Фельдагент. Порох, шляпа, сапоги

В силу известных причин, мне-человеку было глубоко положить на любые инсинуации клыкастого переростка. Тем более такие примитивные. Однако офицеру-полукровке не стоило выказывать себя трусом и молча сносить наезды задиры.

– Вот, и ты подлечись! – Вскочив, я выплеснул щи на штаны орка, а глиняной тарелкой хорошенько приложился ему по морде.

Точнее, хотел приложиться. Посудина прошла вскользь, скребанув по мощным клыкам громилы, оставшись целой, да и наглой физиономии капрала не причинив ни малейшего вреда. Горячий суп тоже, хоть и стал для орка неприятной неожиданностью, но лишь ещё больше раззадорил буяна.

Несколько последующих минут мы, превратив трапезную в гладиаторскую арену, мутузили друг друга на радость остальных посетителей. Под их разухабистый свист и улюлюканье я остервенело пытался дотянуться ногами и руками до капрала. А тот достаточно легко блокировал почти все мои выпады и раз за разом точно доставал меня в ответ.

Больше всего я боялся за накладные клыки. Если бы они отвалились, вся моя маскировка накрылась бы интимной пуховкой. Так что челюсти приходилось прикрывать особенно тщательно, чаще всего в ущерб всему остальному организму.

А отхватывал я неслабо. Пару раз даже пришлось полетать, опрокидывая лавки и сметая собственной тушкой посуду со столов. Благо дело, никто из приятелей капрала не вмешивался в драку. Иначе всё закончилось бы для меня куда более плачевно.

Ну а так, в очередной раз сыграв мною в футбол и понаблюдав за моими безрезультатными попытками подняться с пола, капрал радостно воздел руки к потолку, огласил трапезную торжествующим рыком и преспокойно отправился дальше накачивать себя алкоголем.

Меня же подняли, слегка отряхнули и не очень деликатно подпихнули обратно к занимаемому ранее месту. Предоставив право в полном одиночестве и покое хлебать с помятой и опухшей рожей вновь принесённые щи. И, когда я уже домой поплёлся, несмотря на все опасения, никто не вышел провожать или подкарауливать меня за углом с целью выдачи люлейной добавки. Словно и не случилось в кабаке никакой размолвки. Отметелили и забыли.

По-хорошему, следовало бы мне обратиться в дисциплинарную комиссию. Не положено простому солдату задирать офицера. Это штрафная рота, как минимум. Но, если подумать, в драку-то я первый полез. Да и начинать свою службу с жалоб и доносов было бы как-то совсем уж неправильно.

На следующий день я прямо с утра припёрся в тот же кабак. Хотя тело, сплошь покрытое синяками, болело и ныло нещадно. Подумал, если не приду, все решат, что струсил. И тогда про нормальное существование можно будет напрочь позабыть, как и про успешное выполнение задания, соответственно.

Капрала я заметил и узнал, сразу же, едва зашёл в трапезную. Тот будто и домой не уходил, продолжая бухать всю ночь. Рожа у орка была, конечно, не как у меня, но тоже помятая и заплывшая. Отсалютовав мне пивной кружкой, придурок радостно оскалился и отвернулся, продолжив беседу со своими собутыльниками.

И только я облегчённо вздохнул, как из другого угла забегаловки ко мне направился ещё один мордоворот. Простой рядовой, но ещё огромнее и страшнее моего предыдущего спарринг-партнёра.

Его грязные намёки были вовсе на порядок примитивнее вчерашних тупых изысков капрала. Мне даже не пришлось играть в оскорбление – я и впрямь был возмущён такой скудоумной попыткой задеть меня.

Драка была неизбежна, и народ явно радовался очередному развлечению. Кто-то даже поспешил, сдвигая столы, освободить побольше места в центре зала. Осудительно хмурились лишь работники гномы. Да только никого их недовольство не волновало.

Я обречённо вздохнул и быстренько растёр уши. Ещё нос помассировал. Вчера он чудом остался цел, но сегодня мне так могло и не повезти.

Выставив перед собой кулаки, я уже приготовился к бою, как вдруг услышал позади себя знакомый голос:

– Насилу отыскал тебя, братец. Да только, смотрю я, ты тут уже вовсю веселишься, а меня дождаться вовсе и не думаешь. Не стыдно? А ты чего в струнку вытянулся? – это мой друг уже к задире обратился. Причём, даже Тимону пришлось смотреть на этого верзилу снизу вверх. – Ты на мои нашивки не пялься. Это я на плацу для всех штабс-капитан, а тут за своего брата я тебе рыло могу начистить, как простой солдат простому солдату.

Скинув с плеч китель, Тимон небрежным движением сунул его первому подвернувшемуся под руку бойцу, оставшись в одной рубахе:

– Чего застыл? Или со мной ты уже не такой смелый? Что тут вообще, – закатав рукава, мой названный братец с вызовом обвёл взглядом немного притихших посетителей кабака, – за сборище трусливых подонков? Что примолкли? Зассали, уроды?! Кому тут ещё зубья пообломать требуется?

Хуже он ничего и придумать не смог бы. Народ словно с цепи сорвался. Тут уж не только нам с Тимоном отбиваться пришлось. Орки, видимо, припомнив друг другу какие-то старые обиды, ещё и между собой сцепились. Замес начался такой, что стало совершенно неясно, кто тут за кого и кто против.

Удары прилетали со всех сторон. В ответ я лупил по любому, до кого мог дотянуться. Хотя, если честно, с большим удовольствием забился бы куда-нибудь в угол и затихарился, зализывая раны. Да только кто бы мне позволил это сделать? Нас же с Тимоном в самом центре трапезной зажали.

Ситуацию спас прибывший на шум комендантский патруль. Но и этим бравым ребятам порядок не сразу навести удалось. Дежурному офицеру даже пару раз в потолок пришлось пальнуть. И только после грохота выстрелов большинство орков в рассыпную кинулось. А кому не повезло сбежать, тех повязали и на гауптвахту отправили. И нас с Тимоном тоже, как главных зачинщиков. По утру, конечно, выпустили, но переночевать на «губе» всё равно заставили, хоть и в отдельной офицерской камере.

Остальных служивых и вовсе через день освободили. Но Тимон всем им такие неудобства, можно сказать, компенсировал, проставившись тем же вечером в кабаке и чуть ли не с каждым выпив по примирительной чарке.

Нажрались все в хлам. Больше ко мне никто не цеплялся, но косые и недовольные взгляды я замечал частенько. Не было тут ко мне любви, хотя Тимона народ принял после всего очень даже благодушно. А потом выяснилось, что во взводе, выделенном нам в охрану, почти все бойцы в том побоище и в последующей попойке поучаствовали. И капрал Варго́нсо, командовавший отрядом, в том числе.

Сейчас всех этих лихих забияк было не узнать. Все такие серьёзные, сосредоточенные. Пристально всматривались сквозь бойницы в морозную темноту, словно в нескончаемой снежной круговерти можно было хоть что-то заметить и разглядеть. И это при том, что маршрут пролегал по относительно глубоким нашим тылам, где-то между второй и третьей линиями обороны.

Из всей компании лишь я один оставался облачённым в китель и шинель. Остальные, включая моего названного братца, переоделись, предпочтя строевой форме обычные вязаные шерстяные свитера и тёплые тканые галифе, заправленным в высокие кирзовые сапоги. Вместо шинелей – короткие полушубки.

А вот буйные орочьи головушки никто утеплять и не подумал. Весь взвод щеголял в фетровых шляпах, похожих на те, в коих некогда рассекала американская кавалерия в моём мире. Так что красная ковбойская шляпа Тимона чудесным образом вписывалась в общий стиль, внося в него лишь небольшое яркое разнообразие.

Исключением тут были только я, в натянутой на уши каракулевой шапке-папахе, и управлявший транспортёром гном. Тот, в силу профессии, красовался в натуральном танкистском шлеме, только кожаном. Он и управлял бронеходом почти как танкист: резво ворочая рычагами и прильнув к окулярам панорамного перископа.

Вооружение наше с командой тоже отличалось. У меня на ремне слева болтался стандартный офицерский кортик в простеньких ножнах, а справа висела кобура с короткоствольным самовзводным пятизарядным револьвером. Чем этот девайс отличался от какого-нибудь земного кольта, я, честно говоря, был без малейшего понятия. По мне, так точная копия.

Против кортика я не имел ничего против. Пусть я и не моряк, но тут другой мир, другие правила, другие традиции. Положено, пусть будет. Глядишь, и пригодится.

Тимон остался верен своим предпочтениям. Раздобыл где-то монструозного вида пистолет, раза в два больше моего, и присобачил к поясу солидный мясорез. Да не отказал себе в удовольствии прихватить в добавок карабин. Такой же, как у остальных наших бойцов: чуть укороченные ствол с прикладом, автоматическая перезарядка и легко сменяемая обойма на восемь патронов. Единственный, на мой взгляд, недостаток – вставлялась обойма сверху. Так что заменить её можно было, лишь отстреляв все патроны до одного. В общем, как ни крути, один шаг до съёмных магазинов и стрельбы очередями.

Впрочем, самый настоящий пулемёт с ленточной подачей патронов в бронеходе всё же имелся. К турельной установке на крыше вёл люк в потолке, сразу позади двигательного кожуха. Поворотный механизм турели заклинило напрочь. Да так, что на месте, без специального оборудования, как мне сказали, его и не починить было.

Эта поломка, как я подозревал, и послужила причиной столь лёгкого согласия командования выделить нам машину для передвижения. Однако сам станкач был исправен и готов к стрельбе, пусть и торчал теперь над бронированным корпусом «Каракурта», почти не имея возможности поворачиваться и потому уставившись дулом лишь назад, в тёмнеющее небо.

Что при наших обстоятельствах было не так уж и плохо, ведь пулемёт предназначался для стрельбы не только по пехоте, но и по воздушным целям. Это бойцы нашей армии передвигались исключительно по земле и воде. А вот у эльфов, как выяснилось, уже имелся целый боевой воздушный флот, состоявший, правда, исключительно из одних лишь дирижаблей. Встреча с ними была весьма вероятна и не сулила ничего хорошего. Так что пулемёт нам вполне мог пригодиться.

Альянс орков и гномов впику противнику так же пытался подняться в небо, строя аэропланы на всё той же паровой тяге. И уже имелись первые опытные образцы. Но их было очень мало, и эльфам пока что принадлежало, даже не доминирование, а несомненное военное господство в воздухе.

Устройство эльфийские цеппелины имели почти самое обычное. Единственно, жёсткий каркас аэростата обтягивался тканью, столь хитро обработанной эльфами, что пробить её пулями из простых ружей и карабинов было практически невозможно. Более крупнокалиберный пулемёт и тот не всегда справлялся.

Опять же, на случай повреждения оболочки, газохранилище воздушных крейсеров разделялось внутри на множество автономных отсеков. При разрыве одного или даже нескольких, дирижабль должен был оставаться «наплаву» за счёт оставшихся целыми отсеков и ещё долго не падать на землю. Продолжая при этом сыпать с небес на войска противника бомбы с гранатами.

Учитывая этот несомненно весомый фактор, да ещё то, что армия эльфов по численности раза в три превышала объединённые силы орков и гномов, было непонятно, почему боевые действия велись практически на равных. Ни одна из сторон уже долгое время не могла достичь какого-то стратегического успеха. Словно играли в тяни-толкай, обмениваясь тактическими уколами.

Видимо, эти обстоятельства и подтолкнули моё начальство к мысли о том, что не всё так чисто в этой заварушке. И незаконные технологии следовало искать именно в армии альянса, необъяснимым образом столь успешно сопротивляющегося натиску эльфов.

Но, что именно должны были мы с Тимоном обнаружить, так и оставалось пока загадкой. Я с момента прибытия и до сих пор не сталкивался ни с какими технологиями, явно не соответствующими логике развития местной науки.

Оружие тут уже давно использовалось пороховое. Никаких тебе пружинных дротовиков и укоротов, всё по-взрослому. Пирогидрит тоже был известен и даже часто применялся. Но не как заменитель пороха, а всё больше в качестве горючего. Точнее, с его помощью грелись котлы паровых двигателей.

Капельная подача в камеру сгорания, плюс такое же порционное поступление окислителя. Никакой искры не требовалось – смесь и без того мгновенно самовоспламенялась. Удобно, а главное, не нужно было возить с собой большие запасы дров или угля. Соответственно, и в кочегарах необходимость отпадала.

Ещё пирогидритом начинялись мины с бомбами, но сталкиваться с применением подобного оружия нам пока что не доводилось.

– Почти добрались, – обернувшись ко мне, доложил гном. – Уже горы впереди видать. А значит, и Малая Угорщина со Старокулуйском совсем близко.

Горы впереди – это Срединный Хребет или Уролтайские горы. Можно сказать, камень преткновения в этой войне. Вотчина гномов, традиционно промышлявших горными разработками.

На запад от Хребта находились земли орков, на восток – эльфов. Территория самого горного края когда-то давно тоже принадлежали эльфам. Но потом один из гномьих властителей выторговал для своего народа право поселиться и осесть здесь, посулив верховному совету эльфийских кланов выгодные поставки ископаемого сырья, ценных минералов и различной сложной техники подгорного производства.

Конечно, и с орками бородачи торговали вовсю. Да и жили не только в горах с предгорьями. Мастера да торговцы разбредались по всему миру, частенько заселяя целые районы в больших городах и эльфов, и орков. Сам же Уролтайский край становился всё более и более независимым. Эльфы эту независимость даже признали лет эдак двести назад, хотя по-прежнему считали земли Срединного Хребта сырьевым придатком своего государства.

Поэтому, когда не так давно гномья принцесса Вули́са вышла вдруг замуж за главу орочьего каганата Тулиа́на, а Уролтайская экономика поменяла курс на большее сближение с орками в ущерб интересам эльфов, те расстроились и даже обиделись.

Какое-то время напряжённость копилась, а противостояние гномов с эльфами проявлялось лишь в политических дрязгах и экономических уколах. Но в конце концов всё это вылилось-таки в вооружённый конфликт. Вспыхнувший, как от спички, и мгновенно переросший в огромный пылающий костёр.

Триггерной точкой стало рождение полукровки, которого великий каган Тулиан назвал своим наследником. Очень уж многим оркам пришлось это не по вкусу. Дело даже до мятежей дошло и до столкновений гномов с орками. Ведь сторонников чистоты крови и у тех, и у других хватало. А полукровок и прежде-то не сильно жаловали. В общем, бардак ещё тот начался.

Ну и как было эльфам не воспользоваться таким шикарным предлогом? Они ведь по договору обязаны были поддерживать мир и благоденствие в горном краю. Вот и отправили своих бойцов порядок наводить. Да только гномьему королю это не понравилось, и он, запросив помощи у своего нового родственника, объявил эльфам войну. Войну, длившуюся уже с десяток лет.

Жаль, что обо всём этом я узнал, только лишь когда миссия с моим участием была окончательно утверждена комитетом и подготовка шла полным ходом. Иначе я приложил бы куда больше усилий, чтобы соскочить, откосив от задания. А так отправился на фронт с такой дурацкой легендой. Надо же, припёрся в облике полукровки, к которому буквально все в этом мире относились, мягко говоря, весьма неоднозначно.

Глава 3

– Твоя верховность, – вытянулся мой братец в струнку перед одноглазым седовласым орком в форме предбригадира, – разреши доложить! Кригс-ротмистр Тимонилино Фа́толо и поручик Владло Што́лько прибыли в расположение твоей части по служебной надобности.

– И какая такая надобность, – скривив рот, хмуро глянул на нас исподлобья сидевший за рабочим столом старик, – заставила вдруг припереться сюда по морозу тылового хлыща в сопровождении фельдмедика? Вам, судари, чего дома-то в тепле не сиделось? Неужто взбрендило кригс-генералу посреди зимы имущественную ревизию в Старокулуйске учинить? Ты ведь, кригс-ротмистр, по хозяйственной части будешь. Но обоз ты с собой не привёл, до передовой отсюда ещё далековато. Стало быть, всё же с проверкой прибыл. Так на кой-тебе, кроме охраны, ещё и медик?

– С твоего позволения, господин предбригадир, – решился я повысить собственную значимость в глазах местного начальства, – это штабс-ротмистр меня сопровождает, а не наоборот. Имею приказ гранд-комиссара медицинской службы и прибыл в ваш бригадный госпиталь провести вакцинацию раненых для повышения вероятности их выздоровления и возвращения в строй. Вот мой мандат.

Я вытащил документ из наплечной сумки, с которой в последнее время практически не расставался. Носил в ней необходимое для передачи местным госпиталям количество ампул с вакциной, личную аптечку для оказания первой медицинской помощи и ещё кое-какие личные вещи, которые не рисковал оставлять без присмотра в бронеходе.

– Возвращения в строй, говоришь? – Старик принял протянутые ему бумаги и как-то недобро выставился на меня единственным глазом: – А на кой-мне в строю инвалиды? Ты хоть представляешь, кто у меня там по койкам валяется? Безрукие да безногие, в сравнении с которыми я, – орк указал на свою закрытую чёрной повязкой глазницу, – сущий везунчик. Да они сами мечтают поскорее сдохнуть, дабы не влачить остаток своих дней бесполезным и никому ненужным мусором. На кой-ляд им твои пилюльки, бестолочь? Они помогут новые руки-ноги отрастить?

– Но ведь есть и не столь тяжело раненные, – немного опешив от такой отповеди, выдал я. – Их моя вакцина может спасти. И я слыхал, что один лётчик, ноги отморозив, даже летать потом смог с помощью протезов.

– Лётчик? – Предбригадир поднял брови, добавив морщин на лбу. – Военлёт из эльфов, что ли? Тебе-то про то откуда ведомо? Мало ли, какие байки ушастые выродки о своей доблести разводят. Да и слыхал ли ты, какую цену твои малорослые сородичи здесь за протезы заламывают? Может, ты сам моим бойцам из своего кошелька за то заплатишь? Потому как я не вижу, чтобы наш великий каган хоть как-то чесался по этому поводу.

– Ты бы полегче про его наисветлейшество кагана-то, – буркнул Тимон, тщательно отыгрывая роль столичного чинуши. – За такое нынче нашего брата по головке не гладят. Срок на каторге за милую душу организуют. А то и в рядовые разжалуют.

– Ты меня, мелочь пузатая, – взвился старик, зло нахмурив брови и резко побагровев, – ещё в измене упрекни! Ты чего, хрен с горы, сюда припёрся?! Книжек про войну начитался? Романтики фронтовой тебе захотелось? А тут всё, знаешь ли, совсем не как в книжках! Тут романтики нет! Тут только кровь и дерьмо! И я даже не скажу, чего больше – и то, и другое большими ложками хлебаем. И смерть, что на передке, что тут, всегда вокруг да около ежесекундно кружит. И особенно теперь. Мало того, что мои бойцы на передке по полю кишки разматывают, так ещё и здесь в тылу какая-то сволочь завелась, кровь своим же попусту пуская. Троих уже, троглова мать, в землю закопали!

– Свои ли? – Тимон задумчиво склонил голову. – Может, диверсанты?

– Может, и они, – взяв себя в руки и тут же посветлев лицом, понизил голос старик. – Морозы такие, что все кутаются в шарфы, рожи берегут. Попробуй издали разбери, орк перед тобой, гном или переодетый ушастый засланец. До передовой далековато, конечно, но враг мог и сюда пробраться. Караулы мы усилили, но вы, господа офицеры, свои нежные столичные задницы всё ж поберегите. Не хватало мне ещё и за вас перед каганатом отчёт держать.

– Давайте мы попробуем вам помочь, – проявив вдруг инициативу, предложтил Тимон. – Мы с поручиком до мобилизации в сыскном ведомстве вместе расследования вели. Вдруг и тут чем подсобим?

– Чем вы тут подсобите? – удивился предбригадир. – Наш фронт-прокурор давно всё, что смог, на трупах рассмотрел да закопать их велел. Ещё и места смертоубийства не на раз снегом замело. Какая там от вас польза?

– А мой брат и с покойниками общаться умеет, – гордо выдал Тимон.

Свои проявившиеся при переходе между мирами способности он выпячивать не стал, поскольку овладеть ими в полной мере всё ещё не смог. В этом деле тренировка была важна, как нигде. А возможность пообщаться с трупами Тимону пока что всего лишь раз и представилась, когда один орк в Золотом Устье, в стельку нажравшись, в сугробе замёрз.

Я тогда только и сумел научить Тимона астральное тело замечать, ну а уж об общении с этой эфемерной субстанцией и вовсе разговора не было. То ли сильный мороз не давал моему братцу сосредоточиться на контакте, то ли способности у него проявились куда слабее, чем у меня, но дело дальше визуального контакта так и не пошло.

А вот я смог увидеть даже тех, с кем насмерть окоченевший воин ожесточённо бухал в харчевне. И как потом битый час плутал по улочкам, пытаясь в разгулявшуюся метель найти дорогу домой. Ощутил вместе с бедолагой и пьяный угар, и собачий холод. Холод, ожигающий руки, лицо, постепенно проникающий под одежду, пробирающий до костей и сковывающий мышцы. Ощутил и предсмертный жар, когда тело в агонии стало выделять столько тепла, что заставило обессиленно повалившегося в сугроб бойца скинуть шапку и распахнуть ставшую бесполезной шинель.

Но ничего, лиха беда начало. Судя по словам предбригадира, возможностей укрепить навыки у Тимона явно предвиделось предостаточно.

– Брат? – сильно удивившись поднял брови предбригадир.

– Сводный, – уточнил Тимон.

– Понятно. Ты из видоков, что ли, будешь? – Пронзительно-колючий взгляд старика вновь перескочил на меня. – Наверное, смешение крови проявлению дара поспособствовало. А чего же ты при сыскном департаменте не остался? И почему, раз уж ты на войну подался, военкомы такого спеца во фронт-прокуратуру не определили?

– Надоело с мертвяками дело иметь, – нашёлся я. – Захотелось живым помогать. Вот я, утаив свой дар, в фельд-медики и попросился, поскольку соответствующее образование тоже имею.

– А брат тебе, – усмехнулся предбригадир, – стало быть, удружил сейчас некстати?

– Не страшно. Если, твоя верховность, в том нуждается, – пожал я плечами, – оказать помощь следствию я не откажусь.

В принципе, Тимон был прав, предлагая старику сотрудничество. Ну, поставлю я прививки нескольким раненым. Других причин торчать тут, в Старокулуйске, у нас не будет, придётся ехать дальше. А так появится возможность пошастать по округе да поразнюхивать что-нибудь, относящееся к нашему основному заданию.

– Добро, – соглашаясь, кивнул старик. – Попробуйте вычислить эту гниду кровавую. Я дам приказ откопать покойников. И фронт-прокурору сообщу о ваших полномочиях.

– Можно не откапывать, – подняв руку, решился я внести уточнение. – Чего мёрзлую землю зря ковырять? Достаточно просто распорядиться показать нам, где покойники похоронены.

Если уж я раньше умудрялся с душой погибшего через его погребённый прах пообщаться, то и тут сплоховать не должен был.

– Даже так? – Предбригадир глянул на меня малость недоверчиво. – А ты, сынок, силён, как я посмотрю. Добро. Отправляйтесь пока к моему зампотылу. Пусть премьер-майор определит вас и ваших людей на постой. Да пошлёт кого показать, где вы столоваться будете. С начмедом сами разбирайтесь, он мне не подчиняется. А бронеход свой, – выглянул старик в окно, – от греха подальше от штаба уберите. Да лучше всего, как подостынет, снегом присыпьте. Ушастые на своих воздухоплавах и сюда, бывает, залетают. Намедни один из трёх бригадных бронеходов прямо в ангаре мне пожгли. Не хватало, чтоб из-за вашего «Каракурта» мне тут ещё и штаб бомбами расколошматили. Нам тут вражескую авиацию толком и отогнать-то нечем. А ведь я сколько раз верховному про то докладывал! Дайте, говорю, ядрёна вошь, хоть что-то, дабы ушастых летунов прижучить! Но нет, молчат шкуры тыловые! – Предбригадир качественно приложился кулаком по столу. – Погрязли в крысиной возне, друг другу глотки за медальки да министерские кресла грызя. А на фронт им плевать!

Вновь распалившись, одноглазый орк выскочил из-за стола. Высокий, немного худоватый, но явно не растерявший ни сил, ни энергии, он принялся ходить взад-вперёд, зыркая на нас уцелевшим глазом и почему-то нам же грозя указательным пальцем:

– Хоть бы одного «Скорпиона» пригнали! Только и могут, что приказы дебильные слать да циркуляры всякие. Активной обороне меня учат и требуют боевой дух в войсках не ронять. А как его не ронять, коли на целую полубригаду бронепехоты всего лишь три транспортёра осталось и ни одного шагохода противовоздушного прикрытия? Вот ты, ротмистр, – трубным голосом воззвал он к Тимону, – как назад вернёшься, так начальству своему столичному и доложи: мол, вертел их предбригадир Перего́да на своём флагштоке вместе со всеми их тупыми циркулярами!

В общем, старик под конец разошёлся так, что мы, трусливо поджав хвосты, поспешили покинуть его кабинет. Бочком-бочком за дверь, выяснили у адъютанта, где найти премьер-майора, передали тому распоряжение клыкастого «Кутузова» и уже через полчаса заявились в свои новые апартаменты.

Подселили нас в дом ко вдове некогда явно преуспевающего гнома-купца. Двухэтажный каменный особняк с отдельным флигелем для проживания прислуги, причём почти в самом центре Старокулуйска. Гостиная, она же столовая на первом этаже дома, спальня хозяйки и несколько гостевых комнат – на втором. Правда, кроме нас с Тимоном, там уже квартировал начальник местного госпиталя – военмед второго ранга, хирург-майор Бе́рто Ле́ттоло.