Симбиоты. Мой самый страстный враг

– Это – лишь только официальная версия, – вздохнула Шахраз в очередной уже раз. – Вот, лови на коммуникатор еще статьи. Они друг другу противоречат порой.

Я быстро прочла все, что мне сбросили.

– Ну и что? Они с Арзаматом взорвали ту станцию с кучей народа?

– Они были там, чтобы захватить корабль и улететь на нем, как пираты. Но взорвали ли – доподлинно неизвестно. Силовики переложили на них ответственность, потому что оба находились тогда вне закона.

– Но ведь есть якобы какие-то следы.

– Ну да! В грузовом отсеке, откуда они брали нужное оборудование. Сама подумай – зачем им взрывать эту станцию? Им никто не мешал, их никто не узнал. Никто за ними даже не гнался.

– Я не знаю… Но…

– Я уверена, что парней тогда просто подставили, – горячо настаивала Шахраз.

– А ты говоришь это не потому, что Эрдрагор – твой второй симбиот? – вмешался Матвей. – Симбиоты ведь очень нужны бергу. Без них звездолет даже не сможет летать. Первый – это вроде как непрерывная связь и телепатическая, и другая. Я вот читаю, что хадиомма может даже чувствовать состояние корабля. Где все нормально, а где – не совсем. Так, как ощущает свое тело! Берги летают и действуют быстрее любых звездолетов именно благодаря симбиотам. Второй тоже нужен, он как бы замыкает цепочку. Без второго, если верить сети, берг и первый однажды впадут в кому. Даже могут и умереть… При этом берг дарит симбиотам бесконечные возможности омоложения, оздоровления и регенерации… Ого!

Я кивнула. Я об этом уже знала, благодаря информации, что пришла в мозг от Шахраз.

– Второго можно ведь и заменить! – с надеждой произнесла я.

– Не в вашем случае. У вас уже сомкнулся узел хонтра, – ответила берга.

– Ага! Узел хонтра. У симбиотов течет энергия изо лба и пупка. Когда и тот и другой потоки смыкаются у первого и второго, их связь становится абсолютной, – зачитал сын.

– Откуда ты знаешь, что узел сомкнулся? – вскрикнула я, глядя в потолок, будто глаза Шахраз именно там.

– Ну… в момент, когда вы оба… эм…

– Я поняла…

Я покосилась на Матвея.

– Когда вы что? – сразу ухватил главное сын.

– Когда мы испытали друг к другу мощные эмоции. Первый и второй должны в момент инициации друг друга либо возненавидеть, либо полюбить, либо еще что-то. Но чувства в этот момент намного сильнее обычных. Это и есть включение связи.

– Ясно…

Я прямо выдохнула. Не рассказывать же Матвею о том, что между нами с Эрдрагором случилось.

– Ну во-от! Так что ты хотя бы попробуй его понять! – попросила Шахраз.

Внезапно в дверях опять появился Эрдрагор. Какой-то взвинченный, злой, непонятный. Взгляд мечется из стороны в сторону, сверкает, будто гибрид в лихорадке. Губы поджаты, уголки заметно опущены, ноздри хищного носа раздуваются. Кулаки сжаты, а тело… тело буквально само напряжение…

– Я отвезу вас на базу МЧС. Точнее максимально к ней близко. А там сдам с рук на руки кому надо.

– Ты второй! Не дури, Эрдрагор! – вмешалась Шахраз.

– Узел хонтра. Я уже понял. Но его вполне можно и разорвать. Недавно ученые изобрели способ. Точнее, обнаружили на опыте…

– Я не хочу, чтобы ты так поступал, – произнесла берга, а Матвей рылся в сети и ничего не находил, судя по его озадаченному лицу.

– Я все решил! И будет, как я сказал! – прорычал этот мужлан и снова, как подорванный выскочил за дверь.

– Эмоции узла, – вздохнула Шахраз.

– Что за способ? – уточнила я у нее.

Сейчас мне меньше всего бы хотелось оставаться хоть как-то связанной с Эрдрагором. Слишком уж это все осложняло. Да, возможно, он невиновен. А может именно он станцию и взорвал, как полагают психологи, которые консультировали полицию на данную тему. Из-за нестабильной нервной системы гибридов, по мнению этой группы специалистов, те решаются порой на такие поступки, какие в другие моменты не совершили бы. А после, вполне возможно, очень жалеют. Либо же ни капли не переживают. Этого не знал ни один из психологов.

– Что за способ? – спросила я снова, потому что берга не отвечала.

– Ладно! Все равно так или иначе узнаете…

На мой коммуникатор прилетел чей-то секретный доклад. На нем так и значилось «Совершенно секретно».

Я быстро пробежалась по взглядом по строчкам.

– Если он будет в коме несколько недель, то узел вполне можно и развязать…

Я взглянула на Матвея и подумала, что не хочу подобного… или хочу? В голове все путалось, смешивалось. Казалось, я уже ничего не понимаю.

Шахраз воспользовалась моим замешательством.

– Послушай меня, Сей, дорогая… Рубить с плеча, это легко и очень по-человечески. Но могу я предложить тебе альтернативный и средний вариант?

– Какой именно? – тихо спросила я.

– Мы можем сами расследовать то дело и попытаться докопаться до правды. Уверена, что Эрдрагор не откажется.

– Да он вон какой весь из себя! – фыркнула я.

– Он обижен. И, если обвинения несправедливы, причин для обид у него предостаточно. Давай пока просто отложим решение.

– За столько лет никто не смог докопаться до правды… а мы сумеем? – с сомнением уточнила я. – Полиция, криминалисты, какие-то вон частные детективы… Никто так и не пришел к конкретным фактам, одни домыслы и предположения. Мы же – вообще не специалисты. Если что, я по профессии – физик-ядерщик. Какой из меня вообще детектив?!!

– А может никто и не хотел особо докапываться? Ведь есть виновные и они всех устраивают…

Да, такое бывает, я знала.

Если виноват кто-то из власть имущих, богатых и знаменитых… Тогда – да, сделают все, чтобы никто правду не выяснил.

– Вот смотри, – подлила масла в огонь моих естественных сомнений Шахраз. – Это ведь ни к чему тебя не обязывает. Заключите с Эрдрагором временное перемирие. Попробуем вместе все разузнать. А потом решишь – что и как. Даю слово, что, если Стальной, действительно, всех убил, я не стану препятствовать разрыву узла хонтра. А если это не он… Тогда… тогда ведь его с Арзаматом можно реабилитировать… И мы станем нормальным экипажем – бергом и его симбиотами…

– Я подумаю, – кивнула я коротко.

– Ну, вот и ладушки. Вот и здорово. А пока устраивайтесь, гости дорогие. Отдохните, поешьте, поспите… А я пока поговорю со вторым упрямцем…

Я без вопросов поняла – кто имелся в виду.

Неожиданно за окнами берги, где раньше я видела помещение, похожее на гигантский ангар, стали появляться деревья, кусты, трава, одуванчики… Вокруг словно запели птицы, затрещали кузнечики, зашумел ветер в кронах…

Все это было ненастоящим – берга имитировала окружение при помощи звуковых и зрительных эффектов. Но выглядело очень естественно.

Я заметила, что за окнами сумерки. Коммуникатор показывал семь вечера. Видимо, тут время определяли по земному. И это к лучшему. Привыкнуть к чужим суткам сложно. А так все, как надо: день-ночь, двадцать четыре часа, шестьдесят минут в каждом…

Я даже зевнула, прикрыв рот рукой.

– Пошли, мам, поедим, успокоимся. И выспимся. Утро вечера мудренее.

Глава 4

Эрдрагор Стальной

Как же меня колбасило! Как же крючило!

Я даже не могу найти слов, чтобы описать то свое состояние.

Я уходил из берга и возвращался. Общался с Арзаматом и вновь стремился повидать попаданку, чтобы опять получить от нее… приговор, чего уж там говорить.

Она верила сети. А уж там нас та-ак расписали!

Ну еще бы! Ученые, что создавали гибридов, сейчас находились под судом у правительства. И чем больше они нас очернят, тем проще будет самим отбрехаться.

Мол, мы даже и понятия не имели, какие исчадия ада, в итоге, получатся. Вот почему так начудили.

Вроде брали «за основу» универсальных солдат опытных, бывалых и честных воинов. А получились какие-то демоны! Ну просто адские выродки во плоти!

Что же касается станции «Меченая», то я и понятия не имел, что там случилось.

Мы с Замом похищали оттуда «Заррем».

А когда улетели на собственной станции, узнали, что «Меченая» взорвалась. Причем, так, что вообще никого не спасли.

Естественно, все повесили на нас.

Но мы ничего не делали, от слова совсем!

Мы пробрались внутрь, предоставив поддельные документы и обманув датчики и сканеры на входе при помощи брони. В ней программы всех этих устройств определяли нас как ардикоттов. Ученые, что с нами сбежали, заранее справили нам новые документы. Их заготавливали для гибридов. Причем, даже и силовики, еще не имели доступа к базе исследователей, и, соответственно – понятия не имели под чьими личинами мы можем «ходить».

Затем мы, как нас и учили, все те же ученые, сняли с «цепи» силового поля «Заррем». Отключили внутренние датчики и сканеры ангара, все также используя информацию от исследователей.

Запросили вылет для звездолета, на котором и прибыли на «Меченую», а, получив, смотались с «Заррем». Мы уже знали, что эта станция обладает уникальными талантами в плане мимикрии и хамелеонства.

Она притворилась тем самым звездолетом, на котором мы пришвартовались на «Меченой».

Подстроила визуальные эффекты отражения-преломления, и даже излучение изнутри так, чтобы и габариты полностью соответствовали нужным.

Так мы и похитили нашу «Заррем».

О взрыве «Меченой» узнали случайно – уже позже, из галактических новостей.

Но не удивились, когда, обнаружив на записях черного ящика судна, наши следы, силовики радостно все списали на нас.

Мол, мало того, что пираты, так еще и террористы, к тому же.

Защищаться нам тогда было нечем.

Да и смысла это уже не имело. Нам все равно никто не поверил бы. Про гибридов ходили дикие и ужасные слухи, которые вполне себе подкреплялись тем, что творили некоторые нам подобные, когда очнулись после эксперимента.

Я и забыл об том, что на нашей «совести» «Меченая». Потому что реально-то ее на нашей совести не было.

А тут Сейлар! И сразу же по больному!

Естественно, попаданка верила сети, и абсолютно не верила мне.

Плюс проклятый узел хонтра, который мы замкнули вообще неосознанно. Не понимая, что в тот момент происходит.

Я находился в каком-то замкнутом кругу, безвыходном положении, ауте…

Я не мог насильничать над Сейлар. Не мог заставлять ее принять меня, как второго и даже мужчину.

Обидеть ее я не мог тоже.

Эта женщина в одночасье внезапно стала моим личным центром вселенной. Моей одержимостью и… надеждой. Всем тем, чего мне так не хватало, пока годами скитался с Замом по космосу.

И всем тем, что я не мог получить.

Она меня ненавидела за то, чего не делал и даже за то, что совершал, как считал, вполне справедливо.

Впрочем, у каждого своя мораль и свои личные границы дозволенного.

Я ощущал себя настолько неуютно, буквально – ужасно в собственном теле и в своей жизни, как еще никогда.

Зам что-то говорил, я не слышал.

Команда докладывала, я не вникал.

Я был рядом с Сейлар, хотя она вообще не желала меня видеть.

Забегал к ней в каюту, чтобы на входе услышать очередные «комплименты» в свой адрес, и принять единственно правильное решение.

О чем, в конце концов, сообщил Заму.

Тот аж глаза округлил и рот приоткрыл.

С минуту смотрел на меня, как на чужого, будто бы только впервые увидел. Затем вздохнул и покачал головой.

И твердо, прямо в глаза сообщил:

– Я тебя не поддерживаю, Драг. Ты можешь лечь в медкапсулу, чтобы тебя погрузили в глубокую кому. Это твое право и дело. Но я все равно считаю, что ты действуешь, как полный дурак.

– Я люблю ее, – сказал я. – И без нее пока не хочу жить. Вот так. Это случилось внезапно, совсем ничего не предвещало беды…

– Любишь? – Зам вскинул брови. – Ты это серьезно? Ты ее любишь? Да ты же ее вот только увидел! Когда уже успел именно полюбить? Драг, может все дело в гормонах? Может ты сейчас, сгоряча, принимаешь желание за влюбленность? Симбиоз ведь предполагает мощное усиление влечения, либидо и всяких эмоций…

– Зам, я бы очень хотел, чтобы все было именно так, – тихо, но уверенно ответил я другу. – Хотел бы. И это чистая правда. К сожалению, я не ошибся. Я ее не знаю совсем. Кто она, кем была в той, прошлой жизни, в другой Вселенной. Я не понимаю ее абсолютно. Но…

– Вот это да-а-а! – Зам вновь покачал головой. – Думаешь, это гон у гибрида? У ардикоттов бывает гон на ту самую… Но он обычно очень спокойно проходит.

– Ага. Вот только мы-то – не ардикотты. Мы с тобой вообще не пойми кто!

– Вот это новость… Даже не знаю, что и сказать. Мы подозревали, что побочные эффекты еще могут вылезти… Но…

– А нечего тут говорить. Я и сам не мог подобного ожидать. Но я всем сердцем, всем своим существом, каждой клеткой стремлюсь к ней. И еще никогда такого не чувствовал. Это как… не знаю, как описать. Как будто нет больше другой цели, другого средства чувствовать себя хорошо, кроме, как оставаться возле нее. Теперь ты меня понимаешь? А? Я не могу от нее отказаться, она нужна мне любой, а попаданка не способна меня принять, потому, что таким я ей не нужен. Пиратом, злодеем в ее глазах, убийцей и террористом, как пишут в сети. Это совершенно безвыходная и абсолютно безнадежная ситуация.

– Да. Бабы иногда – те еще дуры. Она поверила тому, что прочла в межгалактической виртуальной помойке. Но разве надежды нет?

– Нет, – уже почти шепотом ответил я. – И оправдываться не буду.

– Ну, естественно! Уж лучше глубокая кома! Чем хотя бы попытка с ней объясниться! Это ты гениально придумал!

– Так я разорву наш узел хонтра. А потом… потом может еще и очнусь… И перестану так остро чувствовать ее презрение, ненависть, отторжение. Стану меньше любить ее и хотеть.

– Ты даже не можешь быть в этом уверен! Мы с тобой – уникальные существа. А медкапсулы рассчитаны на представителей известных рас. Это ты понимаешь?

– Да, – выдохнул я. – Я все решил.

– Господи! Ну какой же дебил! – всплеснул руками Зам и ругнулся. Смачно так, прямо забористо.

– Хочешь – чести́ меня. Это твое право. Но я не вижу другого для всех выхода.

– А я вижу! – зарычал Зам. – Я вижу! И еще как! Предложи ей провести вместе расследование! Сейчас наших ученых-садистов уже судят и рассматривают под лупой. Самое время поднять и то дело со станцией. Если нас окончательно оправдают, кто знает, может еще не все потеряно, и мы сможем снова стать честными гражданами галактического государства…

– Не знал, что ты так этого хочешь.

– Я не хочу. Но был бы не против. Не скрываться, не бежать и, самое главное…

– Не грабить… – выдохнул я, понимая товарища с полуслова. Мы оба так думали и очень давно. Оба хотели бы именно этого. – Так почему ты раньше мне этого не предлагал?

– Раньше у тебя не было такой мотивации и нынешних средств.

– Это каких же? Безответной любви или тяги к женщине, которая меня ненавидит? Назовешь еще какие-то средства и мотивацию?

– Да! Берга! У нее скорость и юркость, мимикрия и все остальное в сотни раз лучше, чем у других звездолетов. При помощи берги и нашей «Заррем» можно хотя бы попытаться узнать, что там, на самом деле, случилось на «Меченой».

– Интересно. Ну и с чего бы ты начал?

– С успокоительного в твоем случае.

Я метнулся по рубке управления, сделал пару кругов и вздохнул, бессмысленно рубанув руками по воздуху, будто раскроил невидимых тварей.

– Я не могу! Слышишь, Зам! Не! Могу! Заставлять ее делать это. Она решила, и я должен смириться.

– Да что за бред! Детский сад, Драг! Женщина напугана, только-только попала. У нее в голове полная каша. Она угодила, на минуточку, в другую Галактику! Сразу же стала симбиотом на берге! А через пять минут – заложницей космопиратов и получила второго в виде их капитана. Ну как, как ты можешь ждать от нее адекватности? Да дай ты ей хотя бы одни сутки. Пусть очухается, пусть успокоится. Не трогай ее и прекрати уже к ней бегать, как заполошный! Ну, серьезно! Ты носишься туда-сюда уже больше часа. Дай ей прийти в себя хоть немного. И потом еще раз спокойно поговори.

– Я услышал и сказал, все, что нужно!

Я и сам понимал – в словах Зама есть логика, есть рациональное зерно. Есть то, к чему мне стоит прислушаться. Попаданка, реально, была не в себе. И ее состояние вполне можно понять. Тем более, у нее ведь еще и ребенок, которому тоже страшно, и смутно. А за ребенка любая нормальная мать порвет всех пиратов на мелкие лоскуты.

Я просто не мог пока что переключиться с эмоционирования на рассуждения.

Внутри все бурлило и переворачивалось.

Я изо всех сил старался держаться и не ходить к Сейлар снова и снова.

Но мне нужно было ее видеть!

Так нужно, что словами не описать!

То ли так сработала связь между симбиотами, усиленная моей влюбленностью. С первого взгляда, надо признать. То ли все дело было в гибридности, и мы получили нечто вроде этой присущей оборотням из книг одержимости истинной парой…

Я и сам не понимал, что происходит.

Только ощущения буквально зашкаливали.

Словно в самый угар перерождения в гибрида, и одновременно в самый пик подросткового возраста. Тут и гормоны, и борьба клеток ардикотта с человеческими, и черт знает еще что…

Казалось, что я еще никогда не ощущал себя так… Настолько безумным, настолько несчастным, настолько счастливым и настолько глубоко, отчаянно-подавленным.

Во мне боролись противоположные, абсолютно не совместимые эмоции, рвались наружу, толкали на действия, порождали дикие порывы, желания.

Я то возбуждался опять, вспоминая, как мы с попаданкой ласкали друг друга и целовались в каком-то угаре соединения симбиотов. Влечение было таким мощным и четким, что в теле сразу же все проявлялось. Приходилось прятаться за креслом, чтобы и Зам не заметил, насколько меня торкнуло.

То меня швыряло в ощущение своей полнейшей и неизбежной ненужности.

Она не хочет меня, не смирилась с тем, кто я и что я такое.

Чудовище, которое вне закона.

Пират, убийца и черт знает кто еще.

То меня клинило на том, что она обязана меня хотя бы выслушать!

Попытаться понять, и узнать!

Прежде чем отталкивать и осуждать.

Хотелось влететь к ней в каюту, встряхнуть, напомнить, что мы недавно вместе испытали и убедить, упросить поговорить! У меня было, что ей сказать! Доказать я не мог, тем не менее, я же знал, что мы невиновны! По крайней мере, в отношении «Меченой».

Что бы об этом в сети ни писали.

К тому же, Шахраз явно за меня в этом противостоянии правды и лжи. А, если и не за меня, то не против.

Я рвался к попаданке до такой степени, что опомниться мог уже возле двери или даже неподалеку от берга. То есть, пробежав весь свой этаж вплоть до места стыковки и часть транспортника.

Представляю, что пережил Зам, наблюдая за мной все это время.

Мне было жаль так подставлять старого друга и извечного спутника в злоключениях. Ведь он, как ни крути, связан со мной и с «Заррем». Да, у нас не было симбиоза, как в случае бергов, однако же станция обладала зачатками любви к хозяевам. А таковыми она считала именно нас.

Причем, обоих и обязательно вместе.

Я подставлял Зама тем, что не мог успокоиться и тревожил «Заррем». Она уже четыре раза меняла типы мимикрии, прикидываясь линкором, прогулочным звездолетом, туристической станцией «Мечта»… И снова становясь самой собой.

Мне нужно было со всем этим кончать.

Эмоции гибрида – они такие. То их практически нет вовсе – ты можешь хладнокровно убить и даже не посочувствовать жертве, то тебя вот так плющит и клинит.

Середины добиться весьма сложно.

Поэтому многие из нас после трансформации сходили с ума и начинали убивать всех подряд или же вредили себе.

И то, что мы с Замом сумели обуздать эти бешеные скачки эмоций, вовсе не значит, что они ушли навсегда…

Сейчас я, кажется, собирал урожай всех тех нерастраченных ощущений и чувств, которые бурлили внутри.

Слава богу, я все еще вполне контролировал ярость и злость. Хотелось крушить, убивать, резать всех на части снова и снова.

Но конкретно с этим я вполне мог справляться.

В отличие от чувств к попаданке.

Впрочем…

Я резко остановился.

Если смог тогда, почему думаю, что не сумею сейчас?

Я потер виски, оглянулся, понимая, что уже вне рубки, стою в спортзале «Заррем» и боксирую с грушами – с одной и сразу с другой. Спортивные снаряды недовольно потрескивают, корежатся, но восстанавливаются.

Суперпрочная искусственная кожа жаловалась, но все еще выдерживала мой напор…

Я не понимал – зачем такая вообще понадобилась для самых обычных спортивных снарядов. К чему подобная трата ценного материала, который выдерживал даже удар машины, что несется на всех парах и разогналась до пятисот километров в час или больше…

А вот же, оказывается! Нужная вещь!

Я принялся снова и снова наносить удары неведомому врагу.

Вымещать на грушах все, что пережил за последние годы и сдерживал где-то внутри.

Трансформацию, после которой бесился, не знал куда себя деть и как выдержать желание рвать когтями, вгрызаться клыками, убивать и крушить все подряд.

Приговор, когда меня собирались фактически казнить ни за что. Ведь я-то эмоции гибридности обуздал! И даже не причинил никому вред!

Ярость, что буквально плавила вены! Подавленная, но все еще очень мощная!

И желание… бешеное, навязчивое. Как нестерпимый зуд, о котором постоянно что-то напоминает. И ты не можешь полностью отвлечься.

Я бил, бил и опять бил.

Нокаутировал и нокаутировал.