Хозяйка расцветающего поместья

– Барыне? – переспросила я.

Он еще и женат?

– …чтобы та передала племяннику, когда он вернется. Уехал затемно, куда – не сказался, но не в сторону столицы.

Я покачала головой, не зная, злиться мне или радоваться. Паршивец смылся, и неизвестно, когда и какой пакости от него теперь ждать. С другой стороны, для поединка нужны двое, и, пока Зайков шляется невесть где, мне можно не волноваться из-за грядущей дуэли.

– Я заподозрил, что Зайкова нет дома для меня и моих людей. Поэтому послал Алексея с письмом к Николаеву.

Я не стала переспрашивать, кто это, просто сделала себе очередную зарубку в памяти, чтобы потом записать.

– Попросил его быть моим секундантом и передать вызов Зайкову.

Похоже, этот самый Николаев – хороший друг Виктора, если он просит того стать его секундантом. Значит, и Настенька наверняка его неплохо знала.

– Тот примчался почти сразу же, как водится, попытался меня отговорить, особенно когда услышал про ребро.

– И я его понимаю, – не удержалась я.

– Настя, не начинай. С такими вещами надо разбираться до того, как все вокруг станут болтать, будто ты встречалась ночью в саду с любовником. Николаев согласился стать моим секундантом и поехал к Зайкову, как только стало приличным являться с визитом. Его радушно встретила хозяйка дома и долго жаловалась, что на племянника никакой управы нет. Рано утром без спроса забрал единственный выезд и отправился, не сказав ни куда, ни надолго ли. Бедная старушка не может даже съездить посплетничать с подругами.

– И что теперь? – спросила я.

– Теперь я займусь делами, а ты будешь восстанавливаться после магического истощения. Ни в коем случае не пользоваться магией, дремать, читать что-нибудь легкое и есть конфеты.

– Я не о том.

– Он сам скомпрометировал себя своим бегством. Николаев, при всех его достоинствах, страшный болтун.

– Он мог бежать не от тебя, а от правосудия, – предположила я. – Решил, что застрелил тебя, раз за ним не было погони, понял, что молчать я не стану. Тогда вряд ли объявится.

Виктор пожал плечами.

– Мне неинтересны его мотивы. Этот хлыщ едва не уничтожил твою репутацию своим враньем. Теперь моя очередь. Объявится в Рутении – получит вызов, устный или письменный. Объявится за границей – скоро и там все будут знать, что он сбежал, испугавшись получить вызов. И хватит о нем. Пойдем, я провожу тебя в твои покои, чтобы не смущать слуг твоим видом.

Короткий путь до моих покоев мы проделали молча. Я была слишком занята тем, чтобы не наступить на полы чересчур длинного для меня халата, и одновременно соображала, что делать с ребрами мужа. Когда я училась, нам рекомендовали их бинтовать. Лет через десять – наоборот. Пожалуй, не буду ничего делать. Моим медицинским знаниям Виктор не доверяет – и я его в этом понимаю – но, если я хоть немного успела его узнать, через пару дней повязка ему надоест и он сам ее размотает.

Виктор зашел за мной в будуар, я скинула с плеч халат, чтобы вернуть его, но муж смотрел куда-то через мое плечо.

– Что это? – ошарашенно поинтересовался он.

Я обернулась, готовая к любой пакости. Но нет, будуар сиял чистотой, Дуня даже успела проветрить, и в комнате пахло свежестью. Я снова повернулась к мужу, проследила за его взглядом и расхохоталась.

На туалетном столике с зеркалом стояла винная бутылка, заткнутая пробкой. Вокруг нее, идеально дополняя натюрморт, расположились три оловянные стопки с крышечками из перевязанного бечевкой пергамента.

– Не обращай внимания, – сказала я, отсмеявшись. – Это моя уходовая косметика.

– Что, прости?

Я покачала бутылку.

– Тоник на основе хвои. – Начала поднимать стопки одну за другой. – Крем для рук. Маска из пророщенной пшеницы с медом и льняным маслом. Крем для лица – алоэ, мед и воск.

Виктор открыл рот. Закрыл.

– Ну хорошо, положим, это все тебе нужно, хотя, видит бог, я не понимаю зачем.

– Когда станет понятно «зачем», тогда уже поздно будет мазаться, – хмыкнула я.

Не то чтобы я собиралась до старости остаться с личиком гладким, как попка младенца, однако подобные вещи напоминали мне, что я не только хозяйка-ломовая лошадь, но и женщина. И что они важнее всего, именно когда сил, кажется, нет, даже чтобы раздеться перед тем, как рухнуть спать.

– Но где ты все это взяла и почему в такой посуде? – продолжал изумляться Виктор.

– Потому что другой подходящей в доме не было. Натуральные средства быстро протухают без консервантов, поэтому я делаю их понемногу, чтобы не выбрасывать.

– Консервантов?

– Веществ, не позволяющих портиться. Вроде соли в соленьях или сахара в вареньях. Но, если положить соль или сахар в крем в нужных количествах, они будут не питать, а портить кожу, – пояснила я.

Хотя, раз мне в этом доме все равно нечем заняться, не сделать ли скраб для тела? Соль, несколько ложек гущи из спитого кофе, немного растительного масла – оливкового или того же льняного, которое здесь дешевле всего. А если здесь найдутся и эфирные масла… Жаль, что сегодня придется весь день сидеть дома. Я бы с огромным удовольствием проехалась по лавкам. Чувствовала я себя прекрасно, особенно после того, как перестала волноваться из-за возможной дуэли.

– Понятно. – Виктор снова посмотрел на натюрморт. Я понимала мужа: на изящном, с завитушками столике, рядом с зеркалом в резной оправе, посреди шелков, обтягивающих стены, бутылка и стопки смотрелись феерически. – Я собираюсь посылать Василия в аптеку. Напиши, какие притирания, помады и подобное тебе нужны, он купит.

А как же процесс? Поперебирать баночки, понюхать, с задумчивым видом порастирать на руке каплю средства из пробника? Внимательно почитать состав, понимая смысл хорошо если половины из перечисленных ингредиентов?

К тому же была еще одна проблема. Точнее, две. Во-первых, я не знала, что искать в аптеке и как это «что-то» может называться. А во-вторых я была совершенно не уверена в безопасности всех этих «притираний».

– Василий должен купить свинцовую примочку? – спросила я.

– Я же сказал, мне не хочется с этим возиться. Он купит медные опилки.

– Зачем? – изумилась я.

– Для скорейшего срастания костей.

– Употреблять наружу, надеюсь? – поинтересовалась я, догадываясь, каким будет ответ.

– Внутрь.

Медь, конечно, опосредованно участвует в восстановлении костей, помогая кальцию встраиваться в костную матрицу, но я совершенно уверена, что организм прекрасно усвоит ее из гречки, грибов, сухофруктов и другой нормальной еды. Если уж очень хочется экзотики – из морепродуктов, но глотать для этого медные опилки вовсе не обязательно.

– Дозировка?

– Не помню. Это имеет значение? – В голосе Виктора снова прорезалось раздражение.

– Конечно! – воскликнула я. – В определенных дозах медь токсична… ядовита. Как и свинец. Я не хочу, чтобы ты отравился из-за примочки или порошка для скорейшего срастания костей.

– Ты не преувеличиваешь? Многие дамы пользуются свинцовыми белилами. Да что далеко ходить – ты сама любила выбеливать лицо. По мне, ты куда красивей такая, как сейчас, такая как есть, без всяких ухищрений. – Муж погладил меня по щеке.

– Я не знала, что это яд. Сейчас знаю. Разве ты ни разу не слышал, что дамы, которые всю жизнь белили лица, жалуются на сероватый цвет кожи и ранние морщины? А сколько дам в свете мучаются от головных болей, слабости и головокружений из-за малокровия, вызванного свинцом!

– Я всегда считал, что слабость и невыносливость женщин связана с их полом. И, прости, с регулярными кровотечениями.

– Ага, когда крестьянка тащит на коромысле два ведра воды общим весом в два пуда, ей не мешает ни пол, ни кровотечения, – фыркнула я.

– Крестьянки с детства приучены к тяжелому труду.

– И к гораздо более скудной и малопитательной пище, – не сдавалась я.

– Одевайся пока, скоро подадут обед, – сказал муж.

Я скрипнула зубами. Если сразу не поверил, продолжать настаивать нет смысла. Придется думать, как перехватить слугу с «лекарством» и как подменить эту пакость, чтобы никто не заметил. Просто испортить, как рецепт для Фени, не поможет, пошлют за новой порцией, только и всего.

Муж ушел и вернулся, когда Дуня помогала мне, уже одетой, заплетать волосы. Поставил на туалетный столик две жестяных коробки, довольно увесистых на вид.

– Это чай и кофе. На сегодня я Аглае уже выдал, остальное прибери себе.

– Хорошо, – кивнула я, продолжая размышлять, что делать с проклятыми опилками.

Ни одной идеи в голову не лезло, хоть плачь.

– А вот рецепт, – Виктор протянул лист бумаги. – Десять гранов на прием.

Глава 4

Дай бог памяти, сколько же это в нормальных единицах? Вот всегда так – всякой ерунды в голове полно, а как что-то нужное…

– Вспомнила! – воскликнула я так громко, что Дуня, подпрыгнув, едва не вырвала у меня клок волос. – Токсическая доза.

– В самом деле? – поднял бровь Виктор.

– Чуть меньше, возможно, чтобы качественно отравиться, не хватит, – призналась я. – Но мне бы не хотелось проверять на тебе, насколько меньше и дойдет ли дело до гемоли… желтухи или ограничится расстройством желудка.

– Иван Михайлович предупредил про возможное расстройство желудка. Но…

Я вздохнула, предвидя следующий вопрос.

– Не помню, кто рассказывал про мальчика, наевшегося порошка синего камня.

Своими глазами читала выписку из истории болезни, но как об этом расскажешь? В зеркале я видела, как менялось выражение лица мужа. Он явно не хотел верить мне – в конце концов, доктор куда старше и авторитетней.

– Иван Михайлович говорит: все есть яд, и все есть лекарство…

– Важна лишь доза, – закончила за него я.

«Но стоит ли рисковать?» – повисло в воздухе.

– Сращивание костей можно ускорить хорошей едой, – сказала я. – Это куда приятней, чем лекарства.

– Уговорила, речистая, – усмехнулся Виктор.

Я улыбнулась ему в зеркало.

– Ты готова? – спросил муж.

– Секундочку, барин, – попросила Дуня, закалывая мне последнюю шпильку в тугой узел из косы на затылке.

– Я бы хотела забежать к Фене, – попросила я. – Успею до обеда?

– Забежишь после. Я справлялся о ней утром. И Дуня, и Аглая сказали, что жара не было и Анфиса ни на что не жаловалась. Я приказал не заставлять ее работать хотя бы несколько дней, пусть выздоравливает.

Если так, еще час ничего не изменит.

Когда я после обеда пришла в девичью, Феня полусидела на лавке, подрубая полотенце.

– Аглая велела? – полюбопытствовала я.

– Я сама попросила. Воля ваша, барыня, не привыкла я сложа руки сидеть. Это ж рехнуться можно от безделья!

Пострадавшие места выглядели вполне прилично, никаких признаков начинающегося нагноения. Я сменила повязки, предупредила девчонку не бередить ожоги поясом юбки или фартука и отправилась к Аглае спросить, не нужна ли помощь, раз работница на больничном.

От моей помощи экономка отказалась, сообщив, что поставила Ульяну заменять Феню на кухне. Я не стала настаивать. Сообщила, что за чаем теперь нужно приходить ко мне.

– Как тебе удобней: с вечера на утро забрать или рано с утра? – поинтересовалась я.

Во взгляде экономки промелькнуло удивление.

– Как вам, Анастасия Павловна, лучше будет. Наверное, с вечера, чтобы вас не будить. Барин рано встает и может сразу чая потребовать. Я у себя в ящике стола запру, чтобы девок в соблазн не вводить. – Она поколебалась, но все же добавила: – Вы, барыня, себя не утруждайте беготней по черной половине. В колокольчик позвоните, если горничную при себе держать не желаете, она мигом появится и за мной сходит, если я вам понадоблюсь.

Я пожала плечами.

– Мне проще самой прийти, чем ждать, пока Дуня туда-сюда бегать будет.

«С каких это пор?» – ясно читалось на лице Аглаи, но у нее хватило ума промолчать, как и у меня – не спросить, действительно ли ей барыню утруждать, то есть сердить лишний раз не хочется или не нравится, что начальство в любой момент может оказаться за спиной.

– Еще я собиралась поговорить о меню, – сменила я тему. – Барин сказал, что согласовал его на неделю. Продукты уже куплены?

Аглая фыркнула.

– Мы никогда не покупаем продукты на неделю вперед, кроме круп, оливкового масла и муки. С утра Дарья сама ходит на рынок и по лавкам, чтобы вся еда была самая свежая. Иногда я хожу с ней.

– Замечательно! – обрадовалась я. – Тогда я хотела бы посмотреть меню и обсудить с тобой кое-какие изменения, желательно в рамках выделенного князем бюджета.

Экономка поджала губы.

– Князь не ограничивает меня в тратах, только проверяет счета от лавочников и записи потраченного на рынке.

Ага, значит, на рынке рассчитываются за наличные, а в лавках, говоря современным языком, берут беспроцентный кредит.

– Желаете сами проверить счета? – Голос Аглаи зазвенел холодом.

– Как-нибудь в другой раз, – отмахнулась я. Смысл проверять счета, не зная цен? – Меня больше интересует, что собирается есть князь. Ты уже знаешь, по какому поводу к нему приглашали доктора?

– Я не сплетничаю о господах.

– Похвально. Так вот, я хочу, чтобы в его рационе… – Аглая моргнула, и я торопливо поправилась: – Чтобы в его питании было побольше продуктов, полезных для укрепления костей.

Прежде всего кальций и витамин D.

– Молочные продукты, куриные яйца. Семга, если ее можно достать не за все деньги мира.

– Почему нельзя? Семгу еще месяц будут возить мерзлую из Белой Гавани, если нужно, я пошлю за ней во фруктовую лавку.

Я удержала на кончике языка вопрос, почему рыбу продают во фруктовых лавках, и продолжила:

– Квашеная капуста, если барин ею не брезгует. Лимоны. Мороженая черная смородина, если есть.

Это витамин С, который регулирует построение белковой основы для костной ткани.

– Не слишком жирное мясо.

Белок.

– Черный хлеб. Я заметила, что к столу подают только белый.

– Черный хлеб не по чину князю.

– В моем доме он его ел, так что хотя бы раз в день придумай, в каком виде его подать. В нем… – В нем витамины группы B, но как об этом сказать? – Словом, он нужен. Еще нужны семечки, орехи и сухофрукты.

Это источники микроэлементов.

Я ждала, что Аглая скажет что-то вроде «мне нужно получить разрешение у барина», но она не стала возражать.

– Как скажете, Анастасия Павловна. Если изволите немного подождать, я достану записи и вы посмотрите, что заменить.

– Еще пошли кого-нибудь за журналами, – сказала я, когда с обсуждением кухни было покончено. Много времени это не заняло: князь и без меня питался полноценно и разнообразно.

– Какими именно? – уточнила Аглая.

– Журнал мод или такой, где можно посмотреть прически. – Если уж мне идти завтра в театр, то вряд ли я обойдусь своей обычной гулькой на затылке. – И еще все научные, которые можно купить, не заказывая специально.

Аглая озадаченно уставилась на меня.

– Прошу прощения, Анастасия Павловна?

– Что тебе непонятно? Все, что связано с наукой и техникой. Журналы по врачебному делу… – Это прежде всего. – …аптекарству, химии и физике, садоводству… Все, что найдется. Да, еще литературные.

Вряд ли в светской болтовне кого-то заинтересуют физические явления или химические опыты. А литература – тема неисчерпаемая, но для этого мне надо получить хоть какое-то представление о местных пушкиных и жуковских.

Кажется, попроси я у экономки динамит – к слову, а существует ли он здесь? – она изумилась бы меньше.

– За таким девку не пошлешь, они все неграмотные. Нужно Алексея просить, а он только барину подчиняется.

– Значит, попрошу.

Дворецкий выслушал меня с таким ошалелым видом, будто перед ним вдруг появился Мотя, внезапно обретший дар речи.

– Это надо у барина дозволения спросить.

Я что, не могу без дозволения мужа купить свежую прессу? Прежде чем я успела спросить это вслух, Алексей добавил:

– Чтобы он меня отпустил или с каким делом в город послал. Васька пока ему не сможет так услужить, как надо. А у барина гость.

Когда успели гости явиться? Вроде совсем недолго я с Аглаей разговаривала.

– Заперлись в кабинете и велели не беспокоить по пустякам.

– Чаю ты им принести можешь? А заодно записку передать?

Дворецкий помялся.

– Крашенинников у них. Значит, считают. Собью, барин ругаться будет, дескать, сбил со счета, балбес такой. Простите, барыня, не осмелюсь я.

Я поколебалась. На самом деле не горели мне эти журналы, найду чем заняться. С другой стороны – чего время терять?

– А меня пускать он тоже запретил? – на всякий случай уточнила я.

Видно было, что Алексея так и подмывало согласиться – дескать, барыню пускать особенно запретил. Но барыня-то может мужу и скандал закатить, и кто тогда крайним будет? Похоже, он решил, что будет крайним в любом случае, потому что жалобно протянул:

– Сказал не беспокоить…

Если я хоть что-то понимаю в напряженном умственном труде, то кофе ему не помеха. А заодно можно и записочку передать, чтобы при госте глупых вопросов не задавать.

А то, может, мне съездить? «Считать» в этом мире не то, что в нашем, калькуляторов-то еще не придумали. Не знаю, что мешает купцу самому этим заняться, да и неважно это, главное, что затянется надолго.

Так ничего и не решив, я отправилась в спальню за кофе, а потом на кухню. Пока я варила кофе, Дарья то и дело недовольно поглядывала на меня, я старательно делала вид, будто не замечаю этого. Не я нанимала кухарку, не мне и увольнять, как бы ни хотелось.

Я поставила на поднос кофейник и чашечки. Подумав, добавила графин с холодной водой и пару стаканов: что бы они там ни считали, наверняка обсуждают, а от говорильни хочется пить. Добавила сложенную записку и направилась в кабинет.

– Барин не велел… – начал было Алексей, но я отступать не собиралась. Дождалась раздраженного «Да!» в ответ на стук и только тогда вошла.

– Я же… – проворчал Виктор. Осекшись на полуслове, расплылся в улыбке: наверное, кофе унюхал.

– Не буду мешать вам заниматься делами, господа, – прощебетала я, разливая кофе. – Сейчас уйду.

Купец выглядел лет на пятнадцать старше Виктора – хотя, может, мне так показалось из-за окладистой бороды.

– Большая честь испить кофию с князем, – сказал он, и по тону его голоса я не поняла, в самом ли деле купчина так думает или иронизирует. Если в самом деле, то я здорово оплошала.

– Перестаньте, Афанасий Никитич, – ответил Виктор. – Вы прекрасно знаете, насколько для меня ценно наше сотрудничество.

– И все же воды я, с вашего позволения, сам себе налью, а то неловко, что княгинюшка мужику прислуживает.

– Как вам будет угодно.

Крашенинников плеснул себе из графина. Отхлебнул кофе и тут же запил его водой.

Виктор взял с подноса лист бумаги.

– Анастасия Павловна, передай Василию, чтобы в следующий раз письма, мне адресованные, не совал барыне, а приносил сам, да как положено, на подносе, – сказал он, очень внимательно на меня глядя.

– Обязательно. – Я прекрасно поняла, кому на самом деле предназначался этот упрек.

– Нового слугу взяли? – полюбопытствовал купец.

Виктор кивнул. Извинившись, развернул записку.

– Завтра я почти до самого вечера пробуду на фабрике, а ты не скучай, возьми Герасима и прокатись по лавкам. А сегодня уж порадуй меня, побудь дома.

Я решила не спорить при посторонних. Тем более что помнила, как муж с утра просил меня весь день провести на диване с книжкой.

– Как скажешь.

– А по поводу журналов Алексея пошли, он грамотный.

Получается, и повода спорить по большому счету нет. Если дворецкий принесет мне, что почитать. Выйдя из кабинета, я передала Алексею пожелание барина, проинструктировала его что купить и направилась к себе.

Проходя через малую гостиную, я заглянула в книжный шкаф, где видела пару дамских журналов. Самый свежий был датирован концом осени. Рассудив, что в этом мире жизнь течет куда медленней, а значит, и мода не меняется так стремительно, забрала его в будуар.

С любопытством разглядела изображения дамских головок с короткими стрижками, которые подавались как «смелая мода нового бального сезона». Мода, может, и смелая, но слепо следовать ей я повременю. По крайней мере пока не увижу хотя бы пяток стриженых барышень. Тем более что в журнале хватало и женских головок с локонами. Простых кос практически не было. Кажется, придется мне вспоминать, как спать на бигудях.

Платья в этом сезоне оставались «простыми и естественными, открывая миру дамскую красоту». Нет, пусть называют меня ханжой, но я в таких платьях щеголять не буду. Надену несколько одно на другое, чтобы получилось что-то вроде чехла.

И по-прежнему сохранялась в моде «томная бледность». Что ж, значит, снова побеспокою Аглаю.

Глава 5

Раз аристократке предписано быть бледной, а мазаться свинцом я категорически не желаю, нужно как-то выкручиваться. Я и без того наверняка что-нибудь сделаю не так в этом театре, будь он неладен, не стоит привлекать дополнительного внимания и подставлять мужа, демонстративно пренебрегая модой.

Проще всего было бы не заморачиваться и вымыть крахмал из толокна, но тогда пудра получится телесного цвета. Будь у меня побольше времени, я бы получила рисовый крахмал – тот, из которого делают дорогущие натуральные пудры. А так придется работать с тем, что есть.

Еще раз уточнив, не нужна ли на кухне моя помощь, и снова получив отказ, я попросила у Аглаи рис, крахмал – обычный, картофельный – и сушеного шалфея или лаванды, или чего-нибудь подобного для отдушки.

– Что такое крахмал? – спросила экономка.

От удивления я чуть было не брякнула «полимер глюкозы», но вовремя прикусила язык.

– Картофельная мука, – сообразила я.

– Никогда не слышала о такой.

Я снова изумленно уставилась на нее. Сегодня, когда мы перетасовывали меню на неделю, я определенно видела кисели. Да не овсяный, который очень любила Марья – твердый, как желе, – а клюквенный и смородиновый.

– Кисельная мука, – попробовала я зайти с другой стороны.

– Я не сушу сулой, приготовить свежий несложно.

Расспрашивать, что такое «сулой», я не стала – похоже, это что-то общеизвестное. Что ж, добыть из картошки крахмал – дело нехитрое, к вечеру, глядишь, и просохнет.

Чем я и занялась.

– А я и не знала, что сулой можно сделать из картошки, а не только из овса – заметила кухарка, когда я сливала воду с отстоявшегося крахмала.

Вот, значит, что такое сулой. Не сказала бы, что сделать его проще, чем достать с полки крахмал. Я одернула себя – снова начинаю мыслить категориями своего времени, когда за любым продуктом достаточно сходить в магазин. Здесь по лавкам не набегаешься, особенно из деревенских усадеб.

Мел нашелся в сарае, когда-то купленный для побелки, да так и оставленный. Князь, как с гордостью сообщила Аглая, мог позволить себе купить самые лучшие белила с городской фабрики, поэтому пользоваться дешевым мелом незачем. Я мысленно застонала. Очень хотелось потребовать отмыть потолки прямо сейчас, причем в респираторе и перчатках. Но вряд ли «снисходительность Виктора к капризам» настолько безгранична. Так что я отложила эту мысль на потом, когда муж перестанет сомневаться в моих знаниях… или пока я не придумаю способа испортить потолки, не вызвав подозрений. Свинцовые белила чернеют от сероводорода, но десяток-другой тухлых яиц явно привлекут к себе внимание.

Пока я размышляла об этом, растерла немного мела в порошок и залила водой. Оставила на пару минут, чтобы осел песок и другие примеси, и процедила воду через батистовый платок. Мел отправился сушиться на печь, крахмал я пристроила под лавкой неподалеку – перегревать его было нельзя, чтобы не получить вместо пудры кисель. Просохло все на удивление быстро – пока я растирала рис в ступке до тончайшей муки. Наверное, все то же благословение помогло. Я смешала рисовую муку с крахмалом, снова перетирая в ступке, добавила пару щепоток мела, проверяя на руке, чтобы не перестараться.

Пока я занималась этим, вернулся Алексей, вручил мне два бумажных кулька с травами, которые я попросила его купить, и журналы. Как бы мне ни хотелось изучить «Ильинские врачебные ведомости» или «Технологический журнал», пришлось отложить их в сторону вместе с «Журналом приятного и любопытного чтения» и начать с «Журнала лангедойльских и данелагских новых мод».

В этом журнале вообще не было причесок с длинными волосами – короткую стрижку надлежало покрывать прозрачным чепчиком или кружевной косынкой. Декольте вечерних платьев опустились еще ниже, до половины груди, и, конечно же, ткань ничего не скрывала.

Ругнувшись себе под нос, я открыла «Белокаменский Меркурий», в котором стихи, рассказы и рецензии чередовались с описаниями модных платьев и светскими новостями. Все то же самое, что и в журнале мод.