Свет Родовых легенд. Сборник Психологических Сказок

Огляделся Антей по сторонам, нашёл дубинку, давай ей на волка махать, тот же, пуще прежнего, скалится, к прыжку нападающему готовится.

Тут из окон терема выглянула Лада, перстенёк на пальце повернула, засиял перстенёк светом, словно маленький огонёк. «Возожги огонь Любви!» – услышал сердцем Антей голос Лады.

Сотворил Антей из дубинки факел, положил в него кулон-талисман. Засиял факел, соединился свет его со светом перстенька. Заскулил волк, уменьшаться в размерах стал, вскоре, в свете объединённом, исчез совсем, растаял и его след.

Потеплело в груди у Антея, свет любви проник внутрь. Пуще прежнего сияет свет двух объединённых сердец, поющих единую песню любви. Посветлел и сумеречный лес, терем ветхий исчез. Вышла Лада к Антею на встречу. Взялись они за руки, вместе пошли. Зайка на руках у Лады пригрелся, задремал, в три раза меньше стал.

Дошли они до деревни, там их Старец встречает.

– Ну что, Антей, смотрю, освободил ты суженую свою! Сердце своё к любви открыл. За то тебе честь и хвала, да вам моё отцовское благословение.

Поклонились Лада с Антеем Старцу, приняли благословение. Так и пошли они по дороге жизни вместе.

Дошли они до берега реки, встретили там двух дуралеев, те сидят, в карты играют, не могут короля козырного поделить. Взялся Антей их рассудить. А те ему предлагают с ними партию сыграть. Кого он в дураках оставит – тот и лишится козырного короля. А за это, мол, дадут они Антею два новых весла, чтобы по реке Великой плавать можно было, да не с одним веслом.

Уж как Лада уговаривала Антея не ввязываться в эту сомнительную историю. Антею вёсла были нужны, чтоб держать сопротивление течению реки да плыть туда, куда надобно. Сел он в карты играть, а колода всё не кончается. Сколько бы ни играли – нет конца и края партии. Устал Антей, стал его сон одолевать, от морока, что игра та на очи и разум напускала, голова юноши затуманилась. Заснул Антей, никак пробудиться не может.

Села Лада у реки, заплакала. Упала её хрустальная слеза, зазвенела зовом любви и просьбой о помощи к водной стихии. Тут вынырнула щука, ударила хвостом о поверхность воды. Смыла речная вода приливом своим морок с доброго молодца. Поднялся он на крепкие ноженьки, взял дубинку-факел, начал вокруг себя вертеться, поворачиваться. Всех недругов разогнал. Схватили дуралеи свои манатки, да и понеслись подальше, пока им дубинкой не прилетело.

Свет любви и вода реки растворили весь морок-туман от игры, проявились на берегу два новых весла. Взял Антей их в руки, с тех пор свободно вместе с Ладой по реке Великой в нужном направлении плавают, хорошо вёсла те держат верное направление и равновесие.

С тех пор, сыграв пышную, весёлую свадьбу, и жили Антей с Ладой в любви, мире и согласии.

Любовь их дивной песнею по свету белому, из поколения в поколение по Роду моему, через родовую память разливается. Укрепляет она юные сердца в любви, дарит счастье, испытания на жизненном пути помогает достойно пройти, благополучие обрести, счастье своё в мире найти, семьи укрепляет, отличить правду ото лжи, не заплутать на путях своих подсобляет.

Благословляют Антей и Лада потомков своих жить в любви и согласии, уважать и понимать друг друга, слышать сердца, приумножать любовь, светом и радостью своей обоюдной, взаимной любви сиять, терпение и милосердие друг к другу проявлять, друг к другу прислушиваться. Не страшны тогда никакие непогоды и ветра, коли любовь ваша, обоюдна, крепка и сильна.

Заповедают они потомкам своим беречь Божье Благословление и Благодать, что даются на союз двух любящих сердец, объединённых светом истинной любви.

Легенда о том, как Пётр и Лукерья мир, лад и любовь в Род вернули

Некогда жили-были на белом свете два могучих, славных Рода, что словно сильные, мощные, вековые деревья, растущие по двум сторонам одной реки, соперничали в красоте, славе и доблести и ни в чём друг другу не уступали.

Были в одном Роду люди добрые, отзывчивые, на помощь скорые. Отличались они состраданием, пониманием, разумением и мудростью. Славно родовичи мир вокруг себя чувствовали, удача им всегда сопутствовала, справедливые были, Бога почитали, Закон Его соблюдали, старались жить честно и по совести, лукавства не приветствовали, прямо всегда и обо всём говорили, честность и правду славили.

Мужчины в Роду том все крепкие, славные, девицы-красавицы скромные да покладистые, мир умели хранить, спокойствие соблюдать. Крепки семьи и союзы родовичей, дружба, сплочённость и единство – их ценности. Не каждый был в Род тот вхож, жили больше обособленно, внимательно к новым и незнакомым людям присматривались – с добром ли человек пришёл, али лукавствует.

А в другом Роду мужчины были славными мастерами, женщины хозяйками ладными, мастерицами-рукодельницами. Характером и внешностью люди были приметные. Мужчины все сильные да крепкие, имели здоровье славное, девицы – кровь с молоком, здоровье ладное, красотою славились, честь смолоду берегли.

Семьи в Роду том тоже крепкие да многодетные. Женщины – истинные хранительницы домашнего очага, мужчины – защитники славные. Все трудолюбивы. Сирот родовичи привечали, бедным и странникам всегда помогали. Никто, никого, никогда в беде не оставит.

Окромя того, знали родовичи ремёсла разные, дело своё всегда по совести делали, молодых ремёслам да знаниям и навыкам полезным обучали. Девицы – все рукодельницы, песни славно поют, Бога славят, добро, любовь, мир в семьях сберегают.

Славился Род тот светлым умом, трудолюбием, добродетелями разными, сердцами чистыми. Бога родовичи почитали, Любовь Его берегли. Широки их сердца для любви и добра. Люди славные да сговорчивые, даже, порой, излишне открыты и наивны.

Жили те два Рода в двух сёлах на берегах одной реки, что звалась рекою Славною. Одно село называлось Благодатным, второе – Радостным.

В Благодатном были широкие поля, почва славная, плодоносная. Взращивались на ней добрые семена да приносили славные плоды ума и труда. Богато жило село, земледелием слыло. Были в нём и школы разные, в том числе, и для бедняков, и для приезжих сирот. Учителей было много и благотворителей.

Второе село имело много мастерских, мастера обучали в них разным ремёслам и рукоделиям. Часто в селе ярмарки проходили. Съезжались сюда люди с разных концов земли за добрыми товарами да на ярмарки эти своё добро привозили. Опытом местные с приезжими делились да умениями. Люди в Радостном были очень открытыми.

Долгое время жили Рода славные, не тужили, друг с другом дружили, меж собой роднились-женились да в гости друг к другу с добром ходили, а в трудные времена соседям на помощь приходили, как водится.

Жизнь прожить – не поле перейти. Всякое в ней бывает, без помощи да поддержки соседей, порой, трудно с превратностями разными справиться.

Как-то раз, во время ярмарочного разгара в Радостном, шла мимо двух дружных тех сёл злая колдунья Ссора Раздраевна. Не милы ей были дружные люди, а уж коли они единой силой против зла выступали – так и втрое противней. Поглядела колдунья на мирную жизнь двух сёл, взаимовыручку и поддержку, да и решила крепость их испытать. Только вот зашлось её нечистое сердце чёрной завистью и ревностью. Пришла она на ярмарку, дунула-плюнула, да и выпустила целый рой своих лютых помощниц-пылинок. Стали они в сердца людей проникать, оседать, гнёзда там свивать.

Знамо дело, не все родовичи злой пыли-раздрае поддались. Большинство и душу, и разум, и сердце в чистоте держали, споры недобрые, ревность и зависть от себя прогоняли. Но были и те, кто даже махонькую щёлочку приоткрыл да недобрую пылинку в сердце своё, по неразумению или излишней открытости и доверчивости, и впустил.

И что там на самом деле случилось, никто потом припомнить не мог. То ли две девицы молодца не поделили, то ли две кумушки на один товар глаз положили, то ли два мужика что неосторожно друг другу сказали, или договориться о цене за работу или обучение не смогли, то ли кто кого не понял, то ли кто кому неверно информацию передал, или не принял кого, да это теперь уже и неважно вовсе.

Да только пошло с тех пор всё наперекосяк. В Благодатном постепенно все калитки во дворы свои позакрывали, обособленными стали, укрылись от вражды, ревности, зависти. В Радостном – тоже каждый сам по себе. Многие в сёлах доверять друг другу перестали, ревность тёмная недобрая в сердцах у некоторых родовичей поселилась, разум задурманила. Песни на улицах стихли, тишина наступила.

Ярмарка быстро закрылась, словно стужа лютая по улицам сёл разгулялась, никто из дома носу не высунет. Наступила тишина, мало кто друг другу доверял, все, казалось, даже тени соседа своего вскоре опасаться начали.

Пошёл между сёлами и в них самих разлад, никто ни с кем договориться ни о чём толком не может, да и не пробует. Общаются все лишь в кругу своей семьи да самых близких родственников, а то и друг другу сплетней да неправды, по неразумению или недопониманию, или со страху, наговорят.

Вода в реке Славной студёной да мутной стала.

Много лет прошло, несколько поколений сменилось. Причин вражды уже самые старые старики припомнить не могли, а люди, что бок о бок жили, всё с недоверием и ревностью, а то и с завистью и опасениями, друг на друга смотрели, друг друга сторонились. Не осталось ни мира, ни лада, ни договорённости – сплошное обособление.

И стали Рода хиреть да нищать. В Благодатном почва оскудела, удача от многих отвернулась. В Радостном семьи не такие крепкие стали, уж и родные меж собой не ладят, как горох, по разным сторонам рассыпаются. Так что, два некогда многолюдных села вскоре почти совсем обезлюдели. Стали из сёл люди уезжать, лучшей, доброй доли искать, да только от себя не убежишь.

Жила в том царстве-государстве мудрая семья: старица Агафья да старец Фёдор. Слава об их мире, уме-разуме, мудрости житейской, любви и доверии к Богу по всей земле ходила. Баяли люди, что разумеют они на семь аршин под землю, да на семьдесят семь вёрст ввысь и вокруг. Сколько лет им было – о том никто не ведал. В глухом лесу стояла их деревянная изба, словно не ветшала никогда, всё как из нового бревна.

Непросто было туда добраться, особенно, в зимнюю пору, да и в весенне-осеннюю по бездорожью тоже. Да только и шли, и ехали, и летели, а порой – что уж – даже ползли к ним страждущие. И всяк сам дорогу к ним находил, ибо у каждого к мудрости свой путь.

Вот и оставшиеся в сёлах родовичи из двух сёл отважились, собрались как-то, да и порешили – каждый на своём берегу реки, ничего о решении другой стороны не зная, к старцам мудрым тем посольство снарядить, чтобы о помощи их попросить, узнать – как беду избыть.

Думали-думали, судили да рядили, кому в путь отправляться. Да и порешили – от Благодатного села отрядили юношу по имени Пётр. Голос у него заливистый, слушать умеет, разум ясный имеет, сто раз отмерит, один отрежет.

От Радостного – девица Лукерья в путь вызвалась. Славная она девица, понапрасну спорить не станет, никогда не перечит, но дело своё знает. Добротой сердца, улыбкой своей да сетом ясным очей прекрасных любого без слов убедить да склонить к правильному пути мастерица.

Долго не тянули, всем миром посланцев своих собрали, да в путь и отправили.

Тут и началось.

Встретились Лукерья с Петром на мосту через реку, сердцами поняли, что в одном направлении идут, по общей надобности. Вначале они молча шли, друг на друга изредка, исподтишка поглядывая. Да только то Лукерья споткнётся, то Пётр обо что запнётся, того гляди, коленки разобьют, придётся шаг замедлить. Спотыкались и запинались оба, пока не начали друг друга под руки подхватывать. Смешно стало обоим, расхохотались Пётр с Лукерьей, под руки взялись, глядят – и тропа прямой стала, а не извилистой да ухабистой. Идут, улыбаются, песни знакомые вспоминают, один запоёт – вторая подхватит, и наоборот.

Не заметили они, как и дошли по ровной, гладкой дороженьке до избы Фёдора и Агафьи. Дед сидит на лавочке подле дома, лапти плетёт. Агафья, зная, что гости придут, обед в печи готовит.

Встретил их старец ласково и молвит, глядя тёплым, отеческим взглядом: «Доброго здравия Вам, Пётр и Лукерья! Давно Вас ждём, хозяйка моя уж и обед приготовила. Заходите в дом, рады Вам, дети славные, отведаете нашего угощенья. Только вот вода в кадушке кончилась, надо бы Вам с дороги умыться, а мне старому принести тяжело».

Стоит у избы коромысло да два ведра. Взялись одновременно Пётр и Лукерья за коромысло, друг на друга глядят: каждый Роду своему очень уж помочь желает, один другому коромысло не уступает. Тут видят они – бегут две собаки, меж собой лаются. Мигом Лукерья всё поняла, от коромысла руку свою отняла, взяла два ведра, руку на плечо Петру положила, взглядом ласково взглянула. Посмотрел на неё и Пётр. В груди его засиял огонь силы мужской, отпустил он коромысло, Лукерью на руки подхватил. Так на руках до колодца, что чуть поодаль стоял, её с вёдрами и донёс. Достал он воды из колодца, Лукерья её аккуратно перелить в вёдра помогла, чтобы не расплескалась вода. Пётр одно ведро в руку взял, за второе другой рукой ухватился. Лукерья ему руку на плечо положила, ласково глянула. Несёт Пётр два ведра, Лукерья за руку его держит, второе ведро нести помогает, аккуратно, неторопливо ступает, шагу плавный ритм придаёт, чтобы вода не расплескалась. Так и наносили они воды вместе полую кадушку.

Тут и Агафья вышла на крыльцо с красивым расшитым полотенцем, перекинутым через плечо да с ковшиком. Умылись Пётр с Лукерьей водицей, поливая друг другу на руки из ковша, посвежели, всю усталость от пути с них та самая вода сняла. Подала им Агафья полотенце. Взял Пётр один конец полотенца, Лукерья – второй. Вытерли они руки и лица одновременно, одним полотенцем, посвежели, зарумянились, сил жизненных у обоих поприбавилось. Смотрят Агафья с Фёдором на них, друг другу и молодым улыбаются.

– Славные потомки в Родах, да, мать!? Смотри, как быстро они общий язык нашли! Не ошибся я в них!

– Верно ты, Фёдор, сказываешь. Душа моя за них радая! Проходите, гости добрые в дом, раз вы с миром и добром да по большому, ладному, общему делу!

Как сказала это Агафья, так потеплела вода в реке Славная, вся муть с неё ушла. Небо над сёлами от туч хмурых очистилось. Вскоре речная вода пропитает подземные слои, снова станет плодородной и доброй почва в селе Благодатном.

Сели они за круглый стол. Хозяйка самовар поставила, из печи кашу в чугунке достала. Отобедали все вместе, Бога за хлеб насущный возблагодарили. Помогла Лукерья Агафье со стола убрать да посуду помыть, Пётр во дворе дров нарубил, в поленницу ровную, ладную сложил, к очагу избы дров принёс. Фёдор в очаг дров подкинул.

Достала Агафья мудрую книгу в золотой обложке, зажгла свечу. Вновь сели они за стол, помолились вчетвером, в чистоте да тепле, в славной избе нашли в книге мудрой ответ на вопрос о том, что в Родах славных произошло, да что теперь делать надобно.

Прочла Агафья в книге той о том, что Ссора Раздраевна не только своих верных слуг – злобных пылинок по округе рассеяла, но и Любовь, Мир да Лад двух Родов в плен взяла, в подземелье заперла. Что надобно Петру с Лукерьей сызнова в путь отправляться, колдунью победить, а Любовь, Мир и Лад освободить да в Род вернуть.

Поблагодарили Пётр с Лукерьей Фёдора и Агафью, благословения у них попросили.

Дали Фёдор с Агафьей им благословение, наказали в пути не ссориться, не спорить, миром, ладом все сомнения решать, вместе в пути идти. Дала им Агафья с собой три лесных орешка, краюху хлеба, водицы да тот самый рушник, сложила всё в белую котомку, да путеводный клубок Лукерье подала. Всю водицу велела не выпивать, на колдунью ей прыснуть, белок в пути примирить, птиц земных накормить.

Поклонились Пётр с Лукерьей Фёдору и Агафье, взялись за руки, да в путь и отправились.

Долго ли, коротко шли они за путеводным клубком, как зашли в чащу лесную, смотрят – белки из-за орешка лесного дерутся, ни одна, ни другая не уступает, а разгрызть орешек им не под силу. Достала Лукерья орешки из котомки, подала Петру. Тот сильными руками все три ореха расколол. Одно ядро дал Лукерье, второе себе взял. Смотрят белки на руки его сильные, выхватила одна белка у другой орех, прыгнула к Петру на плечо, орех ему отдала. Расколол Пётр орех, отдал третье ядро от их орешков и ядро из беличьего ореха белке. Взяли белочки по ядрышку, полакомились, выпрыгнули из чащобы лесной, ускакали по домам. Превратилась чащоба в берёзовый лес. Рядом орешник был, что увядал и ранее за чащобой не виден был. Достала Лукерья водицы из котомки, под корни орешника три капли аккуратно капнула. Ожил лесной орешник, заплодоносил. Вот белкам радости было!

Подкрепились Лукерья и Пётр ореховыми ядрышками, дальше в путь за клубком пошли. Вскоре привёл их клубок к развилке на два пути, да и встал. По которому пути идти – не понятно.

– Давай, я на правый путь пойду, а ты – на левый? Каждый из нас к развилке через сто шагов вернётся, так пути и разведаем, быстрее получится, – предложил Пётр.

Положила Лукерья ему руку на плечо, улыбнулась ласково, взглядом тёплым согрела и молвит в ответ:

– С тобою я спорить не стану. Доброта твоя и мудрость мне ведомы. Сила твоя мне на любом пути нужна, как и тебе, моя теплота. Может, и прав ты. Только скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Спешка не всегда нужна, короткий путь верен тоже не всегда. Послушай мудрость мою, что предками мне дана. Да и велено нам старцами вместе по пути идти, али забыл? На который путь укажешь, по тому и пойдём, Только, может, вместе?

– Верно говоришь. А я-то запамятовал. Говорил мне дед мой: «Разделяй и властвуй». Никак колдунья по этому принципу два пути тут и устроила. Вместе пойдём. Сначала по правому пути, потом – левый разведаем, торопиться нам некуда.

Так и пошли они по правому пути. Вскоре до ручья дошли. Рядом с ручьём кормушка пуста. Лежат в ней старые, прогорклые семечки. Тишина вокруг, птицы не поют. Набрала Лукерья воды из ручья, капнула в неё три капли воды, что ей Агафья дала, смела из кормушки прогорклые семена, капнула на них водицей, те и растворились без следа. Сорвала Лукерья лист лопуха, полила на него водицей, протёрла кормушку. Та чистой стала, тёплым светом засияла. Достала Лукерья из котомки краюху хлеба, разломила её пополам, одну половину Петру дала, вторую – себе взяла. Свою половину разломила ещё напополам, одну часть сама съела, вторую – в кормушку искрошила. Также и Пётр, глядя на Лукерью, со своей половиной краюхи поступил.

Налетели птахи лесные, наелись вдоволь, защебетали. Весело стало в лесу, посветлело.

Только Лукерья с Петром хлебом подкрепились, как одолела их жажда. Смотрит Лукерья – осталось водицы, что Агафья дала, на три глотка. Один глоток она Петру испить дала, второй – сама испила, третий, как Агафья наказывала, для колдуньи оставила.

Только они жажду утолили, как очутились вновь у развилки. Покатился клубок по левой тропинке. Едва сделали Пётр с Лукерьей три шага, как очутились у старого бревна. Сидит на нём колдунья, словно змея, шипит, отпугнуть от себя пытается, того гляди, нападёт.

Чувствует Лукерья, как сердце её закрывается, Пётр брови нахмурил, не растеряться старается. Достала тогда Лукерья из котомки рушник. За один конец его взяла, второй – Петру подала. Постелили они рушник на землю. Зажурчал вместо рушника родник. Достала Лукерья из котомки водицу, что ей Агафья дала, вылила её в родник, ещё пуще тот разлился. Колдунье через него не пройти. Наклонились Лукерья с Петром к роднику, опрыснули колдунью водицей, та и растворилась вся под водой родника. Развалилось и бревно, а под ним вход в подземелье обнаружился.

Открыли Лукерья с Петром вход в подземелье, освободили Любовь Мир да Лад. Сами все изнутри озарились светом Лада, Мира и Любви, запели их сердца в унисон. Светятся Пётр с Лукерьей изнутри незримым светом истины, Лада Мира и Любви, светом сиим всё пространство вокруг себя озаряют. Где они не пройдут – всё вокруг зацветает, обновляется, благоухает. Преобразился и лес, светлым стал, радостью, благодатью засиял.

На радостях впятером: Пётр, Лукерья, Любовь, Мир и Лад в обратный путь отправились.

И где бы они ни проходили – ссоры утихали, раздоры таяли, раны исцелялись и зарастали, цветы и деревья цвести и плодоносить начинали, а люди улыбались, светом любви их сердца наполнялись, разум прояснялся, пыль колдуньи растворялась, пространство становилось светлее и теплей.

А как вернулись наши герои, то тут же, честным пирком, да за свадебку.

Пир был на весь мир, и я там была, мёд-пиво пила, по косам текло, а в рот не попало.

Примирились два Рода. Холод отчуждение растаял, доверие вернулось, ревность, страхи и зависть, вместе с недоверием, от родовичей отступились. Зацвели в сёлах плодоносные сады, заплодили благодатные поля, заработали мастерские, школы двери открыли. Заколосилась в полях Благодатного златая рожь. С тех пор, как рожь собрали, есть традиция в сёлах Благодатном и Радостном – печь караваи, да праздники Любви, Лада и Мира с ними праздновать.

Больше Любовь, Мир и Лад сёла те не покидали, люди друг от друга не огораживались. Поняли, что крепче быть и в горе, и в радости. Счастливо жили люди, и по сей день живут, удачу разделили, каждому своя сопутствует, ревность из сердец их ушла, зависть себя изжила.

Всё мирно, ладно да складно. С любовью и разумением люди друг другу помогают, больше беспечности не проявляют, разделять себя никому не позволяют. Кто с добром, тот миром принят, а коль намерения недобрые имеет, стороной сплочённые Рода обходит. Радость, Мир, Лад, Бюбовь, благодать с тех пор больше сёла не покидают, а приумножаются.

А герои наши жили долго и счастливо, детей нарожали, внуков-правнуков понянчили да строго-настрого потомкам всем своим наказали: «Вместе быть и в горе, и в радости, не позволять себя разделять, вместе идти в пути, заветы Бога хранить, благодать сохранять, любовь, радость, лад и мир приумножать, беспечности избегать»

И с тех пор в Роду нашем завет этот свято блюдут, детям, внукам, правнукам передают. Вот и я тебе, друг мой любезный, его передала. А ты – своим потомкам передавай, Предков да мудрость их почитать не забывай.

Легенда о дорогом сокровище

Богом милосердным Роду человеческому дарованном

Талина сидела у окна и задумчиво разглядывала лёгкие, белоснежные, пушистые облака, плывущие по голубому небу. Она думала о своей семье, о том, как прекрасно было бы выровнять отношения с близкими, сгармонизировать их, самой стать счастливее и сделать счастливее своих близких.

Перед её глазами проплывали картинки счастливых моментов прошлого, иногда, они прерывались, и на передний план её памяти выходили проблемные точки и непростые повороты судьбы, а порой и разочарования.

Ей хотелось всё это сгладить, а некоторые моменты и вовсе стереть из воспоминаний, отпустить их или действовать в определённых жизненных ситуациях более слаженно и гармонично, а где-то, и вовсе поступить иначе, чем поступала ранее.

За раздумьями Талина не заметила, как задремала. Ей приснился дивный сон, что из облаков вылетел белый голубь и принёс ей веточку. Едва Талина взяла у голубя веточку, как тот вспорхнул с карниза, улетел и скрылся за облаками. В этот момент Талина проснулась и с удивлением обнаружила, что держит в руках, невесть откуда взявшийся, свиток. Развернув его, Талина прочла в нём о том, что ей предстоит получить её долю наследства, которое поможет исполнить многие её желания и мечты. Также, в послании указывалось, что в полдень наследство ей принесёт некий курьер.

Время было около девяти утра, потому Талина, отложив свиток, чтобы скоротать время, решила заняться домашними делами. Мысли о наследстве не покидали её. Иногда, ей казалось, что это чья-то шутка, или она думала, что теперь сможет воплотить свои планы, реализация которых задерживалась из-за недостатка тех или иных ресурсов. Она с нетерпением ждала двенадцати часов.

Вот наступил долгожданный час, раздался звонок в дверь. На пороге стоял юноша, он держал большую коробку. Передав её Талине, он поклонился и вдруг исчез, словно его и не было.

Талина поставила коробку на пол и выглянула за дверь. Юноши нигде не было, зато, она услышала, как кто-то вспорхнул крыльями. Оглядевшись по сторонам, она увидела белого голубя, который смотрел прямо на неё. От него исходило тёплое, приятное свечение. Талина улыбнулась голубю и почувствовала внутри доброту, тепло и какую-то удивительную любовь и заботу, которой ранее никогда не чувствовала в такой полной мере, словно кто-то добрый и любящий окутал её благословением, теплом и любовью, которые, по степени выраженности, во много крат превышали те, что она чувствовала доселе.