Сердце Дракона

– Мальчик нужен, мальчик не нужен. Есть рубль – есть мальчик, нет рубль – нет мальчик.

– Да ты же этого мальчика даже не кормишь! – еще больше возмутился Ибрагим.

– Китаец сказал – господина сделал. Господина хочет мальчик – господина даст рубль.

После нескольких минут препирательств и увидев неумолимость китайца, Ибрагим сдался.

– Ну хорошо, – сказал он, – Я дам тебе рубль, но только после того, как ты отдашь мне мальчика.

– Господина слово держит, китаец верит. Мальчик придет, китаец его господина пошлет, – и китаец двумя маленькими сложенными ладошками показал, как он пошлет мальчика Ибрагиму.

– Вот что, китаец, я хочу сейчас видеть мальчика, – Ибрагим начал терять терпение.

– Завтра, завтра, – замахал руками китаец, – Сегодня мальчик нету. Завтра господина получит мальчик. Если даст рубль.

– Будет мальчик – будет рубль, – сказал Ибрагим и вышел, придерживая шпагу.

Глава 4. На верфях

Следующий день был солнечный и сильно ветреный. Джоди немного мерз в тонкой белой рубашке. Сегодня китаец почему-то выдал ему новую одежду и даже покормил рисом. Рис был на воде и без соли, и Джоди ел его, давясь и морщась.

– На верфи, – сказал китаец, когда Джоди доел последнюю ложку, – Мальчик идти на верфи.

– Я не хочу на верфи, – сказал Джоди, – Я тут останусь.

За два месяца китаец до черта надоел ему своим ломанным языком, но у Джоди все еще теплилась надежда – вдруг Ибрагим разыщет его и заберет отсюда.

– Мальчик идти на верфи, – повторил китаец, – Мальчик ждут.

– Кто меня ждет? – спросил Джоди и вздохнул. Он не сильно рассчитывал услышать ответ. Он привык, что от китайца никогда и ничего невозможно добиться – он либо бубнил свои молитвы, либо пел какие-то китайские песни или псалмы, и никогда не отвечал на вопросы.

– Мальчик идти на верфи, – еще раз повторил китаец. На этот раз голос его прозвучал почти властно.

Часам к десяти Джоди добрался до Адмиралтейской верфи, работающей под личным командованием Его величества государя Петра Алексеевича. Идя по пыльной дороге, он еще издали услышал шум стройки, стук молотков и неразборчивый гул голосов, перемежавшихся криками.

Дорога, по которой шел Джоди, была оживленной. В ту и в другую сторону проезжали всадники, катились крестьянские повозки, шли люди. За поворотом дороги Джоди увидел верфи.

Три огромных фрегата стояли наполовину в воде у устья реки. Каждый корабль был одет в сложные деревянные сооружения, казавшиеся издали ажурными. Но, подойдя ближе, Джоди увидел, что это были мощные брусья, держащие платформы разного уровня, соединенные между собой стропилами или просто широкими досками, гнущимися, когда по ним шел человек или катили тачку.

Опасаясь быть замеченным, Джоди заприметил укрытие. Сбоку крайнего фрегата были навалены доски, бревна и несколько полуразваленных бочек, образующие уютное укромное место.

Джоди пробрался в укрытие, легко перепрыгнул через бочонок, заграждающий ему путь и тут, к своему удивлению, обнаружил, что он здесь не один. Небольшой молодой мужичок со светлыми волосами и жиденькими длинными висячими усами и бородкой сидел за бревнами на корточках, глупо и радостно улыбаясь.

– Ты что здесь делаешь, – спросил Джоди.

– От работы хоронюсь, – сказал мужичок и заулыбался еще радостнее.

Из укрытия хорошо была видна палуба самого большого среднего корабля. Это был трехмачтовый фрегат, и Джоди насчитал тридцать окон для пушек на его борту. На палубе что-то происходило.

Очень высокий, на голову выше других человек носился на тонких ногах по палубе с палкой в руках и орал на толпящихся рядом с ним мужиков и офицеров.

– Бездельники! Дармоеды! – доносилось до Джоди. Он еще что-то кричал, показывая наверх палкой, но слов было не разобрать.

– Кто это? – спросил Джоди.

– Царь, – радостно улыбаясь ответил его новый приятель, теребя длинный ус, – Вишь, канат за брам-рею зацепился, никак снять не могут.

Царь был одет в белую просторную тонкого хлопка рубашку и темные штаны с широким тканевым поясом. На длинных ногах были тяжелые ботфорты, и вся фигура царя немного напоминала журавля.

– Не снимут. Лезть надо, – сказал мужичонка.

– Лезть надо, – кричал царь, – Ну, бездельники, покажите, кто из вас на что-то способен

Все понуро молчали.

– Боязно, государь, – сказал один из мужиков, – Такелажа совсем нет, один канат да три щепочки. Не залезть по ним…

Джоди тем временем пробрался на палубу.

– Можно я? – сказал он, выступая вперед, – Можно я сниму эту веревку?

Подходя к верфям, Ибрагим услышал шум и возбужденные крики. Недоумевая, что случилось, он взбежал по стропилам на палубу и тут увидел, в чем дело.

Вокруг грот-мачты столпились мужики и офицеры, разъяренный царь бегал среди них и орал:

– Мне еще только мертвого мальчишки на палубе не хватало! Кто пустил его туда?!

– Ты ж и пустил, – тихо, чтоб не быть услышанным, проворчал один из мужиков рядом с Ибрагимом.

На грот мачте, на самой верхней ее рее, Ибрагим увидел маленькую фигурку. Он тут же понял, что это Джоди и от страха на секунду зажмурил глаза: если мальчик упадет, шансов выжить у него не будет.

Но Джоди держался уверенно. Белая рубашка его вздымалась от ветра у него за спиной, и он сидел, обхватив рею ногами и одной рукой держась за мачту, почти у самой брам-стеньги.

– Вправо, вправо тяни, – орал государь, показывая палкой, куда нужно тянуть канат, – Развязывай узел, развязывай узел, кидай канат вниз.

Балансируя на рее, Джоди развязал узел и бросил канат вниз. На палубе раздались победные крики.

Теперь Джоди предстояло самое трудно – спуститься.

Канат, который он сбросил, был единственной дорогой вниз. Теперь под ним возвышалась лишь мачта, гладкая, без веревок и лестниц.

Сидя на верхней рее, он посмотрел на палубу. Сверху все казалось игрушечным. От возбуждения и страха у Джоди колотилось сердце. «Если я упаду, – подумал он, – меня уже не соберут…».

Перебирая руками, он дотянулся до мачты, обхватил ее и встал, опираясь ногами о верхнююрею. Сердце его продолжало биться, а в ушах появился звон.

И тут Джоди вспомнил сон, который он видел у китайца.

…Была июльская ночь, и Джоди крепко спал. Вдруг кто-то положил ему руку на плечо.

– Вставай, Джоди, – услышал он голос. Он открыл глаза и увидел перед собой китайца.

– Пойдем, – сказал китаец ему.

Джоди быстро оделся и, недоумевая, вышел за китайцем на улицу.

Ночь была звездной и теплой. Ото всюду пели цикады, а Млечный Путь светился на черном небе громадной белой ладьей.

Во дворе стоял огромный крючковатый дуб. Дуб был почти засохший, лишь кое-где на кончиках его голых веток виднелись листья. Китаец жестом приказал Джоди лезть на дерево.

Во сне тело Джоди было легким и почти невесомым. Он прыгал с ветки на ветку, висел вниз головой и скользил по ветвям как рысь. Он чувствовал, что в теле его таятся совершенно неизведанные для него возможности, и от этого захватывало дух.

– Слушайся тела, – слышал он голос китайца, – Тело мудрее тебя. Доверяй ему…

И Джоди полностью доверял своему телу и совершал чудеса ловкости и гибкости.

Утром Джоди проснулся. Слабый свет сочился из затянутого бычьим пузырем окна. Китаец как всегда сидел на земляном полу и перебирал четки.

– Ты учил меня лазить по дереву? Сегодня ночью? – спросил Джоди.

– Мальчик глупость говорить, – ответил китаец, не поворачиваясь к нему.

– Ты учил меня лазить по дереву сегодня ночью. И ты говорил нормально, как все люди, – упрямо повторил Джоди.

– Мальчик глупость болтать. Китайца ночью спать, – ответил китаец, и больше Джоди от него ничего не добился…

Сердце Джоди стало биться ровнее. Он сглотнул, мысленно собрался и прошептал: «Ок, слушайся тела», – и вдруг, оттолкнувшись ногами от реи, он спустился на руках по мачте и схватился за то место на рее, где только что были его ноги. От тяжести своего тела он едва не выпустил рею, но через мгновение, обхватив мачту руками и ногами, он соскользнул вниз на один пролет и уперся ногами в следующую рею.

Его движению мешали стяжки, крепившие части мачты друг к другу, но он использовал их, чтобы замедлить скорость, упираясь в них ногами.

Ему хотелось спуститься красиво. Он чуть напрягся, стараясь понять, что он сделает в следующую секунду.

Он стоял на второй сверху рее, и тут он стал медленно скользить руками вниз по мачте, одновременно скользя ногами вдоль по рее, пока не сел на ней на шпагат. Теперь он схватился руками за то место, где рея соединялась с мачтой, за самое ее основание. В таком положении он задержался на несколько секунд, затем вновь оттолкнулся ногами от реи и повис на руках в воздухе. Извиваясь, он обхватил мачту ногами и стремительно сполз еще на один пролет.

Наблюдавшие его с палубы люди крестились.

– Ну чисто белка, – сказал кто-то восхищенно.

Через несколько минут Джоди был внизу и упал в объятия царя.

– ТЫ! – закричал государь и, обнимая мальчика, начал трясти его так крепко, что Ибрагим забеспокоился, выживет ли в его объятиях мальчик, только что выживший на высоте.

– Ты кто такой?!!! – потребовал ответа царь, ставя Джоди на бочонок, стоявший посреди палубы.

– Я… я Джоди. Джоди Асадзе.

– Это что ж за имя такое? – спросил царь, хохотнув, – Откуда ты свалился?

– Я не знаю, – ответил серьезно Джоди, – У меня память пропала.

– Совсем пропала? – спросил царь, удивленно.

– Совсем, – ответил Джоди.

Джоди никогда не общался сцарями. Может, до того, как он потерял память, он встречался с царями или королями, или даже принцами, но поскольку он этого не помнил, он резонно полагал, что коронованную особу он видит впервые. Он с интересом разглядывал своего собеседника.

Стоя на бочонке, Джоди был примерно одного роста с государем. Он открыто и немного откровенно разглядывал круглое лицо царя с маленьким мягким подбородком, его густые вьющиеся волосы, закинутые назад и топырящиеся полоски недлинных усов над полной красной верхней губой. Ему понравились его глаза – живые, немного мальчишеские.

– Как ты сюда попал? – продолжал допытываться государь.

– Я приплыл на корабле, – ответил Джоди, – Два месяца назад.

– Грамотный? – поинтересовался государь.

– Чего? – не понял Джоди.

– Ну читать-писать умеешь?

Джоди никогда не пробовал читать по-русски, поэтому он решил не обманывать и честно ответил:

– Неа.

– И родителей у тебя, значит, нету? – допытывался государь.

– Нету, – согласился Джоди.

– Ну ладно, – сказал государь, отрывая от него взгляд – После переговорим. А пока надо определить тебя куда-нибудь.

Он оглядел народ, собравшийся вокруг них. В толпе были большей частью рабочие в простых рубахах и таких же белых некрашеных штанах, но были и офицеры в напудренных париках и без них.

– Кто хочет взять этого сорванца к себе? – громко спросил царь.

Наступило молчание.

– Я, государь, – вдруг послышался голос из толпы, и вперед вышел крупный мужчина в крестьянской робе, подвязанной веревкой и с небольшой, с проседью бородой, – Я возьму его к себе. Меня Бог детьми обидел, будет мне помощник.

– Добро, Тимофей, – сказал царь и продолжал смотреть на присутствующих.

Стоя на бочке и глядя на все сверху вниз, Джоди с интересом наблюдал за происходящим.

Вдруг взгляд его остановился на одном человеке. Это был знатный господин, очень невысокий и при этом несколькомассивный в теле. Огромный напудренный парик, сидевший чуть криво, придавал комичность его фигуре, которое усиливалось при виде тонких ножек в кюлотах и белых чулках.

Джоди насторожился. Что-то ужасно непрятное шевельнулось в его душе при виде этой немного несуразной фигуры. Тупое чувство неясной опасности вдруг подкатило к сердцу и сдавило его, и от этого Джоди стало немного не по себе. Не в силах понять своих смутных ощущений, он не мигая пристально смотрел на маленького человека в большом парике.

– Дозволь мне взять мальчика, государь, – сказал маленький господин, напугавший Джоди, выходя вперед и кланяясь на тонких ножках, – У меня сынок, Ванечка, ты его знаешь, набожный сыночек. Товарищами будут. К тому ж у меня стол всегда сытный, пряники да пироги не переводятся – авось не обидим.

– Добро, Гаврила Афанасьевич, – ответил Государь, – Тебе, пожалуй, я отдам мальчика.

И тут Джоди услышал глубокий, властный голос Ибрагима:

– Дозволь мне взять мальчика, государь. Пряников с пирогами я обещать не могу, но о пище духовной для него я позабочусь…

– Эка сколько на тебя желающих, – сказал государь с довольным смешком, – Ну что же, сам решай, к кому пойти. Вот боярин – Гаврила Афанасьевич Рыков. Богат, знатен, дом большой имеет. Будешь жить у него как у Христа за пазухой, пирогами завтракать да пряниками закусывать. А вот – Ибрагим Ганнибал. Не смотри, что он лицом страшен, но он благороден и отважен. Книги любит и мне верно служит. Тебе выбирать, к кому пойдешь…

Джоди так и не понял причины легкой паники, охватившей его при виде маленького боярина. Как зачарованный он смотрел на Рыкова. Он легко спрыгнул с бочонкаи медленно сделал шаг по направлению к нему, так и не отрывая взгляда от его лица. Толпа расступилась перед ним. Джоди сделал еще два неуверенных шага и замер.

– Пища духовная – это хорошо, Ибрагим, – сказал над ухом Ганнибала Ганс Штрухенбах, – Но пироги остаются пирогами.

– Да, – сказал Ибрагим и вздохнул. Он начал проклинать себя за то, что медлил с предложением, хотя понимал, что ничего сделать он все равно не смог бы. Он с отчаянием смотрел на мальчика, ускользающего от него между пальцев.

А Джоди тем временем сделал еще один шаг по направлению к боярину. И тут Рыков совершил ошибку. Радушно улыбаясь, он присел и протянул к мальчику руки, словно пытаясь схватить его. При виде этих худых, длинных веснушчатых рук, тянущихся к нему, Джоди пришел почти в ужас. Он вздрогнул и отшатнулся назад.

Почти тут же Джоди резко развернулся и, расталкивая толпу, со всех ног кинулся к Ганнибалу. Схватив его за руку обеими своими руками, он сказал, глядя на него снизу вверх:

– Я к тебе пойду, хорошо?

– Хорошо, – улыбнулся Ибрагим и положил руку на плечо мальчика.

– Я к нему пойду, – громко сказал Джоди, поворачиваясь к государю и обращаясь к нему.

– Добро, – сказал царь, помедлив, – Так тому и быть. Ты, Ибрагим, бери мальчика. Береги его – за него спрошу. Строго спрошу. Люби его как родного, за успехи хвали, за шалости наказывай. Будь ему заместо отца. На том и порешим.

Сказав эту слегка назидательную речь, царь хлопнул в ладоши и отдал приказ всем возобновить работу.

После этого Джоди обмолвился с Ибрагимом всего парой слов.

– Что же ты полез на такую страсть? – спросил Ибрагим, – А что, если бы ты упал?

– Да, мог бы, – согласился Джоди, – Да я сам не знаю.

– Ты ел? – спросил Ибрагим озабоченно.

– Да, китаец покормил меня утром, – уверил его Джоди.

Ибрагима тем временем ждали. Сразу три человека переминались около них, ожидая, пока Ганнибал закончит разговор.

– Иди, – сказал Ибрагим Джоди, – погуляй здесь, пока я с делами управлюсь. Скоро будем обедать.

Полтора часа до обеда Джоди провел великолепно. Он, уже не таясь, облазил всю палубу и успел подружиться с тремя рабочими и молодым офицером, а один из работников по имени Кузьма даже дал ему позабивать гвозди.

Познакомился он и с Гансом Штрухенбахом.

– Что ж ты от пирогов-то отказался, Джоди? – спросил его Ганс с улыбкой, – Пироги, они завсегда вещь полезная.

– Ах, Ганс, – ответил Джоди со вздохом, – Пироги – вещь ненадежная…

Ганс рассмеялся.

В час ударили две склянки, и все, побросав работу, потянулись на обед.

Ибрагим поманил Джоди и завел его, держа за плечи, в кают-компанию.

Кают-компания, как и весь фрегат, была недостроенной, и в ней сильно пахло свежеструганным деревом и клеем. Посредине каюты стоял огромный квадратный стол, некрашеный, но аккуратный и добротный. Стол был такой большой, что с каждого боку его свободно могло разместиться по четыре человека. На столе, на простых глиняных белых тарелках, лежали куски курицы, яйца, зеленый лук, огурцы и соль, и стояли два глиняных кувшина с молоком. Белый хлеб был накромсан широкими ломтями.

Джоди усадили за стол напротив государя. Ибрагим сидел рядом с царем и получалось, что он был также напротив Джоди. Всего за столом разместилось человек пятнадцать. Кроме офицеров был один толстый англичанин, сидящий с важным лицом как надувшийся индюк и подпирая широкой грудью второй подбородок, а также Ганс Штрухенбах и боярин Гаврила Афанасьевич Рыков.

Джоди совсем не хотел есть. Утренний рис до сих пор комом стоял у него в горле. Но из вежливости он взял одно яйцо.

– Ну что ж, Джоди, – сказал государь, разрывая курицу руками, – Рассказывай.

– Что рассказывать, – пожал он плечами. Ему совсем не хотелось ничего рассказывать в компании незнакомых людей.

– Как назывался корабль, на котором ты приплыл?

– «Орилья», – ответил Джоди.

– Шурманов, – обратился государь к одному из офицеров, – был такой корабль в порту?

Офицер отложил курицу и сказал:

– Я докладывал, государь. Странный корабль. Ночью он подошел к берегу без сигнальных огней, но в порт не зашел. Дозорные еле заметили его. Мы послали две лодки и разглядели название – «Орилья», под английским флагом. Онапростояла час и снялась с якоря. Почему она тут появилась непонятно, государь.

– Ты что ли сбежал с корабля? – спросил государь.

– Нет, – ответил Джоди, глядя в свою тарелку, – меня китаец увез.

– Что ж они, продали тебя китайцу, а?

Небольшие губы Джоди сложились в скорбную усмешку.

– Продали, – с горечью ответил он.

Воцарилось неловкое молчание.

– Видел я того китайца, – с сомнением сказал Ибрагим, – Не верится, чтобы он купил мальчика. Он беден как церковная мышь и, сдается мне, никто ему не нужен.

Государь вновь стал дознаваться.

– Что ты делал на корабле? – спросил он.

Джоди недоуменно молчал.

– Ты прислуживал? – спросил царь, жуя курицу.

Джоди опять вопросительно взглянул на него.

– Ну, на стол подавал? – объяснил государь.

– Да, подавал, – сказал наконец Джоди.

Он не был особо разговорчивым. Он совсем не хотел вспоминать про корабль.

– А честно скажи мне, били тебя? – вновь спросил государь.

– Били, – неохотно признался Джоди, – меня Джерри.... То есть мистер Хоуп бил. Сильно. Я однажды аж сознание потерял…

Вновь наступила пауза. Ибрагим переглянулся с Гансом.

– А матросы? Матросы обижали тебя? – продолжал допрашивать государь.

– Нет, – ответил Джоди, – только Джон. Он хотел меня убить.

– Вот что, Джоди, – сказал государь, – Сходи-ка ты на палубу, разыщи Кузьму Платова и попроси у него табаку. Скажи – государь требует.

Джоди с готовностью и облегчением слез с большого для него табурета и вышел на палубу. Он разыскал Платова, взял у него пряно пахнущий мешочек с табаком и сел на доски, нагроможденные вдоль борта. Он не хотел возвращаться. В горле у него стоял ком, а в ушах звенело. Память упрямо возвращалась в последний его день на корабле.

… В ту последнюю ночь на корабле он ночевал с матросами. Капитан никогда не разрешал ему даже заходить в кубрик без сопровождения. И вот уже два дня капитан, смотрел мимо него и отворачивал взгляд, если Джоди хотел что-то спросить. То же делали Стонвилл и Хаггинс, а Джерри вообще нигде не было видно. В конце второго дня, с вызовом, Джоди ушел ночевать к матросам. Его никто не остановил.

Джоди не спал. Он обещал себе, что никогда больше не придет в каюту капитана. Отныне он будет жить и есть с матросами. «И не буду ничего доедать», – мстительно думал он, – «А лучше вообще не буду кушать и умру. И буду пить ром». Придумывая страшную месть для капитана, к двум часам он уснул тяжелым сном.

В четыре его разбудили.

– Капитан требует тебя, – сказал, тряся его за плечо, матрос.

Джоди встал с грязного гамака. Шея его затекла и ныла.

Идя по темной палубе, он думал, что не станет разговаривать с капитаном. Даже если капитан извинится. Ну, если извинится, то, конечно, будет. Но не сразу.

В большой кают-компании капитан был не один. На скамеечке сбоку сидел низенький, плотный человек в темном китайском сюртуке. Длинные усы и тонкая бородка его были седыми, а на макушке у китайца была круглая, под цвет сюртука, шапочка с кисточкой посередине.

Капитан сидел за письменным столом и что-то быстро писал. Не поднимая головы он жестом пригласил Джоди сесть. Но Джоди не стал садиться и остался стоять.

– Вот что, Джоди, – сказал капитан, складывая лист, – сейчас ты пойдешь с этим господином. Он отвезет тебя на берег. Твои вещи уже в лодке.

Джоди сглотнул ком в горле. Капитан, не глядя на него, подошел к китайцу и отдал ему письмо.

– Прощай, Джоди, – сказал капитан и отошел, отвернувшись к окну. Больше Джоди его не видел…

Как только дверь за Джоди закрылась, в кают-компании заговорили все разом:

– Врет мальчонка. Наверняка сбежал он с корабля…

– Еще б не сбежать, если так бьют. Вон, говорит – аж сознание терял… Убить хотели…

– Мой совет, откажись от него, Ибрагим. Кроме неприятностей ничего от него не будет…

– Да, мальчонка со странностями. Видать, ему от побоев мозги поотшибало…

– Слыхал я про этого капитана с «Орильи», – сказал один из офицеров задумчиво, – Говорят, поесть любит вкусно… Гурман называется…

Вошедший Джоди услышал последнее замечание.

– Да нет, он не гурман, он нормальный, – сказал Джоди. Он подал мешочек с табаком государю и возвратился на свое место. Забравшись на табурет, он продолжил:

– Просто капитан любит, когда вкусно приготовлено. Он однажды сманил повара от одного графа, и все чуть не объелись. А когда они узнали, сколько повар им стоить будет, они хором сказали, что капитан с ума сошел. А Стонвилл сказал, что за эти деньги он лучше церковь построит и замаливать грехи будет. А капитан разозлился и сказал: «Раз так, ешьте со старым коком» и месяц платил за повара один, и ел все один… и они сдались…

– Это где ж ты такую историю слышал? – удивленно спросил государь, – Это когда ты на стол подавал?

– Да, – Джоди замялся, – Только я недолго подавал. Я… я один раз сильно не туда подал.

– И куда ж ты подал?

– Там супница была, тяжелая, и я.... я…

– Ты ее уронил, – констатировал царь.

Джоди отрицательно покачал головой и сказал с тяжелым вздохом:

– Нет, хуже. Я ее прямо на колени Хаггинсу подал…

Раздался хохот. Залился, запрокинув голову, царь, расхохотался Ибрагим, смеялся Ганс с офицерами и скалил зубы ничего не понявший англичанин.

– Ну что вы смеетесь, – обиделся Джоди, – Она ж горячая была, почти кипяток.

– И что Хаггинс, сильно ругался? – подмигнул государь, отсмеявшись.

– Да-а-а… Хаггинс взвыл как ошпаренный.

– А тебя за это наказали? – спросил Ибрагим, не зная, сочувствовать или смеяться дальше.

– О, да! – живо ответил Джоди, – Сильно наказали. Капитану даже было меня жалко.

– Ну-ка расскажи, – потребовал государь.

Джоди вздохнул и начал свой рассказ:

… Капитан и его офицеры – Джерри Хоуп, Ричард Стонвилл и Хаггинс без имени – любили ужинать одни, без прислуги из матросов. Никто из них не терпел чужих за столом. Им выкатывали столик на колесиках, на котором были различные к ужину блюда и, конечно, вино. Капитан предпочитал красное.

Джоди сидел за столом между Хаггинсом и Джерри, напротив капитана. Вина, конечно, ему не давали, но зато было вдоволь разных напитков.

Ему нравились эти ежедневные вечерние бдения, он любил разговоры, шутки и то, что его принимали как равного. Он чувствовал, что капитан не обманул его – он был среди друзей. Но на вопросы о его прошлом никто ему толком ничего не говорил.

Впрочем, Джоди особо не озадачивался утратой памяти. Ему было хорошо среди этих людей, смелых и веселых.

Джерри Хоуп, молодой светловолосый парень с открытым лицом и белоснежной улыбкой, всегда готовый смеяться первым, любил шутить больше всех, и Джоди он очень нравился. Невысокий Хаггинс нравился тоже, нравился и здоровый как гора Ричард Стонвилл, спокойный и рассудительный. Они все ему очень нравились, но к капитану Эдварду Тейлору у него было особое чувство.

Капитан не часто с ним разговаривал, а сам Джоди робел говорить с ним первым. Но если капитан разговаривал с Джоди, он смотрел на него внимательно и серьезно, и Джоди всегда немного терялся и смущался от этого. Он разговаривал с ним так, как будто Джоди знал что-то особенное, чего не знал капитан. И Джоди всегда немного боялся, что капитан поймет, что он, Джоди, ничего такого особенного не знает, и перестанет с ним общаться…