Антонелла и Северный Ветер

– Не забывай моих предостережений, – попросил Шенефельд, – По-моему, ты утомилась. Ступай в каюту, отдохни.

– Нет, я лучше останусь здесь… Или вы хотите, чтобы я всё-таки ушла? – пассажирка вдруг поняла, что это прозвучало не очень-то вежливо с её стороны.

– …Нет, – только и ответил капитан. Нелле хотелось ещё поговорить с ним, и она сказала: «Фьюминт думает, что вы считает, будто я подхожу для работы рулевого. Должно быть, это фантазии…»

– Фьюминт многое замечает… – Шенефельд замолчал, а потом вдруг предложил, – Он не ошибся. Может быть, ты желаешь поступить на службу, на «Фиорел», в качестве моего ученика?

– Это, конечно, большое и редкое предложение, но нет… – оно оказалось неожиданным для Неллы и вызвало у неё внутренние противоречия.

– Если надумаешь, буду рад тебя видеть, – капитан не стал настаивать и сменил тему, – Может, мне, как и тебе, тоже бросить всё и пуститься на поиски?

– На поиски кого? – не хотела спрашивать, но обронила фразу Нелла. Шенефельд погрустнел: «Неважно. Вряд ли я смогу поступить так, как ты».

– Почему? У вас же больше возможностей, чем у меня. Вам будет проще.

– Дело не в возможностях, – Шен обычно никому не рассказывал о себе, – Мне кажется, я не нужен тому, кого хотел бы найти.

– Скажите мне его имя, вдруг я встречу его. Я сообщила бы ему, что вы его ищите, – предложила пассажирка.

– Нет, не стоит… Вряд ли про меня будет интересно слышать.

– Ну, а вдруг наоборот.

– Не всё так просто…

– Похоже, я уже лезу не в своё дело, – Нелла подумала, что не стоит злоупотреблять радушием Шенефельда.

– Пустяки, – разговорившись, тот теперь уже был не прочь с ней поболтать, – Я редко рассказываю о себе. Многие вещи довольно обыденные, чтобы говорить о них кому-то, а остальные… Не спрашивают большего, значит не нужно. Зачем навязывать? Да и недоверчив я, но, пожалуй, тебе могу кое-что рассказать. В том нет большого секрета, – о том, что Шен собрался поведать Нелле знал и Клер, и многие другие, кроме Фьюминта, потому что тот не был свидетелем тех событий.

Глава 3 – Ночь на корабле

Шенефельд продолжил свой рассказ: «Иногда ко мне, на «Фиорел», присылают людей, желающих изучать судовождение. Необязательно для дальнейшей службы на флоте Ригелии. Кто-то собирается приобрести собственное судно. Кто-то хочет понять, стоит ли ему вообще заниматься мореходством. Однажды, ко мне обратилась молодая особа Беатрис. Она собиралась приобрести себе личный парусник, и поэтому ей надо было получить навыки вождения. Типичная внешность, похожа на тебя немного. Волосы тёмно-русые, глаза голубые, тебя чуть повыше и, не обижайся, поосанистее. Вроде и несуровая, а взгляд соколиный. И стоило ли ей здесь чему-то учиться? По-моему, она уже умела достаточно. Всё было ей столь близко, что не требовалось повторять дважды. Мало уметь и знать, нужно чувствовать, и её уменья из того и исходили. Фьюминт похож на неё этим, только он спокойней, а Беатрис тянуло к скорости, ветру. Фьюминт тогда ещё не работал на «Фиореле» и поэтому не знает её. Для меня они имеют одинаковое значение. Я предложил ей работать здесь, но она считала, что служба слишком сильно ограничит её. Возможно, в чём-то это так. Беатрис сказала, что найдёт другое судно или купит своё, а это значило, что мы должны были ещё ни раз встретиться, ведь морские пути пересекаются. Но с тех пор я не видел её ни на одном встречном корабле. Я не знаю, где она».

Нелла не находила, что сказать, но чувствовала, что должна что-то ответить: «Если я встречу её, то сообщу вам об этом». Шенефельд ничего не сказал на это.

– Поэтому вы не хотели брать меня на борт? – тихо спросила Антонелла.

– Я не хотел, чтобы подобное повторилось. Пассажиры не задерживаются на борту долго, но ты можешь успеть сильно привязаться к ним. Привыкаешь и теряешь из вида.

Нелла замолчала.

– Ты неважно выглядишь, – тоже помолчав, заметил ей Шенефельд.

– Я что-то утомилась. Наверно, морской воздух так на меня действует, – отозвалась пассажирка, не поворачиваясь.

– Посиди в каюте, там спокойней.

– Да, пожалуй, стоит немного отдохнуть, – опустив взгляд, Нелла прошла в каюту. В той было пусто. Путешественница прилегла на диван, укуталась своим плащом и вскоре задремала. Ей приснилось много связанного с сегодняшним днём: Кин с Бригом, море – мрачное и неспокойное, Уайльд (каким она его представляла), Мурены; незнакомый город в темноте, играющий светом разноцветных фонарей; причал, заносимый мокрым снегом; сама она в морской форме, на палубе опустевшего «Фиорела».

Когда Нелла проснулась, за окном уже стемнело. В каюте мягким светом горело несколько светильников. В кресле, напротив пассажирки, сидел Фьюминт и вышивал: «Добрый вечер, что ли», – произнёс он, когда она открыла глаза.

– Уже ночь? – спросила проснувшаяся, не садясь.

– Ещё нет.

– Разве тебе не нужно на вахту?

– Позже.

Нелла немного помолчала и сказала: «Не знаю, что делать дальше… Иногда всё бывает проще, чем думаешь, а иногда наоборот. Сейчас мне кажется, что всё настолько сложно, что ничего не получится».

– Некоторые вещи тоже представляются мне более сложными, чем они есть на самом деле. Может быть, иногда надо действовать, не задумываясь, а уж получится ли…

– А если нужно, чтобы обязательно получилось, как же не задумываться?

– Значит, нужно приложить все усилия.

– Я порой не могу принять решение… Что-то мне нехорошо, – Нелла посильнее натянула на себя плащ. Фьюминт отложил вышивку и сел на пол возле её дивана: «Вряд ли я смогу тебя утешить. Иногда, что ни говори, ни одно слово не помогает. Так нужны ли тебе мои слова?»

– Нужны. Ты не молчи. Говори мне что-нибудь, чтобы я могла просто послушать тебя, – попросила пассажирка.

– Вряд ли я могу рассказать что-то интересное… Возможно, я слишком назойлив, но я хочу кое-что спросить у тебя. Ты не против? Ты ведь собиралась помолчать, а не отвечать.

– Спрашивай, – Нелле было всё равно, что делать – слушать или говорить.

– Полагаю, я не в меру любопытен, но о чём ты говорила с Шеном? – поинтересовался Фьюминт.

– Думаешь, ему понравится, если я всё тебе перескажу? – Антонелла считала, что поступить так, по меньшей мере, будет просто некрасиво.

– Что тут может не понравится? – рулевой сложил руки на коленях, словно уже собрался слушать пересказ, – У нас с ним нет секретов друг от друга.

Нелла вспомнила, как Шенефельд сказал, что Фьюминт не знает Беатрис, и подумала: «Незнаком или вообще о ней не знает? Если вообще не знает – секрет ли это?»

– Так о чём? – повторил вопрос рулевой.

– Он рассказал мне про Уайльда и Мурен, – ответила пассажирка.

– И всё? – Фьюминт словно ждал чего-то другого.

– Ну, мы поболтали ещё о всяком, – Нелла не хотела обманывать рулевого, но не стала говорить про Беатрис, раз Шенефельд не рассказал ему о той сам.

– Антонелла, я чувствую, вы говорили о чём-то интересном. Расскажи, – продолжил настаивать Фьюминт, – Если кого и накажут за это, то только меня.

– Может быть, ты попросишь об этом самого Шенефельда? Он не станет ничего от тебя скрывать. У вас нет секретов друг от друга, ты же сам сказал.

– Да, но на моём месте некрасиво лезть к нему с расспросами.

– А на моём красиво пересказывать то, что он сказал мне? Вдруг его слова предназначены только для меня?

– Но…

– Нет, Фьюминт, – Антонелла села. Тот пересел с пола на диван.

– Я могу многое рассказать о себе, но не о словах другого, – добавила Нелла.

– Что ж, ладно. Я вполне понимаю. Кстати, пойдёшь посмотреть на ночное море? – сменил тему Фьюминт.

– Пойду…

– Извини, если доставил тебе неудобства.

– Ладно, – пассажирка встала и понуро подошла к вышивке рулевого. Вышивальщик ждал оценки, но Нелла смотрела на его работу и молчала. Фьюминт встал и хотел подойти, но она сказала: «Как странно… Ты вышиваешь цветы…»

– Да, чтобы не забывать о том, что не имеет отношения к морю, – пояснил рулевой.

– Тонкий букет на фоне, напоминающем заледеневшее окно…

– Так и есть, на фоне замёрзшего окна. Зимой цветы ещё красивее. Зимой я покупаю тепличные цветы и вплетаю их в прутья оконной решётки.

В каюту заглянул Клер: «Фьюминт, через пять минут ты должен стоять у штурвала». Рулевой кивнул в ответ, и шкипер удалился.

– Собирайся скорее, а-то, если я выйду один, тебя могут не отпустить, – Фьюминт надел шапку и прибрал вышивание.

– Но Шенефельд ведь не против, – Нелла подошла к дивану за плащом.

– А если Клер возразит?

– Да ну, – пассажирка оделась.

– Если на улице похолодало, могут возникнуть сложности. В такой обуви тебя могут и не выпустить на палубу, – рулевой призадумался, – Надень-ка ты мои сапоги. Сейчас принесу, – он быстро вышел из каюты и вернулся уже через полминуты, – Вот, – Фьюминт подал Нелле невысокие чёрные сапоги. Та взяла их и, присев на край дивана, поменяла обувь.

– Теперь не должны возразить, но, если что, ты настаивай. Уж если Шен разрешил, то и Клер разрешить должен. Ну, пошли, – рулевой бодро выскочил наружу. Нелла поспешила следом.

Оказавшись за дверью каюты, она обнаружила, что на палубе темнее, чем она ожидала, да и похолодало. Горели только сигнальные фонари. Рулевой поднялся к капитану. Шенефельд сказал Фьюминту что-то насчёт Неллы. Как расслышала регилянка, он попросил быть внимательней. Затем Шен, вместе с ожидавшим его поблизости Клером, прошёл в общую каюту.

– Антонелла, – позвал пассажирку рулевой. Та поднялась к нему и встала у борта: «Можно просто Нелла», – её глаза начали привыкать к сумраку. Она подняла голову вверх, чтобы посмотреть на мачты, и решила больше не делать этого. Выглядели они для неё страшно: что-то огромное тёмное и непонятное. Фьюминт молчал. Нелле пока тоже нечего было сказать ему.

– Как тебе ночное море? – через некоторое время поинтересовался Фьюминт.

– Море, как море, а вот корабль жутковат, – честно ответила пассажирка.

– Да?.. – рулевой вздохнул и признался, – Я хотел показать тебе нашу работу с лучшей стороны, но никак не получается. То ли работа уж такая худая, то ли настолько она не по тебе.

– Да нет, нормальная работа.

– Я надеялся, что ночные виды отвлекут тебя от дум.

– На самом деле ты ведь позвал меня сюда, чтобы тебе было с кем поболтать? – Нелла перевела взгляд с моря на собеседника.

– И поэтому тоже. Разве это плохо? – рулевой подумал, что, стало быть, плохо, раз она об этом говорит, – Это же интересно – болтать на свежем воздухе, разве нет?

Нелла неопределённо пожала плечами.

– Ты ведь составишь мне компанию?

– Конечно.

– До утра.

– Ну…

Фьюминт не стал настаивать и предложил: «Попробуешь?» Пассажирка взглянула на штурвал: «Нет».

– Попробуй.

– Нет, нельзя так.

– Можно.

– Нельзя. Я не обучена и разрешения у меня нет.

– Вот я и научу, – продолжал уговаривать рулевой.

– Уж если кто и может учить, и разрешение давать на обучение, так только Шенефельд, – не соглашалась пассажирка.

– Если бы он был против, он не разрешил бы тебе остаться здесь, со мной. Он ведь понимает, что я могу предложить тебе такое.

Нелла только помотала головой в ответ, хотя ей хотелось хотя бы прикоснуться к штурвалу.

– Ты весьма благоразумна, но скажи честно, ты хочешь?

– Хочу.

– Так почему отказываешься? Я же рядом. Или я кажусь слишком легкомысленным? Если бы это было так, Шенефельд не позволил бы мне вести корабль, тем более ночью, – эти слова рассеяли сомнения Антонеллы. Однако, её всё же останавливало кое-что: «Я не хочу рассердить Шенефельда и Клера. Мне и так оказали большую услугу. Шен согласился взять меня на борт при условии, что я буду соблюдать порядок и не стану мешать. Если я поступлю так, как ты мне предлагаешь, то не оправдаю его доверия».

– Прости, – рулевой перестал настаивать, – Я хотел бы, чтобы среди нас находился кто-то вроде тебя. Я понимаю, что ты не останешься здесь, у тебя есть другая работа, но уверен, тебе понравилось бы вести корабль. Как понимаю, для тебя это редкая возможность, и я хотел предоставить её тебе, но я тоже не желаю разочаровать Шена. Прости, мне не стоило тревожить тебя.

– Ничего… Жаль, что сопровождать меня на суше будет некому.

– По прибытию на Бьёрин у меня будет пара часов, чтобы пробежаться по городу. Можем пройтись вместе, – предложил рулевой.

– Было бы здорово, – обрадовалась Нелла.

– Если Кин – хороший товарищ, то почему он не написал тебе письмо? – пришло в ум Фьюминту. Пассажирка пожала плечами: «Может быть, у него не было возможности?»

– И что могло ему помешать?

– Лучше не спрашивай меня об этом, – Нелла не хотела, чтобы у неё разыгрались дурные фантазии, – Думаю, у него просто не хватило денег.

– Нелла, у тебя тоже нет денег, но ты плывёшь на этом паруснике. Если бы Кин хотел послать тебе весточку, то нашёл бы способ.

– Что ты хочешь этим сказать? Что Кин скрылся нарочно? – Антонеллу слегка рассердили подобные домыслы.

– Что ты беспокоишься совершенно напрасно, – пояснил свои мысли рулевой.

– Но мало ли что могло случиться.

– Если бы с ним что-то случилось, то ты уже узнала бы об этом, – уверенно заявил Фьюминт.

– Как? – Нелла очень захотела услышать ответ на этот вопрос.

– Кин – участник крупных конных состязаний. Пусть он и выступает под прозвищем, происшествия с участниками не остаются без внимания. До тебя дошли бы известия о Северном Ветре, – объяснил рулевой.

– Но…

– Что «Но», Нелла? Думаешь, что-то могло произойти незаметно, за пределами ипподрома, и никто не знает о случившемся? А сколько постовых ты встречаешь на улицах Ардэнеса? На островах их не меньше. Загородные дороги тоже патрулируются. Хотя да, я не спорю с тем, что за всем не уследить.

– И что же?

– Что Кин за друг такой, если не подумал о том, что кто-то может о нём беспокоиться? – слова рулевого звучали убедительно и даже обидно.

– Дело не в том, какой друг из Кина. Дело в том, какой друг из меня, – решительно и сурово заметила ему пассажирка.

– Да, это другой вопрос, – Фьюминт стал говорить гораздо мягче, – Могу тебя поздравить: друг из тебя отличный.

Нелла пристально посмотрела на него.

– Это прозвучало, как насмешка? Нет, это не насмешка. Ты действительно хороший товарищ… Прости, но у меня есть ещё один неприятный вопрос.

Пассажирка молчала, и рулевой спросил: «Что ты сделаешь, если окажется, что он просто забыл о тебе?»

– Порадуюсь, что с ним всё в порядке, и вернусь домой. Хотя будет очень жаль, если он станет не тем Кином, которого я знаю. Однако, не стоит думать, что получится именно так. Твои слова убедительны, но ты не знаком с ним, – огорчившись, Нелла добавила, – Мне кажется, ты думаешь, что у меня в голове совсем пусто…

– Что ты? Нет, – поспешил опровергнуть эту мысль Фьюминт, – А вот меня считают легкомысленным. Клер считает. Но почему? Потому что я вышиваю цветы?

Девушка пожала плечами, не зная, что ответить. Они оба замолчали. Погодя Нелла обратилась к Фьюминту: «Ты сказал, что если бы с Кином что-то случилось, то об этом уже стало бы известно. А возможно ли узнать что-нибудь прямо сейчас?»

– Возможно, – отозвался тот и стал искать что-то взглядом на палубе, – У нас есть любитель лошадей, – добавил он, – Тони! Пойди-ка сюда!

На корму, из полумрака, вышел моряк.

– Ты не помнишь, кто на Бьёрине в конных состязаниях победил? – спросил у него рулевой.

– Этот, Иней-то у которого серебристый. Как его? Форнеб, – получил он ответ.

– Понятно. А что там с Северным Ветром, Бриг у которого?

– На второе место вытянул.

– И насколько тяжёлой была борьба? – вступила в расспрос Нелла.

– Северный мог занять и первое место, но на Бьёрине наездники соревнуются не только в скорости. Он проиграл по баллам, с очень небольшим разрывом, хотя пришёл к финишу одновременно с соперником.

– Может быть, вы заметили, был ли он расстроен этим, – Антонелла подумала, что Кину может быть стыдно перед ней за проигрыш, и поэтому он не появляется в Ардэнесе.

– Он открыто высказал своё недовольство. Он предложил провести ещё один забег, только для двоих. Победитель же не собирался задерживаться на Бьёрине. Он ответил, что выйдет на поединок, но не здесь, а на острове Самосе, куда он и отбывал. Коням нужно было отдохнуть перед новым забегом, а корабль не ждал. Да и зачем оно Форнебу? Предлог. Северный Ветер не желал куда-либо ехать, но принял предложение. Я слышал, на Самосе ему удалось прийти к финишу первым, но это уже имело значение только для него одного. Призёром остался Форнеб, ведь забег состоялся вне турнира, – рассказал Тони, – Похоже, после того забега Ветер успокоился, а Форнеб вообще остался безразличен к результату.

– И куда Ветер отправился после этого? – задал ещё вопрос Фьюминт.

– Вот этого я не знаю. Ходят слухи, его дом – в Ардэнесе. Наверно, туда, – предположил моряк.

– Нет, его там не оказалось… – проговорила Нелла.

– Не знаю тогда… – Тони нечего было добавить.

– А кто может знать? – спросила пассажирка. Моряк пожал плечами: «На корабле вряд ли кто-то». Нелла замолчала.

– А следующие соревнования когда, где? – осведомился Фьюминт.

– В середине зимы, на Бьёрине же. По морозцу носиться будут. Надо бы съездить.

– Понятно. Спасибо, – поблагодарил моряка рулевой. Тот ушёл восвояси.

– Во, слышала. Подожди месяца три, а потом лови Кина на ипподроме, – обрадовался Фьюминт, – Прибудем на Бьёрин, узнаем дату проведения, и посадим тебя на корабль до Ардэнеса. Ты не рада?

– Может быть, есть способ найти Кина раньше? Так странно, что он ничего мне не сообщил. Может, он расстроился из-за второго места и теперь вообще не хочет больше участвовать в соревнованиях? Может, ему стыдно признаться мне? – задумалась пассажирка, – Если бы ты проиграл в регате, тебе стало бы стыдно?

– Я бы несколько дней злился на себя, выл и валялся на диване, – представил рулевой.

– А где наездники готовятся к состязаниям?

– Где хотят.

– Кин любит кататься за городом, но нет его там…

– Брось расстраиваться. Приедем на Бьёрин, и всё разузнаем.

Воцарилось молчание, но вскоре Фьюминт предложил: «Так что, попробуешь?» Нелла поняла, о чём он: «Нет. Я не хочу, чтобы из-за меня что-нибудь случилось».

– Но ведь я здесь. К тому же сейчас подходящее время. Не потому, что Шен и Клер не видят, а потому что море спокойно, рифов и отмелей нет, течение умеренное, встречные корабли не предвидятся. Что скажешь? – привёл массу доводов «За» рулевой. Во взгляде пассажирки появилась заинтересованность, но не к вождению: «Хорошо, я могу попробовать, но…»

– Ещё что-то мешает? Говори. Полагаю, я смогу устранить препятствия.

– Ты будешь говорить со мной очень честно. Идёт? – поставила Антонелла условие.

– Идёт, только я и так честно с тобой говорю, – Фьюминт встал чуть в сторону.

– Не вздумай убежать, – не торопилась Нелла, – Убежишь, я тоже всё брошу и позову Шенефельда.

– Нет. Конечно, я не сбегу, – не собирался подшучивать над ней рулевой. Пассажирка взялась за штурвал.

– Вот компас. Нам всё прямо – это немного скучно. Мне было сложнее всего заставить себя вести корабль прямо и медленно, – сделал комментарий Фьюминт, – А как тебе?

– Я только приступила, но лучше вообще не спрашивай меня об этом, – Нелла ощутила, что руль не очень-то податлив.

– Ты о чём-то хотела поговорить со мной очень честно, – напомнил рулевой. Болтать он любил.

– Расскажи мне про Уайльда.

– Что о нём скажешь? Пока мы на «Фиореле», ему не попасть на борт. То есть, пока мы именно на «Фиореле», и пока на «Фиореле» именно мы. А уж как сложится на другом судне и с другой командой, не знаю.

– Думаешь, он захочет попасть сюда? Зачем ему это?

– Я думаю о другом: о том, что здесь я в безопасности. По крайней мере, я надеюсь на это.

– А как тебе Мурены?

– Так же. Для меня, что они, что Уайльд, но Уайльд один, а их много. Я не знаю, что у них на уме, но надеюсь, им не вздумается нападать на наш парусник. Наверно, с ними было бы тяжело бороться, – сказал своё мнение Фьюминт.

– А Беатрис?

– Кто она? Не знаю никакой Беатрис вообще… – рулевой не дождался пояснений и вопросительно посмотрел на собеседницу.

– Действительно не знаешь? – переспросила та.

– Не знаю. А что, это странно?

– Да, странно, потому что некоторые на этом корабле её знают.

– Знают и молчат? – это показалось Фьюминту ещё более странным.

– Да у вас тут вообще все почему-то молчат, – заметила ему Нелла, – В этом ты так не похож на них.

– Но, если они молчат, откуда о ней знаешь ты?

– Мне рассказал Шенефельд.

– Почему же он мне не рассказал? И кто же она?

– Беатрис училась судовождению здесь, но не осталась работать.

Фьюминт сделался задумчивым. Нелле показалось, что его настроение уже не такое радужное, как было только что: «Фьюминт, что случилось?» – забеспокоилась она.

– Ничего, всё нормально, – отвлёкся от своих мыслей рулевой, но что-то всё же было не так, – Расскажи мне про свою работу, – попросил он, – Или про Ардэнес.

Нелла выбрала Ардэнес, о нём было проще говорить. Она говорила и замечала, что настроение Фьюминта приходит в норму.

– Как долго плыть от Самоса до Ардэнеса? – поинтересовалась девушка.

– На нашем корабле – четыре с половиной суток. Сейчас, когда он гружёный, даже больше. Черепаший ход. Суда поменьше дойдут вдвое быстрее.

– А от Бьёрина за Самоса?

– Чуть больше суток, если на «Фиореле».

– Куда Кин мог подеваться потом? – снова заговорила о наезднике Антонелла.

– Может, он решил отдохнуть… – такой вариант казался Фьюминту наиболее логичным. Нелла не согласилась: «Вряд ли. Он вернулся бы в Ардэнес. Наверно, мы не знаем чего-то важного».

– Наверно. На Бьёрине ты наверняка узнаешь что-нибудь ещё.

Антонелла поинтересовалась на всякий случай: «А где лучше всего отдыхать?» Фьюминт призадумался: «Я остался бы дома…»

– Действительно. Зачем я спрашиваю? Это и так понятно, ты ведь реже всего бываешь именно дома, – пассажирка замолчала, и рулевой тоже. Молчали они долго, углубившись в свои мысли, несколько часов.

Фьюминт первым прервал молчание: «Нелла, а ты танцуешь?» Рулевой давно уже не держался за штурвал, а Нелла словно и не замечала, что тот всё ещё у неё в руках.

– Да. Акробатические, – ответила циркачка.

– Это какие такие?

– На жерди или канате под потолком.

– Ух. А парные, на полу?

– Нет.

– Неинтересно?

– Нисколько. Да и пары нет.

– Давай попробуем, – предложил Фьюминт станцевать.

– Не стоит, травмироваться можно… тебе особенно, – отказалась Нелла.

– Почему так? Чего случится-то? – немного обеспокоился рулевой.

– Ты с ходу мостик сделаешь?

– Вряд ли… Что нет, то нет, – у Фьюминта пропало желание, – Стыдно, вроде моряк, а такого не могу.

– Не огорчайся, захочешь – научишься. Я тоже не умела.

– Я лучше ровно ходить буду… А ты могла бы ловко ползать по мачтам.

Тут на палубу вышел Шенефельд. Фьюминт отнёсся к его появлению спокойно и не стал перехватывать управление. Капитан ничего не сказал ему и Нелле, немного прогулялся по палубе и затем только подошёл к мостику. Он взглянул на путешественницу. Вид у той был серьёзный, волосы растрепались от ветра. Взглянул на Фьюминта: «Антонелла может идти отдыхать, а ты – к штурвалу», – сказал он ему.

– Я тоже иду отдыхать, – рулевой не хотел сейчас шутить.

– Устал, что ли?

– А как нет?

– Она тебя подменила, а ты ещё и устал? – Шенефельд тоже был не особо настроен на шутки, – Да идите-идите, – не собирался он никого держать. Шен поднялся на площадку, а Фьюминт и Нелла спустились. Пассажирка повернула в общую каюту, а рулевому капитан велел идти в свою.

– Почему? – остановился Фьюминт. Нелла скрылась за дверью.

– Я ж охранять её должен. Вдруг чем помочь надо.

– Мешать только будешь. Ты ж своими разговорами спать не дашь, и сам не заснёшь, – Шенефельд говорил небезосновательно. Рулевой знал, что порой он действительно чрезмерно болтлив, и повернул в свою каюту. После лёгкого завтрака, Нелла заснула. Она заснула, а Кин проснулся.

Глава 4 – Приближение шторма

Едва только открыв глаза, Кин подумал, видел ли он сон, или Нелла уехала наяву. Юноша приподнялся: «Да, это не сон», – а раз так, некогда было разлёживаться и расхаживаться, следовало продолжить поиски. Кин посмотрел на Брига. Тот не спал. Наездник встал и, не думая о завтраке, стал седлать коня. Через несколько минут они уже мчались по дороге в Ардэнес. На «Фиореле» Нелла уехала или нет, Кин решил догнать именно этот парусник, потому что другими сведеньями он пока не располагал. В воздухе пахло дождём, дорога промокла, с деревьев осыпались сверкающие капли воды, из-за редеющей пелены облаков проглядывало небо.