Измена. Попаданка с сюрпризом

В самом центре стоял массивный деревянный стол – тёмный, резной, с глубокими бороздами на поверхности, словно от когтей. На нём не было лишних украшений – только несколько свитков, чернильница с пером и золотая печать с символом дракона.

Вдоль дальней стены располагались высокие полки с книгами. Не вылизанная библиотека, где всё расставлено по строгому порядку, а рабочее пространство, где тома стояли неровно, а некоторые и вовсе лежали друг на друге. Здесь были не просто книги – старые, кожаные фолианты с потемневшими страницами, свитки с закладками, карты, перетянутые кожаными ремнями.

В одном из углов у камина, в котором догорали угли, стоял кожаный диван на медных ножках. Его поверхность была потёрта, но не потеряла прежней элегантности. Он выглядел так, словно хозяин комнаты иногда позволял себе расслабиться, погрузившись в размышления у огня.

Но я едва успела всё это осмотреть, потому что он уже был здесь.

Лаэрион.

Он сидел за столом, откинувшись на спинку массивного стула.

Я почувствовала на себе его взгляд, холодный, пронизывающий, но я всё равно продолжала разглядывать комнату, будто впервые здесь, будто пытаясь найти хоть что-то, за что можно зацепиться в этом чужом мире.

– Ниара.

Я замерла.

Звук этого имени резанул слух, и только тогда я осознала, что он обращается ко мне.

Но я не откликнулась сразу.

Это было не моё имя.

Оно словно падало в пустоту, не находя отклика во мне.

Я почувствовала, как Лаэрион напрягся, и в следующий миг воздух в комнате стал тяжелее.

– Ниара! – его голос стал резким, угрожающим.

В тот же миг его ладонь с грохотом опустилась на стол, и звук разнёсся по комнате как раскат грома.

Я вздрогнула.

– Слышишь меня? – он произнёс это медленно, но в его голосе было столько ярости, что мне захотелось отступить назад. – Ты просто решила игнорировать моё присутствие? Меня? Своего мужа? Милорда?! Дракона?!

Я видела, как его плечи напряглись, как в глазах вспыхнуло золото, но оно стало не светлым, а тёмным, затянутым бурей.

Его гнев был осязаемым, как живое пламя, которое готово было поглотить всё вокруг.

И в этот момент я поняла:

Он меня убьёт.

Если я сейчас не скажу что-то, что заставит его остановиться.

Глава 5

Лаэрион двигался мгновенно, не давая ни шанса отстраниться, сбежать или хотя бы вздохнуть.

Его рука сильной хваткой сжалась вокруг моего горла, и прежде чем я успела осознать происходящее, спина с глухим стуком врезалась в холодный камень.

Воздух вырвался из лёгких рывком, тело дрогнуло от удара, а перед глазами тут же вспыхнули тёмные пятна.

Я замерла, оглушённая, чувствуя, как холод стены позади резко контрастирует с горячим телом Лаэриона, нависшим надо мной.

Он был слишком близко.

Слишком реальный. Слишком жестокий.

Его дыхание – обжигающе горячее, с едва уловимым запахом дыма, пепла и чего-то дикого, необузданного – скользнуло по моей щеке.

– Ты смеешь меня игнорировать?

Голос его низкий, хриплый, полный тёмного жара, от которого даже воздух в комнате стал гуще, тяжелее.

Пальцы на горле сжались сильнее, но не до боли. Он не душил. Он контролировал. Но в этом контроле таилась угроза. Он показывал мне разницу в силе, демонстрировал, что мог бы сломать меня одним движением, но пока не делал этого. Пока.

Я вцепилась в его запястье, не столько в попытке освободиться, сколько чтобы хоть за что-то держаться в этой буре ненависти, которая крутилась вокруг него.

Его глаза.

Золото сгущалось, темнело, превращаясь в раскалённую лаву, за которой скрывалась чистая ярость.

– Почему? – прорычал он, наклоняясь ближе, так что его губы почти касались моего лба. – Почему ты так поступила? Почему так предала?

Пальцы дрогнули на моей коже, но хватка не ослабла. Я видела, как на скулах проступили резкие тени, как жёсткая линия его губ исказилась от сдерживаемой боли.

– Все узнали первыми, – его голос стал глухим, натянутым, как перетянутая тетива. – А до меня донесли последнему.

Я вздрогнула. Глаза его потемнели, губы скривились, будто сами слова обжигали его изнутри.

– Все видели. Все знали. А я…

Он заглотил слова, словно не мог их выдавить, и эта короткая пауза была хуже любого крика. А затем он снова посмотрел на меня, взгляд резкий, яростный, почти испепеляющий.

– Как ты могла?

Его дыхание касается моего лица, горячее, прерывистое, а воздух вокруг становится тяжёлым, наполненным напряжением, от которого невозможно спрятаться. Я не знала, что сказать, даже не знала, чего он хочет услышать.

Воздух рвался из груди резкими, болезненными вдохами.

Лаэрион не ослаблял хватку, его пальцы обжигали кожу горячими обручами, сдавливая, но не убивая. Он играл со мной, позволяя осознать собственную слабость.

Он мог бы сломать меня в одно мгновение.

Но не делал этого.

Он хотел услышать слова.

– Я клянусь! – мой голос дрогнул, сорвался, но я продолжала, потому что иначе он меня просто раздавит. – Клянусь, я ничего не знаю!

Его глаза, вспыхнувшие золотым пламенем, остались пустыми, холодными.

Он не дрогнул, не моргнул, не дал ни единого знака, что мои слова хоть как-то доходят до него.

– Я… я ничего не помню! – я цеплялась за его запястье, не в попытке вырваться, а потому что мне было страшно падать. – Этот мужчина… тот, что был со мной… Я впервые в жизни его видела! Он выглядел странно, и я не знаю, кто он!

Где-то глубоко внутри я осознавала: мне не верят. Но я не могла остановиться.

– Последние дни… – я всхлипнула, голос сорвался, грудь горела от боли. – Я не помню их. Всё… в пелене. Будто мне стерли память.

Тишина. Она была хуже крика. Я искала ответ в его глазах, хоть тень сомнения, хоть искру понимания. Но нашла только сталь и безграничное презрение.

Лаэрион резко разжал пальцы, и я рухнула вниз, ударившись коленями о твёрдые каменные плиты. В воздухе разлился металлический привкус страха. Я судорожно вдохнула, но в груди всё ещё стоял огонь боли, оставленный его хваткой.

Хрипела, хватала воздух, а он только смотрел на меня сверху вниз. Как на мусор. Как на ничтожество. И затем развернулся к двери.

– Гаррет!

Голос гремел, сотрясая стены, как далёкий раскат грома. Дверь распахнулась, и в комнату вошёл мужчина. Высокий, с острыми чертами лица, в тёмных кожаных доспехах, словно тень, выскользнувшая из ночи. На боку у него висел меч, рукоять которого была истёрта. Мужчина явно повидал много сражений.

Гаррет не задавал вопросов, он просто ждал приказа.

– Запереть её в темницу.

Четыре слова. Холодные. Окончательные. Безразличные.

Меня снова обдало льдом. Темница…

Я подняла голову, рот чуть приоткрылся в немом протесте, но я не смогла выдавить ни слова. Лаэрион больше не смотрел на меня. Он стоял у стола, одной рукой упираясь в его поверхность, а другая медленно сжималась в кулак.

Он тяжело дышал, его плечи медленно поднимались и опускались. Тёмные волосы спадали на лицо, но я видела, как на скулах напряглись жёсткие тени. Его тело было напряженным, словно гнущийся, но не ломающийся клинок.

А затем он разогнулся, но не полностью. Как будто что-то внутри него переломилось, но он не позволял себе этого осознать. И, не оглядываясь, он просто махнул рукой, отправляя меня в темницу.

Для него я больше не существовала.

Глава 6

Гаррет не сказал ни слова, когда схватил меня за руку и поволок прочь из кабинета.

Попыталась сопротивляться, но его хватка была стальной, не дающей и шанса вырваться.

– Вы ошибаетесь! – мой голос звенел в каменном коридоре, отражаясь эхом от стен. – Я ничего не помню, ничего не знаю! Даже себя не знаю!

Гаррет не реагировал.

Он шагал твёрдо, молча, ведя меня по длинным тёмным коридорам, уходящим вниз, вниз, всё дальше в чёрное нутро замка.

Спотыкалась, едва поспевая за ним, но ему было всё равно.

Каменные ступени уходили в подземелье, сырые, холодные, с зазубренными краями, словно их высекли грубо, без желания придавать им хоть какую-то форму.

В нос ударил запах сырости, плесени, затхлой земли. В нём было что-то ещё – металлическое, липкое.

Кровь.

От этого запаха в груди что-то сжалось. Я не хотела идти дальше. Не хотела видеть, что ждёт впереди.

– Прошу! – мой голос сорвался на всхлип, но я всё же пыталась удержать себя в руках. – Мне просто нужно понять! Что здесь происходит?! Кто я?!

Гаррет не отвечал.

Его тёмный силуэт двигался впереди, точно машина, непреклонный, несгибаемый. Мы прошли через широкий арочный проход, завешанный тяжёлой железной решёткой.

Внутри было еще темнее.

Огни факелов дрожали на стенах, освещая влажный камень, покрытый плесенью и тёмными пятнами. Почувствовала, как холод пробирается под кожу, проникая в самое нутро.

Пустые клетки зияли провалами, ржавые цепи позвякивали в тишине от сквозняка, пол был из земли, влажный, отдающий холодом.

Где-то в глубине раздался чей-то хриплый кашель, затем глухой стон, но я не знала, был ли это человек или только тень от того, кто когда-то им был.

Я не хотела здесь оставаться.

– Пожалуйста… – я снова попыталась заговорить, но Гаррет уже открывал тяжёлую дверцу одной из камер.

Она скрипнула. Гулко, резко. Как будто сама противилась тому, что ей снова придётся кого-то запереть. И в следующий миг он просто швырнул меня внутрь.

Я упала на колени, ладонями в грязь.

– Нет! Подождите! – я попыталась встать, ухватиться за его руку, но Гаррет бесшумно отступил назад, глядя на меня безразличным взглядом.

– Но я ничего не сделала! Я ничего не помню!

Он молча захлопнул решётку.

Всё тело дрогнуло, когда тяжёлый ключ провернулся в замке с глухим металлическим щелчком.

Камера была маленькой, с низким потолком, настолько, что даже сидя, я ощущала давящее пространство над головой. На полу – лишь тонкая, грязная простыня, разложенная прямо на влажной земле.

Ядрёный запах сырости заставил меня сморщиться, откуда-то с потолка упала капля воды, разбившись у моего колена. Холод тут был другим, не просто морозным, а пропитывающим всё насквозь, будто стены впитали в себя чужие страдания, чужие мольбы, чужие последние слова.

Содрогнулась. Гаррет развернулся и ушёл, его шаги тихо растворялись в темноте коридора. Я осталась одна в полной, безмолвной тьме.

Тишина была гнетущей, но вдруг раздался голос.

Низкий, хриплый, как скрежет металла по камню, пробирающий до мурашек.

– Так-так… – протянул он с каким-то ленивым интересом.

Резко подняла голову. Сквозь глухую стену, разделяющую камеры, я не видела его, но звук доносился прямо из-за неё, будто он находился всего в нескольких шагах.

– Неужели милорд решил отправить в темницу свою собственную жену?

Задержала дыхание, сердце гулко забилось в груди.

– Неудивительно… – продолжил он, медленно, смакуя слова. – После таких новостей, что прогремели на три царства.

Я вцепилась пальцами в холодный камень, пытаясь хоть как-то почувствовать опору в этом кошмаре.

– Кто ты? – мой голос срывался, но я не могла молчать.

Тишина на мгновение повисла.

А затем раздался смех.

Тихий, глухой, словно человек за стеной развлекался, наблюдая за моими попытками понять происходящее.

– О… – протянул он. – Вы и правда ничего не помните? Или это новая игра?

У меня похолодели пальцы.

– Госпожа быстро забывает своих слуг… – протянул он с усмешкой, в которой сквозила холодная обида.

– Ну конечно, – продолжил он, голос стал жёстче, в нём больше не было ни капли веселья. – Зачем о них помнить, если они больше не могут принести пользы?

Слуга.

Но чей?

И почему его голос звучит так, словно он меня ненавидит? Стиснула зубы, судорожно пытаясь осознать происходящее.

Этот человек говорил со мной так, будто мы знакомы, но я не знала ни его голоса, ни его лица. И чем дольше я пыталась вспомнить, тем больше рушился мир вокруг меня.

Закрыла глаза, тряхнула головой, но темнота за веками осталась такой же чужой.

– Меня зовут не так, – выдохнула я, больше не в силах держать в себе этот ужас.

Собственная правда резала горло, как осколок стекла.

– Я не Ниара. Моё имя совершенно другое. И… я жила раньше в совершенно другом мире.

Тишина. Долгая, давящая, обволакивающая. А затем голос за стеной раздался снова – и в нём было нечто странное.

Не смех.

Не презрение.

Скорее изучающее любопытство.

– Удивительно… – протянул он. – Неужели госпожа позабыла даже о своём ребёнке?

Пальцы дрогнули, я задержала дыхание, и кровь холодным потоком отхлынула от лица.

– О каком ребёнке? – мой голос был хриплым, чужим, я еле узнала его сама.

Слуга за стеной тихо рассмеялся, будто наслаждаясь моментом.

– О том, который сейчас растёт в вашей утробе.

Мир рухнул.

Я замерла, как раненый зверь, чувствуя, как всё вокруг сжимается, заворачивается в тёмный вихрь непонимания.

Глава 7

Пошатнулась, будто даже сидя не могла удержать равновесие.

– Ты… ты лжёшь, – выдохнула я.

– Нет.

Факелы горели тускло, их дрожащий свет отбрасывал по стенам ломаные тени, превращая сырой каменный коридор в пещеру, проглатывающую свет.

Я сжимала пальцы в кулаки, пытаясь унять дрожь.

Пламя факела дрогнуло, затрепетало, а затем погасло полностью. Темнота поглотила камеру.

– Тьфу, чёртова дыра! – раздалось из-за стены раздражённое рычание соседа, – Никому дела нет, – продолжил он, явно ворча самому себе. – Уже бы магические шары вместо этих старомодных брёвен повесили!

Магические шары?

Но я не успела об этом подумать, потому что заметила нечто странное.

Слабый свет. На мне. Я замерла, не сразу осознавая, что именно заставило тьму отступить.

А потом поняла – мои запястья.

Они светились. Тонкий, призрачный свет, слишком мягкий, чтобы быть огнём.

Я пристально посмотрела на свою кожу и ощутила, как в груди поднимается холодный ужас. На запястьях, словно прорастающая сквозь кожу лоза, появились причудливые узоры. Тонкие линии оплетали руки, создавая витиеватые, извивающиеся узоры.

Чувство тревоги расползалось по телу, сдавливая горло, заставляя сердце колотиться о рёбра, как пленённая птица.Что это значит?!

Закусила губу, но боль не помогла вернуться к реальности.

Если этот человек за стеной знает меня… может, он знает и ответ? Я сделала глубокий вдох, голос всё равно прозвучал хрипло, неуверенно:

– Ты… – я замялась, чувствуя, как слова застревают в горле. – Ты знаешь, что это за знаки у меня на руках?

За стеной повисла короткая тишина, и на мгновение мне показалось, что он не станет отвечать.

– Брачные узоры.

Я замерла.

– Брачные? – повторила я.

– Да. – Голос за стеной был раздраженным, будто он разговаривал с разбалованным ребёнком, который вдруг забыл простые истины. – У милорда тоже такие были.

– Были? – я почти зашипела, сквозь зубы, требуя объяснений.

– После измены… – продолжил он медленно. – Они пропадают у обоих партнёров.

Я моргнула, пытаясь осознать.

Брачные узоры… Я ничего не понимала. В каком мире я оказалась?

– Ты издеваешься надо мной? – резко выдохнула я, чувствуя, как паника накатывает, как гнев поднимается вместе с бессилием. – Какая ещё измена? Какой к черту брачный узор? Почему это на мне? Я вообще не знаю, что всё это значит!

Сосед за стеной устало выдохнул.

– Значит, госпожа совсем всё забыла?

Я фыркнула и уже перешла на крик:

– Да я не забыла! Я вообще никогда этого не знала!

Он на секунду замолчал, и я услышала, как он сдвинулся с места, будто приблизился к стене.

– Что ты несёшь…? – голос его изменился, перестал быть вежливым..

Я прикрыла глаза, проклиная всё это безумие.

– Мне снова повторить? – я открыла глаза, глядя в тьму, будто могла увидеть его. – Меня зовут не Ниара. Моё имя совершенно другое. И… я жила в другом мире.

Сосед молча выслушал, не перебивая. И когда я уже думала, что он просто решит меня высмеять, он вдруг произнёс:

– Госпожа… Вы не притворяетесь. У вас действительно забвение.

Сосед за стеной замолчал, и на мгновение мне показалось, что он просто уйдёт в себя, не пожелав больше ничего объяснять.

Но затем раздался его голос, на этот раз – напряжённый, с каким-то удивлением, будто он наконец увидел чего-то не замечал раньше.

– Раз узоры светятся… – протянул он, будто проверяя эту мысль на вкус. – То измены не было.

Я моргнула, но не успела вставить ни слова.

– Третьего не дано, – добавил он. – Либо узоры исчезают, либо остаются. Если они светятся – значит, связь не разорвана. Значит, измены не было.

Судорожно сглотнула, пытаясь осмыслить услышанное. Но слова сосед продолжал рассуждать вслух:

– Только вопрос… почему этого не заметил милорд?

Открыла рот, и прежде чем успела подумать, сболтнула:

– Но когда я проснулась, их точно не было!

Воздух сгустился, и в этой тишине я почти почувствовала, как в голове "соседа"роются мысли.

– Что ты сказала? Повтори!

– Я увидела их только сейчас. Когда факелы погасли. До этого их точно не было.

– Это… невозможно, – в его голосе впервые прозвучало настоящее потрясение. – Брачные узоры нельзя скрыть, нельзя подделать. Они либо есть, либо нет.

– Значит, что-то пошло не так. И нужно выяснить что.

– Охрана! – голос соседа резко прорезал тихое, затхлое пространство темницы, эхом отдаваясь по каменным стенам. – Мне нужно поговорить с милордом!

Он не просто позвал, он потребовал.

Я вздрогнула, не ожидая такой резкой реакции, но прежде чем я смогла что-то сказать, далеко в коридоре раздался раздражённый голос.

– Заткнись уже, ублюдок.

Мой сосед захохотал. Глухо, хрипло, почти с вызовом.

– О, так ты всё-таки тут? – протянул он, явно не собираясь так просто сдаваться. – Я-то думал, тебя унесли крысы.

Где-то в темноте послышался звук движения, но охранник не спешил подойти.

– Я сказал, заткнись. – Глухой, ленивый голос раздался снова, на этот раз ближе. – Ты уже в цепях, а теперь хочешь, чтоб я тебя ещё и избил?

– У меня есть новость для милорда. Он захочет это услышать.

Охранник фыркнул.

– Да всем плевать.

– Послушай меня внимательно, идиот, – сосед вдруг заговорил ровно, хладнокровно, без прежней игривости. – Если милорд узнает, что ты не сообщил ему, а это окажется важным…

Он сделал паузы, давая тому додумать фразу самому. Я напряглась, чувствуя, что этот разговор начинает набирать обороты. Но охранник, похоже, был либо слишком тупым, либо слишком ленивым, чтобы волноваться.

– Заткнись, пока я сам не заставил.

Мой сосед выругался.

– Тупая скотина, – пробормотал он, уже тише, но с явным раздражением.

Глава 8

Медленно опустилась на грязную тонкую ткань, что жалко лежала на каменном полу, и сразу же почувствовала, как влага пронизывает её насквозь, напоминая, что этот камень давно впитал в себя сотни жизней, отчаяние и боль заключённых.

Темница не просто была холодной – она была мёртвой.

Сжалась в комок, стараясь не прикасаться к сырой земле лишний раз, но тщетно. Холод уже проник под кожу, заполз в кости, змеёй свернулся в животе.

Но даже в этом полудрёме, балансируя между реальностью и сном, мне нужен был якорь.

Что-то живое, настоящее. Я тихо, почти шёпотом спросила:

– Как тебя зовут?

Сосед за стеной помедлил.

А затем раздался его голос, пропитанный насмешкой, но он уже был не таким резким, как прежде.

– Вы забыли даже это, почтенная госпожа?

Я плотнее закрыла глаза, стиснув зубы. Для него я просто женщина, потерявшая память. Не чужая душа, оказавшаяся в невиданном мире, запертая в теле королевы, которую все ненавидят.

Просто амнезия. Просто ещё одно последствие её измены. Он вздохнул, а затем продолжил:

– Я Ульрих.

Имя было незнакомым, но ощущалось так, словно я должна была его знать.

– И надеюсь, раз уж нам довелось познакомиться заново, что мы будем в лучших отношениях, чем до вашей потери памяти.

Его голос был полон скрытого раздражения, недоверия, возможно – горечи. Я перекатилась на спину, глядя в чёрный купол темницы, скрытый мраком, и тихо, устало прошептала:

– Милорд хочет меня казнить.

– Значит, прежде чем казнить, придётся разорвать узы.

Я резко выдохнула.

– Какие ещё узы?!

Ульрих фыркнул.

– Брачные, разумеется.

– Но… разве он не может просто…

Я не смогла закончить, но Ульрих понял и так.

– Нельзя убить того, с кем связан узами.

– Что ты имеешь в виду?

– Связь дракона нерушимая. Пока узы между вами существуют, ты принадлежишь ему, а он – тебе. Хоть он тебя ненавидит, хоть хочет стереть с лица земли, пока связь жива, он не может тебя убить.

В животе свернулось странное чувство. Значит… он связан со мной?

Но как, если я не та, кем он меня считает?

– Значит, если он хочет меня казнить… – я запнулась, но Ульрих уже продолжил за меня:

– Он должен разорвать узы. А этого ещё никто по собственному желанию не делал.

– Почему?

– Обряд тяжёлый. Не все выживают после него.

Я замерла. Камера снова наполнилась звенящей тишиной. Не все выживают. Лаэрион хочет моей смерти настолько сильно, что готов пройти через ритуал, который может убить его самого? Настолько сильно ненавидит меня?

Сон не приходил. Холод казался незначительной мелочью по сравнению с тем, что бурлило внутри. Связь. Узы. Разрыв.

Я перебирала их снова и снова, пытаясь найти логическое объяснение, но ничего не сходилось.

Как я могла быть с ним связана, если я – не она? Если я пришла из другого мира?

Зажмурилась, пытаясь прогнать эти вопросы, но они цеплялись за сознание, не давая ни малейшего шанса на покой. Я чувствовала себя узницей не только здесь, в этой темнице, но и в собственном теле. В жизни, которая мне не принадлежала.

Из-за стены раздался глухой вздох, будто Ульрих тоже устал от моих бесконечных мыслей.

– Спи, госпожа.

Я вздрогнула, голос прозвучал нежданно мягко. Не как раньше – без насмешки, без колкости. Молча смотрела в пустоту, в темноту, которая накрывала камеру, как чёрный саван.

– Утром тебя ждёт суд.

Эти слова прозвучали зловеще, несмотря на его спокойный тон.

Лаэрион будет сидеть передо мной, смотреть на меня так же, как в кабинете – с ненавистью, холодной яростью, презрением. Он решит мою судьбу, может быть, в тот же день.

– И если милорд не будет сильно упрям, он послушает тебя.

Я усмехнулась, но безрадостно.

– Серьёзно?

– Скажи ему про узоры. Покажи их. Пусть тебя проверит маг. Попроси у милорда мейстера.

– Для чего?

– Для твоего дитя. У тебя растет наследник, его нельзя потерять.

***

Утро вошло в темницу жёстко, безжалостно. Первым, что я почувствовала, был запах горящего дерева – свежие факелы разожгли в коридоре, и едкий дымок заполнил сырую темницу, смешиваясь с привычной затхлостью подземелья.

Затем раздались тяжёлые шаги. Глухой звук сапог по камню становился всё ближе, и я поняла, что за мной пришли. Я не двигалась, даже когда у решётки заскрипел ключ.

Тяжёлая дверь разошлась в стороны, и в проёме появился он.

Гаррет.

Тот самый молчаливый воин, что забрал меня у Лаэриона и увёл в темницу. Сегодня он был другим.

Жёстче. Грубее.

Его чёрные кожаные доспехи чуть поблёскивали в свете факелов, а на лице не было ни капли сомнения – только твёрдое безразличие и приказ, который он намеревался выполнить.

Он ничего не сказал, просто выхватил меня из камеры жёстким движением, потянув вперёд, не заботясь о том, что я едва успеваю переставлять ноги.

Я вздрогнула от боли, но не позволила себе показать слабость. Резко остановилась, заставляя его замереть вместе со мной. Он обернулся с раздражением.

– Ты забываешься, Гаррет. – Мой голос прозвучал чётко, уверенно, хоть сердце и билось так сильно, что, казалось, его можно услышать. Я просто пошла в ва-банк.

Он прищурился, но промолчал.

– В каком бы положении я ни была, я всё ещё твоя королева, – я произнесла это медленно, размеренно, и даже слабый налёт усталости в голосе не сделал его слабым.

Гаррет замер, но затем его пальцы разжались. Его выражение лица не изменилось, но он не стал снова хватать меня. Я прошла вперёд сама, не позволяя ему волочь меня, как пленницу.

Когда мы вышли во внутренний двор, солнце уже поднялось над замком, но его свет казался бледным на фоне множества глаз, что смотрели на меня.

Толпа. Люди собрались повсюду, и шёпот прошёлся по их рядам, как лёгкий порыв ветра. Я почувствовала, как они смотрят. Оценивающе. Осуждающе. Враждебно.