Дорогами волшебников

– Один момент! – кото-дворецкий невозмутимо пропустил колкость мимо ушей. – Алиса, существует ли змея с золотой короной?

– Да, такая маленькая змейка обитает в Австралии. Она называется Какофис Сквамулосус. Питается сцинками и другими маленькими ящерицами. Ядовита!

Кото-дворецкий с телефоном вернулся на стул и невзначай наступил мягкой лапой на Сашкину руку, которая даже не шевельнулась. Он пару раз мягко и очень плавно придавил её, чтобы получить от неё поглаживание за порцию важной информации.

– Александра, Вы не возражаете, если я спрошу про участие змей в леденящих душу ритуалах австралийских аборигенов? – у Александры от неожиданности даже чуть расширились глаза. Она перевела взгляд от бумажки с шифром на дворецкого и утвердительно качнула головой.

– Аборигены – это кто? Те, кто аборивают Ген, борются с ними?

– Нет, нет! Это люди, населявшие Австралийский континент до открытия его европейцами. – отмахнулся от вопроса кото-дворецкий, и снова обратился к Алисе.

– Да, змеи играли важную роль в ритуалах австралийских аборигенов, особенно в обрядах инициации. Например, в представлениях, связанных с инициацией шамана, большую роль играл Радужный змей. Он обитал в прудах и источниках и охранял кварцевые кристаллы, которые служили для создания внутренних органов нового шамана. Также радужный змей часто появлялся в снах и видениях, предлагая руководство и защиту аборигенам. Аборигены почитали радужную змею с помощью церемоний, священных мест, наскального искусства, песенных цепочек и устных традиций. .

– Да, Вы просто мастер магии! – съехидничала Сашка. – Может золотая змеиная корона это просто намёк, или какое-нибудь украшение – колечко, перстень или серёжки, чьё-то имя, наконец? – слишком уж простым казалась ей отгадка Шерсти Котса.

– Тут в записке как раз говорится про письмена, которые надо стереть. Всё сходится!

– Хм, письмена… – задумчиво пробормотала Машка. – Змея в Австралии, где-то на другом краю Земли. Письмена – чужие… Интересно, аборигены вообще читать и писать умели? Может рисунки наскальные царапали? И как их стирать, если вдруг удастся их найти на другом конце света?

– Алиса, а были ли у австралийских аборигенов какие-нибудь письмена?

– Да, на севере Австралии были племена, которые использовали символические рисунки для передачи сообщений.

– Вот видите, Александра, мы с Вами почти разгадали часть загадки!

– Ну да, разгадали… – Саша не была в этом уверена, но других версий-то нет! – Великий Шерсти Котс, Что может значить: "Поторопись пройти под город?", как под городом ходить можно?

– Усех так и тянет под город! – старческий скрипучий голос заставил Сашку подпрыгнуть в кресле от неожиданности- То они по подвалам шастют, то в Петровские проходы пытаются проникнуть, то в трубы старые лезуть! Доставай йи-иих потом от тедова!

– Яшка-короткая рубашка! Вечно ты как старая половица в полночь скрипишь, напугал! Как ты вовремя! – встрепенулся кото-дворецкий.

Нам услугу окажи, мир подземный покажи

О неведомых созданьях в основаньи мирозданья

Свои сказки расскажи

– Эй, любители историй, что, бесплатно мне гуторить?

За хороший-то рассказ пряник будет в самый раз!

Чай душистый с шоколадкой, мед с вареньем

Есть у вас?

– Эх ты, старый сладкоежка! Одним чаем не наешься!

Вот сметана, вот творог, черносливовый пирог

Из смородины варенье, чтобы было вдохновенье

Мы намажем мёдом сайки, чтоб послушать твои байки!

Кото-дворецкий был с своём репертуаре! По движению его хвоста из антресоли выскочила скатерть, расписанная большими красными цветами. К перечисленным сладостям на стол попала глинянная плошка, от которой поднимался пар. Несколько саечек из ржаной муки разместились на блюде, плетённом из виноградной лозы.

Сашка удивилась тому, с какой лёгкостью кото-дворецкий тратит магию на простые действия, которые запросто сделать и так. Не придётся ли потом за это расплачиваться? Хотя… За сметаной и творогом легко сгонять в холодильник на кухню, а вот с черносливовым пирогом и саечкой проблема! Как тесто вымесить да чернослив подготовить? А выпекать как? Саечку где взять?

Из-за кресла вышел низенький коренастый старичок в красной рубахе в белый горошек, серых шароварах, подхваченных веревкой, и кожаных сапожках. Из под красной, отороченной мехом, шапки во все стороны торчала непослушная шевелюра. Седая бородёнка и усы были аккуратно пострижены.

Он подтащил стул, взобрался на него и придирчиво оглядел стол. Затем сунул руку за пазуху и достал деревянную расписную ложку, подышал на неё и протёр платочком из кармана. Погладив пятернёй бородёнку, ещё раз взглядом оценил объём предстоящей работы, удовлетворённо крякнул и принялся ложкой стремительно поглощать варево, то и дело придыхая от того, что слишком горячо. Крошки от хрустящих саек тут же осели на бородёнке и усах. От стола разошёлся запах борща с чесноком и аромат свежеиспечённого хлеба. Мужичок хоть и был невелик, но ел за целый батальон! Чай он сначала налил на блюдечко, потом подхватил его пальцами снизу, вытянул губы в трубочку и подул, чтобы охладить.

Сашку разобрало любопытство, как он будет есть сайку, на которую навалил столько варенья, что оно сбегает вниз каплями?

Оказалось, Яшка владеет кухонной магией не хуже кото-дворецкого. Бутерброд то подлетал к его рту, то зависал рядом, пока за набитыми, как у хомяка, щёками шла активная работа челюстей. Крупные сладкие капли, стекающие по краям сайки, по мановению Яшкиного пальца возвращались в центр этой архитектурной композиции, чтобы тут же снова попытаться удрать. Когда наступал черёд чая, Яшка шумно тянул его с краешка блюдца, прикрывая глаза. В этот момент на его лице было написано величайшее блаженство, даже морщинки разглаживались! Когда это невероятное действо подошло к концу, стол был похож на поле битвы: неаккуратно расставленная посуда с остатками еды, напоминающей брошенные боеприпасы, повсеместно рассыпанные крошки, капли варенья, как сладкие мины на скатерти и за всем этим – сияющая Яшкина физиономия.

Закончив неравный бой со всем съестным, он вытер рукавом усы и бороду, слез со стула, поклонился Александре и кото-дворецкому, выражая благодарность, затем сделал пару шагов, в сторону стены за Александрой.

Кото-дворецкий встрепенулся:

Берендеич, ты куда? Не понравилась еда?

Или чай так валит с ног, что рассказчик занемог?

Свой обещанный рассказ начинай ка сей же час!

– Яков Берендеевич, скажите, а вы всегда стихами разговариваете? Это волшебство такое?

– Нет! Ну что Вы! Этот серый плут каждый раз неволит меня. Видите ли, ему люб мой слог. Я с удовольствием поведаю о подземном царстве безо всяких куплетов, ибо частенько навещаю там своих друзей. – он подтянул стул, залез на него, затем уселся, свесив ноги. Его лицо приняло торжественное выражение,– Я не стану молвить долгие россказни, и так…

Ловушка

Яков Берендеич провёл правой рукой перед собой, чтобы показывать всё, о чём пойдет речь, и начал свой рассказ: "Как вы, возможно, ведаете, в стародавние времена племя чудей воздвинулось жить под землю. Некоторые тут видят чудей отсталыми и глупыми, – он искоса метнул взгляд на кото-дворецкого, но тот отвернулся, – Хотя всем понятно, что это это неправда! Мы – родня Земле, она щедро одарила нас новыми знаниями о рудах и камнях, научила огнём и ворожбой пробуждать их души!

На экранчике было видно, как слаженно в кузне низкорослики в тяжёлых кожаных фартуках плавлят металл, как в мастерской ювелиры, похожие на гномов, занимаются огранкой камней, которые, оживая в их руках, срастаются в единый организм с драгоценными оправами.

– Чудские города мы творим живыми, руками мастеров вертая душу стенам жилищ. Дом для нас – родич со своим норовом и прихотью. Важно поклониться ему, дабы в печи огонь играл, в горнице светло было, а на столе – богато хлеба да соли. Если кручина какая случится, стены изгонят душевную хворь, ведь корни их в Землю Матушку растут глубоко, силу и добро от неё обретают.

Но недавно всё изменилось. На стенах наших домов начали являться знаки окоянные.

"Неужели наши юнцы переменились? Неужто так охолонули к родным стенам? Улицы и дома уже столько веков в почёте стоят, и вдруг перемены! – ужаснулись мы, – Может кто-то вразумил их последними веяниями суетных чужаков с поверхности?".

– Письмена стали являться и на дверях домов. Наши стражи входа массивные, со старинной резьбой и ажурными кованными петлями, сразу будто-то осерчали на домочадцев. Так и норовят ушибить проходящих, или сыграть с ними злую шутку, вызывая раздражение. Некоторые дома заболели унынием. Свет их очага стал тусклым, либо померк, комнаты стали создавать гнетущее настроение запустения и страха. В них поселилась сырость и чёрная плесень, а счастье и уют их покинули. Наша ворожба оказалась неспособной излечить этот неведомый недуг.

Когда окаянные письмена появились на городских воротах, мы оказались запертыми в городе, пришлось сломать часть городской стены и выставить пешие дружины от нечести, коей стало невообразимое количество. Как бы мы не старались изловить злодея, который поганые письмена рисует, не смогли!

Пока Берендеич рассказывал, Сашка, как зачарованная, смотрела на серебристые письмена. Тонкие углованые линии с заостренными наконечниками витеевато переплетались между собой так, что невозможно прочесть написанное.

Вдруг в каком-то полутемном пустом помещении рядом с мрачной надписью мелькнуло очертание знакомой фигуры в чёрном костюме. Он стоял в пол-оборота. Лица не было видно. На его груди можно было увидеть золотые аксельбанты, а на плечах кителя – красные погоны. Её будто током прошибло! Не задумавшись ни на мгновение, она рванула с кресла к нему!

– Фоко, я здесь! – радостно завопила она. Ноги сами рванули вперёд, не нуждаясь в опоре под собой. Буквально нырнув в изображение, созданное Берендеичем, Сашка влететела в неподвижно стоящего парня, даже не пытаясь тормозить. Они рухнули на пол. Он не шевелился.

– Ему наверное очень плохо!– решила она и схватила какую-то пластинку с пола, чтобы ею нагонять, как веером, воздух для бесчувственного Фоко. Перевернув его на спину, она обнаружила безжизненную глинянную куклу.

– Я так и знала, что ты не сдержишься! Как рыбу на наживку тебя поймала! – змеиные щупальца схватили её за руки и ноги, – Я заставила Фокоена позировать, чтобы глинянная кукла была похожа на него. Оцени мой художественный талант! В этой кукле нет ничего, кроме грязи, из которой она создана!

Коатликуэ выползла из тёмного угла. На её плечах не было головы. Из того места, где у людей расположена шея, вышла струйка тумана, колыхнула парик, натянутый на глинянную голову парня, плавно прошла по его лицу.

– Ты в моей власти! Даже не пытайся скрыться, мои письмена здесь повсеместно! Они остановят любого также, как остановили Фокоена, рванувшего к глиняной кукле противной девчонки, скопированной с тебя. Вы с ним так похожи в своей глупости! – злорадно заметила эта уродливая богиня.

Саша заметила какие-то странные отсветы на стене. То ли это дрожащее слабое пламя факелов создало тончайшие, еле угадываемые очертания старого ангела-хранителя с бабочками на кепке и плечах, то ли действительно он смог как-то пробиться сюда. Сашка, увидев деда, воспряла духом – раз он здесь, есть шанс на спасение!

"Только бы не заметила его!"– пронеслось в её голове.

Внезапно тени от выступов и неровностей свода пещеры, дрожавшие от неровного света факелов, обрели независимую от пламени жизнь, как по команде набросились на тончайшие, еле угадываемые контуры старческой фигуры. Ангел успел лишь глубоко вздохнуть, испустил лёгкое облачко, почти незаметное в тусклом свете факелов и злой печати, за мгновение до того, как чёрные тени безжалостно разметали его белый слабый силуэт. Облачко пересекло пещеру и коснулось глиняного парня. Ничего не изменилось.

"Нет, ангел не смог помочь! " – Сашкина надежда, зародившаяся от его появления, рухнула.

Она посмотрела на куклу, которая могла оказаться её лучшим другом, но стала жестоким обманом. Глянула ему в лицо. Волна безнадежного разочарования захлестнула маленькую волшебницу. Но что это? В неверном свете факелов и злых печатей глиняное лицо приняло восковатый цвет, на нем стал появляться лёгкий румянец. Похоже, что грудная клетка куклы всё же начала двигаться под кителем, обеспечивая дыхание. Не может быть!

– Да он же живой! У него глаза открылись! Он дышит! – ошеломлённо вскрикнула Александра. – Теперь это – Ваш сын! Вы же создали его из пыли, как сами сказали, я лишь Вашу чешуйку приложила, а ангел вдохнул в него бессмертную душу! Теперь Вы за него в ответе!

Коатликуэ впечатала в стену оживающую куклу-парня одним из своих щупалец. Другими она продолжала опутывать руки и ноги маленькой волшебницы. Высокая и мощная Коатликуэ делала это медленно, самозабвенно, чтобы насладиться тем кошмаром, который испытывала маленькая Сашка от прикосновения мерзких холодных и скользких щупалец. Заклятие, превращающее Сашку в рабыню злобной богини, уже готово было прозвучать. Маленькая волшебница в отчаянии бросала взгляды, полные ужаса, на тоненькую ниточку, свой последний самый слабый шанс – незнакомого парня, в которого превращается бездушная кукла из пыли. Проследив за Сашкиным взглядом, Коатликуэ всем телом повернулась к происходящему чуду.

– Даже если он случайно ожил, мне он не нужен! Жестокость моего первого сына – Кецалькоатля сделала мой образ таким уродливым: неуклюжим, без головы, с щупальцами вместо рук и ног! – она попыталась ударить ожившую куклу одним из щупалец, как муху или назойливого комара, – Всё что им нужно – моя сила! Стоит мне чуть чуть ослабнуть, эти детишки разорвут меня на части! Прихлопнуть – самое лучшее, что я для них могу сделать!

Будто в замедленном кино, покрытое вонючей слизью и грязью от пыли подземелья, стремительно летящее щупальце теряло скорость и застыло возле лица ожившей куклы. А он медленно снял белоснежную рубашку, бережно-бережно начал стирать всю мерзость с материнского, леденящего душу, щупальца. Коатликуэ оцепенела. Он прикасался не к самому грозному и ужасному божеству, а к самому дорогому для него на свете – своей матери. То, куда он мог достать руками, после нежных прикосновений даже в сумрачном свете факелов холодно сверкнуло чистейшим серебром. Он натянул грязную рубашку на себя. Подхватив щупальце, нежно подул, чтобы согреть его мёртвенный холод. Затем, закрыв глаза, не смея даже взглянуть на свою ужасную мать, прижался щекой ко стальному льду змеиной шкуры. Он почти не дышал. Нет, это не было подобострастием до полусмерти перепуганного раба. Благоговение и величайшее счастье были написаны на его лице. Отогретый металл змеиных чешуек стал плавно превращаться в человеческую кожу.

Коатликуэ онемела, как в странном гипнотическом сне, не в силах шелохнуться. За многие сотни лет она не знала такого чувства, а потому оказалась беззащитна. Золотой свет души, льющийся из груди сына растекался по телу. На её плечах выросла голова. Впервые за тысячи лет жизни она заплакала. Слёзы катились градом из её прозревших глаз.

Раздался треск, и в пещеру ввалилось всё воинство маленькой волшебницы. Яшка с огромной плошкой в руках, напоминающей булаву, за ним Галина Борисовна, Ларата, кото-дворецкий в компании со смертоносными пушистыми защитницами.

Ситуация стремительно менялась. Коатликуэ, наполовину преобразившись в человека, оказалась не готова к внезапной борьбе с отрядом сильных волшебников. Оцепенение слетело, она дёрнулась в сторону сверкающей печати и потянула обоих пленников за собой. Видимо, злые письмена оказались неспособны пропустить троих. В последний момент она бросила Сашку, обвила ожившего сына всеми наполовину щупальцами, наполовину руками и исчезла. Осталась только дверь со светящимися письменами.

Сашка рухнула на пол, быстро отползла от злой печати  и села в оцепенении. Всё произошло так стремительно, так страшно! Её лицо в свете факелов  выглядело как мёртвенно-бледная луна. Напряжение, вызванное испугом от мерзкой Коатликуэ сдавило ей грудь, мешая дышать. Наверно так ощущает себя марафонец сразу после финиша. К ней подбежали Ларата с Галиной Борисовной. Ощупали руки и ноги, бегло осмотрели голову и лицо, поставили Сашку на ноги. Ларата нежно прижала её к себе. Галина Борисовна сделала движение рукой, видимо пытаясь что-то наколдовать, но ничего не вышло, тогда она взяла Сашкину ручку и начала разминать её и нежно гладить.

– Как же ты нас напугала, солнышко! – только и смогла сказать Ларата.

Пушистое воинство, возглавляемое Яшкой и кото-дворецким, ринулось проверять границы помещения, расставляя по периметру часовых. Они не успели закончить обход, как со свода и стен начала понемногу осыпаться земля. Кото-дворецкий и Яков Берендеич стремительно подошли к волшебницам.

– Здесь много зла от большого Лихо! Я животом чую, как растревожена Земля! – говоря это, Берендеич выглядел очень взволнованно.

Кото-дворецкий мохнатыми лапами стал успокаивающе гладить свободную Сашкину руку.

– Надобно с Матушкой толковать, а я не шибко к этому способен. Котофеич, будь с ними, пока я труды не окончу. Тут окрест полно незримых окаянных знаков, может вы ведаете, как одолеть их? – Галина Борисовна отрицательно покачала головой

– Он теперь Шерсти Котс, не Котофеич! – вдруг заявила Сашка. Галина Борисовна и Ларата облегчённо вздохнули. Но Сашкино дыхание всё ещё оставалось неровным.

Из угла донесся встревоженный кошачий крик. Берендеич и кото-дворецкий метнулись туда. Пушистый страж что-то обнаружила в полу. Втроём они обступили и начали разглядывать это. Через мгновение сквозь ноги Берендеича, остановившегося спиной к волшебницам, Сашка увидела, как поднялся столбик пыли, будто кто-то сильно дунул снизу. Стоявшие вокруг отскочили по сторонам. До волшебниц долетело горячее дыхание этого фонтанчика. Запахло тухлыми яйцами. Берендеич стал на колени, положив огромную плошку рядом. Видно было, что он кулаками остукивает землю вокруг то и дело вздымающегося столбика пыли. Отвратительный запах усиливался. Пока Берендеич с котами возились там, Сашка почувствовала, что становится жарко. Через несколько минут пыльный фонтанчик угомонился. Яков Берендеич хлопнул по его остаткам обратной стороной своей плошки-булавы, как бы запечатывая зловоние. Только он поднялся с колен, как с другой стороны закричала кото-страж. Было видно, что там появилось большое красное пятно. Дрожащая Саша вопросительно взглянула на Ларату, но та отрицательно покачала головой и ещё крепче прижала её к себе.

– Нет уж! Любопытство сейчас не к месту! Раз у тебя желание действовать опережает мысль, лучше здесь постоять!

Сашка закрыла глаза. Сквозь неприятный запах, заполнивший пещеру, пробился тонкий аромат духов немолодой индейской женщины. В складках её одежд было уютно и безопасно. Шероховатая тёплая ладонь нежно коснулась Сашкиной щеки, защитив её прикрытые глазки пальцами. Маленькая волшебница, наконец, облегченно вздохнула, погладила ручкой морщинистую руку Лараты и легонько отстранилась.

Земля с потолка и стен стала осыпаться сильнее и чаще. От пыли у Саши пересохло в горле и засвербело в носу. Волшебницы начали беспокоиться. По мановению пальцев Лараты из кеперины выскочили птички-узоры. В поисках бреши в письменах, они облетели всю пещеру, то тут, то там бились о стены, но от их столкновения стало лишь больше пыли и осыпавшегося грунта.

Тогда Ларата сосредоточила взгляд на магической печати. Такой Сашка её ещё не видела! В дрожащем свете факелов лицо индейской женщины обрело резкие черты грозной воительницы, а взгляд стал испепеляющим. Крупные капли выступили на лице. Глядя на неё, Сашка тоже вовлеклксь в эту борьбу, невольно напряглась, аж взмокла от пота. Искры сыпались от печати. Ларата дышала всё тяжелее и тяжелее, видно было, как всё тело начало дрожать. Через раскалившиеся линии печати начала сочилась сама тьма, удерживая те, что начали поддаваться и расплетаться. Ларата качнулась, опустила взгляд и тяжело вздохнула – злая печать выстояла.

Из своего карманчика Галина Борисовна достала обеим платочки, чтобы вытереть пот, но жара усилилась так, что они быстро стали бесполезными. От усталости немолодая бруха опустилась на пол, а Сашка, которая совсем недавно сама тряслась от ужаса, нежно её обняла. Галина Борисовна положила руки на плечи Лараты и какое-то время стояла молча. Тяжелое дыхание Лараты выровнялось, а дрожь ушла.

Тем временем, Берендеич своей плошкой суматошно рыл пол вокруг красного пятна в полу. Кото-дворецкий с остальными пушистыми помощницами ему отчаянно помогали. Наконец, в плошке оказался раскаленный до розового цвета огромный камень, размером вполовину кото-дворецкого. Яков Берендеич начал его подбрасывать плошкой. Сашка удивилась огромной силе этого невысокого мужичка. Когда камень обрёл явный коричневый оттенок, Берендеич бросил его на пол и жестом позвал волшебниц. В помещении жара стала невыносимой, дышать в этом замкнутом пространстве становилось всё тяжелее и тяжелее, пройти несколько метров в этих условиях к Яшке стало трудно.

– Матушка напугана большим Лихо, а этот кристалл особо оторопевший, охолонуть ему надобно! – сказал он и отошёл в сторону. Там он начал нежно гладить земляную стену прямо по письменам и что-то бормотать себе под нос то напевно, то речитативом.

– Пластинка! У меня в руках была какая-то пластинка! Она где-то там!  – вспомнила Сашка, и сделала жест в сторону стены, где её поймала Коатликуэ.

Кото-дворецкий устремился в этом направлении, и вскоре вернулся с огромной змеиной чешуиной. Все, кроме Яшки, по очереди стали обмахивать камень ею, как опахалом.

Тем временем, Яков Берендеич у стены что-то громко произнёс, и вдруг откуда-то дохнуло свежим прохладным воздухом. Когда не надо было работать опахалом, Сашка смотрела на Якова Берендеича. Его Мягкие постукивания то по стене, то по полу притягивали взгляд и успокаивали. Земля со сводов осыпалась всё меньше и реже. Огонь факелов задрожал и стал ярче под дыханием прохладного сквознячка. Наконец, можно было бросить опахало. Камень, остывая, стал все больше походить на кристалл.

Яков Берендеич от стены подошёл к вырытой яме, постучал обратной стороной своей плошки-палицы о край, что-то негромко пробормотал нараспев. Постоял ещё немного, затем опустился на колени, лег на живот, сложил ладошки лодочкой, зачерпнул что-то и поднёс к лицу.

– Ух! Наконец успокоил Матушку! Злое Лихо всё чаще и чаще её обижает! Матушка пока будет помогать нам здесь. – он рукавом утёр губы. – Испейте ключевой водички!

Он очень бережно начал придавливать, мягко похлопывать и приглаживать землицу в вырытой яме и по её краю, чтоб крупинки не скатывались в открывшийся источник. Когда под широкими ладонями натруженных рук ямка превратилась в аккуратную чашу, он поднялся и отступил, предоставив возможность другим пить из озерца.

Ларата легонько подтолкнула Сашку вперед, и та сделала несколько нетвёрдых шагов, старательно пытаясь повторить жесты Берендеича, опустилась на коленки и ласково, как котёнка, погладила землю. Пальцы прошли по краю, по бугоркам и вмятинкам земляной чаши, а она вдруг ощутила, что сама нервно вздрагивает также, как только что дрожала огромная Земля. Ей так захотелось успокоить её, сказать, что уже совсем не страшно, что все закончилось! Она нежно похлопала край ямки. Молча погладила его. Ей стало грустно от того, что на самом деле она не знает, что ждёт их всех дальше, и как выбраться к солнечному свету, оставшемуся где-то далеко-далеко отсюда.

"Матушка Земля, добрые волшебники всегда побеждают! У тебя будут цвести самые-самые красивые цветы под ласковым солнышком!" – ей стало хорошо от того, что добрые слова всё-таки нашлись.

Ладошками она зачерпнула из ключа. Такой вкусной воды она ещё никогда не пила! Ей вдруг вспомнилось, как ярко сверкало солнышко на неторопливо набегающих волнах в Рожке, как что-то шептал прибой. Повинуясь порыву, она упёрлась руками в земляной пол, чтобы губами прикоснуться к источнику. От прохладной ключевой воды нахлынули воспоминания о голубом небе и облаках, паривших, как ангелы с большими крыльями. Что бы ни было, ангелы не оставят всех их, так сказала тогда мама, а значит, так и будет!

"Спасибо за заботу, Матушка!" – совсем как Берендеич подумала она.

Ласковое поглаживание по спине вернуло её из светлых грёз. Это Ларата беспокоилась, чтобы Саша не лежала долго на холодной земле. Вместе с Галиной Борисовной они аккуратно подняли её на ноги.

– Яков Берендеич, а у чудей вода всегда такая вкусная?

– Нынче приметный случай! Матушка очень печалится от того, что Лихо в злое место заточило деток. Она дала нам живой водицы и дыхание бодрящее, чтобы мы сами сыскали тропку к чудскому селу.

– А мы сможем сквозь злые печати выскользнуть?