Спор на Милую

Мое плачевное положение спас Стас. Хотелось прыгнуть ему на шею от облегчения. Адский действовал на меня как-то ненормально. При его взгляде все внутри будто взрывалось и бурлило. А теперь до меня дошло, что наше общение может затянуться на долгие годы, пока Денис будет учиться в этой школе.

– Привет, – прошептал Стас, поцеловав меня в щеку, так как я быстро отвернулась.

Я никогда не любила выставлять личную жизнь напоказ. Тем более неприлично проявлять нежность при родителе и ученике. Особенно, когда старший Адский смотрит так, будто готов кого-то четвертовать. Скользя взглядом по руке Стаса на моей талии, Роман сильнее сжал челюсть, и я инстинктивно отстранилась.

Не замечая неловкости, Стас протянул руку для рукопожатия и представился. Он рассказал, что уже провел урок физкультуры у Дениса и предложил записать его в спортивную секцию. Как оказалось, Денис показал отличные результаты в беге, и Стас не переставал его хвалить, что для него было необычно.

Казалось, все шло гладко, но он добавил:

– Лерусик, с тобой все в порядке? Тебя же трясет, и ты вся раскраснелась. Ты случайно не заболела?

Да простят меня небеса. Как я ненавидела это «Лерусик». Это было хуже, чем «милая Милая». Но я всегда молчала. А сегодня впервые захотелось стукнуть его: и за прозвище, и за отсутствие такта. Неужели нельзя было задать этот вопрос, когда мы остались бы наедине?

Как под взглядом Романа Степановича можно было не раскраснеться? Трясет? Да, я поражена, как меня еще держат мои ватные ноги.

– Все нормально, не беспокойся, – прошептала я, мечтая провалиться под землю.

– Нет, милая, тебе срочно нужно в душ, а потом забраться в постель.

И почему, когда я бросаю взгляд на Романа Степановича, его бровь игриво ползет вверх, а на лице появляется дьявольская улыбка? Он словно читает мои мысли: совсем не против оказаться рядом, пока я буду принимать душ и валяться в постели. Его взгляд кричит об этом.

А Стас, не замечая ничего, продолжал:

– Тебе нужно заняться собой. Ты последнее время исхудала и выглядишь немного помятой…

Слышать его «поддержку» стало невыносимо. Я уже хотела резко ответить, но Роман Степанович опередил меня.

– Валерия Андреевна, вы сказали, что дадите свой номер телефона! – резко произнес он.

Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не дать Стасу подзатыльник. Но с чего бы это? Отогнав странные мысли, я начала диктовать номер, специально ошиблась в последней цифре.

Знаю, это было ребячество. Но это давало мне время понять, как вести себя рядом с этим мужчиной. И все было бы нормально, если бы Стас снова не влез:

– Лерусик, дурындачка, а ты говоришь, что у меня плохая память! Я не запомнил дату твоего рождения. Но ты не можешь запомнить номер собственного телефона? – подметил он и назвал правильную цифру.

И снова только Стас не догадался, что я сделала это нарочно. Роман Степанович стал серьезнее, вежливо поблагодарил и, попрощавшись, вышел с Денисом.

Я, словно выжатый лимон, вернулась за свой стол.

– Странные они какие-то, – заметил Стас, наблюдая, как Адские садятся в такси.

– Чем тебе не угодил ребенок? Ты его только что нахваливал…

– Сопляк дохленький, на физре я с ним намучаюсь. Но я про папашу говорю.

Меня возмутило, как Стас небрежно отозвался о ребенке. Не все дети должны быть одинаково выносливыми и любить физическую нагрузку, особенно в таком юном возрасте. Более того, зачем было врать и рассказывать о его успехах и дополнительных тренировках? Я так изумилась странному подходу Стаса, что даже не обратила внимания на его недовольство старшим Адским.

Я окинула недовольным взглядом спортивное тело Стаса, и тяжелый вздох вырвался из меня неосознанно. Продолжая наблюдать за его красивым профилем: правильные черты лица, четкая линия губ и глаза, порой лишенные выразительности, словно в них нет ни одной разумной мысли, я задумалась: когда мы стали так далеки друг от друга, как небо и земля? Последнее время наши отношения не ладились. Мы постоянно спорили по любому поводу. Я старалась выяснять отношения только дома, наедине. Стас же, будто специально, заводил ненужные разговоры при свидетелях, произносил обидные прозвища в уменьшительно-ласкательной форме, и считал это нормой. Ничем хорошим это не заканчивалось. А может, у нас никогда не было особой духовной связи, и я просто придумала ее? Как художник, взявший нечеткий набросок, раскрасила его всеми цветами радуги и наслаждалась результатом. Только это произведение стало не отражением нашей реальности, а лишь ярким взрывом моей романтической фантазии.

– Строит из себя непонятно кого. А сам обычный водитель! Утром на такой тачке прикатил, а сейчас на паршивом такси домой поедет, – пробурчал Стас, выведя меня из омута размышлений.

– Стас, какая нам разница, кем он работает? Обычный отец привез ребенка в школу, а ты завелся, будто он на твое место метит…

Стас изменился в лице, словно я сказала что-то непозволительное. Я съежилась, ожидая новой перепалки.

– Я сегодня останусь у себя. Последнее время ты совсем меня не ценишь. Думаю, нам нужен перерыв в отношениях.

Не дав мне возможности что-то добавить, он развернулся и, громко хлопнув дверью, покинул класс.

День еще не закончился, а я уже испытала столько эмоций, сколько не испытывала за последние месяцы. Измученно опустив лицо в ладони, я начала размышлять. Пожалуй, нужно было бежать за ним, просить прощения, объяснить, что я не хотела его обидеть. Но я не хотела… Усталость от бесконечных разборок пригвоздила меня к месту. Отношения должны приносить радость, тепло и уют. А наши в последнее время приносили только разочарование. Может, это был тот самый звоночек, сигнализирующий о необходимости отпустить друг друга и не мучить себя постоянными конфликтами?

Собрав вещи в рюкзак, я решила поразмышлять над этим по пути домой. В четыре стены, где меня никто не ждал, но за которые я продолжала бороться, словно они были моей единственной опорой. Не доходя до дома несколько сотен метров, я замедлила шаг, заметив на противоположной стороне дороги знакомую белокурую голову Дениса. Он стоял рядом с женщиной, которая, яростно тыкая пальцем в его лицо, отчитывала его, тихо шипя, как змея. «Мама так не относится к ребенку», – мелькнула первая мысль. Я невольно замедлилась, продолжая наблюдать за происходящим.

Роскошная модница выглядела броско, но ее лицо, перекошенное от злости и ненависти, делало ее отталкивающей. Я даже глазам не поверила, когда заметила, как она подняла руку и замахнулась на мальчика. Меня словно магнитом потянуло в их сторону. Только не успела я окликнуть женщину, как Денис развернулся и побежал от нее.

Не замечая ничего вокруг, ребенок выбежал на проезжую часть. Я рванула к нему, крича:

– Денис! Стой!

Время остановилось. Раздался визг тормозов. Сердце сжалось в тиски. Подбежав, я, не раздумывая, схватила мальчика изо всех сил, развернулась, прикрыв его собой, и начала молиться, чтобы машина успела остановиться.

Глава 6. Роман

Подарок судьбы, не меньше! Как только я зашел в кабинет, обрадовался, как ребенок. Валерия распахнула свои большие красивые глаза, а потом мысленно начала искать пятый угол. Еле сдержался, чтобы не засмеяться и не сказать: «Спокойно, учительница, я не преследователь».

Денис подошел ко мне. Я вежливо представился, и произошел новый неуклюжий казус. Так и хотелось дернуть девушку за косичку и пошутить, что она растяпа. Но милая. До жути милая.

Как я и предполагал, весь запал воительницы остался в офисе. Сейчас она отвечала невнятно, а я был готов стоять и подкалывать ее весь оставшийся день. Даже подумал плюнуть на правила приличия и пригласить ее поужинать с нами. Где-нибудь в пиццерии или другом уютном месте, где можно есть руками, болтать и смеяться. У меня не возникло ни капли сомнения, что с ней нам будет не скучно. И со своей неловкостью она заставит нас смеяться еще не раз. «Меня – черствого коржа, который последний раз веселился с женщиной в далеком прошлом? Спор может оказаться очень даже приятным», – вновь поразился я своим впечатлениям.

Довольное лицо сына тоже порадовало. Кажется, он нашел общий язык с милой Валерьянкой Андреевной. И все было бы замечательно, если бы в класс не вошел тот самый мужчина, который выходил из кабинета директрисы. Я моментально глянул на губы Валерии: без капли косметики. Следовательно, Екатерина Леопардовна явно стирала следы своих «похождений».

Физрук – напыщенный павлин – представился, начал лебезить и нести чушь про достижения сына. Я люблю своего ребенка больше жизни, но отдаю себе отчет в его сильных и слабых сторонах. Поэтому сказки физрука показались мне неуместными. Главное, какую цель он преследовал? Меня кольнуло неприятное ощущение, и я напрягся, заметив мужскую ладонь на осиной талии учительницы.

– Лерусик, с тобой все в порядке? Тебя же трясет, и как будто температура поднялась. Да и раскраснелась ты… Ты случайно не заболела?

Безобидное «Лерусик» прозвучало от мужчины грубо, с нотками высокомерия. Я еле сдержался, чтобы не скривиться. Но остальное продолжало смешить.

– Все нормально, не беспокойся, – прошептала Валерия и отстранилась от физрука.

– Нет, милая, тебе срочно нужно в душ, а потом забраться в постель, – продолжал Тугодум, будто не замечая, что его слова смущают девушку.

Заметив, как я насмехаюсь, уловив двоякий смысл фразы, Валерия покраснела, как мак. Черт, если бы не Денис, я бы позабавился, спросив: «Вам спинку потереть, Валерия Андреевна? Я и одеялко могу подправить ночью». Плюнул бы на мужика, который ее не заслуживает. Поучительно было бы увести девушку из-под его длинного носа, не моргнув глазом. Не нужно быть гением или экспертом в отношениях, чтобы догадаться: этот Лосяра ее обманывает и заводит интрижки на стороне. Картина прояснилась гораздо быстрее, чем я ожидал. Не просто так он за ее спиной звонил в компанию и набивал цену за дом. Он подло использует ее ради собственной выгоды.

– Тебе нужно заняться собой. Ты последнее время исхудала и выглядишь совсем помятой… – не унимался физрук.

«Помятой?» Мои кулаки сжались, а телефон опасно хрустнул. Как вообще можно позволить себе такое высказать девушке, да еще и при посторонних? Хотелось взять этого горемыку и спустить его с лестницы. Желательно головой вниз. Глядишь, что-то встряхнется, и мозг заработает. «Ну да ладно! Мне же не честь Валерии защищать и не жениться на ней надо. Мне просто нужно найти к ней подход и уговорить продать дом», – образумил я себя.

– Валерия Андреевна, вы сказали, что дадите свой номер телефона, – гаркнул я, пока не передумал и не перевел шальные мысли в реальные действия.

Она продиктовала номер, и я был готов ретироваться, чтобы не натворить чего-то, о чем пожалею. Но долговязый лось смог вывести меня из себя снова:

– Лерусик, дурындачка, ты говоришь, что у меня плохая память. Я не запомнил дату твоего рождения. Грешен. Но ты не можешь запомнить номер собственного телефона, – сказал он и повторил номер с исправленной последней цифрой.

Я напрягся, стараясь понять Валерию. Допустим, она не хотела давать номер телефона, схитрила. В этом нет ничего ужасного. Даже забавно. Но что насчет того, что она терпит такое неуважительное отношение? Дурындачка? Это слово можно считать за проявлением нежности? Она слепо верит в «Любовь до гроба – дураки оба» и не замечает, как ой на самом деле мудак?

Невольно я поймал себя на мысли: за очень короткое время Валерия заняла в моей голове слишком много места. Пробудила странные чувства, и это неприемлемо. Я вежливо поблагодарил ее, попрощался, и мы с Денисом пошли прочь. Пытаясь перевести разум в менее опасное русло, уже в такси я поинтересовался, как прошел день у сына. Тот, в свою очередь, рассказал все свои впечатления в мельчайших подробностях. Я радовался, с каким энтузиазмом он рассказывал про девочку Машу и свою Милую учительницу. Пошутил над Денисом и подумал, что на такой приятной ноте пройдет весь наш оставшийся день.

Только телефон продолжал вибрировать, а несколько неотвеченных звонков от Виолетты заставили меня ответить.

– Да, слушаю.

– Ромочка, помоги мне, дорогой, – проплакала девушка в трубку.

Совесть не позволила мне отключиться, как сильно бы мне этого ни хотелось. Как и миллион других мужчин, женские слезы всегда меня раздражали. Я терялся и не мог понять, чем могу помочь, когда и сам не понимаю суть ситуации. Такое поведение не было похоже на всегда собранную Виолетту.

– Что случилось?

– Ромочка, это ужас! Я не справлюсь без тебя.

Мне показалось проще поехать к ней, чем пытаться разобрать что-то сквозь ее рыдания.

– Виолетта, где ты находишься?

Получив сообщение с адресом, я попросил таксиста сменить маршрут.

– Ромочка, как хорошо, что ты приехал! Я не справлюсь без тебя, – всхлипывала девушка, обвивая мою шею руками, словно я был ее последней надеждой.

– Виолетта, успокойся. Объясни, что случилось? – мягко, но настойчиво спросил я, поглаживая ее по плечу.

Она всхлипнула еще раз, пытаясь собраться с мыслями. Я дал ей пару минут, которые показались вечностью, и краем глаза заметил, как Денис нахмурился, явно недовольный происходящим.

– Они не отдают мой компьютер! Там столько личной информации… Я боюсь, что все сольют в сеть. И наши с тобой фото… – она снова зарыдала.

Я замер, не веря своим ушам. Вся эта истерика из-за компьютера? Я стоял, словно оглушенный, пока она пыталась привести в порядок размазанный макияж.

– Стой! – резко оборвал я, едва сдерживая раздражение. – Что за бред? У вас в компании есть свои IT-специалисты. Зачем ты вообще потащила ноутбук в эту контору?

– Так вышло… Я привезла его сюда, заплатила. Мне позвонили, сказали, что можно забирать. А теперь они утверждают, что раз ноутбук привез мужчина, то и забирать должен он. Я показывала квитанцию, но они не слушают…

– Где квитанция? – резко перебил я, не желая слушать дальше.

– Вот. Сходи, пожалуйста. Мы с Денисом подождем здесь.

Денис покачал головой, явно не желая оставаться с Виолеттой. Но, стремясь поскорее закончить этот абсурд, я кивнул сыну, указав, где ему ждать, и быстро поднялся по ступенькам в сервисный центр.

Меня встретили два улыбчивых парня. Я шлепнул квитанцией по столу и потребовал ноутбук. Готовый сорвать на них все накопившееся раздражение, я был удивлен, когда они без лишних слов выдали устройство.

– И зачем был весь этот цирк? – спросил я, глядя на ноутбук.

– Какой цирк? – переспросили они в один голос, обменявшись недоуменными взглядами.

– Зачем заставляли девушку нервничать? Требовали, чтобы приехал муж?