Жатак

– Алибай ага сейчас дома нет, он в пути. Но мы как раз собирались завтракать, поэтому приглашаем разделить с нами трапезу – сказал молодой человек, одет он был модно и дорого. Его образ сочетал в себе практичность, амбиции и стремление к внешнему шику. На нем был сюртук темного цвета, украшенный бархатным воротником. Под сюртуком – белая накрахмаленная рубашка с высокой стойкой. Брюки прямого покроя, хорошо отглаженные. Кожаные ботинки, тщательно начищенные до блеска. Сам он был высок и светел, статный, словно молодой хан. Жаксылык смотрел на него, не отрывая глаз и представлял себя на его месте.

– Меня зовут Алихан, я племянник Алибай ага, помогаю дяде с его купеческими делами. А вы, приехали впервые в город и в поисках работы? – обратился он к Жаксылыку.

– Да, а я, Жаксылык, я из Борового, это почти триста верст отсюда, в степях сейчас совсем туго стало, пасти скот не выгодно. Вот я и приехал в город, как вы правильно заметили в поисках работы.

Алихан внимательно слушал Жаксылыка, его взгляд был спокойным, но в нем ощущалась внутренняя сила, словно он уже знал, что такое быть успешным.

– Боровое… – сказал он, чуть задумавшись. – Это далеко, да. Понимаю, что стало тяжело в степях. Там все меняется, а город всегда нуждается в новых людях. Но… ты знаешь, работа здесь не простая. Всё не так, как ты себе представляешь.

Он улыбнулся и немного пригладил волосы, будто хотел показать, что разговор не несет угрозы, а наоборот, он хочет помочь.

– У нас в городе много работы для тех, кто умеет трудиться руками, – продолжил Алихан, указывая на стол, полный угощений. – Но она непростая. Здесь нужна не только сила, но и умение следить за делами, наладить связи с нужными людьми. Я помогаю дяде, и с каждым днем все больше понимаю, как важно уметь себя подать и уметь обращаться с деньгами.

Жаксылык сидел молча, стараясь не выдать своих мыслей. Всё это было для него новым и непривычным. Городская жизнь, как его представляли пастухи, казалась совсем иной, чем то, что он увидел в этом доме. Это был не просто поиск работы, а целый мир, в котором нужно было учиться быть кем-то большим.

– Я могу помочь тебе, – сказал Алихан, будто угадав его мысли. – Если хочешь, мы можем найти тебе место. Но за это надо заплатить, в городе такие правила. Хорошая работа, стоит хороших денег. Запомни, тут важно не только работать, а понять, как устроены люди и как заработать их доверие. Это не так просто.

Жаксылык внимательно посмотрел на него, прислушиваясь к каждому слову.

Жаксылык сидел на месте, не зная, что делать дальше. Странное чувство заполнило его: на одной чаше весов были все его мечты и надежды, а на другой – реальность, которая предстала перед ним в лице Алихана и этого богатого и уютного дома. Он почувствовал, как кумыс, залпом выпитый, горчит на языке. Всё, что казалось таким манящим в городе – удобство, богатство, благосостояние – теперь выглядело пустым и отстраненным.

Алихан, между тем, продолжал неспешно наливать пиво в бокал и легко беседовать с ним, будто это было чем-то обыденным. Он явно не заметил неловкости Жаксылыка. Для него это был просто утренний завтрак, обычная беседа с приятным гостем, который по случайности оказался в доме его дяди. В отличие от молодого человека, его лицо не выдавало ни малейших переживаний, ни интереса к тому, что произошло в жизни другого человека.

Жаксылык встал, почувствовав, что воздух вокруг стал тесным и неуютным. Он не мог оставаться здесь, не мог сидеть за столом, где его присутствие стало бы лишь формальностью. Он старался выглядеть спокойным, но внутри его горело чувство непонимания.

– Мне пора, – тихо сказал он, поднимаясь со своего места и кладя чашку обратно на стол. – Спасибо за гостеприимство, но я… я, пожалуй, продолжу искать работу.

Он быстрым шагом направился к двери, не оглядываясь, чувствуя, как его сердце начинает биться быстрее. На пороге дома, в этом благополучном, наполненном уютом месте, Жаксылык почувствовал, что он совершенно чужой и неуместный.

Жаксылык, едва выйдя из дома, ощутил, как прохлада утреннего воздуха наполнила его легкие и остудила разгоряченную голову. Он не понимал, почему после такого гостеприимного приёма в нем возникло неприятное ощущение. Может быть, это было из-за легкости, с которой Алихан попросил денег за устройство на работу, или из-за того, что его, бедного пастуха, накормили лишь кумысом, а все остальное угощение осталось нетронутым. В его голове возникла мысль, что, возможно, он ошибся, решив оставить родной аул. Город, с его внешним блеском и роскошью, не имел того, что он искал. Люди здесь были заняты своими делами, они не видели за его одеждой и не слышали тех слов, которые он хотел сказать.

Жаксылык шел, не поднимая головы, не встречаясь взглядами с прохожими. Он знал, что люди замечают его, ощущал на себе их быстрые, оценивающие взгляды, но старался не обращать на это внимания. Ему не хотелось чувствовать себя чужим, хотя каждый шаг по широкой городской улице всё больше напоминал ему, что он здесь не свой. Он шел по улицам города, будто бы не касаясь земли, неуверенными шагами, изредка поглядывая по сторонам. Его худощавая фигура и одежда, видевшая не одну суровую погоду, притягивали взгляды прохожих, которые, то жалели, то недоверчиво отворачивались.

Шапан слегка спадал с плеч, а тюбетейка, уже давно потерявшая свой первоначальный цвет, была как символ его прежней, кочевой жизни. Ветер играл полами шапана, обнажая измятые и пятнистые штаны, которые Жаксылык то и дело пытался поправить. Его лицо, вытянутое и словно старше своего возраста, говорило больше, чем он мог бы объяснить словами. Глаза – большие, карие, но уставшие и потухшие – всё ещё пытались найти в этом новом месте надежду. Тонкие губы сжимались в линию, будто он пытался скрыть своё беспокойство и растерянность. Его босые ноги, обутые лишь в тонкие, поношенные сапоги, гулко отбивали шаги по пыльной дороге. Шум города был для него непривычен – голоса зазывали из лавок, стук колес телег, смех детей, доносящийся издалека. Но всё это казалось чем-то далеким, будто не из его жизни. Город уже не казался таким приветливым, как это было утром. Он шагал, опустив голову, изредка поглядывая на грязные концы своего шапана, которые трепал ветер. Ладони, сцепленные за спиной, выдавали его напряжение. Он словно пытался держать себя в руках, не позволяя панике взять верх.

Сквозь уличный гомон слышались разговоры – кто-то договаривался о покупке товара, кто-то спорил о цене. Жаксылык прислушивался, но не задерживался у витрин, не останавливался, чтобы рассмотреть вывески. В его голове всё ещё звучал лишь один вопрос: «Где найти работу? Куда податься?»

Жаксылык был одиноким в этом городе. Он шел налегке, без всякого груза, как будто прошлое уже не имело для него значения, а будущее пока ещё не определилось. Вся его фигура была воплощением смирения и отчаяния человека, который оторвался от родных краев, но пока так и не нашел опоры в новом мире.

Иногда он ловил движение краем глаза – кто-то шел ему навстречу или обгонял, но он не поднимал взгляд. Ему казалось, что, встретившись глазами с кем-то, он почувствует ещё большую беспомощность. Его хрупкая надежда на новую жизнь и без того держалась на волоске. Жаксылык не знал, куда идет, но внутри тлела крохотная искра – может, за следующим поворотом его ждет шанс.

К вечеру ноги Жаксылыка гудели от усталости. Он уже не мог отличить одну улицу от другой, всё смешалось в его голове: вывески лавок, запахи уличной еды, городской шум. В карманах было пусто, а в душе – тяжесть, словно груз неизвестности давил сильнее с каждым шагом. Он понятия не имел, где проведет ночь, но холодный ветер и надвигающиеся сумерки подгоняли его искать хоть какое-то укрытие. Его взгляд зацепился за небольшой дровник у стены дома. Между грудами колотых поленьев и сложенных дров было достаточно места, чтобы укрыться от ветра. Не раздумывая долго, Жаксылык залез внутрь, прячась от посторонних глаз. Дрова пахли сыростью и лесом, но это было лучше, чем ночевать под открытым небом. Он сел, подтянув колени к груди и укутавшись полами своего шапана. Живот громко урчал, напоминая о том, что весь день он не ел ни крошки. В памяти вдруг всплыла утренняя трапеза в доме купца, где он гостил по прибытию в город. Тогда, за столом, он выпил только кисюшку кумыса, не притронувшись к еде. Теперь этот завтрак казался ему чем-то нереальным, как будто он случился в другой жизни. Слюна скопилась во рту, но реальность тут же вернула его в настоящее – желудок урчал, но еды не было. Он сидел в дровнике, слушая, как снаружи утихает дневная суета. На улицах становилось всё темнее, лишь изредка раздавались шаги или голоса прохожих. Жаксылык крепче закутался в шапан, пытаясь согреться и унять голод. Он думал о том, что новый день должен принести хоть какие-то новости. Главное – дожить до утра. Жаксылык чувствовал, как каждую минуту ночи его тело было на грани усталости. В голове звенели мысли, которые не отпускали, не давая ему покоя. Было холодно, его тело жалобно отозвалось на холодный ночной воздух, но еще больше мучила его пустота в животе, от которой уже не оставалось сил. Он лежал на жесткой подстилке, с надеждой, что хотя бы завтра его жизнь изменится. Но ночь была долгая, и, как только первые лучи рассвета начали прокрадываться через небольшое отверстие, Жаксылык смахнул с лица остатки сна и, не раздумывая, вскочил.