Болотная тина

Василиса Романова

Болотная тина

1

Тина

Дернулась всем телом, пытаясь сохранить стремительно теряющееся равновесие, и угодила лицом прямо в пыльную яму. Отлично! К такому жизнь сегодня меня не готовила. Ну почему сейчас? Когда до конечной точки осталось всего ничего, а на счету каждая минута?

Раздраженно отряхивая руки и одежду от следов падения, глухо застонала – на коленках бордовыми бороздами с серыми разводами красовались свежие ссадины.

– Да чтоб вас! Вот чёрт! – крикнула, одёргивая завернувшуюся юбку и пошла дальше, ускоряя шаг.

Красный полукруг солнца окончательно поглотила линия горизонта, на почерневшее небо выплыла полная луна, освещая дорогу путникам. Я мысленно порадовалась ясной небесной выси, понимая, что моего издыхающего фонарика хватит ненадолго. У меня чуть больше часа в запасе.

Впереди ещё километра полтора, встреча назначена в этой чёртовой избушке на курьих ножках, до которой добраться – целый квест. И не абы-когда, а непременно в полночь. Бабулька, выбравшая местом проживания покосившийся домик на самой окраине, с огородом, спускающимся прямиком в болото – именно тот человек, с которым хочется проводить время тёмными ночами. По крайней мере, она так считала.

– Придёшь к полуночи, сама знаешь, зачем, – проскрипела она мне на ухо во время нашего странного знакомства в сельском магазинчике, и взглянула мутными глазами так, что спорить расхотелось.

Ради исполнения мечты и к самому дьяволу отправиться не побрезгуешь. Я и отправилась… Репутация у бабушки была ничуть не лучше. Она слыла самой сильной ведьмой в округе, к которой обращались глубоко отчаявшиеся, потерявшие веру. Я была той самой…

Накатанная дорога внезапно превратилась в узенькую тропинку, ведущую к сухим корявым кустам, за ними пейзаж разглядеть было невозможно. Я подсветила путь фонариком, который по глупости не успела зарядить, воткнув в неработающую розетку, о чём мне сообщили перед самым выходом. За непроходимыми мертвыми зарослями проявились очертания крыши, и вроде даже мелькнул тусклый свет в окне, но тут же исчез.

Бабулька – отшельница, не принимающая достижения цивилизации за благо, по слухам, жила, как в позапрошлом веке – в свечах, травах и ей одной понятных обрядах. Поговаривали, умела исцелять: готовила отвары, нашёптывала над ними что-то, и давала несложные инструкции, которые нужно было неукоснительно соблюдать.

Удивительно, но её наговоры работали. Люди верили ей, и шли толпами, но каждому назначалось своё время, а кому-то и вовсе – отказ. Взамен несли продукты и вещи, чем и выживала старушка уже много лет. Денег не брала принципиально, называя их самым опасным злом на свете.

Меня она выбрала сама в магазинной очереди, просто ткнула пальцем и потребовала прийти. И пока я ошарашенно пыталась понять, что вообще происходит, знакомая с завистью шепнула: «Даже не думай отказываться! Каждый из стоящих здесь хотел бы оказаться на твоём месте.»

А я и собиралась отказываться. После услышанных подробностей про бабу Агату – тем более. В голове будто что-то щёлкнуло, переключаясь на колдовскую волну, зазывающую на болото, как голос сирены – корабли к месту гибели. Я больше не могла ни о чём думать, кроме полуночной встречи, а перед глазами ещё долго стоял строгий непроницаемый взгляд, не терпящий несогласия.

Потянуло болотной тиной, воздух стал сырым и колючим. Почти пришла. Осталось перебраться через топь – и я на месте. Должна успеть.

Корявые ветки мешали идти, юбка цеплялась кружевным подолом за сухой рогоз, задираясь и обнажая содранные коленки. Балетки, звонко хлюпали, до краёв заполненные мутной жижей. Но я продолжала пробираться сквозь вязкую вонючую грязь при тусклом свете доживающего последние минуты фонарика.

Очертания невысокого домишки стали более явными. Свет свечи, зажженной на окне, манил меня, как беспечного мотылька, притягивал, завораживал, не отпускал. Вот уже и редкие штакетины забора, наполовину утопленного в воде, мелькнули в угасающем луче. Осталось всего несколько шагов.

Я устало выдохнула и на секунду остановилась. Сердце гулко заколотилось в ожидании неизвестного. Если баба Агата сумеет мне помочь, я руки ей расцелую. На коленях буду за ней ползать. Пусть читает свои заклинания, пусть поит горькими отварами и заставляет вытворять всякую дичь – я на всё согласна. Лишь бы получилось. Лишь бы в моём сломанном, израненном, пустом чреве снова смогла зародиться жизнь.

Десять лет, невыносимо долгих, насквозь пропитавшихся надоедливым запахом больничных палат – уродливым ароматом неудач и безысходности, который не может перебить даже болотная вонь. Тринадцать попыток ЭКО, абсолютно пустых, болезненных, где каждая новая была хуже прежних. Разочарование, холодность мужа и его отказ спонсировать мои «хотелки». Одиночество и осознание собственной ничтожности, ненужности, неспособности выполнить своё предназначение. Вот что привело меня сюда. Вот ради чего я, промокшая и продрогшая, с содранными коленками, в залитых густой грязью балетках, в промозглой тьме стояла и почти молилась на огонёк догорающей свечи.

Новый шаг на пути к исцелению звучно хлюпнул, и я почувствовала, как ступня увязла в болотной жиже. Чертыхнувшись, попыталась достать – не получилось. Фонарик окончательно погас и при очередном манёвре, ещё глубже утопившем ногу, улетел в грязь. Да твою же…!

– Бабушка Агата! – закричала я во весь голос, надеясь, что старушка меня ждёт и поможет выбраться.

Перспектива остаться в топи до рассвета совсем не радовала.

В ответ – тишина, ни дверь не скрипнула, ни ставня не стукнула. Только ворон на ветке высокого дерева, такого же мёртвого, как и всё в этой болотной глуши, возмущённо закаркал.

– Баба Агата! – снова крикнула я. – Помогите! – заорала что есть мочи, чувствуя подступающий к горлу страх

– Чего орёшь, красавица? – прозвучал бархатный мужской голос у самого уха.

Я отчаянно завизжала, испуганно озираясь по сторонам и не видя никого вокруг. Пошарила руками в темноте и снова вскрикнула, когда мою ладонь схватила чья-то холодная невидимая рука.

– Хватит кричать. Я не обижу. – вкрадчиво проговорил невидимка, нежно погладив подушечкой большого пальца мою ладонь.

– Кто ты? – спросила дрожащим голосом, неожиданно почувствовав, что страх начал отступать, превращаясь в нечто новое, необычное и неуместное. Холодное прикосновение незнакомца вдруг стало приятным.

– Тот, кого ты звала всю дорогу. – ответил мужчина, не выпуская моей руки и не прекращая выводить на коже иероглифы.

– Кого звала? – сдавленно спросила, почувствовав, как вторая прохладная ладонь медленно заскользила вверх по моему бедру, а я словно под гипнозом, не смела сопротивляться. Более того, мне не хотелось, чтобы незнакомец останавливался.

– Подумай! – влажные холодные губы коснулись мочки, и по телу прокатилась волна такого сильного возбуждения, какого я не испытывала в первые годы жизни с мужем.

А мне уже не хотелось думать. Личность незнакомца не имела значения, важны были его намерения и откровенные действия, от которых внизу живота всё полыхало.

Длинные холодные пальцы бессовестно проникли в мои намокшие трусики и неторопливо протолкнулись в меня на полную длину, сорвав хриплый стон с моих губ.

– Я смотрю, тебе нравится. – шептал незнакомец, двигая во мне пальцами сначала мучительно медленно, потом всё быстрее и быстрее.

– Да… – выкрикнула я, не узнавая собственный голос.

Контраст между холодом его кожи и жаром моего лона, безжалостно пронзаемого ловкими пальцами, многократно усилил ощущения, и через несколько секунд я взорвалась мощным оргазмом. Обессиленная, распалённая, использованная, упала на спину прямо в грязь, так и не сумев освободить ногу из трясины.

– Мы только начали, – сладкий шёпот невидимого змея-искусителя закрутил спираль моего возбуждения заново, ещё туже.

Я ощутила, как задирается моя мокрая юбка, как разрываются с треском прямо на мне хлопковые трусы. Это всё мне дико нравилось, и я развела ноги в стороны, умирая от нетерпения. Незнакомец не заставил себя ждать. Одним рывком вогнал в меня член до упора, такой же холодный, как и мой ночной любовник. Я протяжно застонала, почувствовав распирающие, тягуче-сладкие, порывистые толчки. Каждое движение прокатывалось волной сумасшедшего наслаждения по всему телу, приближая к развязке. Толчок – вскрик, толчок – вздох, толчок – и моё тело выгнуло дугой от острого, разрывающего на атомы удовольствия. Перед глазами – россыпь искр, в теле – приятная пустота, подо мной – липкая грязь, во мне – обжигающая холодом густая жидкость, растекающаяся прохладными струйками по обнаженным бёдрам.

– Теперь ты моя! – эхом донёсся до меня голос ночного любовника, и я провалилась в темноту.

2

Тина

Яркий свет слепил глаза, поднять веки полностью, чтобы разглядеть окружающую обстановку, сходу не получилось. Я явно была не дома, не в своей постели. Приятно пахло сухими травами и чем-то терпким, незнакомым.

Поворочавшись на жестком матрасе, попыталась всё же приподняться. Кровать подо мной жалобно скрипнула. Я села, и, наконец, смогла увидеть, где нахожусь. Тесная комната, с простенькой мебелью – одновременно и кухня, и спальня, с маленькими занавешенными окнами, выходящими на две стороны, была окутана горьковатым дымом. Большая начисто выбеленная печь занимала почти треть помещения. Она была растоплена, судя по клубам пара над небольшим чугунком на плите.

У стола, заставленного разными мешочками и склянками, копошилась скрюченная старушка. Она суетливо набирала щепотками порошки и сыпала их в чугунок, бормоча себе под нос что-то невнятное.

– О, проснулась, – улыбнулась она, заметив мои телодвижения. – Голодная? Сейчас картошка сготовится – будем есть.

Я поморщилась, не понимая, что здесь делаю, и как попала в это странное место.

– Звать тебя как? – старушка протянула мне кружку с пахучей жидкостью, совершенно не обращая внимания на моё замешательство. – На-ка, выпей. Пей, не бойся!

– Тина, – я сделала обжигающий глоток. Не вкусно, но не противно.

– Что за имя такое? А полное как?

– Это полное.

– Ну, понятно, понятно… – дряхлой рукой бабушка похлопала по моим пальцам, сжимающим эмалированную кружку. – Пей. До дна пей.

В скрипучем голосе послышались стальные ноты. А странный напиток с каждым глотком начал менять вкус: сначала он растёкся по языку сладким мёдом из разнотравья, и перед глазами возник образ цветочного луга, залитого тёплыми солнечными лучами. Затем к сладости добавилась кислинка, а на луг вдруг выбежал темноволосый мальчик, совсем малыш. Он вскинул ручонки к небу и весело рассмеялся, и я улыбнулась его наивной радости. После солёных капель, закатившихся в горло, над лугом начали сгущаться тучи, а мальчонка скуксился, готовый вот-вот расплакаться. Горький глоток, и с неба начинает лить стеной, сбивая уже рыдающего малыша с ног, мне отчаянно хочется подхватить его на руки и успокоить, но я здесь, а он – там. Острота, невозможная, ядрёная, заставила язык и губы гореть. Ливень прекратился так же внезапно, как начался, мальчик замолчал, резко повернулся ко мне, сверкнув красными глазами, и злобно скривившись.

От неожиданности я выронила кружку, и последние капли колдовского снадобья быстро впитались в плотную ткань юбки. Что это сейчас было? Что вообще, чёрт возьми, происходит? Скользнув взглядом по мокрым пятнам, только сейчас увидела внизу на кружевах, застывших колом, серые разводы. Будто я брела по глубокой луже, хорошенько взболтав в ней грязь ногами, пару раз присела для верности, а потом высушила юбку феном. Просто так. Без стирки.

– Я гляжу, тебе лучше. – хитро улыбнулась старушка. – Меня бабкой Агатой звать.

– Прямо бабкой? – усмехнулась я, а в голове промелькнула наша первая с ней встреча, и мой путь через болото до света в окошке. А дальше – ничего…

Так вот зачем я здесь…

– Прямо бабкой. Идём есть и будешь собираться. Не надо тебе больше по ночам тут шастать. И чёрта звать не надо…

– Так, а…

– Вспомнила, зачем пришла?

– Вспомнила…

– Тебе оно уже не нужно.

– Как? – у меня внутри всё рухнуло. Последняя надежда угасла, не успев даже толком вспыхнуть

– А так! Поздно! – бабка Агата глянула хищно, и по моей спине пробежал холодок. – Ешь, и уходи! – грозно скомандовала она.

– Но вы же даже не пробовали, может, есть какие-то заговоры, травы, я не знаю. Прошу вас! Бабушка Агата. Не отказывайте мне! Не отнимайте последний шанс! Хотите, на колени встану перед вами? – я сползла на пол и бухнулась в ноги старушке, сложив ладони на груди. – Помогите, умоляю! Я не могу больше! Не могу я так больше! Сил нет у меня! Я – пустоцвет! Ни жена, ни мать, я – никто! Ну должно же быть какое-то средство. Вы стольким помогали, я чем хуже них? Или хуже? – срывающимся голосом проговорила я.

– Спуталась с нечистым, просит она, умоляет… – недовольно пробубнила себе под нос баба Агата, отвернулась и зашагала к столу. – Садись вот, ешь. Дорогу знаешь. Помогать не стану не потому, что не хочу. А потому, что тяжёлая ты уже.

– Что? Как? – я сощурила глаза и мотнула головой, всё ещё стоя на коленях. Что она имеет в виду?

– Сказала бы, что делать. Да ты ведь не послушаешь… – вздохнула старушка. – Но ты ещё придёшь. Придёшь ко мне.

– Я не понимаю ни слова! – воскликнула я, поднявшись на ноги, но не смея подойти к столу. Будто невидимая сила приковала меня к полу именно в этом месте. – Вы можете объяснить по-человечески?

– Зашевелится – придёшь. А не придёшь – сгинешь!

3

Последний тест полетел в мусорное ведро, и крышка захлопнулась. А я раздосадовано вздохнула. О чём твердила эта странная бабка? О какой беременности? Одиннадцать отрицательных тестов за последние полчаса успели намозолить мне глаза до кровавых искр. Да и вообще, это всё чушь. С мужем в одной постели в последний раз я была ровно пять недель назад, и уже второй женский цикл близился к завершению.

Я почувствовала себя наивной дурочкой, поверившей в деда Мороза. Не понимала, под каким влиянием поперлась среди ночи в болотную глухомань, испортив любимую юбку, утопив балетки, расцарапав колени и разодрав к хренам бельё. Явно не в себе была.

«Зашевелится – придёшь!» Кто зашевелится? Здравые мысли в моём одержимом беременностью мозге? Пора им уже, иначе из тесных палат в гинекологии, где я давно стала завсегдатаем, придётся переселиться в психиатрию.

Налила себе чаю, и тихонько позвякивая ложкой о горячий фарфор, уставилась в кухонное окно. Ничего нового. Такой же шумный город, серый, однообразный, раздражающий какофонией звуков барабанные перепонки. Даже последние дни уходящего лета не смогли внести в его суету хоть сколько-нибудь ярких красок.

Всё моё существование в последние годы стало серым, безэмоциональным и бессмысленным. Я просто продолжала жить свою никчёмную жизнь на автопилоте, не в силах разглядеть в ней ни одного радостного момента, ни одной картинки, поразившей бы меня своей непритязательной красотой, чтобы пронзило озарение: вот ради чего я столько вытерпела, за это можно зацепиться. Но, нет…

Кто-то там наверху, орудуя огромным ластиком, стёр из моей жизни все цвета, кроме серого. По своей воле, не спрашивая моего согласия. А я и смирилась…

Ночью, лежа в пустой холодной постели, долго ворочалась. Мысли о завтрашнем возвращении мужа из командировки не давали покоя. А что, если бабка Агата не соврала? Что если нам нужно снова попробовать? Может, я просто что-то не так поняла?

В моей дурной голове тут же ожили события предстоящего вечера, где я в мерцании зажженных свечей в красивом платье и откровенном белье соблазняю Серёжу, наверняка изголодавшегося по моим ласкам за долгие три недели пребывания в чужом городе… А на следующих кадрах увидела себя, сидящую в туалете с двумя полосками на тесте и утирающую слёзы радости, такой долгожданной, выстраданной. Вдруг, всё должно быть именно вот так?

«Чёрт, эта бабка Агата никаких инструкций не дала, сижу, сама выдумываю» – пронеслась обидная мысль.

Неожиданная птичья трель в коридоре заставила меня подпрыгнуть на кровати. Посмотрела на часы – полночь. Кого могло принести в такой час? Нехотя, всё же поднялась с постели и прошлёпала босыми ступнями до входной двери, бурча себе под нос неприличные ругательства.

В подъезде было темно, и разглядеть в глазок ночного гостя не удавалось. Странно, что автомат не среагировал на движение.

– Кто? – спросила, не переставая смотреть сквозь маленькую линзу, в надежде, что свет вдруг загорится.

– Тина, это я. Открой. – потребовал голос мужа.

– Серёж, ты? – ошарашенная внезапным возвращением супруга, повернула ключ в замке, не дожидаясь подтверждения.

– А ты ждёшь кого-то другого? – с усмешкой проговорил Серёжа, когда дверь распахнулась, но в квартиру не вошёл.

– А ты чего вдруг? Когда говорили по телефону, даже не заикнулся, что сегодня приедешь. – запахнув на груди простенький халатик, поинтересовалась я. – Я даже не готовила ничего, ты голодный?

– Соскучился, сюрприз захотел устроить. – вкрадчиво произнёс муж, продолжая стоять в подъезде. – Голодный.

Его потемневший взгляд прошелся по моему телу, нагло раздевая на расстоянии. Я уже не помнила, когда в последний раз Серёжа смотрел на меня вот так – страстно, порочно, развязно.

– Почему стоишь? – прошептала и шумно сглотнула.

– Позови. – шёпотом ответил муж.

Я смотрела на него, словно под гипнозом, принимая правила новой и такой притягательной игры.

– Зайди домой, – произнесла сдавленно, не отступая от двери ни на миллиметр и не оставляя ему пространства.

Шаг через порог, и крупные ладони, обхватив мою талию, приподняли меня над полом с непривычной лёгкостью и поставили чуть в сторону.

– На улице холодно? У тебя руки ледяные. – пробормотала, не сводя глаз с любимого лица, и ощущая небывалое возбуждение во всём теле, нарастающее с каждой секундой.

– Тебе же это нравится. – прохладные пальцы развязали пояс на халате и беззастенчиво стянули тонкую ткань с моих плеч.

Я стояла перед Серёжей в одних красных бесшовных трусиках, чувствуя приятный холодок, лениво ползущий по коже, и даже не вздрогнула, когда входная дверь с грохотом захлопнулась сама по себе.

Он не прикасался ко мне, продолжая пожирать взглядом, а я уже умирала от нетерпения, распалённая тёмной стихией, бушующей в карих глазах.

– Ты плохая девочка, Тина. Знаешь об этом? – хриплый голос мужа пробирался под кожу, заползая огненными змеями в самые чувствительные места, в то время, как его руки медленно расстёгивали рубашку.

Я не смела пошевелиться, зачарованная бархатным тембром, прерывисто дыша и облизывая внезапно пересохшие губы. Не сводила глаз с длинных пальцев, перебирающих мелкие пуговицы, и ждала… ждала, когда они так же ловко пройдутся по моим изгибам, обдавая прохладой.

А он, отбросив рубашку на пол, в один шаг преодолел расстояние между нами, и спустя секунду я оказалось прижатой к стене тяжестью мужского тела. Треск разрывающегося белья пронёсся белым шумом. Холодные ладони больно вжались в мои ягодицы, подбросив меня вверх, и я обвила мужа ногами, протяжно выдохнув.

Глаза – в глаза, и нет больше ничего вокруг, только густой воздух, бесконечно искрящийся на периферии зрения. Ледяной выдох в губы, резкий толчок, и болезненно-сладкая волна заполнила моё тело до отказа. Я вскрикнула, на секунду зажмурившись.

– Смотри. Мне. В глаза. Тина. – потребовал Серёжа, ударяя бедрами в такт каждому слову, взрывая каждым ударом огненные вспышки перед глазами.

Я смотрела, пыталась смотреть, беспомощно утопая в охваченном штормом океане. Моё тело извивалось в крепких руках, бессовестно насаживаясь на твёрдый холодный член. С губ срывались короткие вскрики, а ногти до кровавой росы впивались в широкую спину.

– Скажи! Чего ты хочешь? – потребовал муж, остервенело вдалбливаясь в меня.

– Люби меня! – надсадно выдохнула, едва не теряя сознание от острого наслаждения.

– Кто я? – прорычал совершенно чужой голос над самым ухом

Я, абсолютно ничего не соображая, хрипло выкрикнула незнакомое мужское имя, и мое тело содрогнулось от запредельного оргазма, обрушившегося неудержимой огненной лавиной.

Внезапно потянуло запахом болота, и на внутренней стороне бёдер проступили липкие ледяные капли. Я повисла на крепких мужских плечах, тяжело дыша, чувствуя всё ещё пульсирующий член внутри и счастливо улыбаясь. Не знаю, что нашло на мужа, но это было восхитительно.

Я потянулась к любимым губам за поцелуем, но Серёжа неожиданно отвернулся.

– Ещё не время. – пробормотал то ли мне, то ли себе, и опустил меня ногами на пол.

Он быстро оделся, оставив меня стоять в недоумении у стены, и вдруг вспомнив, что что-то очень срочное и важное забыл в машине, выбежал из квартиры, больше ни разу не взглянув в мою сторону. У меня не было ни сил, ни желания анализировать странное поведение Серёжи. Хотя, никогда раньше он вот так сходу не набрасывался на меня. Спонтанный секс в коридоре – это не про мужа. Ужин, душ и только потом по настроению в этот список могли войти плотские утехи. А сегодня… Его будто подменили.

Решив отложить все обсуждения до завтрашнего утра, затянула потуже пояс на халате и, захватив телефон, на непослушных ногах побрела в ванную. Но передумала. Внезапно навалилась такая дикая усталость, что не хотелось шевелиться. Порванные трусы сошли за салфетку и без сожаления улетели в компанию к тестам.

Телефон просигналил о входящем сообщении, и я, лениво зевнув, открыла чат.

«Планы изменились. Прилечу послезавтра. Не готовь, заеду в ресторан.»

Руки задрожали, телефон глухо плюхнулся на коврик. От Серёжи. Отправлено в 00:02…

4

Ночью, вопреки ожиданиям, я спала, как убитая и, кажется, даже не шевелилась, уснув и проснувшись в одной позе. И первой мыслью после пробуждения была: мне всё привиделось. Просто больное воображение нарисовало картинки моих тайных желаний, а мозг их не без удовольствия оживил, при том, так реалистично, что я поверила.

Вот сообщение от Серёжи – вполне себе настоящее. Приедет теперь уже завтра. Опять завтра…

Всё! Нужно выкинуть из головы эту болотную чушь, забыть про бабкины наставления и свои влажные фантазии. Чудес не бывает. В моей жизни – уж точно.

Свесив ноги с кровати, почувствовала, как пронзило тянущей болью низ живота. Давно такого не было, но ощущения были вполне знакомыми и привычными. Что ж, очередное доказательство моей небеременности. Можно было не тратиться на дорогущие тесты, а подождать один день. Наивная нетерпеливая дурочка!

Потуже подвязала халат и, не обнаружив у кровати тапочек, босиком прошлёпала до ванной. Мельком оглядев лохматое и опухшее отражение – бесплатный утренний бонус для тех, кому за тридцать – плюхнула пригоршню воды на разгорячённую сном кожу, и снова подняла глаза к зеркалу. Иронично ухмыльнулась. Вот так выглядят неудачницы. У них такие же пустые серые глаза, бледные сухие губы, русые сосульки вместо волос и авоськи вместо нижних век. А ещё – назойливая уверенность в собственной бесполезности для этого бесцветного мира.

Случайный взгляд на приоткрытое мусорное ведро заставил вздрогнуть. Алая ткань, ярким пятном блеснувшая из-под пластиковой крышки, вызвала горячую приливную волну в теле. Пульс зашумел в ушах, ноги стали ватными, и я опустилась на край ванны в состоянии глубокого шока. Не может быть! Так ведь не бывает! Чертовщина какая-то…

Воспоминания о странном ночном появлении мужа ворвались в сознание огненными вспышками, расползлись по коже ледяными ручейками, окончательно оглушив и опустошив меня.

Ещё раз приподняла ногой злосчастную крышку и застонала от бессилия. Всё на своих местах. И оно точно было!

Кажется, я схожу с ума… Так и есть! Свихнулась со своей беготнёй за неуловимой мечтой. Надо заканчивать…

«Береги его» – внезапная мысль мелькнула в затуманенном мозге, и ладонь помимо моей воли потянулась к животу, остановившись там, где болело. Да что это за колдовские проделки? Бабка мне в чай что-то подсыпала? Из-за этого теперь я качусь к безумству с неконтролируемой скоростью?

Резко одёрнула руку и помотала головой, сбрасывая наваждение. Не нужно мне этого. Ничего больше не нужно. Я сдаюсь…

Задержка… Сколько их было в моей жизни – можно считать до бесконечности. Густо пропитанных надеждой, каждый раз подводящих к самому краю, с которого я снова и снова срывалась, разбиваясь вдребезги. И вроде бы можно уже успокоиться, когда диагноз горит яркими буквами в медицинской карте. Но, раз за разом маленькие нежные росточки веры в чудо, трепетно проклёвывающиеся сквозь бетонную правду жизни, не давали отступить, забыть, забросить…