Легенды и мифы пригородов Санкт-Петербурга

Теплые волны домашнего уютного патриотизма захлестывали не только петербуржцев, но и случайных заезжих провинциалов, души и сердца которых наполнялись неподдельной гордостью за петергофские фонтаны. Старинные анекдоты и современные частушки говорят о том, что поездки «На фонтаны» давно уже стали неотъемлемой частью петербургского быта.

– А знаешь, мне наш Петергоф больше Венеции нравится.

– Да ведь ты в Венеции не был?!

– Все равно, я на карте ее видел.

Ничего особенного.

– Господин кассир, дайте мне, пожалуйста, билет в Петергоф.

– Старый или Новый?

– Нет уж – вы поновее, пожалуйста.

Восточная лестница Большого каскада

В Петергофе у фонтанаПовстречала я Ивана,А у Нарвских у воротМне понравился Федот.

Посещение Петергофа для большинства петербуржцев становилось праздником, а для многих – событием, которое оставляло заметный след на всю жизнь. Сложился нехитрый, но знаменательный ритуал. Уходя из Нижнего парка, посетители бросают монетку в бассейн фонтана «Фаворитка», чтобы обязательно сюда вернуться.

Петергофские казармы

Как и в большинстве петербургских пригородов, в Петергофе всегда располагались воинские казармы и военно-учебные заведения. Здесь постоянно квартировали два гвардейских полка – лейб-гвардии Уланский и лейб-гвардии Конногвардейский. Понятно, что за несколько столетий своего существования они стали неотъемлемой частью истории и повседневного быта как старого Петергофа, так и нового Петродворца.

Согласно традиционному городскому фольклору, посвященному гвардейским полкам, размещенным в Петербурге и окрестностях, уланы отличались задиристым, вздорным характером и доставляли немалое беспокойство законопослушным обывателям. Достаточно напомнить, что вот уже более двух столетий в памяти петербуржцев сохраняется предание о некогда популярном среди гвардейской молодежи кабачке на Васильевском острове. В народе его называли «Уланская яблоня». Местные жители рассказывали, что однажды перепившиеся уланы надругались над дочерью хозяина, после чего она повесилась на яблоне во дворе трактира.

Среди кадетов, солдат и офицеров петербургских военных училищ, кадетских корпусов и гвардейских полков из поколения в поколение передавались зарифмованные казарменные байки и шутки, постепенно составившие своеобразную поэму под названием «Журавель». Начиналась она неторопливым запевом:

Соберемся-ка, друзья,И споем про журавля.Припев: Жура-жура-жура мой,Журавушка молодой.

Далее шли куплеты, посвященные почти всем гвардейским полкам и военным училищам дореволюционного Петербурга. Поэма постоянно совершенствовалась и дополнялась. Авторство ее отдельных куплетов в разное время приписывалось Г. Державину, А. Полежаеву,М. Лермонтову и другим представителям военной молодежи, ставшим впоследствии знаменитыми поэтами. Но кто бы ни были авторы куплетов «Журавля», все они сумели сохранить фольклорное происхождение большинства казарменных баек. Став составной частью поэмы «Журавель», они продолжали самостоятельное бытование в виде пословиц, поговорок, присловий, прибауток и других фразеологических конструкций, вошедших в золотой фонд петербургского городского фольклора. Немало куплетов посвящено и уланским «Журавушкам». Все они поддерживают сложившуюся репутацию уланов – забияк и драчунов: «Вечно весел, вечно пьян Ее Величества улан»; «Кто два раза в день не пьян, тот, простите, не улан»; «Все красавцы и буяны – лейб-гвардейские уланы».

Заметным событием не только армейской, но и гражданской жизни Петергофа становились ежегодные летние лагерные сборы учащихся военных заведений, которые продолжались несколько недель и заканчивались смотром в присутствии императорской фамилии. По окончании официальной части начинался знаменитый «Штурм каскадов» – традиция, долгие годы сохранявшаяся в дореволюционном Петергофе. По команде императора кадеты дружно устремлялись на уступы и лестницы Большого каскада. Преодолевая напор водяных потоков, сбиваемые с ног мощными фонтанными струями, они с веселым криком достигали верхней площадки, где наиболее проворных ожидали призы и подарки. Государыня из собственных рук награждала их небольшими «вещицами» из драгоценных камней.

Среди традиций современных курсантов сохраняется ежегодное весеннее «Разоружение Петра». Каждый раз перед выпуском из местных военных училищ молодых лейтенантов из композиции памятника Петру Великому в Петергофе исчезает шпага.

Памятник Петру I в Нижнем парке

Гордились собственным фольклором и курсанты Высшего военно-морского училища радиоэлектроники имени А.С. Попова (ВВМУРЭ). Так, свое училищное кафе «Экипаж» они окрестили аббревиатурой «ЧПОК», что означает «Чрезвычайная Помощь Оголодавшим Курсантам». В училище отмечал праздник, не зафиксированный ни в одном официальном календаре. Праздновался он ровно за девять месяцев до выпуска и называется «День зачатия».

Время отпечатывается в фольклоре столь явственно и выразительно, что даже при беглом знакомстве с ним легко заметить социальные особенности той или иной эпохи. Вот две частушки. Одна из них появилась в самом начале XX века, другая – в его конце.

К Петергофу путь-дорожкаУсыпана песком.Не моя ли расхорошаяЗаплачет голоском:«Мне б слепого иль хромого,Только из ВВМУРЭ Попова».

Конец XX века характерен еще одной особенностью. Реформа армии, проводимая в России, болезненно коснулась и военно-учебных заведений. Многие из них просто прекращают существование и расформировываются. Вместе с ними исчезают традиции, большинство которых, несмотря на внешнее фрондерство, сплачивали и цементировали армию. 27 марта 1999 года состоялся последний выпуск офицеров Высшего общевойскового командного училища имени С.М. Кирова. За 81 год своего существования училище произвело 121 выпуск высококвалифицированных военных специалистов. Каждый раз, проходя торжественным маршем по случаю производства в офицеры, молодые лейтенанты перебрасывали через плечо монетки, количество которых соответствовало порядковому числу всех выпусков. На удачу. В этот, последний раз их было 121.

Стрельна

Стрельна, или Стрелина мыза, расположенная на южном берегу Финского залива в 20 километрах от Петербурга по Петергофской дороге, была известна еще в XV веке. В писцовой книге Водской пятины Великого Новгорода 1500 года упоминается речка и деревня «на реке Стрельне у моря». Со старославянского языка название реки переводится как «движение», «течение». Однако уже в XVIII веке родилась легенда, что эта быстрая речка, берущая начало на Ропшинских высотах и впадающая в Финский залив, названа вовсе не по стремительному бегу воды, а в память о «переведении стрелецкого войска Петром I» в 1698 году. Как известно, Петр жестоко расправился с выступлением стрельцов.

В 1703 году, нарезая участки земли вдоль приморской дороги на Петергоф, Стрелину мызу Петр оставил за собой. К 1707 году здесь уже стояли особые «путевые хоромы», где Петр любил останавливаться на отдых во время поездок в Петергоф и Кронштадт.

Тогда же возникла в Стрелиной мызе и первая церковь. По преданию, после своего тайного бракосочетания с Екатериной в Екатерингофской церкви, Петр повелел в память об этом событии перенести церковь в Стрельну и сам будто бы участвовал в ее установке на новом месте. Правда, есть и другое предание, согласно которому первоначальная стрельнинская православная церковь по указанию Петра была переделана из немецкой кирки, издавна здесь стоявшей. От екатерингофской церкви здесь долгое время сохранялся иконостас, иконы, ритуальные сосуды, а также «готический стул с вышитою золотой полосою на спинке», на котором, если верить местным легендам, перед бракосочетанием сидел Петр, ожидая свою невесту.