Жизнь и выбор Дмитрия Сарышкина

– Понял, мне примерно то же самое академик рассказывал. Значит, и ты не врёшь.

– А зачем мне врать? Я здесь на практике, я учусь, и я действительно за два дня уже много чего узнал. У вас крутая компания, интересный проект.

– Знал бы ты, сколько в этом проекте всяких проблем. Про одну ты только что узнал. Уж тут не до экологии, на ходу подмётки режут. Честно. Этот проработал полтора года, из хорошей, кстати, семьи, а до него был другой, такой же мошенник.

– Но экологические проблемы никуда не уходят, у них есть свойство накапливаться.

– И про это мне академик говорил. Этими экологическими проблемами нам столько раз пытались перекрыть кислород, чтобы получить пару миллионов, причём в твёрдой валюте. Вот на прошлом проекте подняли бучу: дескать, мы планируем уничтожить уникальную рощу пицундской сосны, набрали крикливых студенток, привезли их на стройку, до пикетов перед техникой доходило.

– И чем дело закончилось? – Дмитрий сам удивился своей наглости.

– Да ничем. Академик нашёл местных экологов с лицензией, те облазили всю эту рощу, выяснили, что это вовсе не те сосны, не пицундские, а послевоенные посадки, и повесили на каждое дерево табличку: сосна кавказская, год посадки такой-то. Какие палки будут совать нам в колёса на этот раз – я не знаю, это твоя вахта обнаружить их заранее, выяснить и повесить нужную табличку. Вот это именно та экология, которая нужна мне и нашей компании.

– Но для этого нужно самим стараться избегать неадекватного воздействия на природу. Или использовать колёса без спиц, чтобы нельзя было палку вставить.

– Колёса без спиц поедут медленно, если вообще поедут, экономика тоже важна. Будешь ехать медленно, тебя затопчут. В этом мире, как в Алисе, которая то ли в Зазеркалье, то ли в Стране чудес, не помню: чтобы стоять на месте, нужно бежать. Затраты на вашу экологию бежать мешают. Но и совсем от них отказаться нельзя. Так что приходится выбирать: много отдашь – экономика не выдержит, мало отдашь – могут снять с дистанции. Вот так и живём, пока справляемся. Через два дня к работе подключится научная группа во главе с этим академиком, они тоже будут смотреть проект, а ты будешь им помогать.

Теперь про этого «земледельца». Он продался – просто кто-то решил, что купить этого субчика проще и дешевле, чем договариваться со мной. Теперь пусть локти кусает, а следующие будут умнее. А у «земледельца» будут проблемы. Он будет долго искать место, где его возьмут на работу. Пусть радуется, что я по манекену отработал, а не по нему. Прими к сведению и давай, иди работай.

Дмитрий хотел задать Борису два вопроса: первый про «высокую» экологию, а второй про свою зарплату, но не стал этого делать, сообразив про себя, что первый вопрос будет мало заботить Бориса, а задав его, можно снизить размер своего оклада. Со вторым вопросом он тоже решил не спешить.

Потом было много работы. Дмитрию пришлось помогать выполнять проверку документации разными специалистами, общаться как с экспертами из проверяющей компании, так и с разработчиками, искренне пытаясь помочь навести порядок в томах предпроектной документации так, чтобы никто не мог сунуть им палки в колёса. Что-то ему удавалось сделать, что-то нет, и этим занимались уже другие, но подготовка была завершена и вовремя направлена на государственную экологическую экспертизу. Он понимал, что его участие в проекте было небольшим, но оно было. Это грело его самомнение. Несколько раз ему удалось пообщаться с академиком, чей институт участвовал в проверке документации. Академик оказался вдумчивым и при этом весёлым, хотя уже заметно пожилым человеком, рассказывавшим интересные байки о своей хулиганистой послевоенной молодости. Про то, как важно, во-первых, быть настоящим специалистом, а во-вторых, не бояться браться за нерешаемые задачи.

В офисе Дмитрий общался в основном с Пашуниным, и ещё с двумя-тремя парнями – проектировщиками. С ними ему было проще, и он ценил это общение. Но все они оказались женатыми, с маленькими детьми, и каких-то общих интересов за стенами офиса у него с ними не образовалось. C «золотой молодёжью» ему наладить отношения не то, чтобы не удалось, в офисе всё было более или менее нормально, но за его пределами – нет. Он явно не входил в число избранных, раскатывавших на новых дорогих машинах и посмеивающихся над ГИПом, который мог позволить себе только старенький «четырёхглазый» мерседес. Дмитрий понимал, что он явно не из их среды – детей внезапно разбогатевших родителей. Для них он как был, так и остался так, дворником.

Срок стажировки постепенно подошёл к концу, и в свой последний рабочий день он пошёл получить расчёт и свои заработанные деньги. Он знал, что был принят на минимальную ставку, которая составляла пятьдесят долларов в день. По челябинским меркам это было вполне прилично. Не стыдно будет рассказать сокурсникам. Однако в кассе Марина выдала ему на пятьсот долларов больше. Он её спросил:

– За что?

Но Марина этого не знала, направив его к Лиде. Лида, вежливо улыбнувшись, ответила ему:

– Это было указание Бориса Евгеньевича – выплатить тебе премию, чтобы ты купил себе новый костюм, рубашки и ботинки, а то ему было стыдно на тебя смотреть – как глянет, так вспомнит себя в молодости. Понял?

Дмитрий понял, но тратить деньги на одежду не стал.

Глава II

Вернувшись в Челябинск, он, с удивлением, обнаружил в квартире своего отца Галю – медсестру, которую он часто видел и раньше, – она приходила делать его отцу инъекции и вот теперь решила остаться у них жить. Отец успокоил Дмитрия, рассказав, что они уже оформили отношения, и что Галя ждёт ребёнка. Глядя на довольного и смущённого шестидесятитрехлетнего отца и прижавшуюся к нему маленькую скромную черноволосую тридцатилетнюю женщину, у которой, если присмотреться, можно было заметить уже начавший округляться животик, Дмитрий заявил, что это нечестно – прятать такие важные и радостные события от близких людей, и потребовал от них организации праздника, если не для всех, то хотя бы для него.

Праздник отец организовал на даче – так они называли свой участок в садоводческом товариществе со старым сборно-щитовым домиком. Приехав, Дмитрий удивился тому, насколько ухоженным показался ему участок. Он уже не помнил его таким. Грядки были прополоты, всюду росли цветы, с деревьев свисали яблоки и сливы.

– Это всё Галя! Меня она не подпускает к работе, а если я пытаюсь настаивать, начинает ругаться и даже драться веником, – заявил ему, смеясь, отец.

– Мне здесь очень нравится, я, можно сказать, всю свою сознательную жизнь мечтала иметь свой домик, сад, и чтобы дети бегали по дорожкам, – добавила Галя, поглаживая свой живот.

Они ели испечённый Галей яблочный пирог, пили чай с видом на сад и озеро Смолино. Дмитрий поздравил «молодых» и отдал Гале свой подарок на их свадьбу – полученную им премию в красивом конвертике. Он знал, что отец заупрямится и не захочет брать деньги у сына, а Гале он сказал, что это – не ей, а ребёнку, ему они точно пригодятся. Потом он попрощался с ними и ушёл, решив сходить на могилу к матери, которая покоилась на Фатеевском кладбище недалеко от их садового товарищества. Мать сама купила этот «семейный участок», места там хватало на несколько захоронений. Участок был прополот и подметён. Железная оградка начала понемногу оседать. «Потом поправлю», – подумал Дмитрий, решив, что вряд ли отец захочет покоиться здесь после смерти. Домой он вернулся самостоятельно.

Через несколько дней, когда отец поехал по каким-то делам, Галя начала разговор с Дмитрием, поблагодарила его за подарок – она не ожидала от него такого, а после попыталась не то объясниться, не то оправдаться. Дмитрий сразу прервал её, сказав, что он очень рад за отца, которому очень несладко пришлось в последние годы, и что он надеется, что с ней он сможет прожить и дольше, и счастливее. И будущий ребёнок – это тоже прекрасно. Но, – спросил он её, – что если отца вдруг не станет, как тогда жить будете? Всё-таки у него сердце изношено – уже два инфаркта было.

– Не знаю, – честно ответила Галя, явно смутившись, – я постараюсь, чтобы он пожил дольше, я очень постараюсь, и надеюсь, что ты нас из квартиры не выгонишь.

– У нас были сбережения, – ответил Дмитрий, – но их основная часть пропала шесть лет назад, в кризис, а всё остальное мы потратили на лечение моей матери. Кроме этой квартиры, старенькой «Волги» и участка с летним домиком, у нас ничего нет. Квартира и домик на нас с отцом в пополаме, так что об этом не думай, жить вам есть и будет где, а вот на что вам троим жить, кроме отцовской пенсии, – этого я не знаю. Я год ещё буду учиться, да и потом, сама знаешь, молодым специалистам много не платят.

Выпускной курс был несложным для студентов. Кто хотел – работал, кто-то пытался организовать свой бизнес, все весело крутили любовь, а некоторые женились и выходили замуж. Дмитрий, памятуя о том, что ему говорили Пашунин, директор и академик, пытался стать настоящим специалистом. А ещё он пытался разобраться в вопросах «высокой» экологии. Здесь всё было сложнее: исследования часто теряли всякую научность и сваливались на футурологию, или вообще, на чистое визионерство. Он решил на время отказаться от этой затеи и, не ставя никого в известность, поступил на курсы вождения, чтобы вновь не оказаться в неловкой ситуации.

Его довольно молодой научный руководитель – Михаил Владимирович, или просто Миша – ему не мешал, но и ничем не мог помочь: он был практик, и теоретические изыскания его не волновали. Мишу в это время позвали подумать над идеей освоения крупного медного месторождения и, возможно, строительства горно-металлургического комбината. Он, в свою очередь, привлёк к работе Дмитрия, после чего получил аванс, и на радостях запил. Делать это он любил и умел. Дмитрию пришлось и ходить вместо него на встречи, разговаривать с разными людьми, и анализировать разные отчёты. Когда же западные хозяева месторождения выяснили, что у студента уже имеется опыт участия в подготовке финальной редакции крупного международного проекта, к его мнению стали прислушиваться и даже немного приплачивать. Правда, и работы у него прибавилось.

В результате времени у него стало ни на что не хватать. Девушки – экологини и биологини, а их было существенно больше, чем парней, с которыми раньше он охотно тусил, – начали его утомлять своей простотой. Нет, он, естественно, выбирался с ними на концерты рок-групп и на премьеры в кино, некоторые фильмы ему даже запомнились, ходил на всякие днюхи и участвовал в других мероприятиях, часто оставался ночевать в общежитии, чтобы не мешать отцу и Гале, и вообще, вёл себя, как раньше, по крайней мере, ему так казалось.

А вот у этих девушек сложилось иное мнение. Им казалось, что на последнем курсе он, как и многие другие студенты шестого курса, стал каким-то старым и душным. У двух девиц, с двухмесячным интервалом между ними, как оказалось, возникли претензии к Дмитрию в плане женитьбы, но он отказал им обеим – кроме секса и участия в тусовках, их ничего не связывало. После этого Дмитрий перестал ночевать в студенческой общаге.

Дома его ждал отец, который вновь, после большого перерыва, взялся за работу по доведению до ума одной из технологий металлообработки, и его молодая жена. Галя всю осень и начало зимы пробегала по своим больным, ставя им инъекции, а вернувшись домой, готовила, кормила и обстирывала «своих мужиков» – Илью и Дмитрия. Действительно, квартира, в которой, сколько Дмитрий себя помнил, всегда было как-то неуютно, стала более яркой и светлой. Дмитрий тоже давал Гале денег на еду и разные мелочи, но заниматься мытьём стёкол, перетаскиванием мебели и прочими хозяйственными делами у него потребности не было, а ей это нравилось. Поэтому ему приходилось помогать ей двигать мебель.

Примерно к концу зимней сессии, уже под вечер, когда Дмитрий готовился к предпоследнему экзамену, Галя, постучав, зашла к нему в комнату и попросила отвезти её в роддом. Она не хотела тревожить Илью и просила, чтобы тот узнал об этом как можно позже. Ему они сказали, что нужно кому-то срочно поставить капельницу, что Дима её довезёт и вернёт обратно, но это займёт несколько часов.

До роддома ехать было недалеко. Когда Дмитрий вернулся к отцу, и тот спросил его, где Галя и когда он поедет её забирать, он ответил, что у неё всё хорошо, что она в роддоме, и забирать её пока рано, ей ещё родить надо. Телефон она отключила, так что нужно набраться терпения, не мешать ей и ждать. И не забывать принимать таблетки.

Девочка родилась уже утром, здоровенькая. Её назвали Елизаветой. Галя позвонила Илье и всё ему рассказала. Дмитрий поздравил отца и сказал, что восхищен их решимостью.

– Знаешь, это не моя решимость, – ответил ему отец. – Это всё Галка. Я даже не понял, как всё завертелось. Но я счастлив. Что будет дальше и сколько я проживу – я не знаю. Но я не жалею. Когда меня не станет, я уверен, что Галка справится. А ты, я надеюсь, ей поможешь. Не забывай их, хорошо? Теперь у тебя сестра есть. Когда ты был маленьким, то хотел сестру или братика. И вот теперь получил.

Вот так они и стали жить. Появление в квартире младенца не слишком повлияло на Дмитрия. Он писал дипломную работу и одновременно участвовал в проработке вопросов освоения нового месторождения в недавно созданной компании, где постоянно менялось руководство, возникали и таяли разные идеи, которые приходилось оценивать и обсчитывать. Было интересно, но это съедало уйму времени. Тему дипломной работы он выбрал из области «высокой» экологии, причём с претензией на планетарный охват – «глобальные экологические проблемы современности». Он планировал рассмотреть все эти проблемы и дать своё представление об их значимости для человечества. Михаил Владимирович и другие преподаватели отговаривали его от такого выбора, но потом махнули на него рукой – работа студенческая, какая разница, что он там напишет.

Подготовка дипломной работы шла сложно. Как только Дмитрий начал немного глубже погружаться в тематику, он понял, что существует большое количество проблем, имеющих разную значимость и грозящих миру различными последствиями. Через пару месяцев он понял, что он не сможет справиться с задачей – ему просто не хватало знаний и понимания возможных связей между этими проблемами. Но менять тему дипломной работы никто не собирался, она была давно утверждена. Оставалось её дорабатывать. Миша, который в последние месяцы не пил, ходил угрюмый, но голова у него работала хорошо. Он объяснял Дмитрию:

– Пиши всё как есть. Думаешь, это только ты такой тупой и не можешь разобраться с этими проблемами? Нет. Это весь мир не может. Если этим заниматься – знаешь, сколько денег на это потребуется? Безумное количество. Терять их никто не хочет. Так что действуй как акын – что вижу, о том и пою. Перечисли те проблемы, которые ты смог найти, приведи некоторые мнения по их поводу, а о том, в чём ты не смог разобраться, так и пиши: в настоящее время в мире не имеется единого, чёткого или однозначного понимания. Нужное слово выберешь, и всё, вполне достаточно. И давай побыстрее, нам новая работа светит, в компании увеличили оценку по балансовому количеству меди, золота, серебра и рения, подали на госкомиссию по запасам, планируют готовить и экологическое обоснование.

Дмитрию пришлось согласиться с доводами своего шефа. Дипломная работа, по его мнению, получалась даже не тусклая, а вообще никакая. Защищать её на комиссии ему было просто стыдно, он знал, что она была «дырявой»: в ней было много пробелов, недостаточно проработанных мест и неясностей, которые были слабо прикрыты его невнятными рассуждениями. Тем не менее его смущённое выступление всем понравилось, его хвалили. В комиссии высоко оценили масштаб работы, её научность, использование зарубежных источников, передовых идей, декларируемых ООН, и охарактеризовали ее как возрождение научной мысли факультета. Особенно выступавшим понравилось место, где Дмитрий предложил не просто рассматривать список существующих экологических угроз, а таблицу, в которой оценивалось, как значимость этих угроз будет меняться со временем, причём на логарифмической шкале времени. Была даже рекомендация о том, чтобы опубликовать научную статью на её основе.

Он не ожидал такого поворота событий и вернулся домой в приподнятом настроении, к которому примешивалось смущение – он понимал, что он всех обманывает, а они ему почему-то верят. Отец поздравил его с успешной защитой, Галя, с Лизой на руках, тоже радостно поздравила его. Они отметили это событие чаем с пирожками с изюмом, причём Лиза, которую положили на застеленный байковым одеялом стол, внимательно слушала Дмитрия, который рассказывал, как проходила защита диплома, исключив из этого рассказа сведения о своих душевных муках. У него получилось неплохо – малышка часто улыбалась и пыталась что-то сказать им на своём младенческом языке.

Затем был коллективный сабантуй по поводу нескольких защищённых дипломных работ. Начали в кафе, потом продолжили в общежитии. Там было всё как обычно. Проснулся он в кровати одной из своих подружек-третьекурсниц. Он переполз через её спящее тёплое тело, поцеловал в плечо, тихо поднялся, оделся и вышел на улицу. Солнце поднялось, но город ещё спал, поливальная машина выпускала шипящий фонтан воды на яркую, ещё не успевшую потускнеть зелень тополей и некошеную траву, среди которой светились жёлтые звёздочки одуванчиков. Дмитрий шёл по городу и был счастлив. Снова никаких проблем у него не было. Он знал, что, когда он придет домой, Галя накормит его чем-то вкусным и полезным, а после он предложит всем поехать на озеро. Давно собирались. Так и случилось.

А потом всё закрутилось. Он получил несколько предложений о работе. Первое и, как он считал, самое надёжное, предложение было от компании, на которую он уже несколько месяцев работал, где его знали и вроде бы ценили. Второе – от «Экопроекта» – компании, которая была молодой и вроде бы перспективной, и сулила неплохие заработки, но занималась она не совсем тем, чем хотел бы заниматься по своей жизни Дмитрий. Ещё, сразу после защиты дипломной работы, он получил предложение идти работать в управление Росприроднадзора, но это предложение было высказано в устном виде, и зарплата там была, мягко говоря, никакая. Ещё было старое предложение от московской компании, в которой он проходил стажировку. Естественно, Дмитрий хотел бы туда вернуться.

Он позвонил Пашунину, тот долго не отвечал, он даже хотел положить трубку, но внезапно услышал его знакомый голос. Дмитрий рассказал Пашунину, что защитил дипломную работу по теме «высокой» экологии и вскоре сможет приехать в Москву и приступить к работе, для этого, собственно, и звонит. Пашунин тихим усталым голосом поздравил его с защитой, но сказал, что приезжать в Москву нет смысла, поскольку компания сейчас в тяжёлом положении и, возможно, скоро прекратит своё существование. Они сменили офис, сократили всю охрану и половину сотрудников. Увы.

– Почему, ведь всё было так хорошо организовано? И заказы были, – спросил Дмитрий.