Отражение

Да, Савушкин мог забыться в своем любимом деле, и пропадать на работе целыми днями. В его кабинете даже собрали кровать – для таких случаев, когда бессонные ночи становились частью повседневной реальности.

Как часто Ольга Игоревна находила его за книгами в библиотеке, поглощенного расследованием, когда тот, не заметив, что уже прошло много часов, забывал поужинать. Иногда ее сердце чуть екало от беспокойства, но она всегда находила нужные слова, чтобы слегка пожурить мужа за забывчивость.

– Ты ведь не робот, Дмитрий Петрович, – говорила она мягко. – У тебя есть семья, и мы ждем тебя. Преступники подождут, а ты поужинай, отдохни и с новыми силами начни расследование.

Женщина всегда умела аккуратно вернуть его в реальность, дать ему почувствовать, что дом, семья и забота о близких не менее важны, чем его любимая работа. И так они жили, душа в душу, уже пройдя долгий путь вместе.

Родила Ольга Игоревна двоих прекрасных детей, а спустя время, когда те стали взрослыми, пара увидела первых внуков. И несмотря на специфическую профессию мужа, их жизнь складывалась счастливой и гармоничной.

В глазах Ольги Игоревны, Дмитрий Петрович выглядел не просто криминалистом, а мужем, отцом и другом, пусть даже с близкими его не отпускали мысли о поиске разгадок самых мрачных преступлений и убийств.

С годами мужчина заработал прозвище «Шерлок из Москвы» за свои выдающиеся способности в раскрытии самых сложных и запутанных дел. Его методичный подход, внимание к деталям и способность видеть то, что ускользает от других, сделали Дмитрия одним из самых уважаемых криминалистов в стране.

И вот, утром пятого апреля, его разбудил звонок – вызов на место преступления в центре города. Жертву нашли на окраине одного из тихих парков Москвы – молодая женщина, погибшая при странных и загадочных обстоятельствах. Тело было аккуратно уложено на траве, будто кто-то специально выставил его напоказ. Идеально ровно, без признаков борьбы. Лишь странный угол, под которым лежала ее голова, и легкая асимметрия рук подсказывали, что смерть не являлась случайной. Все вокруг выглядело слишком изысканно, чтобы быть обычным преступлением.

Место преступления было словно заморожено во времени. Тишина парка, зеленые кусты и запах весны создавали контраст с тем, что происходило рядом. Димитрий Петрович подошел ближе, внимательно осматривая каждую деталь. Линия поведения преступника, его методика и манера расставить все, как в какой-то безмолвной игре – все это было знакомо Савушкину.

Женщина выглядела, как будто ее смерть стала не просто актом насилия, а частью какой-то тщательно продуманной схемы. Покой, с которым она лежала, говорил о том, что ее смерть заранее спланировали. Но кто и зачем мог так осторожно и методично убить ее, оставив после себя лишь тонкие, едва заметные следы?

Дмитрий Петрович знал: если он не разгадает эту загадку, то она еще долго будет держать его в напряжении. И с каждым шагом, который он делал на этом месте, интуиция подсказывала: данный случай гораздо более сложный, чем он мог предположить на первый взгляд.

На месте преступления Дмитрий Петрович сразу заметил несколько необычных деталей, которые заставили его насторожиться.

Во-первых, отсутствие следов борьбы – это нехарактерно для подобного рода преступлений. Тело жертвы было аккуратно уложено на землю, как если бы женщина сама решила прилечь и умереть. Во-вторых, самое странное: перед смертью она сняла всю свою одежду, аккуратно сложив ее стопочкой рядом.

Все это создавало странный контраст с обычными преступлениями, где часто бывают хаос, беспорядок, следы борьбы, море крови, отвратительные увечья тела. А здесь все чистенько, только некоторые детали цепляли острый взгляд Савушкина.

Но самым тревожным для криминалиста были таинственные метки на теле жертвы в районе запястий. Символы, нанесенные на кожу тонкими, едва уловимыми точками. Они были расположены симметрично друг другу.

Дмитрий Петрович несколько минут внимательно рассматривал эти знаки, пытаясь вспомнить, где он мог увидеть что-то похожее. Символы не были случайными, и это явно не простое совпадение.

Где-то в голове начинала всплывать давняя информация, но в тот момент, когда он пытался вспомнить, память предавала его, и ниточка ускользала.

Криминалист знал, что это было важное звено, которое могло раскрыть суть происходящего. Но память вновь и вновь подводила его, и Савушкин чувствовал раздражение. Он был уже не молод, и естественные процессы старения не только порой отказывали в нужной скорости реакции, но и вызывали досаду, как если бы его тело и разум больше не слушались его воли.