Его волчий рык

Йонг оскалился, зарычал и газанул, рывками отпуская сцепление. Потерпевшие выкарабкивались, но теперь успеть было почти нереально – только если врассыпную, и наконец-то толпа дрогнула и стала отступать. Кто-то сбоку заорал дурниной – похоже, шины проехались по пальцам. Несколько мужиков, что стояли перед капотом, сдвинулись и попытались достать с другого бока. Бросились на дверь, но зацепиться уже не успели, а внедорожник, распугивая оставшихся, набрал скорость, развернулся на пыльном каменном крошеве и ринулся к выезду.

Я обернулась и увидела, что за нами бегут. С парковки показалось ещё несколько машин, и я уселась ниже и вжала голову в плечи, зажмурившись.

– Это не со мной, это не со мной, это какой-то долбанный бред! – тихо проскулила я, и стало немного легче. Не потому, что поверила, а потому что наконец-то перестала видеть животную ярость в глазах преследователей.

Внедорожник прыгал по буеракам, как заправская «Буханка». Мы миновали сарайный холм, свернули между покосившихся хижин на окраине и помчались по измочаленной колёсами гравийке, ведущей в лес. Булыжники стукались о днище, в стекло летело мелкое каменное крошево, но мой спутник не жалел машину и лихо закручивал руль, объезжая особо глубокие ямы. Я на подобной дороге была в деревне как-то раз, когда меня друзья с музыкального фестиваля подвозили домой. Вот так же зубы клацали. Но тогда у меня хотя бы задница была не голая, а сейчас я шлёпалась ею о сиденье, и только страх не давал истерически расхохотаться при мысли, что происходит с яичками водителя, который одеться не успел вообще.

Извилистая дорога была чем угодно – но не тем, что подошло бы для быстрой езды. И, тем не менее, мы мчались с внушительной скоростью! Впервые я видела мужчину, который так безжалостно относится к подвеске. А если мужчина безжалостен к подвеске, значит, опасность реально серьёзная.

Кузов подбрасывало, нас мотало по салону, про вещи я уже вообще не думала и надеялась лишь на то, что мы не перевернёмся. Красоты Китая, которые открывались поворот за поворотом, меня волновали в последнюю очередь, и всё же я заметила, что выезжали мы через сухой болезненный бор, а теперь вокруг всё больше зеленело и расцветало. Будто мы спешили вырваться из какого-то проклятого места, ей богу! Даже дышалось легче!

Впереди показалась огромная лужа и колея по боку. Йонг бросил резкий настороженный взгляд в сторону и шарахнул по газам так, что я аж вскрикнула. Мы ворвались прямо в бурую жижу, но, благодаря рывку, преодолели препятствие и не застряли. Только лобовое залило, но тут же включились дворники.

Обернулась и увидела, как со стороны колеи вылетел внедорожник, похожий на те, что используют лесники. Ещё бы секунда, и нам бы перекрыли проезд! Хотя в данном случае даже скорее – протаранили безжалостно! Причём, с моей стороны! Но мы проскочили. Успели.

– С ума сойти! – воскликнула я, откидываясь на сиденье, но тут же снова клацнула зубами и чуть не врезалась макушкой в потолок, благо, ремень защитил.

– Держись, почти выбрались, – сухо бросил водитель, не отвлекаясь от управления.

Через пару минут, когда внедорожник сзади уже почти нагнал нас, впереди наконец-то показался выезд на нормальную дорогу, а как только мы вспрыгнули на асфальт, Йонг с юзом развернулся, чтобы встать в полосу, дал по газам от души, и мы стали отрываться.

Сзади послышался яростный разочарованный гудок, а я смотрела вперёд на сливающуюся в линию разметку и пыталась осознать, что это вообще было только что?

Автомобиль целеустремлённо мчал вперёд. Едва появлялась какая-то развязка, Йонг, сурово изогнув брови, перестраивался и сворачивал. А затем ещё, и ещё, и ещё. «Путает след!» – поняла я. Солнце поднималось, разгоняя тучки, лес вокруг сменялся просёлками, иногда горными зигзагами, а затем снова выравнивался в зелёную стену по бокам. Я искоса поглядывала на спутника, и в душе поднималось смятение. Я не знаю, кто он, не знаю, куда он меня везёт, не знаю, что планирует со мной сделать. По сути, я сейчас – его заложница и рассчитывать могу только на его порядочность…

Сиденье влажно напомнило, что этот «порядочный» сделал со мной несколько часов назад. В голову бросился жар, едва я подумала об этом. Будто наяву ощутила его наглую морду у себя между бёдер и эти самые усы, царапающие половые губки, пока язык между ними тянется вглубь. Хотя в темноте он был волосат весь, и кто знает, как выглядело то, что сейчас притворяется человеческим лицом?

Реальность, в которой есть оборотни, меня не удивляла. Слишком много сейчас этой темы в кинематографе и книгах. Пусть с ним! Пусть на самом деле! Тоже мне, удивили! Куда важней было бы узнать, что именно он за оборотень? И не собирается ли меня сегодня на ужин аккуратненько сожрать?

«Или хотя бы попытаться сожрать…» – проворчала я мысленно, опять вспоминая, как он мусолил и втягивал в пасть мои гениталии, будто соки все высосать старался. «Ну, хоть симпатичный, – решила я, глядя на его профиль. – И не старый. Накончал в меня только, сука узкоглазая… Лишь бы в аптеку отпустил за экстренной контрацепцией! Я рожать от первого встречного точно не намерена! Не дай боги, ещё заразный…» Но пока это были все здравые мысли, что рождались в голове, а перед глазами стояли лица деревенских, и я всякий раз возвращалась к выводу, что этот мужик однозначно лучше. И даже если будет снова насиловать, то хоть не до кровавой пены – бережный, уже радость. Сомнительная радость – да, но какая есть.

Где мой телефон, я не знала. Скарб мотало по салону, и я надеялась только, что не раздавила его случайно ботинком, пока мы прыгали по буеракам. Однозначно стоило позвонить нашему старшему. Сказать где я, предупредить, что местные могут учудить, договориться о встрече и о визите в полицию… Ну, это в идеале, конечно. Но для начала хотя бы выяснить, кто это со мной – этот незнакомый, молодой и очень сильный физически мужчина. И чего он хочет?

«Лишь бы в итоге отпустил», – взмолилась мысленно я и зажмурилась.

Вой у обочины

Примерно через час, когда я уже почти пришла в себя и начала с осторожным любопытством вертеть головой, обороты двигателя стали падать. Мы ехали по пустынной двухполоске где-то в лесной глуши, и я видела лишь низкий кустарник по обочинам и стволы деревьев под зелёными кронами. Почти так же, как и у нас, даже не скажешь, что мы в другой стране. Разве что некоторые растения больше на тропические смахивают и чем-то напоминают те, что на южном берегу Крыма растут.

Йонг дышал ровнее, хотя губы всё ещё были крепко сжаты, а ноздри хищно напряжены. Мощные рельефные руки умело вращали руль, и у меня даже мурашки бежали при мысли, что он этими красивыми сильными пальцами может меня за шейку «цап» – и я всё, что только скажет, сделаю.

Впереди показался дорожный карман, и машина вильнула, снижая скорость. Мы притормозили у обочины, внедорожник нехотя дёрнулся и остановился. Я испуганно глянула на застывшего мужчину, а он, стиснув побелевшими пальцами руль, слепо смотрел вперёд сквозь всё ещё грязное по бокам, где не доставали дворники, стекло и сипло дышал. «Опасный профиль», – подумалось мне, и по коже снова пробежали мурашки. Но тут Йонг чуть сместил лицо ко мне и, не глядя, тихо попросил:

– Дай мне минуту. – После чего быстро глянул в зеркало, распахнул дверь и вышел.

Я из кабины видела, как он прошагал вперёд, шлёпая босыми чумазыми пятками по асфальту. Кожа реально бледная, не как у местных, кто в деревне привык под солнцем на улице работать. Фигура подтянутая, выправка почти военная. Уж осанка точно! Даже сейчас спина прямая, будто он местный император, а не голожоп с обочины.

Йонг прошёлся метров на десять вперёд, причём, не похоже было, чтобы для какой-то цели. Остановился, пожмакал руками, словно в них не хватало чего-то, затем чуть сгорбился, резко схватился ладонями за лицо. А следом закричал так, что я сжалась на сиденье. Запрокинул голову и буквально завыл! Но не как пёс какой-то, а как обычный человек. Человек, у которого отобрали всё. Столько бессильной ярости было в этом вое, что аж слёзы на глаза навернулись.

Он вдохнул и заскулил, теряя остатки царственности. Сгорбился, снова закрыв лицо, и дёрнулся, будто всхлипнул. После выпрямился, отбросив руки кулаками вниз, и чуть постоял, молча глядя вдаль. А вслед за этим развернулся и пошёл назад.

Я ойкнула и снова вжалась в спинку сиденья. Сейчас, при свете дня, можно было разглядеть всю красоту, включая внушительный «пестик» в опушке жёстких чёрных волос. И это что? Кровь у него на внутренней стороне бедра? Моя? Это так разбрызгало, когда он меня чпокал своим писюном страстно? Сейчас скукоженный агрегат безвольно подпрыгивал в такт шагам, но если оно лежачее такое, то в стоячем состоянии этим хуем вполне можно убить, так что вполне возможно… И как я жива до сих пор? Впрочем, сейчас меня его габариты занимали мало – важнее было понять, каких действий от незнакомца ждать? Судя по выражению лица, ничего хорошего. Хотя его понурый вид мог быть связан и не со мной. Поди, тоже в сарае не по своей воле сидел. Наверное. Кто их знает, азиатов этих?

Дойдя до капота, он не пошёл к водительской двери, а свернул на мою сторону. Приблизился так же не глядя на меня, а слепо смотря перед собой, и с усталым видом стукнул костяшкой в стекло.

«Не стал вламываться сам – уже неплохо», – отметила про себя я. Неловко потянулась к ручке и осторожно открыла. Наружу вывалились мои штаны и чужая футболка. Йонг сфокусировал взгляд на упавшем и со вздохом поднял. Отдал мне моё, а затем зашарил у меня под ногами, в поисках своей одежды.

– Переодевайся, – глухо скомандовал он. – Сейчас поедем куда-нибудь перекусить.

– Мк? – удивлённо икнула я. Но вслед за этим кивнула.

Мужчина нашёл свои вещи и отодвинулся, давая мне выйти. Свою одежду положил на капот и стал молча натягивать по очереди, не обращая внимания на грязные ноги и перемазанный моей кровью пах. Я последовала примеру, стараясь не смотреть на то, что между ног у меня. Судя по стягивающим ощущениям, я вся перепачкана следами нашей бурной ночи. И так, и эдак грязная. И снаружи, и внутри…

Йонг надел чёрные джинсы, натянул серую футболку, сверху тонкую кожаную куртку – достаточно дорогую и опрятную на вид, точно не в стиле деревенских, которые на нас бросались. Хлопнул по карману, коротко кивнул, нащупав бумажник, и заглянул внутрь. Пересчитал купюры, быстро убрал на место и пошёл вокруг машины. Я как раз зашнуровала ботинки и думала, куда деть рваное платье. Растеряно подошла к нему, а он открыл багажник и вытащил оттуда какие-то истоптанные кеды. Натянул пальцами прямо на голые ступни, затем согнулся, роясь в вещах, и вытащил литровую бутылку минералки. С пшиком открыл, дёрнулся было пригубить, но спохватился и сначала протянул мне.

Я вцепилась в неё и, запрокинув голову, стала пить. Аж пролила немного – так хотелось! Но я смогла сдержаться и остановиться на половине. Опустила, выдохнула и отдала остатки ему. Он почти так же жадно допил до капли, швырнул пустую бутылку в багажник, туда же бросил моё платье, забрав из безвольных рук, а следом наконец-то прямо посмотрел мне в лицо:

– Йонг, – низким усталым голосом сказал он.

– Я уже поняла, – кивнула я и пояснила: – Увидела в паспорте. Ты русский?

– Нет, местный. – Он мотнул головой. – Живу в России. – И, долго глянув на меня и горько усмехнувшись, сказал: – А ты молодец. Смелая. И внимательная. – Махнул за плечо: – Пойдём. Нам надо ехать. На месте стоять опасно.

Я поборола желание сразу же уточнить, почему, и лишь вспомнила, что неплохо бы самой представиться, и пошла к своей двери. Мы уселись, Йонг завёл двигатель, а я, пристегнулась и ожидающе на него воззрилась. Он поднял на меня взгляд и так же долго пытливо посмотрел. Затем закусил губу, но ничего не сказал. Переключился на руль, щёлкнул коробкой, и мы отъехали.

– Куда мы? – через пару минут спросила я, когда мы снова мчали по шоссе.

Парень вдохнул, словно проснулся и наконец заговорил нормально:

– Сейчас едем в Пекин. Примерно сутки добираться. Переночуем в отеле, доедем до города, а оттуда на поезде в Шанхай. В Шанхае у меня есть друзья, пересидим какое-то время. А дальше… пока не решил. По обстоятельствам. – Он горько сглотнул и, как-то странно набычившись, искоса посмотрел на меня. – Ты как? Тебе больно?

Я сглотнула и сжала колени.

– Пока не знаю. Я ничего не поняла ещё. Но вроде нет. Кровь точно не хлещет, а боль так – слабая.

Йонг закрыл глаза и шумно выдохнул. Впрочем, тут же снова уставился на дорогу, но в голосе прозвучало облегчение:

– Хорошо. Я боялся, что покалечил тебя. Я был у тебя первым?

– Да. – Сказать это оказалось на удивление просто. Может, стресс, может, неожиданность и фантастичность событий, но сейчас мне моя невинность казалась какой-то бессмысленной. Было и нету. Куда страшнее в данном случае оказалось, если бы он у меня в этой ихней Поднебесной украл не девственность, а паспорт. Но я уже знала, что хорохорюсь. Когда всё закончится, а оно должно когда-нибудь закончиться, я приду в себя и в полной мере испытаю последствия. Буду рыдать по ночам и ненавидеть себя за то, в чём не виновата. Или нет. Кто знает? Может, я на самом деле распутная извращенка, и мне всё понравилось, просто я не хочу признавать? Раз уж губки набухли, а потом ещё и оргазм случился – вот диво-дивное, в первый раз-то!

– Я не хотел… – еле слышно раздалось с водительского сиденья.

Я повернулась и вскинула бровь:

– Ну, не очень было похоже, что ты не хотел. Наоборот – будто прям очень хотел, что аж сил нет.

Йонг скрипнул зубами и кивнул:

– Да, ты права. Очень хотел. Физически. Тут не спорю. – Коротко вздохнул. – Мне просто жаль, что это с тобой случилось. И жаль, что уже ничего не переиграть.

– А что, были какие-то варианты?

Он скосил взгляд, на щеках взыграли желваки, а зубы скрипнули.

– Это был лучший. – Вздохнул глубже, потёр лоб и прибавил: – Ты очень везучая. Настолько, что даже мне поверить сложно.

– А что, могло быть хуже?! – опешив, повернулась к нему я.

Йонг, сжав губы, кивнул и подтвердил:

– Шансов выжить практически не было. То, что это оказалась именно ты – один на миллион. Даже больше. Один на восемь миллиардов. Ты – единственная, кто мог пережить эту ночь со мной.

Истинная пара

Йонг продолжал спокойно и сосредоточенно вести машину, а я, снова вжавшись в сиденье, вспоминала то, что пережила несколько часов назад, и картина приобретала новый оттенок.

Я видела. Видела его пасть! Волчьи зубы, которые вырастали прямо на глазах. Его нечеловеческую силу, страх толпы перед ним. Помнила мохнатое тело и звериную похоть. И то, что он меня всего лишь поимел, ещё и почти ласково, теперь казалось реально хорошим исходом!

Длинные сильные пальцы с аккуратными ногтями уверенно держали руль. Покрытые тёмными волосками запястья выглядывали из рукавов куртки. На косточке слева светлело пятно, похожее на те, что бывают от часов. Это руки сильного уверенного в себе человека, но я помнила, что ночью там были когти. Бережные когти, которые запросто могли бы меня вспороть и выпотрошить…

– Ты отпустишь меня? – выдохнула я раньше, чем обдумала, не следует ли быть осторожнее в высказываниях. Всё же прямолинейность в переговорах с насильниками, даже вежливыми и адекватными на вид, не лучшая стратегия, но было поздно прикусывать язык.

Йонг нахмурился и бросил на меня быстрый взгляд, затем тряхнул головой, возвращаясь к дороге, но через пару секунд повернулся и посмотрел уже прямо с негодованием.

– Да-а-а десять тысяч цветов небожителям в сраку! – выругался он, сцепил зубы и резко вильнул к обочине.

Машина остановилась, и он, поставив на нейтралку, повернулся ко мне всем телом. Всмотрелся в моё лицо и, судя по интонации, коротко выругался по-китайски.

– Нет, – выдохнул он наконец, а я сглотнула. Но не успела что-то спросить, а он продолжил: – Ты не поняла меня. Ты всё совершенно не так поняла. Я не похищаю тебя, девочка. Я тебя спасаю. Я – единственный во всём Китае, кто может тебя сейчас защитить.

– Защитить? – Я вскинула брови. – От чего? – Сглотнула, чуть поморгала, а затем добавила, скорее для себя: – Я вообще уже ничего не понимаю…

Он откинулся на спинку, закрыл глаза и медленно выдохнул, как человек, который считает до десяти. После встряхнулся и, переключив на передачу, снова повёл машину, выезжая на полосу.

– Поедем перекусим, – деловым спокойным тоном сказал он. – Нам много чего нужно обсудить, это не за пять минут. А затем – в отель и в душ. Я с ума сойду ещё ночь эту вонь терпеть!

Я притихла, не решаясь ещё что-то спросить, но Йонг через минуту добавил:

– А насчёт меня, можешь не волноваться. Я не маньяк и не преступник. Я нормальный почти обычный человек. Во всяком случае, был и планировал оставаться. Но тебя я в любом случае буду защищать даже ценой жизни. У меня инстинкты сейчас с ума сходят. Единственное, чем я тебе опасен – это непомерным стремлением к спариванию. Но до темноты я себя контролирую, а после – разберёмся. Уж прости, будем называть вещи своими именами: сейчас я ради твоей киски перегрызу нефтяной танкер собственными зубами, если потребуется. Биохимия творит чудеса! В жизни бы не подумал. – Он зло поморщился, а я кивнула и осторожно заметила:

– Похоже на описание истинности. – И, решившись, спросила: – Ты – оборотень?

Он кивнул, зло ощерившись:

– Оборотень. А ты – моя идеальная самка. Да. Говорю же – один на восемь миллиардов. Вероятность из серии фантастики. И не поверишь, эта вероятность куда более фантастична, чем то, что через десять часов я превращусь в волосатую злобную тварь, которая будет хотеть убить всё живое, и единственное, что сможет её усмирить – это то, что у тебя между ног.

– Ясно-понятно, – ответила я и уставилась в лобовое стекло. – И снова безжалостные ожидание и реальность, которые превратили истинность в хрен знает что.

Йонг на соседнем сиденье согласно хмыкнул.

Через минут десять впереди наконец показалась заправка. Внедорожник свернул на дополнительную полосу и въехал на территорию. Встал у колонки и Йонг пошёл залить бак. Я сидела и думала: а надо ли сейчас хватать вещи и бежать со всех ног просить помощи, чтобы вызвали полицию, или нет? Вроде мой спутник выглядит более чем надёжно и адекватно. Но маньяки, даже те, кто утверждает, что не маньяки, всегда выглядят располагающе, а я помнила, что он сделал со мной ночью. Переживу ли я ещё одну такую вообще? Так-то, мне даже гарантий никто не давал, что насилие закончилось. Может, он адекватный-адекватный, а потом в номере запрёт и будет письку свою самозабвенно до утра припихивать, пока я буду вопить от боли.

Сейчас боль дефлорации отзывалась отчётливей. То ли я её растревожила, то ли пришла в себя и смогла прислушаться к ощущениям. Нет, ещё одну такую ночь я не выдержу! Но если бежать, то куда? И есть ли смысл? Я-то русская, а он сильный и по-китайски шпарит. Наврёт им, что я его психически больная жена, и утащит на плече, а я потеряю доверие, и он станет следить за мной, чтобы не сбежала.

– Так, ладно, в любом случае, надо сначала обговорить всё, – решила я. – А то с перепугу можно много чего наделать. Вон, уже наделала! А сидела бы на жопе ровно с остальными из тургруппы, ничего бы и не случилось! Дура…

Вспомнила и полезла вниз искать телефон, пока в машине одна. Документы я положила в рюкзак, после того, как ещё раз удостоверилась, что всё на месте – оказаться без какой-нибудь важной бумажки в чужой стране не улыбалось совсем.

Смартфон нашёлся на дне большого отделения, но вчера я так и не успела его зарядить, и он выключился. Только хотела поставить на зарядку, когда закончила мыться, но, когда вернулась из душа, за мной уже пришли. Сейчас экран загрузки светился так долго, что я готова была съесть свои собственные губы! И всё равно не успела что-то сделать до того, как в салон уселся Йонг.

Он бросил быстрый взгляд на мигающий одним процентом заряда телефон в моей руке и поинтересовался:

– Родным? – Я сглотнула, но ответить не успела. Он предупреждающе нахмурился и приказал: – Пока не звони. Надо всё обсудить сначала. Потом, из отеля с моего наберёшь, у меня местная симка. Здесь в двух километрах закусочная. Пока едем, расскажи, откуда ты и как оказалась в Китае. Я должен понять, что нам с тобой делать.

Пришлось коротко рассказать, что свалила от прошлой жизни за впечатлениями в составе туристической группы под началом милого, но не очень ответственного старшего по имени Хон.

– Идиот, – злобно процедил Йонг, когда я сказала, что старший меня отпустил. – Его за такое посадить мало. Уёбок безмозглый.

– Ну, вообще я сама настаивала, – насупившись, пояснила я, чувствуя неловкую обиду за парня, который очень старался исполнять роль курицы-наседки на протяжении всех тех дней, что мы путешествовали компанией. – И он молодой, не так давно работает. Откуда ему знать, что я…

Но мой спутник отмахнулся и свернул к парковке. Закусочная представляла собой обычный двухэтажный дом и, кроме вывески с китайскими иероглифами, ничем не выделялась. Разве что цветущая вокруг глициния придавала романтичный флёр. «Ага, свидание такое тоже у нас, да, – пронеслось у меня в голове. – Раз поимел, то теперь по ресторанам водить пора. – И вздохнула. – Какой секс, такие и рестораны».

– Идём, – кивнул Йонг и вышел. Обогнул машину и открыл мне дверь, протянув ладонь. Дождался, когда я вылезу, скептически глянул на зажатую в моей руке лямку рюкзака, с которым я не планировала расставаться теперь никогда, пока не окажусь снова в России, но возражать не стал. Пиликнул сигнализацией, и мы отправились к дверям.

Внутри пахло чем-то кислым и немного горелым, но народ на удивление был и аппетитно уплетал за щёки всякую лапшу. Или утиные кишки – я не успела точно рассмотреть. Мы сели за столик, и Йонг взял меню.

– Ты сильно голодная? – поинтересовался он, глянув поверх разворота, на котором были изображены всякие тарелки с непонятным содержимым.

– Не знаю, – искренне ответила я. – Я даже зубы сегодня не чистила. И не уверена, что после всего, кусок в горло полезет. – После этой фразы мой живот, который, похоже, в отличие от меня всё понимал чётко, громогласно заурчал, и уголок губ мужчины дёрнулся:

– Ясно. Позволь, я возьму на себя заказ. Тут всё равно по-китайски всё, а английский перевод, похоже, через Гугл делали. Ты всё равно не поймёшь.

Я послушно кивнула и огляделась.

– А туалет тут есть?

Йонг вытянул шею, оглядываясь, затем окликнул официанта и спросил. Тот указал на неприметную дверку, и мой спутник обратился ко мне:

– Вон там. Сходи, но не слишком долго. Нам не стоит тут задерживаться. Даю слово, через час будем в отеле, там вымоешься и отдохнёшь. Пока нельзя.

– За нами погоня?

Он стиснул челюсти и коротко кивнул.

В закусочной

Кому и на кой мы сдались, я спрашивать пока не стала. И так понятно, что деревенским, а вот зачем – об этом предстояло рассказать моему волосатому зубастику.

Я дошла до туалета, закрыла за собой дверь и посмотрела в зеркало.

– Ёптить! – Я аж руками закрылась. – Твою ж мать! Как нас вообще пустили сюда в таком виде?

Пригладила взлохмаченные волосы и стала остервенело смывать с лица грязь. Затем опомнилась и, вытершись бумажными полотенцами, отправилась к унитазу. Трусики снимать было боязно, но на удивление выделений оказалось мало. Чуть-чуть уже побуревшей крови, да и всё. О вчерашнем соитии говорил лишь сильный запах. Не только немытых гениталий, но и ещё чего-то незнакомого, терпкого. Похоже, это запах мужского семени. Во всяком случае, примерно так воняли мои трусики, после того, как побывали в руках у Олега, который тибрил их с верёвки, а потом невозмутимо возвращал, будто так и было.

– Твою мать, ещё это! – воскликнула я и скрипнула зубами. – Лишь бы не залететь, лишь бы не залететь! Я хочу здоровых и полноценных деток, а не щенят от изнасилования!

Сделала свои дела и отправилась назад. Судя по нетерпеливому взгляду, Йонг волновался. Но, увидев меня, расслабился. Я села и хмыкнула:

– Да не переживай ты. Не сбежала бы я. Там некуда деться всё равно, только сюда выходить опять.

Он, грустно улыбнувшись, покачал головой:

– Я не боюсь, что ты сбежишь. Я теперь найду тебя по запаху где угодно. Я больше переживаю, чтобы ты не попала в беду. За нами действительно погоня. Хотя да, им нужен только я, а ты – лишь помеха.

– Помеха?

Он кивнул:

– Да. Тебе предназначалась прозаическая роль жертвы. Ключа активации, если будет угодно. Но думаю, они уже поняли, что ты – моя пара, и теперь они попробуют использовать тебя как инструмент для шантажа. Так что, пока я жив и не у них, ты в опасности. Хотя вряд ли они бы тебя отпустили, даже если бы я согласился на всё… – Его голос стал тише и печальнее. – Ты слишком много видела. Тебе нельзя попадаться. Волчий клан безжалостен.