Хрустальная клетка

«Терпи», – сказала она и воткнула железный инструмент в мой палец, который и так пульсировал от боли из-за того, что она крепко сжала его своими руками. Капля за каплей кровь падала в колбу, а в носу чесалось от запахов медицинских препаратов и антисептиков.

И тут я поняла, что мне напоминает этот запах. Мои мысли опередили меня саму. Может быть, я попала в аварию или со мной произошла какая-то другая история, и я сейчас нахожусь на операционном столе? Эта мысль меня успокоила, и часть оков, сдавливавших мою грудную клетку, как будто бы сами собой исчезли, так же, как и появились.

Размышления действуют на меня как местный анальгетик. Когда я сосредотачиваюсь на мыслях, далёких от моей ситуации, мне становится легче.

Я чувствую тепло внутри себя. Оно медленно распространяется по каждой клеточке моего тела, охватывая всё большую территорию.

Это тепло исходит от сердца. Словно сердце стало активнее перекачивать кровь по организму, и от скорости её потока происходят изменения. Я точно знаю, что это благодаря тёплому воспоминанию о Боре и его безграничной любви ко мне.

Это тепло не только согреет мои холодные пальцы. Оно даст мне толчок, силу, и я смогу сделать хоть какое-то движение, подать знак, что я ещё жива, что не всё потеряно, что я продолжаю бороться.

Я не сдамся. Сейчас не время сдаваться. Битва за жизнь будет непростой, но она – ключевой момент.

Воодушевлённая, решаю повторить уже пройденный этап. Я направляю все свои силы и тепло, которое удалось наработать, в один мощный импульс с единственной целью – открыть глаза.

Начинаю чувствовать, что управляю своим глазным яблоком. Оно всё ещё заботливо укрыто веком и обрамлено густыми изогнутыми ресницами. Но я ощущаю приятное напряжение, словно пробуждаюсь от глубокого сна и вот-вот открою глаза. Будто сейчас поверну голову к окну и увижу птиц, которые размашистыми движениями поднимают свои тела всё ближе к облакам, пролетая мимо.

Медленно, максимально сосредоточившись, я освобождаюсь от «пелены», которую дарило заботливое глазное перило, и мне удаётся раскрыть глаза. Однако белый свет слепит меня, и я автоматически зажмуриваюсь, проклиная себя за эту резкость. Мне не стоило спешить, нужно было плавно отрывать глаза. Я повторяю движения глаз, но уже снизив интенсивность. Я спокойно позволяю себе привыкнуть к яркости, которую кто-то настроил, с садистическими намерениями, не иначе.

Моему взору открывается белоснежный потолок, похожий на снег в самой глуши леса, где никогда не ступала нога человека.

В потолок встроены белые квадраты, расположенные в шахматном порядке. Они создают ощущение дискомфорта для глаз, словно являются символами их боли и слёз.

Идеальную картину белого полотна нарушает лишь мерцающий светодиод, который время от времени появляется в одном из квадратов, дарующих свет.

Я пытаюсь опустить взгляд, впереди меня – дверь, которая кажется стеклянной. Однако она не прозрачная, а мутная или окрашенная, или, возможно, покрыта какой-то плёнкой. За дверью я не вижу отражения света, поэтому понимаю, что она точно не прозрачная. Интересно, что находится за этой дверью?

Дальше всё одинаковое: куда ни посмотри – везде белые плитки размером примерно пятнадцать на пятнадцать сантиметров. Они слегка выпуклые и глянцевые, благодаря чему свет кажется ярким и отражается в каждом настенном квадратике.

В правом углу что-то есть, но рассмотреть удаётся с трудом. Оставляю догадку, что это раковина.

Вдруг скрип. Открылась ещё одна дверь, где-то за моей головой, в той области, которую я никак не могу контролировать. Послышались увесистые шаги.

Всё внутри меня сжалось от напряжения. Это был явный знак опасности, предупреждение.

Человек за моей спиной не спешил, он двигался медленно, и я слышала, как он что-то делает. Внезапно незнакомые звуки сменились знакомым шуршанием обуви. Мимо меня прошла огромная белая скала . Может быть, у них здесь фетиш на белый цвет или тематическая вечеринка? Если это розыгрыш, то настало время для забавной части.

Но юмористический контент закончился. Фигура человека стояла у окна, которого я не заметила за белой ролеттой. Пальцами он похлопывал по карману незнакомый мотив, а в другой руке что-то держал.

Резко подняв мускулистую руку до уровня грудной клетки, белая глыба обнажила часть властной руки с красивыми часами на кожаном ремне шоколадного оттенка. Затем она пробурчала: «Пора!»

В этот момент время словно замедляет свой ход. Оно меняет свой ритм, и часы, кажется, останавливаются. Это безмолвное сближение ощущается как в раскадровке, которую держит в руках сценарист, пишущий мою жизнь.

Человек в белоснежном халате, чепчике и светло-зелёной медицинской маске медленно разворачивается, сокращая дистанцию между нами с каждым шагом. Он словно погружён в свои мысли и не замечает, как пристально я на него смотрю. Если бы он видел моё лицо, он бы точно рассмеялся.

Мои мышцы расслаблены, и на моём лице нет никаких признаков страха, боли, отчаяния или гнева от непонимания ситуации. Однако на этом гладком торте моего выражения выделяются два больших выпученных глаза, которые изредка хлопают ресницами.

Время продолжает течь особенно медленно. Он делает ещё один шаг вперёд, и я понимаю, что у него в руке. Он сжимает шприц. Неужели это для меня? Лекарство это или яд, станет ясно только после инъекции. Остаётся только молиться Богу, мысленно попрощаться с Борей, Никой и Тамарой Константиновной на всякий случай. И ждать.

Он стоит полубоком и смотрит вниз, не глядя мне в лицо и не показывая своего. Одной рукой он откидывает лёгкую ткань, обнажая часть моего бедра. Вот он стоит прямо передо мной. Почему он не опускает глаза, не смотрит на меня? Проверяет наличие воздуха в шприце. Капли неизвестной прозрачной жидкости, словно бриллианты, впрыскиваются в атмосферу. Они сияют, но мгновенно блеск исчезает вместе с любым намёком на их присутствие.

Я чувствую усилившийся запах – спирт. Пальцы незнакомца оставляют на моей коже прохладные и влажные следы. А затем я ощущаю резкую боль, словно что-то распирает в месте куда только что вошла игла. Этот неизвестный состав уже начинает распространяться по всему организму, быстро разносясь кровью к каждому органу.

Я не могу больше контролировать своё сознание. Мои глаза закрываются, и я теряю себя. Связь между душой, телом и сознанием постепенно прерывается.

Человек в белом халате поворачивается ко мне, но я вижу лишь размытый силуэт, который постепенно тускнеет, пока я окончательно не погружаюсь во тьму.

Глава 3

Словно кто-то подтолкнул меня в спину и этим рывком вырвал из лап чёрной бездны.

Жанна резко открыла глаза и села на кровати. Её сердце бешено колотилось, дыхание сбилось. Она чувствовала, что не может остановиться, и каждый вдох сменялся новывым быстрым выдохом.

Голова гудела, словно там плыл теплоход по волнам мыслей. Жанне хотелось зажать уши руками, чтобы остановить этот шум. Она вскинула руки, которые слегка покалывали, схватилась за голову, но это не принесло облегчение.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы осознать, где она находится и что происходит. Испуганно оглядываясь по сторонам, она пыталась зацепиться взглядом за знакомые предметы. Её глаза уловили островок спокойствия – затрёпанного плюшевого медведя.

Прижав старого друга к груди, Жанна начала дышать глубже. Её сердце постепенно успокаивалось и перестало пытаться вырваться из тесной грудной клетки. Ещё мгновение назад оно билось так сильно, словно комната вот-вот заполнится звуком хруста сломанных костей, а затем и само сердце выпрыгнет наружу, прямо на колени. Ритм сердца и дыхания приходил в норму. Вместе с тем, спокойствие начинало разливаться теплом по всему телу.

Девушка повернула голову в сторону спального места партнёра. Увиденная картина заставила её замереть. Но в этот раз не от ужаса, а оттого, что рядом сладко сопел любимый человек. Восходящее солнце пробивалось своими лучами в спальню молодых людей и тёплым светом скользило по их лицам. Оно словно хотело попробовать лично, какой будет на ощупь щетина Бориса.

Жанна, ослабив хватку, оторвала одну руку от мягкой игрушки и потянулась свободной рукой к любимому мужчине.

Нежно, еле дыша, почти не соприкасаясь, самыми кончиками пальцев она дотронулась до линии волос на его лице, линии, которая соединяла хмурый лоб и густые пряди. Обводя контур лёгкими движениями рук, она дошла до уха, плавно изучая изгибы ушной раковины, обвела его пальцем, от мочки перешла к той самой, чёрной как смоль щетине.

Каждый волосок щекотал поверхность женской кожи, будто пытаясь раззадорить, поднять настроение. И кажется, это получилось. На лице девушки постепенно, нарастая, появлялась улыбка.

– Это был просто сон, – прошептала она. – Ужасный, неприятный сон.

Боря приоткрыл один глаз и спросил:

– Что ты там бормочешь?

– Ничего, спи. Я всё равно больше не усну. А ты отдыхай. – Жанна поцеловала своего возлюбленного в лоб и встала с кровати.

Мне нужно срочно смыть с себя этот кошмарный сон, – подумала Жанна.

Она зашла в душевую, настроила воду до приемлемой температуры и встала в расслабленном состоянии под струями воды, быстро стекающими по телу. Ей казалось, что вода унесёт вместе с собой в сливное отверстие проделки ее ночного воображения.

Жанна и раньше сталкивалась с кошмарами в своих снах, но с такими детальными никогда.

А я ведь подумала, что это все наяву, – продолжала она рассуждать. Вот сейчас мне даже немного обидно, что сон закончился и я не успела досмотреть, кто тот загадочный мужчина, интересно, могла бы я его знать в своей настоящей жизни?

Размышляя о своих сновидениях, девушка потянулась за флаконом любимого геля с запахом пачули. В этот момент её взгляд зацепился за случайную мелочь, которая никак не вписывалась в привычный ход ее дел.

Она поставила гель обратно на полку и притянула руку ближе, чтоб было удобнее рассматривать её. На запястье красовался браслет. Но тот, что можно было надеть как украшение. Это был красный след, такой мог остаться, если бы Боря крепко схватил ее за руку. Жана подняла вторую руку, там красовалась еще одна замкнутая красная линия.

Что это такое? Откуда они взялись? Может быть, вчера Рома случайно оставил мне эти синяки, когда помогал выполнять упражнения? – рассуждала она тихо, чтобы Боря не услышал и не начал задавать вопросы, на которые у неё самой не было ответов.

Интуитивно Жанна начала тереть эти места руками с особым усилием. Со стороны это могло выглядеть как истерия. Она прилагала столько сил к каждому движению, что можно было представить, как кожа натягивается и надрывается под напряжением силы ее трения.

Неизвестные полосы исчезли за краснотой натёртой кожи. В этот момент она вернулась в состояние равновесия. Бордовыми руками она схватила свой гель и нанесла его на тело, распространяя аромат по коже.

Повернув ручку крана, она добавила нагрев воде. Горячие капли постепенно смывали пену с её молодого и красивого тела.

Багровая кожа пылала от нагрева. Жана сняла с вешалки пушистое махровое полотенце и, обернувшись, вышла из душа.

Она подошла к зеркалу и долго всматривалась в свое отражение.

– Кто же ты такая, незнакомка, смотрящая на меня зелёными глазами в отражение? Я тебя очень сильно люблю. Соберись, пожалуйста. Ночь прошла, и солнце взошло на небосвод, чтоб отогреть твою ледяную душу. Сейчас мы тебя накормим и заварим самый ароматный кофе с молочной пенкой, а потом…

Жанна выдержала небольшую паузу.

– А потом мы с тобой отправимся в прекрасный мир живописи. Да, это хорошее решение, рисование для меня – это путь к спокойствию, буду таким образом медитировать, решено!

Спускаясь по лестнице на кухню вприпрыжку, воодушевлённая идеей возобновить свой художественный промысел, Жанна в голове крутила: «Кисти, надо заказать новые кисти, мои точно пора будет обновить и краску. Гуашь должно быть закончилась, с акварелью проще, ей только воды дай, она напьётся и начнет писать своими влажными мазками.

Привет, кофемашина, рада встрече, – она нажала кнопочку. – Что? Что? Зачем ты на меня фыркаешь? Ах вот оно как, доброго утра желаешь, и тебе того же, спасительница моя. А что же меня ждёт от Тамары Константиновны? Пирог. Курица, сыр, грибы и сливки, ну и пусть жирноватая начинка для завтрака, но торжественно клянусь отработать все вошедшие в меня калории в зале. Стоп, в зале, что там с руками?

Жанна подняла руки, внимательно уставившись на них, к ее удивлению, кожа была обычной, бледно-мраморной. Ни единого следа на руках не осталось, словно они действительно смылись горячим потоком воды.

– Чертовщина, – прошептала девушка, а потом тряхнула руками, пытаясь сбросить с них капли невидимой воды. Она взяла в руки чашку, наполненную до краев бодрящим кофе, тарелку с пирогом и заняла свое любимое место за столом, наслаждаясь завтраком.

Вдруг тоскливая тишина разорилась глухим звуком тяжёлых шагов, раздавшихся за спиной. На мгновение Жана погрузилась в воспоминания своего сна, когда она оставалась в болезненной изоляции, а от бушующей в теле боли ее отвлекали шаги незнакомца. Она все крутила в голове этот момент, его образ, шаги и голос, всего одно слово «пора», четыре буквы, призывающие то ли казнить, то ли облегчить страдания. Кадры из сна мелькали перед глазами. Глыба в белом снова и снова оборачивалась, но сознание не могло дорисовать лицо, лишь размытое пятно цвета человеческой кожи.

– Малышка, доброе утро! – сказал Борис, подходя к Жанне сзади и обнимая её за плечи.

Жанна вздрогнула от неожиданности. Родной голос возлюбленного вернул её из бурного потока мыслей в реальность.

– Фух, напугал меня! – сказала она. – А ты чего подкрадываешься?

– Прости, не хотел. А ты почему такая пугливая? – ответил Борис с улыбкой.

– Это от неожиданности. Я просто задумалась, а тут ты вошёл.

Борис поцеловал Жанну в макушку и пошёл рыскать по холодильнику.

– И кто же причина твоих мыслей? Может, ты влюбилась? – спросил он, продолжая разговор.

– Ага, – ответила Жанна, смеясь.

– И кто этот счастливчик?

– Высокий брюнет, красавчик, перспективный. Он сделал мне на днях предложение. Тебе до него далеко, – подмигнула она Борису.

– Я требую рыцарского турнира за сердце прекрасной принцессы! – заявил молодой человек.

– Ты лучше кнопку кофемашины нажми, а то так и будешь из моей чашки попивать, ленивый рыцарь.

– Ладно тебе, жадина, – улыбнулся парень.– А ты чего сегодня так рано встала?

– Мне приснился плохой сон, – призналась Жанна.

– Неужели закрыли все интернет-магазины— рассмеялся он.

– О, это и правда ужасно! Но мне приснилось, что я в больнице, и меня хотят убить, или, может быть, преследуют. В любом случае, это всё из-за тебя, – произнесла она.

– Из-за меня? – удивился Боря.

– Конечно, из-за тебя! Кто же ещё? Какой фильм ты включил перед сном? С кишками и кровью. Включил бы романтический сюжет, я бы во сне любовью занималась, – сказала девушка с усмешкой, особенно выделяя последнюю фразу.

– Ну уж нет, любовь должна быть до сна и после сна, даже вместо него, – ласково произнёс он, поправляя выбившийся локон каштановых волос за ухо любимой.

Она улыбнулась, встала из-за стола и отправила грязную посуду в посудомоечную машину.

– Я сегодня буду рисовать, – сообщила она, резко повернувшись к собеседнику.

– Надеюсь, меня? Голенького? С листиком вот там— уточнил он, указывая пальцем на то, что находилось под столом. О чём он говорил, было несложно догадаться.

– Ну вот, взрослый мужчина, а ведёшь себя как подросток, полный тестостерона, – поддразнила она его.

– Я здоровый, взрослый подросток! – ответил Боря, и они оба рассмеялись.

На этой приятной ноте пара завершила утренний разговор.

Жанна покинула кухню и направилась туда, где не была уже очень давно. Она шла по лестнице, полная предвкушения творческого процесса. Под нос она тихонько напевала мотив известной песни, которую когда-то выпустила британская рок-группа Queen. В тот момент ей казалось, что именно эта композиция – «Шоу должно продолжаться» – идеально подходит для этой ситуации.

Ведь она уже давно не испытывала такого воодушевления и вдохновения. Её руки словно просили, чтобы им дали кисть, и её душа могла бы выплеснуть на бумагу все свои переживания и боль, которые накопились в глубине её внутреннего мира и были бережно скрыты от посторонних глаз.

Не торопясь, она дошла до двери, с трепетом открыла ее и вошла в абсолютно тёмное помещение. Закрывая за собой дверь, девушка не позволила темноте надолго захватить ее сознание, она скоро нащупала ладонью включатель, что находился справа от двери. Со странным звуком едва различимого жужжания загорелся свет.

Теплое освещение озарило комнату, которую Жанна с большой любовью начала осматривать взором.

Это была маленькая комнатушка, которая при строительстве дома рассчитывалась как кладовка или небольшая гардеробная.

Но, зная о том, как Жанну тянуло рисовать, Боря переоборудовал пространство в микростудию для творческого самовыражения возлюбленной.

Там стоял мощный дубовый стол, заваленный разного рода баночками, пузырьками, навалены стопкой салфетки, стакан с кистями разной жёсткости, объема и длины, местами россыпью валялись карандаши, мелки, уголь и другие предметы для создания шедевров. Рядом расположился небольшой табурет, с твёрдым округлым сидением . Где-то в углу стояли наваленные друг на друга работы Жанны.

Они отражали состояние ее души в момент написания. Что уж сказать, Жанна точно умела быть счастливой.

Молодая женщина подошла к работе, которая стояла последней в стопке давно забытых шедевров. Она взяла картину в руки, и от её резкого движения пыль, накопившаяся здесь за много недель или даже месяцев, словно салют, разлетелась по всей комнате. В тёплом свете ламп можно было увидеть, как пылинки кружатся в воздухе, словно танцуя вальс.

– Апчхи! – громко чихнула Жанна, потирая нос, который сильно зачесался от пыльного танца.

Она пробормотала:

– Может быть, я зря запретила Тамаре Константиновне наводить здесь порядок? Здесь всё запущено, давно никто сюда не заглядывал, даже грустно. Ничего, я сама справлюсь и наведу здесь блеск. Сама справлюсь, я точно смогу.

Она продолжала свой монолог, держа в руках картину. Яркие мазки имели бугристую фактуру, абстрактные пятна растекались по художественному полотну и краями пересекали друг друга. На этих стыках краска смешивалась, приобретая новые, более сочные оттенки.

Закончив рассматривать картину, Жанна подвинула к себе мольберт. Он был в царапинах, с небольшими трещинками и пятнами краски, но это лишь добавляло ему шарма и солидности.

Жанна расположила перед собой чистый холст, приготовила художественные материалы и начала рисовать. У неё не было конкретной цели – изобразить пейзаж, натюрморт или портрет. Она хотела выразить свои чувства через рисунок. Поэтому, недолго думая, она обмакнула кисть в краску, и процесс создания картины начался сам собой.

Постепенно на сером фоне начал проявляться женский силуэт. Кожа была землисто-серо-зелёного оттенка. Обнажённые грудь, плечи и шея были детально проработаны, с вниманием к складкам и мышцам. Это создавало ощущение напряжения в нарисованном теле, словно оно готовилось к атаке.

Затем начали проявляться лицо и голова. Голова была слегка откинута назад и наклонена вбок, а лицо казалось непропорционально большим. Огромные ярко-красные губы были изображены так, словно они отражают свет. Удивительно, но Жанне удалось создать эффект зеркальной поверхности на губах.

Рот был открыт, и из-под красных губ виднелись белоснежные зубы. Идеально ровные, они обрамляли тёмное пространство её внутреннего мира. Нос на картине был вздёрнутым, а кончик имел розовый оттенок, будто нарисованная дама вернулась с мороза.

Глаза были слегка прикрыты, что позволяло разглядеть смоки-айс в их макияже – дымчатый, с переходом в сплошной чёрный у края ресниц.

К этому моменту Жанна утратила связь с реальностью. Её разум больше не был в этом мире, да и ни в каком другом тоже. Она просто писала картину, находясь в состоянии глубокой медитации.

Из глубин её подсознания поднимались самые разные чувства. И, к сожалению, среди них не было ничего приятного. Если бы можно было попробовать эти чувства на вкус, то это был бы вкус крови с шерстью бродячей собаки, помоями и помётом птиц. И это находило отражение на холсте.

Жанна начала наносить густые белые мазки на рисунок, обрамляя ими голову человека. От виска до середины Художница делала широкие мазки, направленные снизу вверх. Она меняла нажим, чтобы получить мазки разной длины и фактуры.

С другой стороны рисунка мазки повторились, но они стали чёрными. Из них выходили необычные пятна, похожие на часы, кисти для макияжа, губную помаду красного цвета и провода. Можно было подумать, что это изображение предметов, но точно сказать было нельзя.

Затем Жанна взяла баночку с красной тягучей жидкостью и начала работать ею. На картине в месте, где было изображено лицо, появились красные потёки. Они стекали с виска, из-под глаз, от губ и текли вниз через туловище нарисованного человека, оставляя повисшие капли на нижнем краю холста.

Последней деталью стали глаза девушки с рисунка. Они были полностью заполнены кровью, точнее красным цветом, который так хорошо передавал посыл.

Агрессивное, не живое и не мёртвое лицо смотрело с художественного холста на Жанну, готовое вцепиться своими идеальными зубами ей прямо в глотку.

Еще какое-то время девушка сидела напротив своей картины, опустив уставшие руки свободно свисать вдоль тела и немного сгорбив спину. Затем, встряхнув голову, будто это поможет скорее выйти из состояния транса, она встала и молча вышла из своего творческого пространства, выключив свет и захлопнув за собой дверь.

Не понимая, как это произошло, она вдруг обнаружила себя в ванной комнате. Стоя у раковины, она намыливала руки густой пеной, чтобы поскорее смыть остатки краски. Следы её творчества смешивались с мыльным раствором и стекали вниз грязными ручейками.

В этот момент Жанна решила посмотреть в зеркало, чтобы убедиться, что её лицо осталось чистым. Но вместо этого она увидела в зеркале чужие красные глаза, которые так красиво оттенял смоки-айс. Казалось, будто под светом страбоскопа кадр за кадром приближалась недавно нарисованная незнакомка.

Внезапно её ладони впечаталась в обратную сторону зеркала, и по нему потекли кроваво-красные слёзы.

В кармане завибрировал телефон. Жанна вздрогнула от неожиданности, и в этот момент её отражение в зеркале сменилось на привычное лицо с каштановыми волосами, которое выражало глубокую усталость.

Телефон продолжал настойчиво жужжать, не давая девушке шанса снова погрузиться в свои мысли.

Она тихо ответила:

– Алло

– Жужа, ты чего так долго? Пока я слушала гудки, я даже сочинила про тебя стих. Вечером расскажу, только напомни: мы же встретимся в «Кристалл Плазе»? Идём на фитнес? Конечно идём! Наши булочки требуют активности, а то они опускаются ниже колен – ну, с обратной стороны. Поняла, да? – смеясь, спросила Вероника.

Жанна, которая ещё не успела отойти от того, что увидела в зеркале, изо всех сил старалась обработать информацию. Время от времени она поглядывала в зеркало, чтобы убедиться, что в комнате она одна.

– Жужа, ты меня слышишь? – удивлённо спросила подруга.

– А, да, извини. Я отвлеклась, мыла руки, и тут ты позвонила. Ты столько всего сказала, что я пока не успела прогрузить информацию и ответить на твои вопросы. Стоп, а что там за стихотворение? – усмехнулась Жанна.

– Ой, да ерунда, вечером расскажу. Так ты будешь сегодня вечером работать над своими ягодицами?

– Буду! Дурашка! – рассмеялась Жанна.

– Тогда до вечера, моя Жужка! – сказала Вероника и сбросила вызов.

Жанна положила телефон обратно в тёплый карман и тихо вздохнула.

«И что это всё значит?» – спросила она у тишины, которая окружила её. Но тишина не спешила отвечать на вопросы.

Тогда Жанна набрала полные ладони холодной воды и умыла лицо. Эта процедура помогла ей прийти в себя. После этого она отправилась на кухню – туда её вёл желудок, который урчал в тишине.

– Здравствуйте, Жанна! – раздался женский голос, когда девушка вошла на кухню.

– Тамара Константиновна, добрый день! Я так рада вас видеть! – улыбнулась Жанна.

– И я очень рада Вас видеть! Будете обедать? Я сварила ваш любимый суп с брокколи и индейкой, а на второе приготовила запечённую форель с лимоном и прованскими травами, – перечислила домработница.

– Буду! Всё буду! Я голодная как волк. Так долго работала в мастерской, пока писала картину, – поделилась девушка.

– И как вышло? – поинтересовалась Тамара.