Пятое время года. Женская проза и поэзия

Качим – название цветка Гипсофила.

Двоедушник – элемент славянской мифологии, человеческое существо, способное совмещать две души, одна из которых демоническая, а вторая – человеческая.

Выворотень – изначально дерево, выдернутое с корнем, но Н. С. Гумилёв заменяет этим словом понятие «оборотень».

Мокошь – восточнославянская богиня, богиня-пряха. Мокоши, как и другим божествам, приносились жертвы, в том числе и одна человеческая.

Доля и Недоля – в восточнославянской традиции пряхи судьбы (доброй и злой), связаны с богиней Мокошью.

Плёс – глубоководный участок реки.

Стрига – нечисть, оживший мертвец (колдун или ведьма), схожа с упырём или вампиром, считается, что стриги любили похищать детей.

Резанка – разрезанная надвое монета.

Кулички – отдалённые места на болоте, трясина.

Юлия Колмогорова

Из сборника «Стихабрь»

                                        * * *Октябрь – хулиган, медно-рыж, бестолков,Срывает поникшие листья с деревьев.Как трудно смириться с воздушностью слов,Когда-то в тепло безрассудно поверив.Как будто я жизнью чужою живу,Не знаю, что дальше, не помню, что прежде.Старательный дворник сметает листву,А кажется, это мечты и надежды.Вот я бы, как птица, с разбегу в полёт…Но ветер к земле пригибает упрямо.Закатным лучом утешенье пошлëтМне лишь Богородица тихо, как мама.                                        * * *От той поры, когда умолкнет лес,До тех времëн, когда он вновь воскреснет,Весь мир замрëт, а по ночам с небесСедые вьюги будут петь нам песни.Пока пылать рябине на снегу,Весенних дней дождаться так непросто.Я под покровом зимним сберегуОгромный мир величиной с напëрсток.                                        * * *Открыть глаза – и враз, с разбегу,В морскую даль и неба синь,Не веря будущему снегуИ о весне не попросив.Вдруг замолчать на полуслове,И, предвкушая стихопад,Найти надёжную основуНе на земле, а где-то над.В такой дали, где быль и небыль,Где край заката свеж и ал,Я вдруг увижу: ангел в небеМне семицвет нарисовал…                                        * * *Не знаю как, неведомо куда,Уходит всë, и время скоротечно.Простывшие в сраженьях городаУж никогда не суждено сберечь нам.И годы вдаль уносят поезда,И свет не даст печальная звезда,И будет вечно длиться этот вечер.Я ничего не знаю о войнеИ ничего о мире я не знаю тоже.И оттого печальней мне вдвойне,Что мир вокруг суровый, непогожий.Я ничего поделать не могу,Я слышу прошлых поколений гулИ с ними я шепчу: «Прости нас, Боже».                                        * * *Чёрный сапог оставит на белом снегу след,Люди, как водится, высосут радость и жизнь.Каждый наш новый день – сплошь ожидание бед.Тут не помогут пустые призывы: «Держись!»Я-то держусь, ведь уныние, знаешь ли, грех,Думаю я о весне и о тëплых котах.Только что делать, когда не хватает на всехНам ни весны, ни пушистых котов – что тогда?В самые тëмные дни повстречаешь порой:С первого взгляда обычный, как все, человек.Не супермен, не с экрана сошедший герой,Только идëт – а за ним лишь нетронутый снег.Свет пробивается в мир у него изнутри.Да он и сам, не поверишь, как будто бы свет.Кажется, стала сама я светлей – посмотри.Вновь убеждаюсь, что смерти в реальности нет.                                        * * *К заливу ночью на краю землиХожу смотреть, как дышат корабли,И слушать мерный тихий шëпот моря.Немые рыбы разевают ртыИ что-то говорят из темноты,Сияньем чешуи сполохам вторя.А если б их услышать кто-то мог…Глазами звëзд на землю смотрит Бог,Под взглядом этим отступает горе.                                        * * *В туманном призрачном лесу,Лелея, боль свою несу.А что та боль? Она – вода,Что просочится сквозь года.Когда-то сумрачной тропойВернутся все, и мы с тобой.И там, где тает смерть, как дым,Мы обо всëм договорим.Уходят все, но вечен светЛюдей, которых с нами нет.                                        * * *От темноты спасенья нет.Последний лист на ветхом клëнеНе в силах позабыть рассвет,В котором был весь мир зелëным.О тень, мелькнувшая в окнеХудой нахохлившейся птицей,Зачем напоминаешь мнеО тех, кому не возвратиться?Быть может, вопреки всемуТы принесёшь благие вести.Никто не скажет, почемуЛюбовь и боль навечно вместе.Холодным снегом обожгло.И только ветер воет в трубахО том, что было, что прошлоИ никогда уже не будет.                                        * * *За озёрной гладьюВот они, огни.Кажется, что рядом —Руку протяни.Но навек отнынеХолодна ладонь.Зыбкая трясина,Ты меня не тронь.Кто-то там, высоко,Зажигает свет.Нет конца дороге,Значит, смерти нет.Горе станет ветром,Унесётся вдаль.Знаю, будет светлойПамять и печаль…                                        * * *Ворочаясь, вздыхает море,Как будто места не найдëт.Сторожевой корабль в дозореЗа горизонт уйдëт вот-вот.В раздумьях об ушедшем летеПоймëшь ты: истины просты.Посмотришь в небо – станешь светом,Заглянешь в бездну – след простыл.И пусть в тумане тонет берег,На землю наползает мрак,Тем, кто в спасение поверит,Призывно подмигнëт маяк.                                        * * *Когда весь мир въезжает в новый годНа празднично украшенном трамвае,А ты стоишь на рельсах и не знаешь,Когда дыра на сердце зарастëт.И зарастëт ли вовсе, вот вопрос.Я как корабль, потерявший капитана,Не хочет больше верить дальним странам,Весь проржавел и носом в землю врос.Или, Или! лама савахфани…И, погружаясь в тесной ночи бездну,Людей на помощь звать тут бесполезно,А повторять лишь: «Боже, сохрани».С отчаяньем напрасно не борись.Ты скоро сможешь улыбаться снова,Ведь завтра праздник Рождества Христова,А значит, всё же побеждает жизнь.                                        * * *А когда за ним пришли в опустевшую квартируИ в детдом отвели, одного в целом мире,Он пошëл. А куда же ему идти?Малышу совсем, нет ещë и пяти.А когда за окном застучали «Грады»И земля стала одной из областей ада,Он пошëл, а как же ему не пойти,Пацану совсем, нет ещë двадцати.А когда за ним смерть пришла под Волновахой,Он в глаза посмотрел ей спокойно, без страха.Вздохнул, подставив лицо под ледяное крошево:«Ну как пацанов своих брошу я?».Тогда спустилась Она в немыслимом свете,«Всехняя мама» (так в детстве звали соседские дети):«Вставай, поднимайся, пора домой.Ведь ты, победивший смерть, сын Мой».                                        * * *Весна. Апрель. Идëт пехота.Идëт солдат, в кармане – фото,Ещë привет из мирной жизни:Письмо со строчкою: «Держись там».Закончен бой, бредëт устало,Ему б сейчас увидеть маму.Ему б теперь воды напиться,А в зыбкой хмари меркнут лица.Но лик солдата чист и светел,И сквозь бойца проходит ветер.Идёт солдат в строю со всемиИ не отбрасывает тени…

Алиса Лисицына

Сто желаний

– Девочки, привет! – Алёна бегло поцеловала двоих подруг в щёки и уселась за столик. – Слушайте, я вчера узнала про новую практику, «100 желаний» называется. В общем, берёте блокнот…

– Воу-воу, остановись, женщина! Мы ещё от гвоздей не отошли, – Света перебила её только словами, но и жестом, подняв ладонь на уровень лица Алёны.

– Да вы не понимаете, это другое, это про…

– Не тарахти и закажи себе что-нибудь для начала, – не опуская руки, Света подозвала официантку.

– Ну правда, Алёна, зачем ты сразу про это, – подала голос Катя, – неделю не виделись, давай по порядку.

– Да ну вас, – Алёна облокотилась на спинку мягкого кресла, закинув за неё свои золотистые кудри. – Мне, пожалуйста, омлет с лососем и авокадо и апельсиновый фреш, – она перевела взгляд голубых глаз с официантки на подруг. – Как у вас дела, девочки?

Катя улыбнулась ей в ответ. Самая старшая из них, самая сдержанная, она была «цементом» их компании. Когда-то они работали вместе в конструкторском бюро. Катя инженерит там до сих пор, Света поднялась выше всех и возглавляет один из отделов крупнейшей в городе строительной фирмы.

Алёна пришла в бюро сразу после окончания института, но позже решила попробовать себя в иллюстрировании. Рисует теперь мультяшки для разных заказчиков. Нравится ей создавать своих персонажей, к тому же, оказалось, за это неплохо платят.

– У меня всё хорошо, малышка, – начала Катя. – Дома все здоровы, Лёвка готовится к поступлению, репетиторы, ещё и тренировки, знаешь, занят постоянно. Маруся тоже умничка, лучше всех в садике рисует, ты, Алёна, как крестная должна гордиться. Мы с Серёжей работаем, ну как обычно, мама в порядке, слава богу, после того случая больше скорую не вызывали.

– А брат так и не объявлялся? – спросила Алёна, на что Света разразилась смехом и со звоном опустила стакан сока на стол:

– Шутишь? Объявится он, как же, жди!

– Свет, потише, пожалуйста, – добавила Катя.

Её брат был бывшим мужем Светы, который во всех смыслах сбежал не только от жены с ребёнком, но и от обязательств по заботе об их общей с Катей маме. За три года его так и не смогли найти, даже как неплательщика алиментов.

– Ладно, не будем о дурном, – Алёна принялась за свой завтрак. – Смотри, Светка, я ем, а ты пока рассказывай, что у тебя.

– У нас новый проект, московские инвесторы, если всё выгорит, получу безумные деньги! Но прежде придётся серьёзно поработать, поэтому, простите, но ближайшие недели, ваши воскресные завтраки будут проходить без меня.

– Ну вот, – вздохнула Катя, – даже по воскресеньям занята будешь?

– Да врёт она. Скорее жениха нового нашла. Посмотри, – отложив вилку произнесла Алёна, – причёска новая, чёлка эта игривая, как у меня, кстати. Светка, только не смей краситься в блондинку!

– Да делать больше нечего!

– Ой, правда, Светочка, у тебя же причёска точь-в-точь как у Алёны теперь, – Катя улыбнулась и поправила свою аккуратную стрижку «под мальчика».

– Так, всё, мне пора, – Света поднялась и положила деньги на стол. – Рада была вас видеть, но работа ждёт. Увидимся. Приятного аппетита! – Она поспешно удалилась, цокая каблуками по кафелю.

– И что это было? – Алёна смотрела ей вслед.

– Ну она такая, что уж. Ты-то как, малышка, что там за практика?

Алёна отодвинула полупустую тарелку в сторону, а сама подалась ближе к столу, будто хотела поведать подруге какой-то секрет:

– В общем, берёшь блокнот и записываешь 100 своих желаний. И, знаешь, это так сложно, оказывается. Я думала, много всего хочу, а села писать и остановилась на 20-м, представляешь? Всё написала: и про работу, про заказы, про ремонт, отпуск, про украшения эти, которые давно хочу, и про здоровье, про то, что к стоматологу надо, в бассейн записаться. И всё, понимаешь, ступор. А смысл в том, что истинные наши желания начинаются примерно после 50-го, когда всё поверхностное уже выпишется.

– А про личное ты написала? Про любовь?

– Не-а.

– До сих про Виталика думаешь? Ну, малышка, уже полгода прошло с тех пор, как…

– Как он меня бросил. Да забыла уже вроде. Не знаю, не могу просто пока про личное.

                                        * * *

– Кать, привет! Я дошла до 52-го желания!

Алёна и Катя ждали свой заказ на очередном воскресном завтраке. Света не пришла. Сказала, работа.

– Ну, и что там у тебя?

– Я переформулировала всё про заказы, написала более конкретно, чего хочу от работы, не только про деньги, но про развитие, про свои ощущения, удовлетворение от процесса. Ещё стала писать про отношения. С мамой, с папой. С мужчинами…

Алёна не договорила, потому что заметила, как к их столику идёт Света. Она улыбалась. Её всегда строгий вид как будто изменился. Новая причёска сделала её мягче, костюм казался не таким официальным как обычно.

– Света? Ты же сказала, работа, – выговорила Алена растерянно.

– У меня пять минут, проезжала мимо, решила хлопнуть с вами кофейку. Вы против, что ли?

– Нет, конечно, мы рады! Выглядишь потрясающе! – озвучила Катя. – Алёна как раз рассказывает про «100 желаний». Она уже на 52-м.

– Ага, и что там?

– Про отношения.

– Про Виталика, что ли, решила желания загадывать? – Света засмеялась в своей манере. – Дурочка, да забудь ты уже про него. Козёл он. Я тебе сразу говорила. Девушка, капучино без сахара, пожалуйста, – моментально переключилась она на проходившую рядом официантку.

– Да при чём тут Виталик? – Алёна швырнула салфетку на стол и ушла в сторону туалета.

– Свет, ну ты чего? Зачем про Виталика, – засуетилась Катя. – Она же и слова про него не сказала.

– Ой, оставь. Вечно ты с ней нянчишься. Девке уже за 30, всё витает в своих мультяшных облаках. Картинки, практики, желания. Детский сад. Ни детей, ни мужика нормального, ни работы.

– Ну всё, Света, остановись. Сама бы ты что в своих 100 желаниях написала?

– Замуж выйти второй раз удачно. И точка. С остальным у меня порядок. А ты?

– Чтобы Лёвка в институт поступил. И чтоб мама не болела. И чтоб Серёжа чаще дома бывал.

Алёна вернулась, села напротив Светы и посмотрела ей прямо в глаза.

– Свет, как дела?

– Нормально. Работа, проект, некогда желания загадывать, выжить бы. Тебе тоже советую больше работать, а не ерундой заниматься.

– Спасибо, сама разберусь как-нибудь. А там около входа машина стоит, не за тобой?

– Какая ещё машина?

– Чёрная «Тойота», большая такая.

– Не понимаю, о чём ты. Так, все, мне пора, – Света поднялась и положила деньги на стол. – Рада была вас видеть, но работа ждёт. Увидимся.

Как только она зашла за поворот, отделяющий основой зал от входной зоны кафе, Алёна подскочила с кресла и устремилась за ней.

                                        * * *

Через две недели Алёна и Катя встретились в кафе, где раньше никогда не завтракали.

– Я закончила со списком желаний, – Алёна села в кресло, закинув за него хвост немытых золотистых волос.

– Малышка, ты как?

– Нормально. Странное это всё-таки ощущение, когда понимаешь, что тебя предал не один близкий человек, а сразу два.

Катя взяла подругу за руку. Кисть Алены оказалась холодной. На ней так и не появилось желанных украшений.

– Ну перестань, не всё так трагично. Они же начали встречаться уже после того, как вы расстались.

– Да. Только, знаешь, я сейчас всё вспоминаю и вижу как-то по-другому. Она сразу сказала мне, что он козёл. В первый же день, когда я их познакомила, хотя не объяснила почему. А потом что? Потом… он же постоянно говорил со мной её словами: что мне нужно повзрослеть, что нужно прекращать детский сад этот разводить. Понимаешь? Это её слова! Получается, она ему это говорила. Когда? А её навязчивое желание снова выйти замуж? А причёска её эта… Зачем она хотела быть похожей на меня внешне? При этом демонстрировала, что она умнее и успешнее…

Алёна разрыдалась, а Катя только и могла, что обнимать подругу и извиняюще улыбаться окружающим.

– Малышка, ну хватит, может, лучше ко мне поедем? Маруся будет очень рада тебя видеть. И Серёжа тоже, и мама.

– Спасибо, Кать, как-нибудь в другой раз. Заеду к вам обязательно, – Алёна вытерла слёзы салфеткой. – Не сегодня. Надо работать. Новый заказ взяла. Да и пора уже исполнять свой список желаний. Это ж не волшебство какое-то, которое само собой случится. Я должна для себя всё исполнить. Особенно последнее, сотое желание: научиться разбираться в людях.

Как перестать бояться смерти

– Как перестать бояться смерти?

– Попробуй понаблюдать за жизнью.

– Как это?

– Иди в солнечный день в городской парк, медленно прогуливайся и внимательно смотри. Малыши на самокатах. Один упал и даже не заплакал, не успел, второй шустро пришёл на помощь. Паренёк постарше объехал их на велике, рюкзак у него прикольный – ниндзя нарисован с кошачьими глазами, изумрудными. А там парочка, видишь? Молодые ещё, за руки держатся. А там пара значительно старше, им точно за 60. Но тоже рука об руку. Милые. И модные, кстати, дама в костюме пижамного стиля в горох и в плаще. А у него сиреневый шейный платок. Живо что-то обсуждают, глаза блестят у обоих. И сразу интересно узнать, они всю жизнь вместе или это их первое свидание. Группа спортсменов бегает по парку. Готовятся, наверно, к соревнованиям, слишком уж их много. Один улыбнулся тебе, глянь! Неожиданно. Приятно. На асфальте – детские рисунки мелом: солнышко, палка, палка, огуречик, получился человечек. Удивительно, дети всегда рисуют одно и то же – домики, цветочки, людей и солнце. И всегда это у них выходит жизнеутверждающе. А солнце как блестит! Отражается в подсыхающей луже и в мокром носу дворовой кошки. Девчонки вон молодые смеются, семейные пары с детьми гуляют, шумная компания друзей и одна девушка среди них тихая, серьёзная слишком, с ромашками в руках.

– И как это избавит меня от страха?

– Никак. Просто покажет, что жизнь ярче и многообразнее скучной боязни.

Вера Наумова

Последняя в роду

Марьюшка Сизова стояла на берегу реки Поленовки. Солнце почти скрылось за вершинами деревьев, а луна ещё не взошла. Уходить не хотелось. Век стояла бы, речку слушала. Нет, скорее девице не хотелось домой. Батюшка ещё не вернулся из поездки на дальний прииск, а дома Марьюшку ждала только мачеха Авдотья Федоровна да Аглая, злокозненная сводная сестра. Марьюшка вздохнула, взяла корзину с постиранным в реке бельём и направилась к дому. По пути Даниловну, слывшую в посёлке ведуньей, успела навестить: не надо ли чего одинокой старухе?

– Что ж ты затемно? – накинулась на неё мачеха.

– Да что мне сделается, маменька? – попыталась возразить Марьюшка.

– Лихие люди по лесам шастают, старателей обирают. Аль не слыхала? Да брось бельё, к ужину поспеть надоть.

Марьюшка накинула передник и стала накрывать на стол. Аглая, сидя в углу с куделей, следила за ней взглядом из-под белесоватых, но длинных ресниц. Всем взяла Марьюшка: телом ладная, глаза синие, как дальнее озеро, а голос звонкий словно ручей весенний.

– Отец вернулся? – спросила Марьюшка.

– Задерживается, – ответила Аглая и отвернулась к окну.

                                        * * *

В горнице пахло свежезаваренным чаем и овчиной, деревом и дымом от трубки, которую недавно курил урядник Иннокентий Васильев.

– Посёлок у нас маленький, все друг друга знают, – произнёс Васильев, наливая чай приехавшему из Екатеринбурга исправнику Андрею Марфину.

– Неужто никто ничего не видел? – исправник взял кружку и обернулся к хозяину прииска Михайле Барышеву. – Кто знал, что Сизов на прииск с деньгами поедет?

– Только я, – кивнул Барышев.

– Он часто ездил с такими суммами? – спросил исправник.

– Первый раз, – ответил Барышев. – Обычно я возил деньги рабочим. А тут…

– Мог сбежать с вашими деньгами? – вмешался в разговор Васильев.

– У него семья в Поленовске. Жена и две дочери.

– Уверены в его честности? – не унимался урядник.

– Как в себе. Более пятнадцати лет безупречной службы.

– Может, медведь сожрал? Шатун, – задумчиво произнёс исправник.

– Сразу видно, что вы городской человек, – ухмыльнулся в бороду Васильев. – С коляской и кобылой? Хорош медведь. Да и для медведей не бескормица нынче. Не весна чай…

Исправник размешал сахар и поглядел в окно. Было видно, что разговор утомил его. Следствие по исчезновению управляющего владельца прииска за эти дни не продвинулось ни на шаг. Впрочем, сам Барышев, владелец прииска, вызывал у исправника странное чувство. Вроде человек перед ним приличный, а вот не договаривает что-то.

– Оружие было при нём? – спросил Васильев.

– Конечно, – произнёс Барышев.– Тут лихих людей полно.

Когда дверь за Барышевым закрылась, исправник вопросительно поглядел на Васильева. Тот не заставил себя долго ждать:

– Из простых лабазников – да в тузы! Везучий чёрт. А может, душу дьяволу продал. Чует, где золотишко водится. Другие вон годами породу моют – и ничего.

Исправник понял, что Барышева в посёлке недолюбливают. Вот и урядник туда же.

– Дочь его нам поможет! – вдруг сменил тему Васильев. – Толковая девка. Окрестности знает.

                                        * * *

Незнакомец вырос словно из-под земли прямо на дороге. Кобыла, на которой ехала Марьюшка, чуть не сбила его с ног.

– А ты красавица, – пробасил он и двинулся к Марьюшке.

В руке мужчины блеснул нож.

– Ну-ка прочь, – из-за ближайшего дерева на поляну выскочил Егорий Меркулов.

Незнакомец резко обернулся и набросился на Егория, тот еле успел уклониться от сверкнувшего лезвия. Но он был выше и сильнее нападавшего, поэтому через пару минут злодей лежал бездыханный в траве.

– Не жилец, – сказал Егорий, наклонившись над телом.