Параллели Вселенных: Земля

Поднимаясь выше по бесконечным ступенькам винтовой лестницы, они, наконец, остановились. Услышав лязг ключа в замочной скважине, Дева поняла, что путь её на данный момент закончен. «Сейчас за мной закроется дверь и, вероятно, моя миссия на этом будет завершена», – поддавшись отчаянию, думала она, но старалась держаться и не подавать виду.

Стражник отворил перед ней дверь, и, не ожидая приглашения, она сама шагнула внутрь с высоко поднятой головой. В ту же секунду железная створка за ней захлопнулась, оставив её в полном одиночестве. Ключ снова забряцал в замочной скважине. Один поворот, второй. Звук удаляющихся шагов. Дева осталась наедине с собой и голыми стенами, которые смотрели на неё выпученными камнями. Лишь небольшое вытянутое оконце по-доброму было расположено к ней, открывая виды с высоты птичьего полёта. Оглядевшись по сторонам, она увидела в углу жалко убранную кровать. Точнее, её подобие, сколоченное из грубых досок. Напротив неё, у второй стены, стояла точно такая же конструкция. Окно находилось посередине и разделяло небольшую комнатушку на две половины.

Дева, недолго думая, прошла вперёд. Игнорируя кровати, она направилась сразу к окну, нижняя часть которого доходила до самого пола.

– Так вот какие это были башни… башни узников, – тихо и безрадостно произнесла она, теперь понимая назначение тех четырёх внутренних башен поселения. Она вглядывалась в неизбежно наступающие сумерки, а на глаза её постепенно наворачивались слёзы.

С высоты Дева видела ту самую долину перед лесом. Она простиралась безжизненной колыбелью на многие мили. Чуть правее виднелись пики гор, вероятно, принадлежавшие враждебному клану. Земли были опустошены и безлюдны. Увидев всю эту убогую картину, даже при таком скудном освещении, она ещё глубже поразилась всей разрухе, творящейся за стеной поселения. Дева, наконец, позволила себе выдохнуть. Она закрыла глаза, и потоки слёз полились по её щекам. Она ничего не могла сделать. Она ухватилась за стену и плавно опустилась на колени. Её сердце почти не билось, а перед глазами была сплошная мутная пелена. Она всхлипывала от осознания своего бессилия, глотая солёные слёзы. «Неужели они обречены, и Создатели ошиблись?» – задавалась она вопросом, а слёзы не переставали свой бег, наполняя новыми потоками образовавшиеся на щеках реки.

Прислонившись спиной к стене, она подтянула к себе ноги и обхватила их руками. Положив голову на колени, она смотрела, как ночная мгла опускается на землю, захватывая всё новые и новые территории. Накрывая тёмным покрывалом, скрывая под ним уродства, которые сотворили люди.

Незаметно для себя Дева уснула. Казалось, прошла всего минута с момента, когда она прикрыла глаза, как послышались тяжёлые шаги воина и залязгал ключ в замочной скважине. Она подняла веки, распахнув длинные ресницы, и посмотрела в сторону открывающейся двери. В ней стоял тот самый стражник, который привёл её сюда вчера. Лицо его было хмурым и напряжённым, однако он не произнёс ни слова, заметив, что ночь для Девы прошла слишком быстро и не принесла ни бодрости, ни отдыха. Дева равнодушно отвернулась от него и снова посмотрела в окно. За ним светило яркое солнце, она прищурилась. Во всей красе ей предстало пронзительно голубое небо, и она, привыкнув к свету, вовсю ширь распахнула глаза, чтобы насладиться его лазурью в золотом свечении. Вглядываясь в его бесконечную синь, она снова почувствовала надежду. Собравшись с духом, она повернула голову и взглянула на стражника. Он всё так же стоял в дверях, стойко ожидая и не беспокоя её.

Украдкой кидая на девушку любопытный взгляд, он решил дать ей время, которое, очевидно, было сейчас для неё жизненно необходимо. Она смотрела в небо так, словно оно придавало ей силы, в которых она так нуждалась после ночи, проведённой в заточении. И как только она снова посмотрела на него, он кивнул ей, как бы спрашивая, готова ли она. Дева, не произнеся ни слова, поднялась с пола, отряхнула подол платья, поправила волосы и плащ и двинулась к нему уверенным шагом, а он отступил чуть в сторону, давая ей дорогу. Невесомый плащ тянулся за ней и, казалось, даже не касался пола. А он снова смотрел на него, словно заворожённый, вспоминая, какими тихими и звёздными бывают ночи.

ГЛАВА 4

Этой ночью Стефан опять не спал. Ворочаясь с боку на бок, он проматывал в голове события предыдущего дня. «Уже вторая ночь без сна. Нескончаемый поток забот и переживаний. Я думал, нам на голову упало чудо, которое поможет справиться с врагами, а получается, что толку от неё никакого. Посмотрим, образумит ли её башня. Ну а если нет? Тогда подземелья? – Он был полон сомнений о том, как с ней поступить далее. – Зачем же ты явилась к нам? Ещё раз напомнить о нашем бедственном положении? Да, мы приходим в упадок, как бы прискорбно это не звучало. Я, мои старейшины, а, возможно, уже и народ всё понимает, но это нельзя исправить. Нельзя изменить или починить то, что было поломано много веков назад. Я лишь пытаюсь попридержать время. Пытаюсь замедлить его ход настолько, насколько это мне по силам. Если мы победим в войне, то, вероятно, это оживит клан, вольёт новую кровь, воодушевит истощённый народ. А если нет? Не смей сомневаться! Не смей терять веру! У тебя есть сын. Ещё не всё пропало. Спи, Стефан!» – Он крепко закрыл глаза, пытаясь не дать ходу чувствам, и старался более ни о чём не думать. Тело, как и голова, требовали отдыха, и он, подчинившись им, погрузился в короткий и тревожный сон.

Первые лучи осторожно постучали в окна главы, но не застали его в постели. Они хотели оповестить его о наступлении утра, но, похоже, в этом он не нуждался. Выйдя из гардеробной и не веря своим глазам, Стефан остановился в дверном проёме. Он в изумлении таращился на пол, устланный невесомым золотом. Давненько солнце не заглядывало в их уделы. Он сделал первый шаг, пересекая черту, довольно хмыкнул себе под нос и направился к выходу из покоев.

В это самое время пленницу вывели из её заточения. Она, остановившись у стены, ждала дальнейших распоряжений своего конвоира. Тот, бряцая ключами, закрывал дверь и, расправившись с ней, повернулся к узнице, окатив её волной уничижительного взгляда. Дева чуть сжалась и опустила голову.

Убедившись в своём полном превосходстве, он направился к лестнице. Размеренно спускаясь по ступенькам, стражник чеканил ритм железными набойками сапог. Дева бесшумно следовала за ним, а её лёгкая поступь напоминала дуновения весеннего ветра. Стражник молчал, а Дева не хотела его беспокоить ненужными расспросами. Она следовала за ним, поддерживая их обоюдное безмолвие.

Быстро спустившись по лестницам башни, они оказались в уже знакомых ей коридорах замка. «Как же просто запоминается путь, который может стать в твоей жизни последним», – размышляла она, водя задумчивым взглядом по стенам, окнам, потолкам и полу.

И вот, снова та самая дверь, на которой была вырезана птица, навеки запечатанная в дереве. Остановившись перед ней, она размышляла о превратности судьбы, которая, будто застыв в одном дне, решила повторить эту сцену.

«Всё, как вчера, – подумала она, проходя к середине комнаты советов. – Глава клана на возвышении в центре, по краям его старейшины. Кажется, что они даже не сменили одежду, словно всю ночь просидели здесь, принимая решение о моей участи. А может быть, о чьей-то другой». – Она водила глазами по богатым одеждам восседавших перед ней старейшин.

Остановившись на главе, она зацепилась или даже споткнулась о его меч, который заметила днём ранее. Что-то в нём ей показалось знакомым, но она никак не могла понять, что именно. Стефан тоже пристально смотрел на неё долгим, цепким и изучающим взглядом. В комнате повисла тишина с того самого момента, как в ней появилась Дева.

«Какая интересная вещица, – задумалась она, не сводя глаз с меча, который будто специально приковал всё её внимание. – Я что-то припоминаю, но никак не могу добраться до истины», – Хмуря брови и прищуривая глаза, искала она след в своих воспоминаниях.

Казалось, минуты молчания длились вечность.

– Ну что же, Дева, как ночь прошла? Поведай нам, – наконец, прервал Стефан затянувшееся молчание.

– Всё хорошо, спасибо, – смиренно ответила она, не отрывая глаз от его меча до тех пор, пока он не закрыл его мантией. После чего она уставилась в пол.

Всё это очень раздражало Стефана. Он привык, чтобы его боялись, а все эти тошнотворные любезности выводили его из равновесия. Он хмурился. Он вертел и вертел в голове мысль о ранее сказанных девушкой словах о вымирании. Это слово никак не шло у него из головы. Изучив её взглядом до дыр, он подумал: Она не та, за кого себя выдаёт. Какая из неё помощница? Она даже муху прибить не сможет», – негодовал и в какой-то степени расстраивался он.

– Значит, тебе понравилось в нашей башне. – Он самодовольно улыбнулся и посмотрел на своих старейшин, которые, как и он, скалили зубы в ответ. – Может быть, проведёшь там ещё одну ночь?

– Как вы пожелаете, – покорно ответила Дева.

– Что ты возишься с ней, Стефан? – выкрикнул Митроф, которого это смирение тоже начинало выводить из себя. – Отправь её в подземелья – и дело с концом! – Он ударил кулаком о ручку трона.

– Я согласен с Митрофом, – поддержал его Олео. – Мы все и так жутко устали, а от этой напасти, похоже, нет никакого спасения.

– Кто ещё надеется найти спасение для себя в подземельях? – задал неоднозначный вопрос Стефан, обведя тяжёлым взглядом свой совет, но ответа не последовало.

Старейшины боялись подземелий как огня. Они давным-давно не спускались туда, да и людей нечасто отправляли в тоннели. Во всём была виновата легенда, правдивость которой они страшились проверить на своих шкурах. Вот и запугивали всех пленников, которым нужно было развязать языки. И что сказать, это действительно работало. Была у них особая пещера, куда спускали слишком несговорчивых – моментально становились шёлковыми и певчими. Но с этой персоной им хотелось разобраться раз и навсегда. Никакой пользы в ней они для себя не видели. Ничего сверхъестественного, если не считать того, как она попала к ним, да плаща диковинного.

– И есть ли в них прок? Помогут ли они в разрешении нашего вопроса? – он обратился к старейшинам, кивнув в сторону Девы. – Давай начнём сначала, – дал он ей ещё один шанс, не услышав толковых предложений или возражений от совета. – Зачем ты к нам прибыла?

– Помочь, – хоть и прошептала Дева, но голос её расслышали все.

– Каким же образом? – решил поддержать Стефан всю абсурдность этого диалога, как вдруг дверь комнаты советов внезапно распахнулась, с грохотом ударив о стену. Приволокли беглеца, бесцеремонно бросив на пол рядом с Девой прямо перед советом. От неожиданности она вздрогнула и отпрянула в сторону, а все присутствующие в комнате замолчали, наблюдая за разворачивающейся сценой. Сейчас всё их внимание привлекал он. Тот, который, медленно поднимаясь с пола, вставал во весь рост. Тот, который бесстрашно и презрительно глядел на совет.

Стоя чуть левее, Дева имела возможность видеть их со стороны. Она изучающе смотрела на совсем юного, но уже такого самоуверенного мужчину. Он был одет в дорогие ткани, которые сильно изодрались и сейчас больше напоминали лохмотья, свисающие тряпицами и оголяющие изодранную кожу. Меча при нём не было. Юноша совершенно не замечал её. Его сверлящий взгляд был устремлён только на главу старейшин. Казалось, он был готов испепелить Стефана, но для этого ему явно не хватало силы. На лице его играли желваки, а руки то и дело сжимались в кулаки. Ярость бурлила и кипела в нём.

Стефан тоже смотрел на юношу, не сводя с него недовольных глаз. Он явно был очень рассержен, но не проявлял это так сильно, чтобы было заметно со стороны. С контролем эмоций и умением надевать маски у него явно было всё хорошо в отличие от молодого человека, который пока ещё не обучился этому мастерству. Глядя на него, стоящего перед ним в этом рванье, Стефан, сохраняя полное внешнее спокойствие, произнёс:

– Здравствуй, сын. Я рад, что ты вернулся домой, – сказал он холодно и отчуждённо, демонстрируя напускное безразличие и презрение.

В это время Даниэль яростно сжимал кулаки. Его суровый взгляд был всё так же устремлён на отца.

– Я не просил меня никуда возвращать, – процедил он сквозь зубы со всей ненавистью, на которую был способен.

– Это было необходимо, – жёстко ответил ему Стефан, повышая голос. – Ты знаешь, какое наказание предусмотрено за побег?

– Делай что хочешь, – безразлично ответил ему Даниэль, потупив безжизненный взгляд в пол.

– О чём ты только думал? Что тебя толкнуло на побег? Так плохо живётся в родных стенах? – разошёлся Стефан.

– Да! Плохо! – выкрикнул Даниэль. – И уж точно я не думал о новых завоеваниях. Это всё… Это всё бессмысленно! – Он посмотрел на отца и махнул рукой в сторону окон.

– Бессмысленно? Бессмысленно? Одумайся, сын! Ты отказываешься защищать свой народ? Будущий правитель сбегает из клана, где это видано? Хорошо, матери тут нет, не видит такой позор, – взорвался Стефан.

– Хорошо, что её тут нет. Не видит всего, что ты творишь. Вы все творите, – кивнул он на притихших старейшин.

– Не тебе меня судить, – отрезал Стефан. – Когда придёт время, и ты займёшь моё место, ты пожалеешь о сказанных словах.

– А может, я не хочу садиться на трон, утопающий в крови, – огрызнулся Даниэль.

– У тебя нет выбора. Тебе придётся взять на себя бразды правления, – неожиданно спокойно ответил ему Стефан. – И я хочу, чтобы ты был к этому готов.

– Я всегда готов, отец. Но не к братоубийственным войнам, – покачал головой Даниэль.

– Тогда первым убьют тебя. На кого ты оставишь свой народ? Ты уже подумал об этом перед тем, как сбежать, поджав хвост?

– Хвоста, как ты выразился, я не поджимал. И если бы меня не поймали, то тебе бы не пришлось сейчас оправдываться перед твоими приспешниками, – дерзко и своевольно отвечал ему Даниэль.

Стефан глубоко вдохнул, закрыл глаза и покачал головой. Он никак не мог поверить, что его сын может пойти против воли отца. Что его сын не понимает важности всего того, что так долго выстраивали его предки.

– Да, кровь. А ты чего хотел? Сидеть на белых мягких перинах и витать в облаках? Ты думал, так просто держать в руках власть, управлять целым кланом, защищать его и не дать сгинуть с лица этой Земли? – выдержав некоторую паузу, Стефан снова обратился к сыну.

– Лицо у этой Земли какое-то жуткое. И жить мне так не хочется, – претил ему Даниэль.

– Ты говоришь не только за себя! – взревел Стефан. – За тобой стоят тысячи других людей. Пойми это, наконец! И прекрати играть в свои игры. Цена за твою безответственность будет оплачена всем народом!

Даниэль закрыл глаза и отрицательно замотал головой. В комнате снова воцарилась тишина. Старейшины переглядывались, ожидая, чем же закончится эта баталия. Разборки отца и сына стали в последнее время частым явлением, но они предпочитали не вмешиваться, давая им возможность самим разрешить свои проблемы. Однако после побега Даниэля они фактически поставили на нём крест, понимая, что правитель из него никудышный и клану ничего хорошего он не принесёт. Даниэль, стоя перед отцом и советом, словно вечный изгой, не мог понять, почему им так нравится тот образ жизни, который они ведут. Он не мог поверить, что невозможно жить иначе и путь всего лишь один. Тот, который когда-то заложили его предки. Тот, который в погоне за правом первенства, уничтожает, сметает всё на своём пути. Немного придя в себя, он открыл глаза и повернул голову влево. Неожиданно в его поле зрения попала дивной красоты накидка. Ткань её отливала серебром и слегка мерцала. Заинтересованно он пробежался по ней выше и упёрся взглядом в милое личико, на котором раскинулись бездонные океаны глаз. Вдруг он почувствовал, будто куда-то провалился и падает в глубину. Дева пристально смотрела на него, не моргая и не отводя глаз, а он не мог оторваться – так сильно она пленила его взором. Даниэлю показалось, что время вокруг него остановилось. Он даже перестал слышать стук своего сердца и, возможно, даже дышать. Капканы её глаз схватили его, словно он был беспомощным мышонком, так просто попавшимся на приманку.

Дева внимательно слушала весь их диалог и гадала, какие же действия предпримет отец, чтобы усмирить своего непутёвого сына. Смилостивится ли он или даст указание казнить наследника? Она смотрела в глаза всем и каждому. Она читала их помыслы, всех, кроме Стефана. Его она так и не видела. Он, как и вчера был закрыт для неё. Но когда ей удалось поймать взгляд юноши, она увидела всё, что он прятал от других, но скрыть от неё был не в силах. Заглянув в его душу, Дева рассмотрела полыхающие ярким огнём ненависть и ярость, а безразличие и безысходность сменяли их, словно переливающиеся на солнце цвета разноцветных кристаллов. Сын ненавидел не своего отца, а его поступки: войны, пролитую кровь, разлуку с любимой из другого клана. Прочитав это, Дева удивлённо подняла бровь. Она была приятно изумлена вспыхнувшему чувству юноши к девушке не из его земель. Несмотря на то что общение с вражескими кланами было строго запрещено, это не остановило никого из них двоих. Они стремились друг к другу, словно растение стремится пустить свои корни в благодатной почве. И похоже, даже отцовская воля не могла его остановить. Даже сейчас, после всех отрезвляющих речей Стефана, Даниэль был настроен решительно. Он снова хотел сбежать, покинув это место навсегда. «Какая сила им движет? – размышляла она, рассматривая его предначертанное будущее. – Сила, которая свернёт не только горы, остановит не только реки, но и пойдёт вопреки отцу. Жаль, что ему приходится делать такой выбор. Он мог бы быть хорошим правителем».

«Предатели достойны только смерти», – неожиданная фраза, всплывшая в голове Даниэля, вторглась в её видения. Это был закон клана Земли, который не предвещал для него ничего хорошего. Стефан в это время внимательно наблюдал за молчаливым общением Девы и его сына. На миг ему даже показалось, что он где-то видел это раньше. Эти странные, но до удушающей боли в горле знакомые «гляделки».

«Что же тут происходит? – мысленно задавался он вопросом, заметно остыв после бурного диалога с сыном и наследником. – В её глазах я вижу сочувствие, печаль, неподдельный интерес, храбрость. Давно я не встречал такого человека, чистого и искреннего, – удивлялся он собственной, из неоткуда возникшей мягкости к этой юной особе.

Из размышлений Стефана выдернул громкий, резкий и слегка крикливый голос:

– Его нужно казнить! Он предатель, и ты знаешь наши законы. Стефан, – сказал Гарольд, первый его помощник, который уже устал от бездействия главы.

Плавно и даже нехотя Стефан повернул голову в его сторону и спокойно ответил:

– Я должен выслушать мнения всех старейшин, учитывая особое обстоятельство, – под которым он имел в виду своего сына – единственного наследника трона.

Старейшины переглянулись. Они понимали, что казнить Даниэля – не такая простая задача. Хоть он и нарушил закон. Хоть он и пошёл против своего правителя, но в случае его смерти передавать бразды правления будет уже некому. Они поддержали Стефана, кивая, желая принять участие в обсуждении дальнейшей участи его сына с учётом всего, что он успел натворить. Даниэль не был плохим мальчиком. Это странное наваждение напало на него не так давно. Сколько они его помнили, он всегда был покладистым, умным, любознательным и никогда не перечил отцу. Сейчас же его словно подменили. А после того как его поймали в лесах и вернули домой, он и вовсе был не в ладу с собой: грубил, дерзил, говорил разные глупости.

Немного помешкав, Стефан холодно отдал приказ:

– Заприте его в башню.

Сейчас его единственным желанием было убрать сына с глаз долой. Он не хотел его видеть, а ещё больше он хотел стереть из своей памяти и памяти старейшин то, что сейчас произошло в этой комнате. «Какой позор. Перед лицом всех присутствующих я выслушал бредни своего сына. Я растил его, воспитывал, а он… Да кто он такой, чтобы так со мной разговаривать? – Стефан смотрел на приближающихся стражников, которые стояли у дверей. – Как он мог предать мои ожидания? Предать свой народ? – Он перевёл взгляд, полный разочарования, на своего отпрыска. – Где же была твоя голова, когда ты сбегал из клана? И что же мне со всем этим делать?» Стражники подошли к Даниэлю. Он не сопротивлялся, только раз дёрнулся, когда ему завели руки за спину. Не сводя пристального взгляда со своего отца, который вынес решение запереть его в башне, Даниэль не осуждал его за это. Скорее глаза его выражали сочувствие и были полны скорби. Тяжёлой и безутешной скорби по тому отцу, которым тот был раньше.

– Прости, – прошептали его губы на прощание, обращаясь по отдельности и ко всем вместе.

Стражник толкнул его к выходу. Он не церемонился, выполняя приказ главы, которого не смел ослушаться. В отличие от Даниэля, который испытывал отца на прочность. И, вероятно, именно сегодня накалявшийся уже несколько лет сосуд лопнул, выпуская наружу всё, что успело накопиться. В голове Даниэля всё смешалось. Последней точкой в его отношениях с отцом должен был стать его побег, но он не удался. И теперь этой каплей стала прекрасная свидетельница его поражения.

«Кто она? Откуда тут взялась? Что она со мной сделала? – непрерывно думал он, задавая сам себе вопросы. Но получить на них ответ он не мог, его уже фактически вывели из комнаты советов. Повернув голову в самый последний момент, он увидел, как Дева стоит к нему спиной со склонённой головой прямо перед собравшимся советом старейшин, а плащ её всё так же искрится серебром в лучах полуденного солнца. – Новая жертва для стервятников».

Он печально поднял уголки губ, понимая их совместную обречённость. Дверь за ним с шумом захлопнулась, оставляя юную девушку один на один со стайкой жаждущей крови. Он же получил всего лишь небольшую отсрочку от того, что его без сомнения ждало в ближайшем будущем.

– Интересно, как быстро возведут эшафот? – с напускным весельем задал он вопрос стражнику, но тот, даже не повернул головы в его сторону, продолжая крепко держать наследника в руках и вести по коридорам.

Стефан понимал, что по законам он должен казнить сына и что в глазах своих верных соратников сейчас он проявляет слабость, намеренно оттягивая наказание. Но это их невербальное общение, Девы и его сына… Именно оно изменило его планы на судьбу своего единственного и такого долгожданного ребёнка. «Пусть пройдёт время. Нужно время», – думал Стефан, переведя взгляд с закрытых за его сыном-беглецом дверей на Деву.

– Нас отвлекли, – произнёс Стефан громогласно. Он обвёл долгим и тяжёлым взглядом своих старейшин. – Предлагаю продолжить нашу беседу. Полагаете ли вы, что она представляет для нас угрозу?

– Мы ничего о ней не знаем, – первым откликнулся Гарольд. – Она либо молчит, либо говорит загадками. – Он всплеснул руками. – Что, если она шпионка и послана нашими врагами? Откуда ты прибыла? – задал Гарольд вопрос Деве, измеряя её подозрительным взглядом. – Кто тебя подослал к нам?

– Меня никто не подсылал к вам. Я здесь, чтобы помочь, – спокойно ответила Дева, повторив всё, как и в первую их встречу.

– Вы её слышали? – Гарольд посмотрел на старейшин, выходя из терпения. – Талдычит одно и то же, издевается над нами!

– Успокойся, Гарольд, – вмешался Ричард. – Ты посмотри на это создание, какая из неё шпионка? Может быть, она имеет в виду помощь в борьбе с другими кланами? – с воодушевлением произнёс он, глядя на девушку, ища в ней поддержку его предположению.

А та лишь молчала и переводила наивный взгляд, то на Ричарда, то на главу клана, то на Гарольда, то на других старейшин, которые ещё не успели ничего сказать.

Стефан же прекрасно помнил обронённые ею вчера слова о вымирании, и он, к его полному прискорбию, понимал, что она была не так далека от истины. Как бы он ни старался хоронить этот вывод в глубине души, она своим присутствием снова напоминала ему о том, к чему в данный момент движется клан. Если в ближайшее время они не завоюют один из кланов, если не приобретут новые земли вместе с их обитателями, то его собственному народу останется не так долго жить. Ещё и его сын не упустил возможности ткнуть его носом в те кровавые распри, которые следовали одна за другой. Стефан чувствовал, как петля обхватывает его шею всё плотнее и плотнее, как тучи сгущаются над его головой, и он ничего не может с этим поделать. «Клан приходит в упадок, сын меня не поддерживает, того и гляди старейшины начнут плести козни. Всё, что мы так долго выстраивали, висит на волоске. Ладно. Пусть она останется при нас. Посмотрим, что из этого выйдет. С Даниэлем будет труднее. Он не такой сговорчивый, как эта помощница. По крайней мере, она хотя бы хочет помочь, не то, что мой сын, который решил просто сбежать, скинув груз ответственности со своих плеч», – рассуждал про себя Стефан, пока его старейшины обсуждали участь Девы друг с другом.