Император 2.0

Павел усмехнулся.

– Избранный… – в голосе прозвучала насмешка.

Лазарев пожал плечами.

– Ваша Империя хоть и другая, но кое-что вы узнаете сразу. Власть любят удерживать.

Павел вздохнул.

– Он правит, но кто стоит за ним?

Лазарев пристально посмотрел на него.

– Вы хотите узнать правду или хотите услышать версию для народа?

– Лазарев, ты меня недооцениваешь.

Профессор кивнул, подошёл ближе.

Тогда слушайте внимательно. Мир давно принадлежит не царям и не президентам.

– А кому?

Тем, у кого есть деньги. Настоящие деньги. Не мешки с золотом, а контроль над экономикой, технологиями, рынками, войнами.

Павел сжал подлокотники кресла.

– И они же развязали эту войну?

– Они же и закончат её, когда решат, что пришло время.

Император глубоко вдохнул.

– Значит, мне предстоит сразиться с теми, кто скрывается во тьме?

Лазарев улыбнулся.

– Если вы готовы к этому бою.

Павел взглянул на ночной город за окном.

Готов ли он?

У него не было выбора.

Лазарев выждал паузу, наблюдая за Императором.

– Вы так и не спросили, зачем я это сделал, – сказал он, скрестив руки на груди.

Павел медленно повернул голову.

– Я не задаю вопросов, на которые мне всё равно придётся найти ответ самому.

Лазарев усмехнулся.

– Это достойно правителя.

Павел молчал. Лазарев подошёл к шкафу, достал тонкую папку и бросил её на стол.

– Вы не воскресли. Ваше тело мертво. Но ваш разум… – профессор сделал паузу. – Жив.

Император нахмурился.

Говори яснее.

Лазарев вздохнул.

– Ваша ДНК была обнаружена много лет назад. Исследователи брали образцы из усыпальницы в Петропавловской крепости. Генетические тесты подтвердили подлинность. Но ДНК – это только биология. Душу не воскресить.

Павел сжал губы.

– Значит, я – не я?

Лазарев покачал головой.

– Вы – это вы. Ваш разум, ваша личность, ваш опыт – всё настоящее. Просто носитель другой.

– Как?!

– В своё время я изучал механизмы сознания. Искал способ перенести человеческий разум из одного тела в другое. Долгие годы экспериментов, поисков… И однажды я наткнулся на архивные записи.

Павел смотрел внимательно.

– Архивные?

В середине двадцатого века начались эксперименты с записью человеческого сознания. Данные хранились в глубоко засекреченных архивах. Официально их не существовало.

Император невольно напрягся.

– И ты… нашёл меня в этих архивах?

Лазарев улыбнулся.

– Почти. Я нашёл аномалию. Кодированный фрагмент, который не соответствовал никаким известным образцам. Долгое время он оставался загадкой, пока я не понял: это не просто случайный набор данных. Это чей-то разум.

Павел замер.

Мой?

– Ваш.

В комнате стало тихо. Только шум города за окном напоминал, что мир продолжает жить.

– Как это возможно?

– Никто не знает. Возможно, ваше сознание каким-то образом сохранилось в момент смерти. Возможно, кто-то в прошлом проводил эксперименты, о которых мы ничего не знаем. Но факт остаётся фактом: я нашёл вас. И теперь вы здесь.

Павел медленно выдохнул.

– И ты не ответил на главный вопрос. Зачем?

Лазарев посмотрел ему прямо в глаза.

– Потому что этот мир катится в пропасть. Потому что Россия не имеет истинного хозяина. Потому что вам ещё не суждено покоиться с миром.

Император молча смотрел в окно, за которым раскинулся ночной мегаполис. Тысячи огней, сотни проносящихся машин, неоновые вывески на зданиях. Современный мир жил своим ритмом, и в этом ритме не было места для него. Пока что.

Он глубоко вздохнул и повернулся к Лазареву.

– Хорошо. Допустим, я поверил тебе. Допустим, ты действительно перенёс мой разум. Тогда скажи мне: кто сейчас управляет Россией? Кто решает её судьбу?

Профессор подошёл к стене, коснулся панели, и на встроенном экране вспыхнула карта.

– Президентская власть. Демократия.

– Демократия? – Павел скривился.

– Народ выбирает правителя.

Какой народ? Бабы да купцы?

Лазарев усмехнулся.

– В каком-то смысле, да. Власть переходит через выборы.

– Выборы? – Император поморщился. – Это что, балаган?

– Таковы реалии, – профессор пожал плечами.

Павел медленно сел в кресло.

– И давно так?

– Более века.

Император устало потер переносицу.

– Значит, самодержавие уничтожено.

Полностью.

Император закрыл глаза.

– И кому же досталась Аляска? – Америке.

– Всё-таки этим янки… Лазарев пожал плечами.

– Тогда это казалось разумной сделкой.

– Разумной?! – Павел резко встал. – Они купили землю, на которой, как ты говоришь, потом нашли золото, нефть и кто знает что ещё!

– Так и есть.

Император медленно прошёлся по комнате.

– Россия теперь одна?

– Официально у неё есть союзники.

Кто?

– Китай, Индия, ряд других стран.

Павел провёл рукой по подбородку.

– Мир изменился.

– Мир всегда меняется.

Император встал.

– Тогда мне пора делать то, что я делал всегда.

Лазарев приподнял бровь.

А именно?

Павел подошёл к карте, провёл пальцем по границам.

– Собирать земли. Объединять. Восстанавливать порядок.

Он повернулся к профессору.

– Но для начала, мне нужно знать всё. Абсолютно всё. И ты мне в этом поможешь.

Павел Петрович снова ходил по комнате, заложив руки за спину. Думал. Анализировал. Москва? Он остановился и взглянул на профессора.

– Что значит «в Москве»? – холодно спросил он. – Вы сказали, что Россией правит человек в Москве?

Лазарев осторожно кивнул.

– Именно так. Президент страны работает и живёт в Кремле, в Москве.

Император нахмурился.

– В Кремле… Значит, его вновь возвели? Он пал ещё при Борисе Годунове…

Профессор едва заметно усмехнулся.

Кремль стоит на том же месте, Ваше Величество. С 1918 года Москва снова стала столицей России.

Павел нахмурился ещё сильнее.

Наступила тишина. Император смотрел в одну точку, обдумывая услышанное.

– Столицу вернули в Москву, – наконец произнёс он. – И что теперь?

Петербург разорён?

Нет, – поспешил ответить профессор. – Санкт-Петербург остаётся важным городом. Он стал культурной столицей России.

– Культурной? – Павел приподнял бровь. – Значит, там теперь… театры?

– И театры, и музеи, и университеты.

Павел Петрович вздохнул.

– И кто же сейчас управляет Россией?

Император усмехнулся.

– Значит, цари вам больше не нужны?

– Всё изменилось, Ваше Величество. Мир больше не тот.

Павел задумался. Он вернулся в мир, где нет Императоров. Мир, где его трон пустует уже более двухсот лет.

– Как вернуть власть? – спросил он наконец.

Лазарев вздохнул.

– Это не так просто. Сейчас на престол не сесть по праву рождения. Здесь всё решает народ.

– Народ? – Павел фыркнул. – Когда это народ был способен править?

– Теперь это реальность, – профессор пожал плечами. – И если вы хотите вернуть своё место, вам придётся… стать популярным.

Популярным? – Император нахмурился. – Что за чепуха?

Лазарев задумался. Как объяснить человеку XVIII века, что власть теперь держится не только на силе, но и на информации?

– В наше время люди получают новости из интернета, – начал он.

Из чего?

– Представьте газету. Но она мгновенно разлетается по всей стране. Более того – каждый человек может высказать своё мнение, и его услышат миллионы.

Павел задумался.

– И что же мне делать? Выпускать указы в этом вашем… интернете?

– Почти, – усмехнулся Лазарев. – Вам нужно стать известным. Говорить так, чтобы вас слушали. У вас есть опыт управления, знания, харизма. Но чтобы вернуть власть, вас должны поддерживать люди.

– То есть, прежде чем взять Империю в руки… нужно убедить крестьян, что они сами этого хотят?

– Именно так.

Император улыбнулся.

– Хитро… Очень хитро.

– Вы можете начать с малого. Открыть свой канал в интернете, делиться мыслями, изучать современный мир. Это ваш шанс.

Павел Петрович задумался.

– Значит, путь к власти теперь лежит не через дворцы… а через эфир? – Через эфир, – подтвердил Лазарев.

Император прикрыл глаза. Мир изменился. Время изменилось. Но суть власти осталась прежней: побеждает тот, кто умеет вести за собой.

И он научится.

Павел Петрович нахмурился.

– Что значит эфир?

Лазарев усмехнулся.

– Эфир – это пространство, где люди теперь получают информацию. Где правители становятся правителями, а бунтари – бунтарями.

– Пространство? – Император прищурился. – Нечто вроде газеты?

– Гораздо больше, – профессор достал из кармана мобильный телефон. – Теперь новости не пишут на бумаге. Их записывают на видео.

– Видео?

Лазарев разблокировал экран. Телефон ожил, засветился, заиграл мягким голубоватым светом.

Павел Петрович подался вперёд. В глазах его мелькнуло любопытство, но тут же сменилось подозрением.

– Что это за устройство?

– Это… как окно в мир, – улыбнулся профессор. – Здесь есть всё:

книги, газеты, объявления, картины. Это зеркало человечества.

– Лишь безумец станет верить зеркалу, – хмыкнул Император.

– В каком-то смысле, да, – согласился Лазарев. – Но это зеркало, которым можно управлять.

Он открыл камеру и включил запись.

– Вот смотрите, – профессор навёл объектив на Императора. – Сейчас я записываю ваш образ.

Павел Петрович заметно напрягся.

Что за дьявольщина?

– Просто запись, – профессор нажал на кнопку воспроизведения, и телефон показал только что снятое видео.

Император вздрогнул.

На экране был он.

Но не тот Павел Петрович, каким он себя знал.

Не Император Всероссийский, не Государь, не самодержец в расшитом кафтане… а чужой человек в бинтах, с лицом, которое не было его.

– Что за… мерзость?! – голос его сорвался. Он резко отпрянул, едва не опрокинув стул.

Лазарев молча выключил запись.

– Я же говорил, – спокойно сказал он. – Вы… теперь в другом теле.

Павел Петрович смотрел на телефон, как на отрезанную голову, швырнутую к его ногам.

– Этого не может быть…

– Может, – тихо ответил профессор. – И вы должны это принять.

– Но… как? – в голосе Императора звучало недоверие. Страх. Гнев.

– Я использовал метод пересадки сознания, – объяснил Лазарев. – Это сложный процесс, но суть в том, что ваше истинное тело… было найдено.

– Найдено?

– В склепе. В Петропавловской крепости.

Павел замер.

Вы… раскопали мой прах?

Лазарев отвёл взгляд.

– Не я один. Была целая экспедиция. У нас были фрагменты ваших останков. Мы извлекли ДНК.

– ДНК?

– Код жизни. Ваши частицы, ваши гены… —

И вселили в это… это… тело?!

Лазарев кивнул.

Император стиснул зубы.

– Чьё оно?

Профессор замолчал.

– Чьё это тело?! – повторил Павел Петрович, голос его стал опасно низким.

– Неизвестного пациента, – наконец ответил Лазарев. – Мужчина. Найден в Склифосовском институте. Полностью потерял память. В коме.

Император тяжело дышал.

– Значит, я – не я. Я – заблудшее тело из больницы.

– Вы – вы, – твёрдо сказал Лазарев. – Ваш разум, ваш дух…

– А его? – Павел Петрович пристально посмотрел на профессора. – Что с ним? Где его душа?

Лазарев промолчал.

Император вдруг усмехнулся.

Вы даже не знаете, да?

– Павел Петрович…

– Вы играли с жизнью и смертью, но не знаете, что стало с тем, кто был здесь до меня.

– Этот человек был пуст, – тихо ответил профессор.

Император медленно сел.

– Значит, теперь я – призрак в чужой оболочке.

Лазарев кивнул.

Павел Петрович провёл пальцами по лицу, будто впервые ощущая его.

– Так что теперь?

– Теперь… вам нужно выбрать.

Император поднял взгляд.

– Вы хотите вернуть власть? Вам нужно стать известным. Вам нужно выйти в этот мир.

Павел усмехнулся.

– Вы хотите сказать, что мне… вести хронику?

– Именно.

– Записывать свои мысли? Свои указы?

– Да.

Павел встал, подошёл к окну.

За стеклом шумел современный мир.

И в этом мире его не существовало.

Но он изменит это.

Профессор ушёл, оставив Императора одного в полумраке палаты. Тишина давила, только редкий шум за окном напоминал, что мир снаружи живёт своей жизнью. Павел Петрович провёл рукой по бинтам, словно проверяя – не сон ли всё это? Внутри него бушевала буря.

Мысли, как распоясавшиеся музыканты, плясали в хаотичном ритме. Россия. Империя. Враги. Союзы. Войны. Куда всё это привело? Он старался собрать разорванные обрывки сознания в единое полотно, но чем больше размышлял, тем сильнее путался.

Он зажмурился. В голове вспыхнули картины прошлого. Зимний дворец. Долгие вечера при свечах, когда он склонился над бумагами. Величественные приёмы, затаённые взгляды заговорщиков. Степенные разговоры с генералами, их уверенность, их ложь. А потом – холод, предательство, темнота… И вот он здесь.

Павел Петрович резко сел, насколько позволяла его новая, непривычная оболочка. Сердце стучало, как барабан. Кем он теперь был? Императором в теле безымянного человека? Или тенью себя самого?

Он оглядел палату. Незнакомые приборы, стерильные стены, мерцающий синий свет под потолком. Всё это было чужим, враждебным. Но страх быстро сменился гневом. Разве не он, Павел Петрович Романов, рожден был управлять? Разве не он должен был вершить судьбы? Пусть этот мир другой. Пусть здесь его имя забыто, а трон давно прахом развеян. Всё можно вернуть.

Мысли плескались, сталкивались, дробились, словно ноты под пальцами на струнах гитары. Вот только инструментом теперь был он сам, а мир играл свою, непонятную мелодию. Но если так, он научится её разбирать. Он подчинит её своей воле.

Сквозь пелену тревожного сна пробился свет. Не резкий, но настойчивый – утро брало своё. Павел Петрович медленно открыл глаза.

Голова гудела, мысли спутались. Он попытался собрать их в кучу, но они, как неуловимые духи, скользили прочь. Новая реальность вновь давила на него всей своей чуждостью.

А затем раздался звук – негромкий, но чёткий. Стук каблуков по полу. Дверь тихо приоткрылась, и в палату вошла женщина.

– Доброе утро, – произнесла она с лёгкой улыбкой, ставя поднос на столик.

Павел Петрович прищурился. Молодая. Высокая. Чистая кожа, русые волосы собраны в небрежный пучок. Глаза – живые, насмешливые, но внимательные. Брови чуть изогнуты, словно всегда готовы к неожиданному повороту событий.

– Мария, – представилась она. – Или просто Маша, как вам удобнее.

– Мария… – Император медленно повторил имя, пробуя его на вкус.

– Какое простое и милое имя.

Ага, мне тоже нравится, – она усмехнулась и склонилась ближе, изучая его с любопытством. – Что-то вы неважно выглядите. Спали плохо?

– Сон? – Павел Петрович прикрыл глаза. – Сон мне не ведом. В голове – тысячи голосов, тысячи вопросов. Времена смешались, и этот мир… он… он отвратителен и удивителен одновременно.

Маша хмыкнула, поправляя на подносе приборы.

– Философское утро? Это похвально. Но лучше начните его с завтрака.

– Она поставила перед ним тарелку с овсянкой и кружку чая.

Павел Петрович недоверчиво уставился на еду.

– Это… пища для больных?

– Ну, технически – да, но мне повезло, и я вас сегодня кормлю. Поэтому постаралась сделать съедобнее. – Она подмигнула.

Император отложил ложку и взглянул на неё пристальнее.

– Вы… иной человек, нежели вчерашний ваш коллега.

– О, вы про дядю Витю? Да, он у нас старой закалки. Я ж другая – моложе, наглее, но зато веселее.

Её улыбка была лёгкой, но в глазах мелькнуло что-то ещё. Интерес. Внимание. Возможно, даже капля сочувствия.

Павел Петрович вдруг понял, что это первый человек, который смотрит на него не как на странного пациента, не как на объект эксперимента, а как на… обычного мужчину. Пусть в бинтах, пусть потерянного, но всё же мужчину.

– Так что, будете есть? Или сразу продолжим философские размышления?

Император вздохнул и взял ложку.

– Хорошо, Мария… но после еды вы мне кое-что объясните.

– О, с удовольствием! Только учтите, я не профессор, а простая медсестра.

Иногда простая медсестра знает больше, чем целый Совет учёных.

Она улыбнулась.

– Ну, проверим. Ешьте, Павел Петрович. А потом поговорим.

Маша сидела на краю кровати, скрестив ноги, и с любопытством смотрела на Павла Петровича. Он доедал овсянку, тщательно пережёвывая, будто пытаясь разобрать её состав на элементы.

– Ну что ж, питаетесь вы прилично. Значит, можно и поговорить, – улыбнулась она, подперев подбородок рукой.

Павел Петрович отставил тарелку и склонился ближе.

– Мария… Вы в курсе, кто я?

Она на секунду задумалась, потом пожала плечами:

– В курсе. Но не настолько, как вам хотелось бы. Я знаю, что вы необычный пациент, знаю, что Лазарев сделал что-то невозможное. Ну и слышала кое-что про личность, которую вы… э-э… ну, скажем так, теперь представляете.

– Вы осторожны в выражениях, – отметил он.

– А вы – проницательны, – подмигнула Маша.

Император задумался. Она молода, не так искушена в науке, как профессор, но всё же допускается к нему. Почему? Она не просто медсестра. Лазарев мог бы оставить его под наблюдением автоматизированных систем, но выбрал живого человека. Значит, Маша играет роль. Какую?

– Вы слишком спокойны, – заметил он. – Видите перед собой человека, в котором совмещены две жизни, два сознания, и… никаких эмоций?

– Эмоции есть, – усмехнулась она. – Но у меня работа такая. Если бы я впадала в ступор от каждого необычного случая, меня бы отсюда давно турнули.

– Вы давно здесь?

Пару лет. Сначала работала в реанимации, потом меня привлекли к проекту Лазарева. Ну а теперь вот… слежу за вами.

Павел Петрович внимательно её изучал.

– Вас сюда назначили или вы сами вызвались?

Маша на секунду замялась, но быстро взяла себя в руки.

– Допустим, сама.

– Почему?

Она вдруг усмехнулась:

– Интересно же. Кто ещё может похвастаться, что ухаживает за человеком, который… ну, скажем так, очень давно умер?

Император медленно кивнул.

– Значит, вы здесь не просто так. Но всё же ваши знания ограничены.

– Да. Мне не всё рассказывают, но и вас держать в неведении не станут. Всё, что вам нужно знать, вы узнаете.

Павел Петрович усмехнулся.

– Но ведь мир познаётся не через то, что нам позволяют знать, а через то, что мы находим сами.

Маша взглянула на него с новым интересом.

– Глубоко копаете.

– Я привык не довольствоваться малым, – улыбнулся он. – А теперь скажите мне, что я должен знать прямо сейчас?

Она чуть наклонилась вперёд, её глаза сверкнули.

– То, что вы теперь не просто человек… Вы – загадка, а может быть, и ключ к чему-то большему. И знаете, Павел Петрович, я хочу увидеть, к чему это приведёт.

Император долго смотрел на неё, прежде чем медленно произнести:

Хорошо. Тогда я тоже хочу это увидеть.

– Мария, – Павел Петрович сложил руки на груди, прищурился. – Вы… как это… глашатай?

Девушка моргнула, потом рассмеялась:

– Что?

– Ну… тот, кто рассказывает людям важные вести.

– А-а, вы про блогеров?

– Вот именно! – Император чуть подался вперёд. – Вы не из них, случайно?

Маша загадочно улыбнулась:

– Может быть.

– О чём рассказываете?

– О науке. Простым языком объясняю сложные вещи. Беру беседы у учёных, показываю, как устроен мир.

Павел Петрович кивнул, задумавшись.

– Выходит, вы занимаетесь просвещением народа?

– Можно и так сказать.

– Тогда научите меня. Я должен понять, как теперь всё устроено. Маша ненадолго задумалась, а потом достала из кармана телефон.

– Хорошо. Начнём с простого. Видите этот экран? Это… э-э… место, где можно узнать почти всё.

– Почти?

– Ну, да. Кто-то решает, что показывать, а что нет.

– Значит, знания всё ещё под надзором.

В некотором смысле. Но узнать можно куда больше, чем раньше.

Вот, смотрите…

Она быстро провела пальцем по экрану, и перед Императором замелькали строки.

– Это свежие вести.

Он наклонился ближе, читая: «Политический кризис», «Конфликт на границе», «Гонка за власть»…

– Хм… – нахмурился он. – Выходит, мир изменился, но суть осталась той же.

– Можно и так сказать, – вздохнула Мария.

Император посмотрел ей в глаза.

– Скажите… если теперь всё решает вот эта штука, можно ли с её помощью прийти к власти?

Маша приподняла брови.

– Вы быстро соображаете.

– Власть – это знание. А знание теперь здесь.

– Логично, – кивнула она.

Павел Петрович медленно улыбнулся.

– Тогда научите меня говорить с этим миром.

Дверь в палату приоткрылась, и в проёме показался Виктор Лазарев.

– Доброе утро, Ваше… э-э… Павел Петрович, – он кивнул, заходя внутрь.

Император окинул его взглядом, отметил тёмные круги под глазами и легкую сутулость – профессор явно провёл ночь за работой.

– Виктор, мы тут с Марией изучаем этот ваш… как его… экран с тайными знаниями, – он кивнул на телефон в её руках.

Интернет, – поправил Лазарев. – Всемирная сеть информации.

– Да, интернет! – Павел Петрович постучал пальцем по подлокотнику. – Вы вчера уже говорили о нём, но теперь я вижу, как он действует.

– Прогресс, – ухмыльнулся профессор. – Вы быстро учитесь.

Мария, по-прежнему держа телефон, спросила:

– Виктор Викторович, а вы не могли бы объяснить подробнее? Павел Петрович хочет понять, можно ли с помощью интернета прийти к власти.

Лазарев хмыкнул.

– Вопрос интересный… Теоретически, да. Информация теперь – главный инструмент влияния. Если люди верят вам, следуют за вами, поддерживают вас, вы можете добиться многого. Император задумался.

– Значит, если я захочу вернуть свой престол…

– Официально у вас нет никакого престола, – усмехнулся Лазарев. – Но если вы убедите людей, что имеете на него право, всё возможно.

– И как это делается?

– В современном мире? – Профессор откинулся на спинку стула. – Через общественное мнение. Через выступления, ролики, статьи. Через воздействие на массы.

Павел Петрович кивнул.

– Тогда начнём. Научите меня говорить с этим миром.

Лазарев взглянул на Мариию, затем снова на Императора и вздохнул:

– Хорошо. Урок первый: как управлять вниманием толпы в XXI веке.

Лазарев провёл пальцами по экрану своего телефона, выбрал приложение с красной иконкой и развернул его к Императору.

Вот это – платформа для видео. Здесь миллионы людей выкладывают записи, а другие их смотрят.

Павел Петрович прищурился: на экране мелькали лица, сцены из повседневной жизни, громкие заголовки.

– А вот тут, – профессор прокрутил ленту вниз, – самые популярные. Политики, журналисты, блогеры.

Император склонился ближе, его взгляд задержался на одном из видео.

Ведущий что-то увлечённо объяснял, размахивая руками.

– Этот человек… он что, правит?

Мария тихонько хихикнула.

– Нет, но у него миллионы подписчиков. А значит, его голос слышат и обсуждают.

– Миллионы? – Павел Петрович нахмурился. – И вы хотите сказать, что теперь вот такие… глашатаи… заменили министров?

– В каком-то смысле, да, – признал Лазарев. – Они формируют общественное мнение. А политики вынуждены с этим считаться.

Император откинулся назад.

– Значит, чтобы вновь обрести влияние, я должен сначала… стать таким же глашатаем?

– Вовсе не обязательно, – профессор пожал плечами. – Но если вы хотите, чтобы вас услышали, нужно начинать с этого.

– И каков следующий шаг?

Лазарев улыбнулся.

– Камера. Запись. Первое обращение к народу.

Павел Петрович задумался, а затем медленно произнёс:

– Хорошо. Тогда научите меня говорить с этим миром. По их правилам.

Лазарев усмехнулся, покачал головой и поднял телефон.

– Хорошо, Император, для начала – как вас представить? Павел Первый? Павел Петрович? Просто Павел?

Император задумался.

– Павел… – он произнёс это имя словно впервые. – В этом мире нет более Павла Первого. Значит, буду Павлом Петровичем.

Мария с интересом наблюдала за ним, её губы тронула лёгкая улыбка.

– А обращение? Кому вы говорите? Людям? Власти? Всем?

Император сложил руки на груди, его взгляд стал твёрже.

– К моему народу. К тем, кто ещё помнит, что значит честь, достоинство, долг.

Лазарев кивнул и запустил камеру.

– Когда будете готовы, просто говорите.

Павел Петрович посмотрел в объектив, словно через него пытался заглянуть в сердца людей по ту сторону экрана.