормози ты так резко.

– С чего ты взял, что она мне нравится?

– По роже твоей видно.

Деревья остаются позади. Слева речка, справа заброшенные дома. Смотрю только вперёд, слежу.

– Ты не бери всерьёз, что она переспит с тобой, если выиграешь. Мы это придумали, чтобы тебя смутить.

– Я бы не стал.

Кручу руль влево.

– Не лежи ты на руле, выпрямись, – мне сложно сидеть прямо, хуже видно дорогу, но я подчиняюсь. – Когда мы с тобой ушли, она написала сообщение, что расстроена.

Ещё понижаю скорость. Я не взбудоражен и слушаю Майка. Гляжу в единственное боковое зеркало. Сзади мелькают фары «BMW».

– Но после этого Тая пришла ко мне, и мы переспали. Тебе не нужна такая как она – дружеский совет.

Моргаю аварийкой, как просил Майк и останавливаю машину, торможение сопровождается резкими толчками.

– Всё нормально. Иди по своим делам.

Тая останавливает тачку и моргает аварийным сигналом в знак понимания.

– Как ты до дома дойдёшь?

– Заберите меня кто-нибудь по пути.

– Я разворачиваться не умею.

Майк уже дрожит, нервно подёргивая ногой.

– Тая кое-как умеет, поможет. Пацанчик, мне очень нужно.

Выскакивает из тачки.

– Моргни Тае, когда будешь готов ехать.

– Ладно.

– Только попробуй не остановиться на линии, которую увидишь. Я тебя жалеть не буду. И помни, что управлять надо головой, а не машиной.

Убегает к столбу.

Глава 14

Один удар решает всё

Включаю аварийную сигнализацию, жду секунд пять и отключаю.

Ну поехали.

Не хватает пятна справа в виде Майка.

Я ухвачусь за свою ипохондрическую сущность, и не впущу другого себя в голову. Не буду ехать, как будто у меня много жизней.

Тая чувствует преимущество и движется к моей тачке со скоростью света. Наберу-ка я обороты.

Ветер завывает.

Я нахлёстываю упущенное.

Я же знал, что они трахаются. Подозревал уж точно.

Быстрым движением руки, чтобы надолго не отпускать руль, врубаю музыку на полную громкость.

Я пытаюсь спрятаться от боли с помощью дороги. Мне привычно хреново.

Но я не ревную. Чувствую, что плевать, с кем она спит. Майк прав, мне нужна не такая, как она. Она просто красива, и я люблю её оболочку, но внутри Таи горько-кислая гадость.

Линия близко. Тая далеко.

Пора бы тормозить.

Третья передача не переключается на четвёртую. Я уже сталкивался с такой проблемой, но тогда мне помогал Майк. Двигатель жужжит, кряхтит, рычит. Вместо того чтобы снижать скорость, я увеличиваю её, теряя управление.

Адреналин отпускает, паника набирает обороты так же скоро, как и машина.

От паники я кручу руль в разные стороны, пытаясь выровнять машину. Мои пальцы впиваются в скользкую оплётку.

Я отпускаю педаль газа, и теперь не могу понять, в какой последовательности жать на педали. Тачку заносит в сторону, на обочину, и я кое-как возвращаюсь на дорогу. Хрен с ним. Я давлю на тормоз. Руль крутится тяжело, и я не справляюсь. Очередной занос, тачка тормозит, меня бросает вперёд, и я лечу головой в руль.