Холмы фейри. Я тебя присвою!

Я готова была пообещать рыцарю все что угодно. Что буду молчать как рыба. Что исчезну с глаз его долой. Сейчас участь продавать себя не казалась настолько унизительной. Меня останавливал только страх перед чарами фейри.

Ведь веселый народец обладал волшебством и с легкостью пускал его в ход, лишь бы было весело. Увы, не вам. Эльфы могли заколдовать твои глаза так, чтобы они видели твой собственный затылок, а уши слышали только биение твоего сердца и ничего больше. Фейри ничего не стоило заколдовать тебя таким образом и отпустить на все четыре стороны, глухого и слепого. И все это исключительно из озорства и неуемной жажды веселья! Да мало ли всяких «веселых» вещей они могли сотворить со смертными? У людей против чар не было ни единого шанса.

Рыдая от ужаса, я попыталась убежать от разозленного рыцаря. Было поздно, твердая земля ушла из-под ног, и я в единое мгновенье погрузилась в трясину по пояс. Не помня себя, я попыталась выбраться, но только провалилась глубже по грудь.

Фейри, пошатываясь и тяжело дыша, подошел к трясине и присел на корточки, упершись руками в колени.

– Как ты смела, презренная смертная, тревожить эльфов в их холмах?! – не унимался злой эльф, размахивая мечом над моей головой. – Кем ты себя возомнила?

– Я хотела заключить сделку! – Крупные слезы лились из моих глаз, смешиваясь с болотной жижей. Кажется, у меня начиналась истерика.

– Что такая, как ты, может предложить народу?

– Службу! Службу!

На секунду мне показалось, что рыцарь сейчас одним ударом отрубит мне голову. Но меч безжизненно повис в расслабленной ладони.

– Да что ты умеешь? – с презрением бросил эльфийский рыцарь.

– Стирать-готовить-убирать! Все! Все умею! – визжала я, потому как болотная жижа уже доходила мне до подбородка.

– Лечить! – взревела я, не зная, что еще предложить фейри.

– Лечить? – Казалось, в голосе фейри появился тщательно скрываемый интерес.

Фраза «лечить скотину» застряла у меня в горле, тем более болото уже плескалось на уровне губ, и я, плотнее сжав их, затрясла головой, подтверждая свои умения.

– Да, да! Лечить! – Я уже отплевывалась от грязи и неумолимо шла на дно. Если мне сейчас не удастся заключить сделку – я погибла! И молить о пощаде бесполезно. С точки зрения безжалостных эльфов мой рот, полный болотной жижи, будет вполне заслуженным наказанием за то, что я посмела осквернить его сияющее величество своим поцелуем. А моя смерть – как бесплатное дополнение, маленький приятный бонус. Любой представитель народа живет вечно, а люди смертны, и фейри это знают.

– Хм… – задумался эльф, потирая подбородок. Я уже пускала пузыри.

Безразличие накатило внезапно, словно смерть накрыла своим саваном.

Зачем бороться? Зачем трепыхаться? Не проще ли тихо опуститься на дно болота, где покой и безмолвие? Где время течет медленно, словно ядовитая патока?

Я мотнула головой, но не смогла прогнать морок. Болотная тина накрыла меня с маковкой.

Жесткая рука с золотыми кольцами на длинных пальцах схватила меня за шиворот и с усилием вытянула из трясины. Голос, призывающий к смерти, притих, но не замолчал совсем.

Сплевывая грязь, я висела на ветке орешника, растущего на краю бочага, и болтала ногами в болотной топи. С меня ручьями стекала тина и остатки прелых растений.

– Так значит, ты хочешь заключить сделку? – Кажется, такая постановка вопроса была больше всего понятна рыцарю.

Видимо, у фейри есть только один вид отношений: ты мне, а я тебе. Договоренности, контракты, уговоры и обязательства сторон. В общем, деловые соглашения.

Фейри все-таки решил меня спасти, жаль, что мне уже жить расхотелось.

– Хорошо, заключим сделку, – продолжал развивать тему эльфийский рыцарь. Сроком на один год и час. Ты обязуешься служить мне. Будешь исполнять все мои приказы и поручения. И никогда не нанесешь непоправимого вреда своими действиями, иначе умрешь сама.

– А что я получу взамен? – болтаясь на суку, возмутилась такой наглости. С меня в единый миг слетела вся тоска, а нежелание жить ушло куда-то на второй план. Больно хитер и лукав этот эльф и явно старается меня обмануть.

– Что хочешь, – беспечно посулил фейри. – Вечную жизнь, бесконечное счастье, золото, богатство, власть. Любое твое желание.

– Нетушки! – отрезала я и возмущенно закачалась на суку. Орешник протестующе скрипнул.

Эти эльфийские штучки мне хорошо знакомы. Мы с матушкой Мод не одного деревенского дурачка спасли от таких вот желаний!

– Что же ты хочешь, смертная? – скрипя зубами, спросил рыцарь.

Наверно, эльфа разозлило то, что он не смог так просто меня обдурить.

– Защиты! Чтобы ты защитил меня!

– От чего?! – возмутился эльфийский рыцарь.

– От всего. И позаботился обо мне! – быстро добавила я, опасаясь, что эльф так и оставит меня висеть на суку посреди болота.

На бледном лице фейри проступили тени. Под глазами залегли синие круги. Виски и белоснежный лоб покрылись бисеринками пота.

– Это какая-то расплывчатая формулировка, – с сомнением произнес рыцарь. – Сдается, ты меня обдурить хочешь, – сухо сказал фейри.

– Ладно, ладно… – Я что есть сил соображала, как половчее заключить сделку, не дав обмануть себя. – Защищай меня от смерти и посягательства на мою честь. И заботься обо мне, как о самом себе. Сроком один год и один час!

Уф, кажется, все правильно сказала. Убить он меня не сможет и оставить в болоте тоже. Да и относиться он ко мне будет хорошо, от мельника и сыновей защитит, а то, что я только коров и кур лечить умею, так эльф не спрашивает, кого именно я лечу. У него наверняка есть лошади и прочая живность, за которой нужен уход. Тут-то я и пригожусь.

– Хорошо, – сказал фейри, все обдумав, – тогда ты тоже заботься обо мне, как о самой себе, и служи мне, как себе, сроком один год и один час!

Я неуверенно кивнула, не найдя подвоха.

– Я, Робин из рода Блэктерн, клянусь соблюдать наше соглашение сроком один год и один час!

Всем известно, что фейри не умеют лгать. Хоть и могут юлить и неявно обманывать, но сделка проведена была честно. Я выдохнула, готовясь изменить свою жизнь: хуже, чем было, не станет. Мне одна дорога в топь или меня до смерти забьют сыновья мельника за сожженный сарай, хотя к пожару руку не я прилагала. Но кто будет слушать сиротку?! Правильно, никто.

– Я Дженн, клянусь соблюдать соглашение сроком один год и один час!

Я протянула руку, чтобы скрепить договор с фейри, и в этот самый момент ветхое платье порвалось и я вместе с поломанной веткой орешника нырнула в болото. Над поверхностью осталась только моя вытянутая ладонь. Казалось, прошла вечность до того момента, как моей руки коснулись длинные ледяные пальцы фейри, сжали и выдернули меня из трясины.

С нечеловеческой силой и ловкостью фейри вытянул меня из жижи и поставил на твердую землю.

Мы взглянули в глаза друг друга, и только сейчас я поняла, как попала.

Эльф очень странно улыбался, и в этой хищной лыбе всплыла еще одна, черта людям несвойственная, но являющаяся фейрийской плотью от плоти. Острые клыки. Что много говорило об эльфах, например о том, что они питаются далеко не одним пастернаком и турнепсом.

А глаза, эти ужасные светящиеся в темноте глаза с вертикальным зрачком! Человеческие так не фосфоресцируют. Сразу вспомнились все бабкины сказки про веселость фейри, украденных младенцев и потерявшихся в холмах.

Фейри – сказочные существа, хитрые, подлые и шаловливо-гадостные, вечно готовые к пакости. Могут заиграть смертного до смерти. Любимая забава – наблюдать за муками других. Издевательства и пытки, людские страдания, вот что они любят – причинять смертным боль. Человек, заблудившийся в вересковых пустошах, – лучшая дичь для эльфийской охоты, с оленями не так интересно. И чем сильнее эльфийское отродье, тем страшнее с ним повстречаться.

Феи и гоблины способны напакостить по мелочам – сквасить молоко, запутать волосы в эльфийский узел, а вот приближенные к королевскому двору…

Рыцарь явно был не из простых эльфов, скорее джентри, дворянин, подданный эльфийского короля и королевы.

Взглянув фейри в глаза, я как-то сразу и остро почувствовала смертельный страх и сожаление о том, что натворила. Стоило вспомнить все ужасы, рассказанные про фейри деревенскими кумушками, как очень захотелось назад к мельнику.

Еще рассказывали, что эльфы крадут не только человеческих младенцев, оставляя взамен подменышей, но еще и охотятся за юными невинными девушками. Это как-то было связано с размножением, но как, я не знала.

Неужели я попалась и эльф будет использовать меня именно как игрушку в своих жестоких играх?

Я тяжело дышала, страх смерти сковал железным хватом горло, только когда конец так близко, начинаешь ценить жизнь. Умирать резко расхотелось. Хотелось жить и мстить. Это надо же было так попасть! Вот уж и в самом деле из огня да в полымя!

А фейри не собирался тянуть с приказами, сразу после заключения сделки он раскомандовался в непревзойденной презрительно-хамской эльфийской манере.

– Что стоиш-шь как бревно? Позаботься обо мне! – рявкнул эльф так, что я вздрогнула, и повалился прямо на меня. Отскочить не успела, красивое лицо ткнулось прямо в грудь, скользнуло по животу, и рыцарь мешком свалился к моим ногам.

Я встала над телом эльфа, уперев руки в бока.

Страх исчез так же резко, как накатил. Я заподозрила, что ужас, которым на меня веяло, – нечто вроде магических чар.

А может быть, фейри просто на миг показал свою истинную суть, когда потерял способность наводить на себя чары красоты.

Сейчас это безжизненное бревно, валяющееся у моих ног, невозможно было бояться. Хотелось пнуть его ногой в бок, да посильнее, за все те минуты смертельного ужаса, что я пережила, но, занеся ногу, я так и не смогла этого сделать. Жаль, что я не бью лежачих, но вот когда я его подниму… Эта мысль мне понравилась.

Перевернув эльфа, я увидела простого парня, отличающегося от деревенских только остроконечными ушами и тонким, изможденным лицом. К сожалению, все еще прекрасным.

Осмотрев с ног до головы эльфа (никогда ведь не видела вблизи) заметила рану, которую этот хитрец все время ловко прикрывал рукой, делая вид, что стоит, упершись ладонью в бок. Он и сейчас в беспамятстве судорожно цеплялся за это место, пытаясь рукой остановить кровь, сочившуюся из раны.

Мне захотелось окончательно прибить этого волшебного гада. Волшебного на всю голову!

Нельзя было просто сказать, что ему требуется моя помощь? Зачем все это представление со сделкой? Или фейри не могут иначе?

Я отвела от раны руку с красивыми длинными пальцами, украшенными массивными золотыми кольцами. За одно такое можно было купить пол моей деревни. Попутно я заметила, что ногти фейри натерты золотой пыльцой, тогда как мои обломаны. Но сейчас красная, как ягоды паслена, кровь пачкала все великолепие.

В боку у рыцаря торчал кусок металла, я даже не сразу поняла, что это такое. Лишь осторожно нажав на края раны, разглядела обломок острого стилета. Его с силой вогнали в живот фейри и сломали пополам, вероятно, когда рыцарь дернулся и попытался уйти от удара.

Рана выглядела плохо. Рваные края от четырехугольных острых граней и странные синюшные разводы, будто корни деревьев проросли под бледной кожей.

Фейри знают толк в боли и страданиях.

Я сразу вспомнила деревенские приметы: эльфы боятся железа и не переносят соль. Фейри живут бесконечно долго, и лишь это может их убить.

В мозгу пронесся наш с рыцарем разговор.

«Что ты умеешь смертная?»

«Лечить».

Эльф меня обманул.

– Я же только животных умею лечить! – в отчаянии закричала я, но топи были так же безразличны и холодны, как и фейри.

Постепенно со дна моего сознания понималась злость на этого эльфийского проходимца.

А еще я осознала – рыцарь пришел умирать на болота. Лежа и глядя в небо, он ел ягоды, срывая их губами прямо с куста, пока холодное железо отравляло и медленно его убивало.

Но если я нарушу сделку, меня может постичь чудовищная кара, ведь любой договор с эльфами магический!

Ходить за скотиной – вот мой удел на один год и один час!

Так или иначе сделка есть сделка, я обязана позаботится об этом засранце, как о самой себе. Я чувствовала жжение в пальцах и какое-то беспокойство, требовавшее от меня немедленного действия.

«Заботиться обо мне, как о самой себе…»

Ходить с такой раной в боку я бы себе точно не позволила.

На болота давно уже опустилась тьма. Я схватила гнилушку из ближайшей трясины и, найдя тусклый бесовской огонек, зажгла ее. В неровном призрачном свете самодельного факела я обшарила все окрестности, ища хоть что-то, чем можно помочь эльфу. Нечто мне подсказывало, что со сделкой я чертовски прогадала: на год и один час я связана с этим сонным рыцарем. Умрет он – умру и я.

Мне удалось надергать несколько горстей мха, он должен остановить кровотечение, пару кустиков хищной росянки и ветки багульника болотного. Если все эти вещи помогают домашней скотине, то и этой они тоже помогут, видят боги, эльфийские мерзавцы недалеко ушли от зверей и такие же живучие.

Пальцы скользили в крови и не могли ухватить металл.

Кто бы ни создал это оружие, он точно знал, как причинить наибольшее количество страданий.

Вцепившись зубами в металл, я вытащила осколок и брезгливо отбросила его в сторону, сплевывая и стирая с губ густые капли эльфийской крови. Кровь перестала течь сразу, стоило извлечь кусок железа, и синюшные разводы, отравлявшие тело, тут же побледнели и исчезли. Перетерев в ладонях мох и багульник, я залепила дыру зеленой лепешкой. Лечебная масса никак не желала держаться, отваливаясь пластом.

Вот проблема, перевязать рану было нечем. Но так как я обязана заботиться об эльфийской скотине, словно о самой себе, пришлось жертвовать последним. Чего только для себя любимой не сделаешь. Воровато оглянувшись, я стянула панталончики – рваные, ношеные, но чистые. И окончательно дорвала на полоски. Прикоснуться к белоснежной рубашке фейри я не рискнула, да и со скользким шелком никогда не работала, может быть, для перевязок он вреден?

А натуральная льняная ткань и лекарство будет держать, и кровь остановит. Завершив с перевязкой, я вздохнула с облегчением. Давящее чувство обязательств, что довлело надо мной, исчезло. Это все, что я сейчас могла сделать для рыцаря. Если бы была игла, я могла зашить рану, а так… будем надеяться, что он не умрет. Хотя очень хотелось прикопать фейри в болоте. Смерть эльфийского вруна освободила бы меня от обязательств.

Где-то далеко вновь прозвучал рог, заставив мое сердце тревожно сжаться. Я подняла голову и обомлела. Болотные кочки двигались.

Медленно, вкрадчиво, замирая, стоило мне посмотреть в их сторону, и делая стремительные рывки, когда я отворачивалась и подсматривала краем глаза.

Я крутанула головой и убедилась, что меньше дюжины травяных кочек стремительно берут нас в кольцо. В тусклом свете гнилушки, поднятой повыше, я могла видеть, что все холмы движутся к нам.

Мерзкие болотные твари с кривыми острыми зубами, перебирая лапами, ползли полчищами. Локти высоко торчали над головой, а колени, казалось, выгибались в обратную сторону.

На голове у них росли пышные кусты осоки, а среди свисавших травинок горели красные точки глаз. С зубов по узким кривым подбородкам сочилась сине-зеленая слизь, капая в вереск. От голода, не иначе!

Они были близко, чертовски близко!

Красных точек становилось все больше и больше. Свет гнилушки приманивал их, так они лучше видели добычу. Где свет, там и вкусные хрустящие людишки. Такие слабые и доступные. Возможно, потушив огонь, мы могли бы скрыться в темноте, но, во-первых, эльф был без сознания. Во-вторых, я до смерти боялась остаться во мраке один на один с этой болотной жутью.

Синезубки, пощелкивая зубами, кружили вокруг нас. Явно примериваясь к поеданию, повизгиванием в ночи решая, как лучше начать нас пожирать. Даже тусклый свет гнилушки причинял им боль, подтверждая – они темные твари.

Я, кряхтя, попыталась приподнять эльфа из грязи.

«Нет, слишком тяжелый!» – в панике подумала я. А бросить фейри и бежать мне не позволяла магия сделки. Хотя очень хотелось. Правда, я не была уверена, что смогу удрать от тварей, синезубки, если хотели, могли двигаться очень быстро.

Однако надо было как-то спасаться. Я схватила рыцаря за плечи и начала трясти, силясь привести в чувство и рискуя разбередить рану. Эльфы живут на болотах с незапамятных времен, должны же они как-то управляться с этой нечистью?!

Только пара увесистых пощечин заставила фейри возмутиться и принять вертикальное положение.

Рыцарь шатался, как пьяный, держась за раненый бок. Надо отдать фейри должное, даже с дырой в боку он умудрялся брыкаться и бесить меня.

– Убери от меня руки, деревенская девка! – оттолкнул меня эльф. – Как ты смеешь…

– Да пожалуйста! – не выдержала я и отпустила рыцаря, тот тут же рухнул в грязь.

Из жижи послышалось недовольное бульканье, мне не надо было переводить или прислушиваться, чтобы понять – это очередной поток жалоб и оскорблений. Схватив фейри за волосы, я приподняла ему голову. Взгляд рыцаря сфокусировался на россыпи кочек с красными глазами и острыми зубами.

Чудесным образом фейри в мгновение принял вертикальное положение, минуя сам процесс подъема. Чары эльфов, не иначе.

Не устоял и начал заваливаться на спину. Мне пришлось подпереть фейри, чтобы он не упал.

Кажется, синезубые твари ему прекрасно знакомы. Потому как меч по тому же сверхзвуковому волшебству оказался в руке рыцаря.

Мы кружили спина к спине, плотно прижавшись друг к другу. Рыцарь, выставив клинок вперед и время от времени делая из метнувшейся к нам твари две половинки. А я – отпугивая синезубок светом гнилушки.

Проблема заключалась только в том, что свет был исключительно с моей стороны, со стороны эльфа тень. И как бы мы ни вертелись, твари не оставляли попыток добраться до нас.

Меня удивляло то, что рыцарь, хоть и раненый, умудряется сохранять относительное вертикальное состояние, да еще бодренько размахивал мечом. К сожалению, не прекращая жаловаться на бестолковость смертных. Создавалось впечатление, что после того, как из фейри вытащили кусок железа, он ожил и передумал подыхать.

От звука рога вздрогнули оба. Из-за холма послышался лай и визг гончих, взявших след.

Синезубки замерли, прислушиваясь.

Волна гарцующих лошадей выплеснулась из-за холма и потекла бесконечной рекой вниз.

Увидев лавину собак, несущихся рядом с копытами лошадей, твари с визгом ринулись наутек.

Не прошло и минуты – фейри на прекрасных лошадях поравнялись с нами и закружили водоворотом вокруг, настегивая лошадей и гикая. Полчища собак с поднятыми торчком хвостами прыгали у наших ног. Кто-то из гончих с визгом догрызал болотную нечисть, морды псин были измазаны кровью.

Удивительно, но рыцарь Робин Блэктерн перестал изображать из себя раненого и гордо выпрямился, задрав нос к небу. Руки споро запахнули подранную рубаху, пряча перевязанную рану. В общем, рыцарь не испугался наплыва зрителей на болото, наоборот, принял расслабленную, безразличную позу.

Тогда как я от мельтешения красок, злобного лая собак и ревущего рога сжалась в комок и спряталась за спину эльфа.

Пестрая кавалькада, ни на миг не останавливаясь, кружилась вокруг. Нас явно разглядывали, прикидывая, добыча мы, с которой можно позабавиться, иль нет.

К седлам фейри были привязаны длинные палки со светящимися шарами, внутри них бились о стены бледные светлячки. Ни у одного эльфа не было фонаря или факела с огнем, чудесный народ и без света прекрасно видел в темноте своих жертв. Они освещали себе путь призрачными огнями, вокруг всадников летали крохотные светящиеся феи.

Рядом с седельными сумками были привязаны трофеи. Они покачивались и били лошадей по боку, сочась кровью, густые капли падали на копыта лошадей, пачкали упряжь и попоны, но эльфы этого не замечали, равно как и соленого привкуса в воздухе. Казалось, этот солоноватый запах с привкусом жести им нравится. Хотя народ не жаловал соль, она разрушала их чары.

Я отвернулась, стараясь не смотреть. Не все трофеи были животного происхождения, встречались и головы, привязанные за волосы к луке седла. Каждый всадник или всадница были вооружены.

Наконец псы расправились с последними синезубками, и круговерть дикой охоты замерла. На нас смотрели невыносимо прекрасные лица рыцарей и дам, некоторые с брезгливым презрением, другие с надменным интересом, иные – и эти были самые страшные – с каким-то кровожадным вожделением, но все божественно красивые лица смотрелись по-неземному отстраненно, в них не хватало жизни и бурления чувств. Эльфы выглядели как невыносимо прекрасные, но застывшие мраморные статуи.

Внезапно рыцарь Робин стал как эти дамы и господа. Его лицо минуту назад искажалось эмоциями, демонстрируя злость и боль, фейри мало чем отличался от людей, сейчас его лицо становилось таким же непроницаемо безжизненным, как и у остальных придворных. Я поняла: это какая-то разновидность эльфийских чар. Морок, действующий на смертных и на фейри.

Дамы и господа, перебросившись парой фраз по поводу облавы на болотную начисть, внезапно обратили все свое внимание на нас.

Робин стоял, демонстрируя на лице вселенское безразличие, будто все так и должно быть. Он по уши в грязи, с мечом в руке и без коня гулял по болоту. Ну вот и захотелось совершить моцион и все. Кто посмеет ему запретить или хоть что-то сказать?

Подле него, как испуганная собачка, смертная я, которую Блэктерн, впрочем, не замечал, пристально следя за собратьями. Двое посреди болот и дикая охота рядом. Готова поклясться, рыцарь изображал эти эмоции, вернее их отсутствие. Его не меньше, чем меня, беспокоила вся эта ситуация. Фейри смертельно опасны даже для своих собственных сородичей.

Какая-то дама подстегнула свою лошадь, желая подъехать ближе к рыцарю и поприветствовать его. Эльфийка направила животное прямо на меня, я едва успела увернуться. И лежать бы мне мертвой под коваными копытами кобылы, если бы я не знала волшебное «лошадиное слово». Нам с матушкой Мод и не таких злобных зверюг приходилось лечить.

Резко вскинув руку, я щелкнула лошадь по чувствительному месту на морде. Кобыла встала на дыбы и, фыркая ушибленным носом, отшатнулась, чуть не сбросив надменную наездницу.

– Что это тут? – взвизгнула эльфийка. Я заподозрила, что дама попыталась затоптать меня специально. – Фу! Какая мерзость. Смертная! – На меня смотрели, будто на вшивую крысу. У некоторых фейри глаза зажглись недобрым огоньком. Зуб даю на отсечение: это мелкая месть эльфийки – привлечь ко мне всеобщее внимание и подвергнуть опасности. Спрятаться за спину Робина не удалось. Теперь в центре была только я одна! Верните синезубок!

– Какая гадость, лорд Робин, где вы только нашли такую рваную дрянь? Это же смертная человечка. – Эльфийка просто содрогалась от брезгливости. А вот мелкая нечисть в виде хобгоблинов и кобольдов, наоборот, проявила ко мне живейший гастрономический интерес. Невысокие человечки окружили, злобно шипя и тыкая мне под ребра острыми пальцами. Парочка хобов ущипнула, проверяя, сколько во мне мяса. Я шарахнулась от них под защиту Робина Блэктерна.

Зеленолицый кобольд сплюнул мне под ноги и свистом созвал собак. Гончие, подрагивая тонкими хвостами, шныряли среди копыт лошадей, я с содроганием увидела, что их зубы не уступают по частоте и густоте зубам болотных тварей. Эльфийские псы охоты активно демонстрировали несколько острых рядов, зевая.

– Приветствую, леди Кристания. Леди Фелисия. – Лорд Робин безразлично кивнул дамам, которые, тщательно скрывая любопытство на надменных лицах, приблизились, чтобы рассмотреть меня. Мне тоже было на что взглянуть.

В круговерти бугристых рыл и клыков дамы выглядели неземными сказочными видениями. Робко выглядывая из-за плеча рыцаря, я с открытым от изумления ртом рассматривала наряды дам.

Тончайшие, развевающиеся без всякого ветра юбки, сотканные из травинок и жил палых листьев, украшенные насекомыми и крыльями бабочек, словно самоцветами, вызывали жгучую зависть. Особенно на фоне моей собственной драной одежды, что выдала мне матушка Мод.

Леди Кристания поймала мой восхищенный взгляд, злобно ухмыльнулась жемчужными клыками и в ту же секунду засияла ярче. Волосы залоснились золотым водопадом, а глаза заискрились лесной зеленью.

Я вспомнила, как называются эти чары. Гламур – разновидность морока.

А вспомнив, поняла, как противостоять. Засунув в рот палец (ну и что, что грязный, рассудок и жизнь важнее), я прокусила его до крови. Больно, конечно, но если попался на крючок заклятья, лучше соскочить побыстрее, пока эльфы не стали играть с тобой в свои смертельные игры.

Заклятий и чар эльфов вообще стоило опасаться.

***