И нет конца обманам

– С ними? – спросила я, когда мы двинулись дальше. Я поглядывала по сторонам, стараясь заранее приметить тех, кто намеревался встать на моем пути, но никто даже не взглянул в нашу сторону.

Пайпер остановилась у кабинета, где, как я поняла, должен был вот-вот начаться урок политологии.

– Ага. С тусовкой. – Она покачала головой. – После школы встреть меня у главного выхода. Я отвезу тебя домой и все расскажу про «Инглиш-Преп». Ты не просто в частную школу пришла, ты пришла в королевство. И мы с тобой тут просто крестьяне.

– О, ты вряд ли захочешь меня подвозить. Я живу…

Пайпер покачала головой, не дав мне закончить. Взметнулись медные пряди.

– После школы. Увидимся у выхода. – Она повернулась и двинулась по коридору. Что ж, ладно. Я уже собиралась найти себе место, но натолкнулась на взгляд знакомых голубых глаз, и у меня сердце ушло в пятки. Олли.

Он теперь ненавидит меня так же, как его старший брат? Олли моргнул один раз, другой, третий. Я застыла у двери, ожидая, когда же в его глазах появится ненависть, но этого так и не случилось. Меня охватило облегчение. Я даже не знала, почему мне так важно его мнение. Я ведь пришла сюда учиться, чтобы получить образование и выбраться из этого дерьмового городишки. Я не видела никого из их круга несколько лет, ни с кем из них не разговаривала. Мне не должно быть дела до того, кто что думает. Меня не должно волновать, что Кристиан ненавидит меня лютой ненавистью. И что?

Позволь я себе хоть что-то почувствовать, будет больно. Осиное жало в самое сердце. Так что чувства приходилось отключать. Всегда.

Тут в меня кто-то врезался – с такой силой, что чуть не выбил мне плечо. Ахнув, я повернулась, но злость тут же сменилась потрясением. Оказалось, это был Кристиан. Он быстро протиснулся мимо меня и, казалось, оставил за собой шлейф злости. Олли пораженно переводил взгляд с меня на брата. Мы же просто стояли вместе. Что с ним такое?

Тем не менее я проглотила и это, вошла в кабинет, расправив плечи и гордо вздернув подбородок.

Я готова ко второму раунду.

Глава 4

Хейли

Автобусы – отстойная штука. Дальнего следования, школьные, городские – все они отстой. Людей я теперь остерегалась. Держалась сдержанно, настороже, никогда не садилась близко к незнакомцам. Помню, мама давным-давно объясняла, какую опасность чужой человек представляет для маленькой девочки, но лишь в тот момент, когда в наш дом ворвались люди в масках, я в полной мере осознала, насколько опасными бывают посторонние. Мне было почти тринадцать. С тех пор незнакомые люди окружали меня постоянно. И одним из них стала моя собственная мать.

Казалось бы, что такого – ездить от приемных родителей до «Инглиш-Преп» на автобусе, а потом возвращаться? Но мне все равно было не по себе. Единственным преимуществом сорокаминутной поездки на автобусе было то, что приходилось раньше выходить и позже возвращаться. Пит вчера вечером вел себя как нельзя лучше, даже помахал на прощание Пайпер, когда она уезжала прочь на автомобиле с открывающимся верхом, а Джилл оставила мне в духовке полтарелки еды. Пища была отвратительная, на вкус – как картон, но еда есть еда.

Кроме того, какими бы ужасными ни были мои приемные родители, вчера я была рада вернуться к ним после школы. Пока Пайпер везла меня домой, я, сидя на переднем сиденье, слушала рассказ о конкурсе популярности в школе и чувствовала, как поднимается тошнота. Вот что я узнала: Кристиан был «королем» «Инглиш-Преп», а Мадлен – «королевой». Впрочем, это я поняла еще по сцене в столовой. Пайпер рассказала и о других ребятах, о том, что популярность зависит от количества денег у родителей. В этом смысле «Инглиш-Преп» напоминала скорее инкубатор для подрастающего поколения богачей, чем школу. Еще я узнала, кто лучше всех устраивает вечеринки – в основном после футбольных матчей. Вполне нормальная штука для старшей школы, вот только Пайпер упомянула, что планка на таких вечеринках куда выше, ведь устраивают их детки из тех семей, которых в городе практически причисляют к аристократии. Ходили даже слухи, что в кармане у отца Кристиана имелся офицер полиции. Я не в первый раз слышала, чтобы у кого-то был «свой» полицейский, хотя формально ничего хорошего в этом не было.

Пришлось сдержаться, чтобы не задать вопрос, который так и норовил сорваться с языка, вопрос, на который мне и ответ-то знать не хотелось. А Кристиан и Мадлен встречаются? Это не должно было меня волновать. В моей жизни не осталось места подобным волнениям, и все же ситуация задевала. Меня пожирала ревность, а права на нее у меня не было. Мы с Кристианом были близки, пока вся моя жизнь не полетела вверх тормашками, но на самом деле он никогда не был моим. Мы даже не были парой как таковой. Никогда не целовались, ничего такого. Но мы были близки, и все об этом знали. Нас влекло друг к другу. Мы все свободное время проводили в шикарном доме на дереве позади родительского особняка Кристиана. И все же у меня не было на него прав.

Всю ночь я спорила сама с собой, пыталась понять, почему же он мне настолько небезразличен. Лежа на жалком матрасе на полу, в спальне, которая казалась мне еще более чуждой, чем любое другое место, я никак не могла перестать вспоминать сердитый взгляд Кристиана и проигрывать в голове все, что обрушила на меня в столовой Злая ведьма Запада.

В итоге Пайпер ответила на мой вопрос, хоть я ничего и не спросила. Она предупредила, чтобы от Кристиана я держалась подальше. «Мадлен и Кристиан не вместе, официально – нет. Но неофициально? Да. Неофициально, Мадлен сосет ему, стоит Кристиану щелкнуть пальцами, а потому каждый день заявляет на него права. И сложно сказать, что она сделает, если ощутит угрозу». При мысли об этом меня всю скрутило. В нашем с Кристианом общем прошлом было что-то особенное, отчего во мне снова разгоралась искра. Я чувствовала, как подступает душевная боль, но задавила ее в зародыше, заменив злостью. Кристиан не имел права сердито таращиться на меня и натравливать на меня свою подружку-психопатку. И неважно, что это была неофициальная подружка. После того как мы расстались с Пайпер, всякий раз, когда я думала о Кристиане, мир застилало красное марево. Плаксивая и печальная часть моей души, навеки очарованная Кристианом, зацикленная на чувствах двенадцатилетней девочки, исчезла. То была прежняя Хейли. У новой Хейли не было никаких непрошеных чувств, и о прошлом она тоже не думала.

Автобус остановился на углу, где располагалась «Инглиш-Преп» во всем своем исполинском величии. Каменное здание выстроили в самом начале девятнадцатого века, что объясняло и вымощенный булыжником подъезд, и эффектные средневековые арки. Сначала здесь находился особняк очень богатого предпринимателя по имени Эдвард Браун, который затем уже наследники Эдварда превратили в школу, где детей готовили к поступлению в колледж.

Здание было красивое. Просто глядя на него, я чувствовала вкус свободы, которую может мне подарить обучение здесь. Аттестат школы вроде «Инглиш-Преп» вкупе с хорошей успеваемостью мог гарантировать мне место в колледже Лиги плюща, а кроме того, стипендию. Только этот год отделял некогда богатенькую девочку, превратившуюся в ребенка из приемной семьи, от билета в светлое будущее далеко от этой дыры. Здесь я могла обрести крылья, взлететь и навсегда оставить позади все, что напоминало мне о неприятном прошлом.

Надо было только справиться с теми, кто меня ненавидит.

Пайпер поджидала меня на границе асфальта и мощеной дорожки и тут же подстроилась под мой шаг. Кованые ворота были широко распахнуты, будто в знак гостеприимства.

– Жаль, что ты не позволяешь забирать тебя по утрам.

Повернувшись, я взглянула на ее ясное лицо – ненакрашенное, как и мое. Вот только, в отличие от моего, на нем не было синяков. Я почувствовала, как подступают воспоминания о том, как именно я их заработала, и живот тут же скрутило, но я усилием воли затолкала неприятные мысли подальше. Нет.

Я слегка откашлялась. Звук получился хриплым.

– Я это очень ценю, – сказала я, отводя взгляд. – Но ехать далеко, да и неправильно будет, если ты начнешь меня возить, а я не буду платить за бензин. А денег у меня нет.

Вообще.

– Мне не нужны деньги на бензин. За него платят мои родители, и это даже не так важно. Они, конечно, тебя не знают, но, если бы они увидели, где ты живешь и как ездишь в школу на городском автобусе, они были бы рады помочь.

Мы уже подошли ко входу, так что я только головой покачала. Быстро окинула взглядом лица стоящих рядом учеников, но, к счастью, не заметила среди них никого, кто желал бы мне мгновенной смерти.

– Все не так плохо. – Я пожала плечами, вцепившись в лямки потертого рюкзака. Рюкзак был со мной с самого начала. Он оказался одной из немногих вещей, которые я прихватила, когда явились представители опеки. Помню, как мама пялилась на него, пока я шла к выходу из трейлера. Папа подарил мне этот рюкзак в тот самый день, когда я пошла в среднюю школу. Рюкзак был дорогой, а впереди было вышито мое имя. Я думала, мать велит мне оставить его, чтобы потом продать, но она наверняка осознала, что там мое имя, а сколько еще Хейли она знала? Когда эта мысль пришла маме в голову, она явно приуныла. А потом повернулась ко мне спиной – и все. Если по-настоящему задуматься, вспомнить тот момент, будет ужасно больно. Мама никогда не была особенно любящей или заботливой, но после смерти отца ощущение было такое, что меня и на свете не существовало.

Пайпер стояла рядом, пока я ковырялась в шкафчике, пытаясь вспомнить, какой у меня первый урок. Учебная нагрузка была куда больше, чем в «Оукленд-Хай», но, учитывая, что Джилл и Пит были не из тех приемных родителей, которые устраивают семейные вечера с настольными играми, у меня была куча времени, чтобы съесть картонный ужин и успеть сделать все уроки.

– Это важно, Хейли.

Я помедлила и взглянула на нее сквозь завесу темных волос.

– Почему ты так об этом переживаешь? Мы с тобой только познакомились. У меня на лице синяки и ссадина, которые тебя точно беспокоят. Я знаю, потому что ты с них глаз не сводишь. Я официально стала изгоем в этой школе, и дружить со мной, скорее всего, очень глупо. Так почему?

Вышло грубовато, хотя я не хотела. Просто не знала, как еще объясниться. Как вообще дружить. Быть настоящим другом. Не по принципу «ты приемный, я тоже, давай объединимся». Пайпер была из тех девочек, которым хочется ночевать у подруг, приглашать их к себе, красить друг другу ногти. Я не знала, как вести себя. Не знала, что чувствовать в связи с этим.

А вот это вранье. Ты счастлива. Просто боишься почувствовать себя счастливой.

Пайпер запнулась.

– Я… я… ну, честно говоря, мне показалось, тебе нужен друг, а большинство девчонок здесь настоящие ехидны и смотрят в рот Мадлен, этой обесцвеченной гадине, или состоят в серьезных отношениях с парнями, и на подруг у них времени не остается. Моя лучшая подруга год назад переехала в другой город, вскоре после того как я поступила в «Инглиш-Преп», и с тех пор я вроде как не у дел.

Какой отстой. Я знала, каково лишиться лучшего друга…

Не успела я о нем подумать, как Кристиан появился на горизонте. Я сразу заметила его красивое, убийственно точеное лицо. Как удар под дых. Я быстро отвела глаза, не рискуя подвергнуться очередному свирепому взгляду, и снова повернулась к Пайпер.

– Прости, – вздохнула я. Закрыла шкафчик, вцепившись в учебник английского. – Я просто… – Опустив голову, я уставилась на свои побитые жизнью кеды, которые так нелепо смотрелись со школьной формой. – У меня давно не было настоящих друзей. В итоге у меня забирают все и всех, так что мне трудно привязываться к людям. Но ты права. – Я посмотрела ей прямо в глаза. – Мне действительно нужен друг.

Пайпер улыбнулась.

– Значит, один у тебя уже есть.

Она взяла меня под руку, и я почувствовала, как на моем лице расползается настоящая, искренняя улыбка. Нам предстояло разойтись по разным классам, и на прощание Пайпер искоса взглянула меня.

– Сказать честно? Меня не волнуют твои синяки, мне просто любопытно.

Я сглотнула. Ощущение было такое, будто мне нож запихнули в горло.

– Скажем так… кое-кто пытался взять то, что ему не принадлежит, и я дала сдачи.

Пайпер слегка дернулась, не дойдя до деревянной двери в кабинет английского.

– В смысле, деньги или что-то в этом духе?

Я посмотрела ей прямо в глаза.

– Нет.

На мгновение в ее взгляде не было ничего, кроме абсолютной невинности, как будто ей и в голову не могло прийти, что еще у меня пытались забрать. А потом она сообразила, и огонь в зеленых глазах погас.

– Ох.

Я ухмыльнулась.

– Не переживай. Он выглядит гораздо хуже меня. – И слава богу, что его родители сняли обвинения.

Пайпер с серьезным видом кивнула, будто гордилась мной, и мы разошлись в разные стороны. Я набрала в грудь побольше воздуха перед тем, как войти в кабинет. Я смотрела, куда иду – и на свой учебник. Больше никуда. С Кристианом у нас было два общих предмета – этот и политология. А с Мадлен у нас был общий иностранный язык (я поклялась себе научиться оскорблять ее на мандаринском), а еще физкультура. Если мне удастся продержаться на этих уроках с минимумом гримас от Кристиана и оскорблений от Мадлен, возможно, у меня и правда будет шанс окончить школу.

При мысли об этом в душе расцветала надежда. Тело наполнялось приятной легкостью, на губах появлялась улыбка.

И тут я совершила ошибку, повернувшись вправо. Рядом со мной сел Кристиан. На бледной коже мгновенно начали проступать красные пятна, он сжал зубы, а карандаш держал так, что в итоге сломал пополам.

С трудом сглотнув, я снова повернулась к доске. Сердце зашлось в груди, и я отчаянно пыталась вспомнить, что же такого случилось в нашу последнюю встречу с Кристианом, раскопать какое-то воспоминание, но не сумела.

Слишком много всего произошло с тех пор.

Слишком много того, о чем я не могу думать.

Слишком много того, о чем я не хочу думать.

Кристиан продолжал мрачно пялиться на меня, как будто я совершила против него какое-то безумное преступление. Но никто, даже Кристиан, не мог заставить меня открыть дверь в прошлое.

Ни за что.

Глава 5

Кристиан

Я пялился на Хейли через всю столовую. Она сидела с какой-то девчонкой, которую я никогда прежде не видел. Они склонились друг к другу и постоянно перешептывались. Темные волосы Хейли обрамляли гладкое, бледное лицо, а синяки напоминали красный флаг, признак неприятностей. Она была неприятностью.

Синяки меня заинтересовали – не потому, что я сочувствовал Хейли или хотел переломить надвое того, кто их оставил. Просто хотелось узнать, у кого еще вендетта против нее.

– Ты мне нужен, – пробормотал я на ухо брату, склонившись как можно ближе. – Возьми с собой Эрика и Джейка.

Я не стал дожидаться ответа, знал, что он все сделает. Я встал, осторожно отставив стул, и медленно пошел по столовой. Каждый раз, когда я проходил мимо чьего-то столика, все за ним переставали говорить и есть, будто думали, что я сяду к ним, заговорю с ними. А может, боялись, что я выхвачу поднос с едой и обрушу на их безупречную школьную форму – именно я вчера подговорил Мадлен проделать подобное с Хейли.

Мадлен была мстительна. Я знал, что она не упустит шанса унизить Хейли. Вышло даже слишком легко, честно говоря.

Проходя мимо столика Хейли, я не удостоил ее взглядом, но заметил, что она не перестала говорить, как все остальные. И не потому что не заметила, как я прошел мимо. Чепуха. Она чувствовала мое присутствие через всю столовую точно так же, как я чувствовал ее. Она намеренно не замечала меня.

– Куда идем? – спросил Олли, нагнав меня в коридоре. Отец уехал вчера вечером, что было совершенно неудивительно, но как раз поэтому сегодня утром мне пришлось вытаскивать задницу Олли из кровати на десять минут раньше обычного. Меня это просто выбесило.

– Надо кое-что сделать.

Мы пошли дальше по коридору, Олли рядом со мной, Джейк с Эриком за нами. Они все болтали о матче, который должен был состояться на выходных, до тех пор, пока мы не оказались возле приемной директора.

– Джейк, – рявкнул я. – Надо, чтобы ты врезал Эрику по лицу. Мне нужно устроить диверсию и пробраться в кабинет директора Уолтона.

– Стоп, стоп, стоп! – вклинился Олли, оказавшись прямо передо мной. – Какого хрена? У нас игра в пятницу. Им нельзя драться! Им запретят выходить на поле.

Я покачал головой.

– Расслабься. У меня все под контролем. Никого не накажут. – Я покосился на Джейка с Эриком, которым, кажется, вообще было все равно, драться или нет. Потому я их и выбрал. – Ты врежешь Эрику, Эрик врежет Джейку. Мы затащим вас в приемную. Посадим перед мисс Бойд. Ты, Олли, как всегда, сотворишь чудо, ты умеешь ее уболтать, притворишься, что присматриваешь за этими двумя. Я войду в кабинет директора и получу то, что мне нужно.

– И что же? – Олли скрестил руки на груди и вздернул бровь. Я чертовски ненавидел, когда он так делал. Вид у него был прямо как у мамы. Она тоже всегда вздергивала бровь, когда я начинал врать.

Я планировал ничего ему не говорить или попросту нагло соврать, но ложь означала бы, что ситуация меня слишком сильно волнует, что у меня есть какая-то тайна и я пытаюсь скрыть свои намерения в отношении Хейли. А дело было не в этом. Я хотел, чтобы вся школа знала, что я ненавижу новенькую и планирую сломать ее пополам.

– Я хочу узнать, почему она здесь, а самое главное… – Я повернулся к парням спиной и потянулся к вековой ручке двери. – Хочу знать ее слабости.

– Брат, – предостерегающе начал Олли, – оставь бедную девочку в покое. Разве она мало пережила? Ты ее лицо видел? И она же костлявая как неизвестно кто. Кажется, совсем ничего не ест. Не говоря уже обо всем дерьме, которое случилось с ее отцом.

Я заставил себя повернуться и посмотреть ему в глаза. На душе скребли кошки.

– Тебе-то какое дело до нее? – Со стороны я, наверное, казался хладнокровным, но внутри у меня все кипело. Олли, скорее всего, это понял, потому что знал меня лучше всех, но ведь о том самом он ничего не знал. Не знал, что я винил Хейли. Тем и хороши были тайны – непосвященные не могли уничтожить тебя с их помощью.

Олли поднял руки в знак протеста и на мгновенье опустил голову, а потом посмотрел мне в глаза.

– Я просто пытаюсь понять, что с тобой. Вы двое были не разлей вода. В какой-то момент я, кажется, даже ревновать тебя к ней начал. И я отчетливо помню, что однажды в седьмом классе мы играли в вышибалы и ты взял ее в свою команду. Ранил мои чувства, братишка. – Он ухмыльнулся, но тут же снова посерьезнел. – А теперь ты ее ненавидишь. Настолько, что натравил на нее Мадлен, позволил этой злобной стерве унизить Хейли перед всей школой. Ты ведь ненавидишь такое дерьмо. В чем дело?

Я в несколько шагов сократил расстояние между нами. Джейк с Эриком не сводили с нас глаз. Вид у них был равнодушный, хотя они наверняка задавались тем же вопросом, что и Олли. Мы с братом были одного роста и телосложения. Высокие, с крупным торсом и заметными мышцами, накачанными благодаря футбольным тренировкам. Разница была лишь в том, что у меня были руки помощнее, а он бегал побыстрее. И мы частенько пытались устранить это различие.

– Не твое собачье дело.

Мы так долго друг на друга пялились, что я начал чувствовать, как с каждой секундой вероятность исполнения моего плана утекает сквозь пальцы. Наконец я отвязался от брата и покосился на Эрика. Этого было достаточно. Эрик замахнулся и нанес Джейку апперкот в челюсть.

– Ну ты говнюк! – завопил тот и врезал в ответ. Олли мгновенно встал между ними, пока парни не слишком увлеклись и не забыли, что вообще-то драка была спланированной, а не настоящей. У Джейка была разбита губа и кровь капала на подбородок, а глаз Эрика стремительно заплывал. Молодцы, парни.

– Отлично. Делайте все, как я скажу. – Я кивнул в сторону двери, но прямо перед ней остановился и взглянул на всех троих. – И держитесь подальше от Хейли, черт возьми.

Джейк нахмурился, Эрик кивнул. Олли попросту пялился на меня, но я знал, что он послушается. Может, мы и не всегда сходились во мнениях, но тут он не мог мне отказать. Только не в ситуации, где замешана девушка.

Я открыл дверь, и нас тут же окутал запах старых пыльных книг. Я криво улыбнулся мисс Бойд, и представление началось.

* * *

Пришло время показательных выступлений.

Понадобилось всего три комплимента, изрядное количество флирта и ослепительная улыбка, чтобы мисс Бойд впустила меня в кабинет директора.

Сам директор Уолтон обедал (что мне и так было известно) и должен был вернуться только через десять минут, так что действовать надо было быстро. Я обошел массивный стол красного дерева, скользнул взглядом по дурацкому старинному глобусу, по фотографии в рамке (на снимке он был с женой), по идеально ровным рядам дорогих ручек… Бинго. На краю стола, под кипой бесполезных бумажек, лежала большая папка, на которой маркером значилось имя Хейли Смит.

Я схватил ее и на мгновение прислушался к голосам за дверью. Слышно было, как Джейк и Эрик спорят насчет своей «драки». Я ухмыльнулся. У меня чертовски хорошие друзья.

Я быстро просмотрел содержимое, стараясь впитать всю информацию о Хейли, какую только можно.

Семь приемных семей после седьмого класса. Хм. Я-то думал, Мадлен все это придумала для красного словца… но, видимо, нет. Три старших школы. Нынешняя приемная семья – в двух городах отсюда. Интересно. Я достал телефон и сфотографировал адрес. Может, однажды пригодится. Хейли успела побывать в тюрьме для несовершеннолетних за нападение незадолго до прихода к нам, но все обвинения сняли. А вот это уже озадачивает. Ее успеваемость поражала – 1560 баллов за тест для поступающих в вузы. Черт возьми. Хоть я и ненавидел Хейли, показатель был чертовски высоким. Она всегда была умна.

Я пролистал еще несколько страниц, пытаясь найти хоть что-то полезное, и на последнем листе замер. Передо мной лежало написанное от руки письмо от какой-то Энн.

Уважаемый директор Уолтон!

Меня зовут Энн Скова, я социальный работник Хейли Смит. Пишу Вам, чтобы напрямую спросить, не готов ли Ваш совет попечителей изменить мнение и предоставить в этом году еще одну стипендию. Хейли – очень одаренный ребенок. Самый одаренный из всех, с кем я работала. Когда ей было двенадцать, весь ее мир рухнул, жизнь сменила курс, но это никак не сказалось на ее учебе. Лично мне кажется, что она так преуспевает в школе, потому что только это и способна контролировать.

К сожалению, отец Хейли, Джим Смит, был очень богатым человеком, и однажды ночью его убили. Это произошло дома, где жила Хейли, и, судя по обрывкам информации, которые мне удалось получить у предыдущих соцработников Хейли, она сама была свидетелем убийства, видела все своими глазами и, возможно, оказалась его причиной – оно произошло после ее звонка в полицию. После смерти отца Хейли выяснилось, что он был причастен к серьезной преступной деятельности, и Хейли с матерью переехали в трейлерный парк в Пайк-Вэлли. Некоторое время спустя в органы опеки поступил звонок, и Хейли тут же забрали под опеку государства, признав условия, в которых она жила, неприемлемыми для ребенка. Впрочем, как я уже говорила, хотя Хейли довелось пережить трудные времена, причем по большей части самостоятельно, она никогда не отступалась от своей цели. Она хочет окончить школу и поступить в колледж из Лиги плюща, надеясь получить стипендию. Вряд ли ей это удастся, если она будет ходить в обычную школу.

Прошу Вас изменить решение насчет стипендиальной программы. Пожалуйста, всего раз. За Хейли мало кто боролся в ее жизни, и я буду счастлива, если нам удастся вместе помочь ей.

Спасибо.

Энн Скова,

лицензированный соцработник

Я и сам не заметил, как смял лист, пока читал письмо. Если бы речь шла о ком-то другом, я бы посочувствовал несчастному. Судя по всему, жизнь у Хейли была хреновая. Один из родителей мертв, другой не в состоянии о тебе позаботиться. Я невесело хмыкнул. Очень похоже на мою собственную жизнь. И за это надо поблагодарить как раз Хейли.

Все свелось к одному-единственному неотвеченному телефонному звонку. От нее требовалось пробормотать в трубку одно-единственное слово, и все сложилось бы иначе. Именно она стала катализатором событий, изменивших всю мою жизнь.

Во мне накопилось столько ненависти к ней, что я физически ощущаю это чувство, оно тяготит не хуже цепей. Ненависть, которую я питаю к себе, ничуть не меньше – и тяготит точно так же. Именно поэтому мне никак не сбросить цепи. Если их расковать, на смену придет вина, а я все-таки предпочитаю ненависть.