Девочка-лёд. Ветер перемен

– Хорошо!

Вот уж кто воспринимает происходящее, как очередное приключение.

Роман садится за руль, и я обхожу автомобиль с другой стороны. Открываю дверь, осторожно опускаюсь на дорогое кожаное сиденье. В машине работает радио и, как и в прошлый раз, приятно пахнет чем-то цитрусовым. Прошлый раз, кстати, состоялся лишь благодаря театральным ухищрениям одной маленькой выдумщицы.

– Поехали, пока на тачку не прилетело что-нибудь сверху, – невесело смеётся парень. – Я вам обогрев сейчас включу.

– Ромааа, а ты куда нас повезёшь? – интересуется Ульяна, поднимаясь с сиденья. Заглядывает ему в лицо и улыбается.

– На вокзал, – поспешно вмешиваюсь я. – Рома отвезёт нас на вокзал.

– На вокзал? Ты серьёзно, что ли, Лисица? Новый год на носу! Пристёгивайся давай, вокзал! – качает головой.

– Лааадно, – блею я как самая настоящая овечка, послушно натягивая ремень.

Не сломать бы тут ничего. В этой его иномарке страшно к чему-либо прикасаться. Все эти «Лексусы», «Мерседесы» и «БМВ» всегда внушали мне какой-то необъяснимый страх. Но, честно говоря, здесь внутри просто удивительно. Тихо, уютно, тепло и красиво, хоть я и не смыслю ничего в автомобилях.

Роман выезжает со двора, а я украдкой смотрю на его руки, вращающие руль. Костяшки пальцев припухшие. Он ведь Вадима ударил…

– Ром, – зову его тихо. – Что там было в квартире потом?

– Неважно, не думай об этом, Алён.

Вот так запросто. «Не думай об этом, Алён». Может, и правда не думать? Хотя бы какой-то промежуток времени…

– Нам к бабе Маше пока нельзя, – выдаёт Ульяна. Вот же ж, трещотка! – Там к ней кто-то приехал!

– А мы не к бабушке, – отвечает Роман.

Я даже спрашивать боюсь куда… Но честно, сейчас мне всё равно. Лишь бы подальше от того места, который мы зовём домом. То, что там происходило сегодня вечером, мне лучше не озвучивать.

– А нам колотили в дверь, – конечно, вместо меня это делает сестра. – Как будто ногами били. Хотели, чтоб мы открыли. А мы как мышки сидели.

– Ульян, – посылаю ей выразительный взгляд.

– Мм? – хлопает она глазёнками невинно. Может, и действительно просто сказала, а не для того, чтобы пожаловаться.

Рома хмурится, но молчит.

– Но ты нас спас. Из заточения, как принцесс, – не унимается Ульяна. – Ты мой герой, Рома.

Он поворачивается назад, задерживает на ней взгляд. Смеётся. И мне нравится этот его смех. Всегда нравился, но, наверное, страшно было признаваться себе в этом. Точнее, я никогда не рассматривала его как просто парня. Ну, потому что… это же Беркутов! Всякие мелочи да, подмечала. Так, ерунда… Глупости, но в целом… нет.

«Парень Алёны», – вспоминаю я. Так Рома представился сожителю матери, Вадиму. Хорошо, что он не видел моего лица в тот момент. Я, стоя за его спиной, от смущения чуть костром не заделалась. «ПАРЕНЬ АЛЁНЫ».

Мы стоим на светофоре. Бросаю на него быстрый взгляд. И он вдруг в это самое мгновение тоже поворачивается. Как неудобно вышло. Будто поймал меня на подглядывании. Ужас!

Подмигивает мне, и я, ощутив странный укол под рёбрами, спешу отвернуться.

Смотри, Алёна, вперёд, а не на него. Нечего пялиться. Как дурочка выглядишь, ей-богу!

Перед глазами снова Вадим. Вадим, летящий на пол. Стонущий Вадим с разбитым носом. И кто его знает с чем ещё. Я солгу, если скажу, что мне не понравилось это новое, совершенно незнакомое чувство. Чувство, что кто-то готов меня защищать…

Минут сорок спустя оказываемся почти в центре Москвы. Ульянка с упоением разглядывает вечерние улицы, украшенные к празднику. Когда подъезжаем к стеклянным новостройкам, мне становится не по себе.

– Рома, а твои родители? – всё же спрашиваю я.

Явиться вот так к чужим людям в разгар праздника – дурной тон.

– Их там нет.

Я вспоминаю, что у Беркутовых есть шикарный дом на Рублёвке. Почему Роман не там сейчас, мне не ясно.

– Мы… не в тот дом едем? – интересуюсь на всякий случай осторожно. Потому что Рублёвка определённо в другой стороне.

– Нет, Алён, не в тот. У меня своя квартира есть. Сергей в прошлом году изволил подарить.

Ох… До меня только сейчас доходит смысл сказанного. Домой к Беркутову. Да уж, Лисицына…

«Сергей в прошлом году изволил подарить».

Интересно, это тот мужчина, которого я видела на фото в поисковике и считала отцом Романа? Кто же он тогда, может быть, отчим?

– Сергей – брат моего погибшего отца, – словно читая мои мысли, произносит он.

Удивительно. Я от неожиданности снова поворачиваю голову в его сторону. И мне даже нечего сказать. Восторг Ульяны сейчас очень вовремя. Её лепетание заполняет неудобную паузу между нами.

– Ух ты! – восхищается она высокой, нарядной ёлкой, прилипнув к стеклу. – Красивая какая, Ляль, смотри!

И правда отличная. Вот вам и жилой комплекс. У них тут даже своя собственная ёлка есть.

Мы заезжаем на подземную парковку.

– Куда это ты нас привёз, Ромка? – весело любопытничает мелкая.

– Говорю же, к себе привёз, – пожимает плечом он, глядя в зеркало заднего вида.

Мне отчего-то становится очень волнительно. Что мы вообще тут делаем и как так случилось? Сказал бы мне кто-нибудь, что накануне новогодней ночи я окажусь в гостях у парня, с которым воевала последние пару лет. Не поверила бы.

– На выход, – глушит двигатель, отстёгивает свой ремень, помогает мне.

И почему-то не дышится совсем, когда он так близко…

Выхожу из машины. Осторожно закрываю дверь и тяну носом необходимый мне кислород. Всю поездку просидела в напряжении, будто кол проглотила.

– Ульяныч, ты мне помогаешь, – Роман открывает багажник и достаёт оттуда две стильно оформленные коробки. – Держи, это ваше. Так и не подарил у вас дома.

– Ты приезжал поздравить нас с Новым годом? – не своим голосом тихо спрашиваю я.

Он поворачивается ко мне.

– И это тоже. Увидеть тебя хотел…

Это его признание очень смущает. И смотрит на меня Роман так, что щёки мои мгновенно начинают гореть. Тушуюсь, опускаю глаза. Вот ведь странно, раньше я совсем иначе вела себя с ним. Стоило ему меня затронуть – и понеслось. Наши ядовитые диалоги и обмен взглядами ненависти – лицезрела вся старшая школа. И только в этом году всё как-то поменялось. Совершенно неожиданно. После той страшной ночи.

– Ооо! – Ульяна трясёт коробку. – А что там?

– Откроешь и узнаешь.

Рома направляется в сторону, как я понимаю, лифта, и мы плетёмся следом за ним. Абсурдность момента, конечно, просто зашкаливает.

– Рооом, а ёлка-то у тебя есть? – стягивая со лба шапку, спрашивает Ульяна.

– Есть. Тебе понравится.

– Живая? – глаза малышки начинают блестеть от предвкушения.

– Да. Канадская ель. Днём привезли.

– Кто привёз? Дед Мороз из Канады? – недоумевает она.

– Ну почти, – хохочет Рома. – То, что он не местный, это точно. Я вообще ничего не понял из того, что он говорил…

В «металлическом шкафу» (именно так Ульяна называет лифт) – огромное зеркало и красивые лампы. Да и вообще, чересчур тут просторно и красиво. Сразу видно, что новостройка – элитная. Я поняла это ещё тогда, когда мы проехали пост охраны со шлагбаумом. А уж когда холл увидела, так вообще. Что уж говорить, в подобных местах мне бывать не доводилось.

Ульяна вертит коробку, любуется большим, розовым бантом и что-то напевает себе под нос. Я же усердно разглядываю свои старые ботинки, так и не осмелившись поднять глаза. Вот бывают такие неудобные ситуации. Не знаешь, куда себя деть, испытывая странный дискомфорт. В последнее время это случается всё чаще, особенно когда мы с Ромой оказываемся в закрытом пространстве.

Помпезный лифт, прерывая мои мучения, останавливается на двадцать первом этаже. Я выхожу, беру сестру за руку. Рома огибает нас и широким шагом проходит по коридору вправо.

– Только я не один, девчонки, – предупреждает он, доставая ключи.

«Не один». И что это значит? Если родителей в квартире нет, то кто же там? Я начинаю переживать о своём решении. И зачем только мы сюда пошли…

– Это ничего, – отмахиваясь, заявляет Ульяна.

– Уль, – качаю головой.

Сама непосредственность просто.

– Обожаю тебя, мелочь, – Рома с полуулыбкой на губах открывает дверь.

– Заходите, – кивает головой, и волей-неволей приходится всё-таки сдвинуться с места.

Ульяну-то дважды приглашать не нужно. Она уже юркнула внутрь, поставила коробку и разувается. Предательница маленькая.

– Раздевайтесь, куртки можно повесить сюда, – Рома отодвигает зеркальную стенку полупустого шкафа-купе. – Будьте как дома.

Сравнил тоже…

Оставляем вещи там, где он указал, и проходим за ним. Это, конечно, не квартира… Это просто нечто. Здесь пахнет чистотой и свежим ремонтом. Очень красивая декоративная штукатурка на стенах, чёрный глянцевый потолок со встроенными мудрёными светильниками и вроде как мраморный пол, который почему-то тёплый.

– Керамогранит, – поясняет мне Рома. Видимо, обратил внимание на то, что я разглядываю поверхность под ногами.

«Керамогранит». Как будто мне это о чём-то говорит…

– Идите сюда. Здесь можно помыть руки. Санитайзер справа, если что.

В ванной комнате довольно необычно. Как в отеле каком-нибудь. Чёрная плитка, до ряби в глазах блестящая сантехника и какая-то совсем космическая кабинка. Душ, предполагаю.

– О, оно само льётся, – играется Ульяна.

– Не балуйся, – снимая мягкое, махровое полотенце, говорю я ей. – И помни о правилах поведения. Мы же в гостях.

– Да, хорошо, Ляль, – кивает она.

– Я сейчас провожу кое-кого, и мы займёмся подготовкой к празднику, – с энтузиазмом сообщает Рома, закатывая рукава белого джемпера.

И я только сейчас замечаю, что он испачкан чьей-то кровью. Морщусь и выхожу. Пока парень моет руки, мы ждём его в прихожей. Разглядываем необычную чёрно-белую картину. На ней изображена девушка-дерево. Вместо волос у неё будто бы ветви. Очень креативно.

– Нравится? – интересуется Рома, неожиданно возникший у меня за спиной.

– Очень, – честно признаюсь я.

Он как-то странно усмехается.

– Идём.

Проводит нас в большую, светлую комнату. Там со стены вещает гигантская плазма, показывая нам сцену из всем известного мультфильма. Кот Матроскин в этот самый момент пишет письмо.

– Ого! Вот это да, Ром! – восторженно шепчет Ульяна, разглядывая невероятно красивую ёлку, установленную в углу.

Густая, немыслимо зелёная ель светится голубыми огоньками. Идеально украшена. Я такие только на картинках видела.

Разглядываю гостиную, но толком осмотреть не успеваю. Потому что глаза мои лезут из орбит. У дивана, на бежевом шёлковом ковре сидит Абрамов. Совершенно точно это он! Я аж останавливаюсь. Испуганно замираю. Наверное, если бы не ребёнок… тот самый, которого я видела в доме Беркутовых, так и таращилась бы на того, кто когда-то направлял мне в лицо дуло пистолета.

Он, кстати говоря, тоже на меня смотрит. Только вот удивления на его лице нет абсолютно. Его фирменный прищур выражает скорее некий интерес. Мне почему-то дурно становится. А что, если они специально заманили нас сюда…

– Нормально всё, Алён, – ладони Романа опускаются мне на плечи. – Ян уже уходит. Савелий, я тебе компанию привёл.

– Ааа?

Мальчишка, лет семи на вид, поворачивается к нам. Он только что запускал машинку по многоуровневой трассе.

Да, я уже видела Савелия. Но сейчас моё сердце сжимается от боли, когда я смотрю на него. А ещё я начинаю переживать. Потому что не могу предугадать реакцию Ульяны, ведь ребёнок не совсем обычный… Для его возраста у него довольно короткие конечности и шея. Странное плоское лицо. Глаза имеют монголоидный разрез, ушные раковины и носик немного деформированы. Рот приоткрыт.

– В прошлый раз я вас не познакомил. – Рома садится перед ним на корточки.

– Рооома, – улыбается мальчуган, обнимая его за шею.

Парень поднимает ребёнка на руки и несёт к нам. Я цепляюсь за свитер Ульяны, надеясь, что она не сморозит по неосторожности какую-нибудь глупость. Рома, тоже, хоть бы предупредил! Кто ж так делает…

– Это Ульяна и Алёна, – представляет он нас мальчику.

Тот в ответ улыбается. Милый, несмотря на внешние дефекты. Вот не знаю, как объяснить, но это действительно так, без лукавства.

– Приятно познакомиться, Савелий, – улыбаюсь я ему и машу рукой.

– Рома, это твой братик? Ты не говорил…

– Да, Ульян, Савелий – мой брат.

Рома с такой теплотой смотрит на ребёнка…

– Савелий, я – Ульяна, – совсем по-взрослому произносит она спустя несколько секунд.

Мальчишка глазеет на Ульяну, тянет к ней руку, и она тут же протягивает ему свою в ответ.

– Как ты себя вёл? – спрашивает у него Рома.

– Отлично он себя вёл, – доносится из глубины комнаты. – А ёлка твоя – отстой полный.

– Тебе понравилось на ёлке, Савва? – интересуется Рома, игнорируя слова того, кто до сих пор даже с места не сдвинулся.

Сидит и разглядывает нас. Взгляд у него, конечно… до костей прямо пробирает.

– Да… Там… там Дед Мороооз, Ёёёлка и…

– Снегурка, чьи ноги мы тоже заценили. Единственное, ради чего стоило посетить это мероприятие, – заканчивает за Савелия Абрамов, хмыкая.

«Посетить мероприятие».

Беркутов с ума сошёл, что ли? Доверить ребёнка, да ещё и больного, этому чудовищу.

Рома подкатывает глаза.

– Тебе пора, Ян, – холодно говорит он, и его губы при этом слегка дёргаются от раздражения.

– Да понятное дело, – усмехается тот в ответ.

– А ты кто?

Я не успеваю поймать Ульяну за руку. Мелкая уже несётся к человеку, которого я точно не хочу видеть рядом с ней. Ни при каких обстоятельствах. На расстоянии пушечного выстрела.

– Я – Ульяна, – подходит она к нему и с интересом разглядывает. – Добрый вечер.

Абрамов как-то странно на неё пялится, и я всё-таки не могу сдержаться.

– Ульяна, – строго зову её. – Отойди от него немедленно.

Да, возможно, это звучит грубо, но я достаточно хорошо знакома с Абрамовым для того, чтобы понимать, КТО передо мной.

– Привет, – снова произносит она. – Ты красивый. У тебя серёжка в ухе?

Протягивает маленькую ладошку. Дотрагивается до неё, похоже. А я в ужасе наблюдаю за тем, что происходит. Рома, между прочим, тоже косится на них с беспокойством. И меня это крайне настораживает.

– Ты тоже брат Ромы?

Ян в ответ не произносит ни слова. По-прежнему молчит, излишне внимательно рассматривая мою сестру. До того, как он резко поднимается с пола, я успеваю заметить промелькнувшее в его глазах выражение. И оно ему не присуще совершенно.

– Яяян, – тянет к нему руки Савелий, когда тот проходит мимо, никак на него не реагируя.

– Мы сейчас, – бросает мне Рома. – Дверь за ним закрою только. На кухню проходите, Алён…

8

Алёна

Пока Роман занят Савелием, мы с Ульяной пытаемся хозяйничать на кухне. Кухне, определённо являющейся мечтой любой женщины. Баснословно дорогая техника с феноменальным количеством озадачивающих меня кнопок, качественная на вид посуда и холодильник, в котором, кажется, есть абсолютно всё, а не только ингредиенты для оливье, помочь с которым попросил Роман.

– Охо! – стоя рядышком, восклицает Ульяна. – Рома ограбил супермаркет?

Достаю всё, что нам понадобится, и сама изумлённо хлопаю ресницами. Ульяна права, чего тут только нет. Этот холодильник – полная противоположность нашему. Тут столько заморских деликатесов, что нам и не снилось. Потому сестрёнышу и сложно скрыть свой дикий восторг.

Беркутов всё мне тут на кухне показал и объяснил, прежде чем уйти делать Савелию лечебный массаж. Наказал без стеснения брать всё что нужно и делать что душе угодно. И от этого очень не по себе. Всё же я нахожусь в чужой квартире и передо мной – чужие продукты.

Я минут десять вообще раздумываю на тему того, чтобы сбежать. Неудобно ведь до ужаса. Иду и напрямую озвучиваю свои переживания Роману. Сообщаю, что не нужно нам с Улей здесь быть.

Он вынужденно отвлекается от того, чем был занят, берёт меня за руку и, глядя прямо в глаза, произносит только два слова: «Останься, пожалуйста». И мне бы бежать отсюда, сверкая пятками… но почему-то не хочется.

– Снимай скорлупу, – какое-то время спустя обращаюсь я к Ульяне. – Нам ещё нужно добавить горошек и зелень.

Пока она с серьёзным видом занимается яйцами, я иду в гостиную. Останавливаюсь в проёме и какое-то время просто наблюдаю за братьями. Савва смотрит мультфильм, а Рома разминает ему ноги, используя комбинацию различных движений.

– Ром, – зову осторожно, – оливье готов. Может, нужно приготовить что-то ещё?

– Алён, не угробляйся, давай из ресторана всё закажем.

– Зачем из ресторана? – искренне удивляюсь я. – У тебя там столько продуктов, можно и самим приготовить что угодно.

– То есть ты настроена готовить? – поворачивается ко мне и вскидывает бровь.

– Я… не подумай, что хозяйничаю… просто…

– Алён, сразу предупреждаю, от меня толку ноль. – улыбается он. – Так что хозяйничай сколько угодно, если тебе не в тягость. Серьёзно, хочешь что-то приготовить – делай. Но не подумай, что я тебя для этого сюда привёз.

Я киваю, чувствуя вновь одолевающее меня смущение. Он возвращается к своему занятию, а я… решаю, что пусть хоть какой-то толк от меня будет. Всё-таки Роман забрал нас к себе, приготовил подарки. Могу же я в ответ тоже что-то сделать? Невзирая на наше прошлое, которое отчего-то вспоминается всё реже.

– Ульян, а давай мы с тобой Рому удивим?

– Давай! – загораются в момент её глазки.

– Ну тогда поехали…

Роман появляется на кухне спустя полтора часа. К этому времени мы с моим маленьким, болтливым поварёнком успеваем приготовить закуски: «сырных Снеговиков» и «рулеты по-царски». Также я ставлю в духовку курицу и картофель, делаю ещё один салат и начинаю жарить отбивные. Полагаю, на грохот, доносившийся пять минут назад, он и пришёл. Наверняка переживает, что я сломала ему тут чего-нибудь.

– Рома, ты не переживай, я аккуратно тут всё, и с ножами японскими вашими и со сковородой…

Парень пялится на происходящее вокруг, и глаза его полны искреннего изумления.

– Я ничего не сломала, не сразу разобралась с холодильником, он закрылся и не открывался, но потом вдруг на экране включился голосовой помощник и подсказал нам…

– Да, у тебя говорящий холодильник. Ты знал, Рома? – хохочет Ульяна.

Беркутов молчит. Подходит ко мне, рассматривает снеговиков, которых я убираю в холодильник, затем заглядывает в духовку, а после наблюдает за тем, как я переворачиваю отбивные.

– У тебя чудо, а не сковородки, – искренне восхищаюсь я. – Покрытие не поцарапаю, не волнуйся, всё лопаточками, у тебя тут их столько…

Он по-прежнему не произносит ни слова, а я, параллельно занятая приготовлением бананового чизкейка, для которого обнаружила всё необходимое, начинаю лихорадочно соображать, что не так. Может, я разошлась?

– Ром, ты прости, я, наверное, взяла то, что нельзя? – тараторю извиняющимся тоном.

– Лисица, – он вдруг приобнимает меня за талию и наклоняется ближе к моему лицу, – знал бы, что ты такая кудесница, притащил бы в свою пещеру гораздо раньше.

– Я бы не пошла, – признаюсь честно.

Потому что так и есть. В условиях той развернувшейся войны между нами, вероятность моего попадания в эту квартиру была равна нулю.

– Просто если вдруг я взяла то, что не следовало…

– Глупая, половина из всего этого отправилась бы в мусорку, если б не ты.

Мне дико слышать о том, что он выбрасывает продукты. В нашей семье так не принято.

«Было бы что выбрасывать», – ядовито замечает внутренний голос.

– Может, поцелуетесь ещё? – хихикая, комментирует Ульяна эти наши с ним неловкие гляделки.

Я тут же вспыхиваю и, спохватившись, спешу выложить отбивные на блюдо.

– Ульян, ты хорошо размешала? – заливаясь краской, интересуюсь я.

По-прежнему стою к ним обоим спиной. Сгорая от стыда, если честно. Ну, Ульяна! Да, признаю, засмотрелась в его глаза. То, что я вижу там, отзывается странным чувством в груди. Вот ненормально это всё. Глупости…

– Дай попробую. – Рома отодвигает меня в сторону и крадёт с тарелки отбивную.

– Это не еда из ресторана, конечно, – оправдываюсь я. – Рулеты и чизкейк я вообще впервые делаю. Давно рецепт читала, хотелось попробовать, но не было возможности. Так что если невкусно…

– Что там? Чизкейк? – смотрит на меня в шоке.

– Эм… Ему ещё стоять в холодильнике долго.

– Обалдеть, Лисицына. Я отправляюсь накрывать на стол в гостиной. Пора пробовать всё, что ты приготовила, – весело заявляет он.

Я, наконец, выдыхаю. Не злится, значит. Хорошо…

– Рома, я с тобой. Помогу всё расставить и салфеточки разложить, – спешит слезть с высокого стула Ульяна.

– Алён, ты икру и нерку тоже распаковывай, не то у местного кошачьего братства будет праздник, – подмигивает мне он.

– Ляля, дай салфетки и скатерть, – командует Ульяна, ткнув пальцем наверх.

Я достаю всё с холодильника. Засматриваюсь на причудливую, узорчатую скатерть с изображением резных, серебристых снежинок.

– Купил, что было, – пожимает плечами Рома. – Салфетки со Смешариками, потому что Савелий их обожает, – поясняет он, смеясь. – Еле достал…

Я не могу сдержать ответную улыбку. Вот кто бы мог подумать, что Беркутов будет ездить по Москве, пытаясь найти салфетки с изображением этих мультгероев. Прям представила себе эту картину. Беркут, требующий от продавцов Смешариков.

– Хватит угорать, Лисицына, – выхватывает из моих рук упаковку весёлых салфеток и, кажется, смущается. Вот это да!

Суетимся мы долго. Я готовлю ещё и пюре к отбивным, пока Ульяна под руководством Романа, кривляясь, таскает из кухни дорогущую фарфоровую посуду. И да, она всё-таки роняет одну из тарелок этого сервиза.

– Вот баловство твоё до чего доводит! – смотрю на неё сурово.

– Прости, – глаза по пять рублей.

Понуро опускает голову. Она так делает, когда понимает, что накосячила.

– Ульян, я тебе всегда говорю: осторожнее.

– Я не хотела, – дрожит её голос. – Но виновата.

– Молодец, что уж теперь сказать…

– Что случилось? – а это уже Рома.

– Прости, Ром, – развожу руками, пока он оценивает масштаб происшествия.

– Ты чё, реветь удумала из-за этой ерунды? – приседает напротив сестры он.

– Я случайно. Шшшла.. и… заболталась… ноги заплелись…

Тааак. Она начинает плакать.

– Ульян, ты серьёзно, ну-ка прекращай! – Рома обнимает её, пока я собираю осколки. – Это же просто тарелка.

– Тарелка из фарфора, – уточняю я.

– Из фарфора, но всё же тарелка, – смеётся он, а сестра начинает рыдать пуще прежнего.

– Гляди. Чтоб ты не расстраивалась, – он встаёт, достаёт с полки тарелку и неожиданно для нас обеих тоже выпускает её из рук. Да с таким выражением лица, что Ульяна невольно переключается со слёз на смех.

– С ума сошёл? – смотрю на него во все глаза.

– И ты, Лисица разбей. На счастье, – советует мне он, протягивая ещё одну тарелку.

– Вы обалдели оба, что ли?

– Бей давай. Я уберу, – отмахивается он.

– Бей, – присоединяется мелкая. – На счастье!

Я в ужасе смотрю на белоснежную фарфоровую тарелку, красивой квадратной формы. Вспоминаю квартиру Князевых, эдакий музей фарфора. И ту чашку, и ковёр. И реакцию Данилы. А потом и поведение его родителей.

– Ну же, Лиса, мы ждём! – Рома поднимает Улю на руки.

– Давай! – визжит она. – Будет весело!

– Ну ладно, дурики, – начинаю и я смеяться. Прямо какое-то массовое сумасшествие.

– Ну же! – подначивает мелкая.

– Вот же глупость, – ворчу вслух, закрываю глаза, чтобы не видеть это преступление, и разжимаю одеревеневшие пальцы, роняя тарелку.

Звонкое «дзинь» разносится по всей квартире. Третье по счёту.

– Еее! – вопит Ульяна, обвивая ручками плечи Романа. Жмётся к нему, а потом и вовсе в щёку целует. – Спасибо, Рома, что не поругал.

– Ну всё, быть нам всем троим теперь счастливыми, – задумчиво произносит он, глядя на меня.

Может, и нет никакого подтекста в его словах. Может, «всем троим» – потому что били тарелки все трое, а не потому что… Ой. Не думай. Может, он вовсе не то имел в виду. Но всё равно как-то тепло на душе становится…

9

Алёна

Мы садимся за стол только в половине двенадцатого.

– Сколько еды и красиво! – наблюдая за Романом, поджигающим толстые ароматизированные свечи в стекле, говорит Ульяна.

– И правда, много всего получилось, – оценив свои скромные труды, не могу не признать я.

Рома и вовсе руками разводит, демонстрируя тем самым отсутствие каких-либо слов. Ульяна сидит по другую сторону от Савелия. Мальчик выглядит уставшим, но довольным. Рома предупредил нас о том, что в любую секунду его настроение может измениться. И о приступах, которые порой случаются, тоже.