Стань своим в моем лесу

– Спасибо, поднимаюсь!

Погода ухудшалась: порывы ветра раскачивали вышку, заставляя скрипеть балки. Незнакомец начал подниматься по лестнице. Ветер раздувал его ветровку, и на секунду показалось, что его вот-вот сдует, как крыши старых домов во время бури. Но он цепко держался за перила, карабкаясь вверх, пока не оказался на платформе. Ахсар отступил на шаг, давая ему место.

– Матвей, – парень протянул ладонь.

Ахсар быстро взглянул на нового знакомого: мягкие черты лица, многодневная тёмная щетина и живой, любопытный взгляд под очками. Он выглядел моложе, чем сначала показалось, даже слишком – похоже, не вкусил ещё соли жизни. Рюкзак и одежда Матвея были слишком чистыми для того, кто ночевал в лесу.

Кивнув, Ахсар представился и крепко пожал протянутую руку. Заметив его взгляд, тот усмехнулся:

– Ты, наверное, думаешь, что я городской и заблудился по глупости?

Ахсар пожал плечами, тяжело усаживаясь на один из стульев. Он молча наблюдал, как Матвей вытаскивает из рюкзака маленький термос и пару бутербродов. Как садится на пол, снимает запылённые походные ботинки и, облегчённо вздохнув, вытягивает усталые ноги. Брови Ахсара поползли вверх: один носок жёлтый с синими динозаврами, другой голубой с синими ананасами. Ну точно, городской мальчишка.

– Давно в пути? – спросил Ахсар, наливая в чашку и термос заварку из горных трав. Запахло мятой и чабрецом.

Матвей пожал плечами, разминая пальцами мышцы плеча.

– Пару дней назад вышел из Алагира. Я искал одно старое святилище в этих местах, говорят, там сохранились древние ритуальные камни.

Ахсар слушал, не перебивая. Протянул гостю термос, сам отпил из жестяной чашки.

Вдали сверкнула молния, и следом раздался гром.

– Нас заденет? – Матвей отхлебнул чай.

– На крыше громоотвод. Но оглохнуть можем.

Ветер завывал, предвещая затяжной ливень. Ахсар плотно закрыл окна, подбавил кипятка и уже собирался предложить Матвею кровать для сна, как тот заговорил.

– Часто приглашаешь незнакомцев в свой дом? – спросил он, бросив взгляд на дрожащую под потолком лампу. Ветер ударил в окна, и стёкла завибрировали под его натиском.

– Плохого ты обо мне мнения, если думаешь, что я оставлю путника ночевать снаружи в непогоду, – хмыкнул Ахсар, стараясь отвлечься от вновь нарастающего беспокойства, которое зудело где-то в глубине сознания. – Ты сам откуда?

Матвей посмотрел в термос, словно пытался прочесть на дне своё будущее. Взгляд его был слегка расфокусированным. Он молчал так долго, что, казалось, разговор окончен. А затем встрепенулся, поправил очки и с улыбкой продолжил.

– Я из столицы. В горы хожу ещё с универа – друг однажды затащил, а потом уже сам не смог без этого. Затягивает, знаешь? – усмехнулся он. – Думал, выберусь в отпуск на пару дней, но, как видишь, всё пошло не по плану.

Ахсар хмыкнул. Напряжение, которое до этого стягивало его плечи, чуть отпустило. Он уже видел здесь таких – молодых туристов из города, которые с восторгом разбивали палатки и жгли костры, распугивая зверей и оставляя за собой мусор. Что вообще-то даже их, людским законом, запрещено. Особенно костёр. Ахсар их не переваривал. Ждал, когда уйдут, а если нет – припугивал и прогонял. И сам всегда удивлялся терпению леса, как тот не требовал принести в жертвы этих наглых, глупых свиней, не ставящих ни во что его законы: взяв одно, оставь другое, сохраняй баланс, за нарушение – плати кровью.

– Знаю таких, – сказал он с лёгкой усмешкой. – Сначала поход на день, а потом две недели без связи, пока не найдёт МЧС.

Матвей рассмеялся, поставив кружку на пол. Его смех был громким и искренним, совсем юным. Ахсар вспомнил младшего брата, что давно покинул Осетию. Где он теперь? Жив ли?

– Да, да! Вроде как весь подготовленный, а потом пьёшь воду из лужи, потому что решил: «лишний литр не пригодится». Ищешь древние пещеры, а в итоге убегаешь от проснувшегося медведя.

Ахсар кивнул, но продолжил о другом.

– Ты про святилище-то серьёзно?

Матвей откусил от бутерброда. Слова звучали невнятно, но смысл был ясен.

– Серьёзно. Говорят, здесь раньше жертвоприношения проводили. Вот и подумал – почему бы не посмотреть. Да и вообще, я люблю местные байки собирать, – он усмехнулся. – Мистика всегда интересовала.

– Байки… Ну, ты выбрал правильное место, – хмыкнул Ахсар, кивая больше себе, чем собеседнику.

Он вырос в этом лесу. Точно не знал, но мать, бывало, украдкой рассказывала, мол, пра-прадед отца в имперское время ходил важным человеком, конюшни содержал, с первыми лицами империи разговаривал. Но революция, переворот, пришлось бежать. Схоронились в землянке недалеко от ущелья, а там и не вернулись к людям. Потом пра-прадеду видения всякие приходить начали, говорил жене и детям: нужно тут построить храм деревянный, молиться будем духу.

Больше мать опасалась говорить. Чего боялась, Ахсар не понимал, пока не повзрослел.

На его тринадцатилетие в предрассветный час к нему в комнату зашёл отец. Разбудил тихо, сказал только рубаху да штаны взять. Природа в летний час ещё спала, воздух не успел впитать жар. Отец повёл его сквозь заросли в чащу. Поляна, к которой они вышли, заросла крапивой и чертополохом. Нижний сук сосны перетягивала верёвка с петлёй на конце. Ветер покачивал её, навевая тревожные мысли.

Отец подошёл к верёвке и, не оборачиваясь, произнёс: «Иди сюда, сын». Ахсар неуверенно приблизился, пытаясь совладать с диким страхом: чувствовал, как зверя загоняли в силок.

Отец обернулся и схватил его, сухопарого мальчишку, под мышки, ловко поймал петлю и затянул на тонкой шее. Воздух резко кончился, режущая боль от шеи пронзила всё тело. Ахсар не мог кричать, царапая ногтями горло, не мог освободиться от верёвки, не мог вздохнуть. Ничего не мог.

– Хайраг испытает тебя, сын. К вечеру я вернусь, – произнёс отец и ушёл.

Пальцы до боли сжимались вокруг верёвки, тщетно пытаясь ослабить петлю, но та только сильнее врезалась в кожу. Чудом удалось просунуть палец между горлом и грубой петлёй, хоть немного ослабив хватку. Воздуха всё равно не хватало – лёгкие горели, движения лишь затягивали петлю сильнее. Боль пронзила грудь, перед глазами поплыло, мир качнулся и перевернулся, оставляя лишь глухой шум в ушах.

Ахсар барахтался, сражаясь за каждый вдох, но силы почти иссякли. В голове гремел первородный хаос: мысли смешивались, одна поглощала другую, образы мелькали и исчезали в мгновение ока. Зачем-то вспомнилось, как украл у брата игрушку и случайно сломал; как обманул мать и не помыл пол на крыльце; как прятался от наказания отца в подвале. Удары сердца, бешеной пташкой бьющегося о грудную клеть, замедлились.

Перед тем, как потерять сознание, он увидел сквозь чёрно-алые пятна тень, выросшую на поляне.

Отец нашёл его вечером под сосной. Верёвка оборвалась, но петля так и свисала с шеи. Когда он увидел сына живым, его лицо прояснилось. Он был рад. Гордился. Вот только Ахсару рассказать ему было нечего. Кроме пустоты и боли, он ничего не помнил.

С того дня отец говорил: Хайраг вошёл в тебя. Теперь ты его глаза, уши и руки. Делай всё, что велит он, теперь ты – Хранитель леса.

С тех пор всё изменилось. Иногда Ахсар чувствовал на себе взгляд, слышал шёпот в ветвях, треск сухих веток, как если бы кто-то невидимый следил за каждым его шагом.

Мать рассказывала, украдкой, подальше от ушей отца:

– Хайраг – древний дух-охотник. Твой пра-прадед отдал ему душу, но с тех пор он больше ни к кому не приходил. Ты первый, кого он удостоил.

Ахсар слушал благоговейно, запоминая каждое слово.

– Ты – особенный, – говорил отец, и гордая улыбка разламывала его лицо, как спелый гранат, превращая губы в кроваво-алую полоску.

Старшие братья негромко переговаривались ночью, думая, что он спит:

– Хайраг – злой чёрт. Я в школе в книжке читал, – шептал один из братьев. Он ходил на подготовку в ближайшую деревню – роскошь, по мнению отца, зависть для оставшихся трёх братьев. – Ахсарушка теперь тоже станет злым.

Ахсар боялся. Того, что не понимал, и того, что теперь носил внутри. Он всё ждал, когда услышит потусторонний, чужой голос в голове, но проходили дни, и ничего не менялось. Однажды, в свой восемнадцатый год, он увидел сон про старца в белом одеянии. Тот стоял у границы леса, глядел пустыми глазницами и чего-то ждал.

Когда старшие братья уехали во Владикавказ – один по учёбе, второй сбежал за первым, – Ахсар остался единственным помощником в семье.

Отец стал учить. Говорил: лес живой. Огонь, который другие считали разрушительным, в руках опытных людей становился спасением.

Отец посвятил его в таинства. Говорил: «Сынок, лес – это твоё царство, а ты – хранитель. Его боль – твоя боль; умрёт он – умрёшь и ты». Отец учил ухаживать за деревьями, лечить болезни растений, знать всех животных и птиц.

И наказал почитать Хайрага. Однажды он отвёл Ахсара на поляну недалеко от дома, где у разрушенной молнией сосны прятался маленький алтарь. В древесине, словно вырезанное самой природой, проступало лицо – с узкими глазами, бородкой и загнутыми рогами.

Лик внушал благоговейный страх.

Поздней весной сжигали подлесок и кустарники, следя, чтобы огонь не перекинулся на крупные деревья. Отец объяснял, что в лёгком пожаре есть польза: некоторые сосны раскрывают шишки и выпускают семена только от жара.

– Так и ты, сынок, – говорил он, глядя на огонь. – Придёт время, и ты покажешь всю свою силу. Ты – Хранитель леса.

Ахсар принёс свою первую жертву через год после посвящения. Начал с простого – хлеб, пучки трав. Но этого было мало. Он чувствовал: лес слабеет, тепло, шедшее от земли, иссякает. Тогда он попросил отца научить его стрелять и начал приносить к алтарю тушки белок, зайцев, птиц.

А потом умерла мать. А за ней, словно не в силах отпустить любимую, ушёл и отец.

В горе Ахсар потащил тело родителя к алтарю. В надежде, что дух-покровитель поможет, откроет померкшие веки, вернёт его. Но деревянный лик смотрел равнодушно.

А на следующее утро лес ожил.

В ту ночь Ахсару приснился сон. Не старец в белых одеждах, но тёмный охотник вышел к нему из тьмы. Высокий, сильный, с глазами, как угли, и кожей, затенённой лесом. Он протянул лук.

– Бери, – прозвучало в голове. – Принеси мне достойную жертву.

Вскоре Ахсар узнал про вышку. И с тех пор каждое лето отправлялся туда подрабатывать. Следить за лесом. За своими владениями.

И всегда привозил достойное подношение.

– Знаешь, забавно, – неожиданно подал голос Матвей, выдернув Ахсара из мыслей. – Ты первый, кто мне попался на пути. Спасибо, что пригласил.

Ахсар смущённо хмыкнул, потянулся за забытым на столе телефоном. Открыл браузер, взглянул на последнюю строчку недочитанной статьи: «Подозреваемых нет».

– Чем занимаешься в Москве? – спросил Ахсар, чувствуя, как после воспоминаний захотелось поговорить.

Матвей ухмыльнулся, будто раздумывая, стоит ли отвечать. На лице его мелькнула тень, но тут же исчезла, стоило улыбке появиться на губах.

– Да так, пишу диссертацию, – он слегка пожал плечами. – Ну, и по горам хожу в свободное время. Турклуб у нас есть, как только возможность появляется – сразу в поход. Ну, я это уже говорил.

Ахсар заметил, как Матвей отвёл глаза, когда их взгляды встретились. Что-то этот парень скрывал.

– Вижу, не первый раз в лесу. Ориентироваться умеешь? – спросил он невзначай, потянувшись за сухарями в пакете у чайника.

– Конечно! – ответил Матвей с излишним энтузиазмом и вновь поправил очки, съехавшие на кончик носа. – По лесу ходить – одно удовольствие. Карты, компасы, звёзды – моя страсть. Ну, и приложения помогают, когда есть связь. Хотя ты сам понимаешь, тут с этим беда. Но только странно, что ты всё про лес. Мы же в горах, они куда опасней.

Ахсар медленно кивнул: напряжение вернулось с новой силой.

Матвей посмотрел в окно. Его руки нервно теребили край рукава. После короткой заминки сказал:

– Знаешь, спасибо, что помог. А то я тут новости слышал… говорят, где-то недалеко семью нашли?

Сердце Ахсара пропустило удар. Вопрос прозвучал неожиданно; произнесённый вслух, ворвался в душу бурей. Он медленно отставил кружку, но, заметив дрожь в пальцах и ощущая на себе цепкий взгляд, тут же снова в неё вцепился.

– Читал, – Ахсар пытался справиться с подступившей тошнотой. – Люди здесь часто недооценивают горы и лес. Не все возвращаются.

– Да, жуткая история… Следов четверо, а тел только три, – Матвей бросил короткий взгляд на Ахсара. – Как думаешь, что там произошло?

Шум леса казался слишком далёким, словно и он отстранялся от разговора. Ахсар попытался вернуть спокойствие в голос, но ощущал: самая страшная буря развернулась не снаружи, а внутри домика. Пожал плечами, не найдя подходящих слов.

Матвей, видно, уловив изменения в настроении собеседника, перешёл на более дружелюбный тон.

– А ты откуда? В лесу живёшь? – он улыбнулся, смягчая разговор. – У вас тут, наверное, кроме медведей и лис, бояться некого.

Ахсар пожал плечами: напряжение болезненно стянуло мышцы.

– Если ты намекаешь, что я как-то связан с той семейкой, то остынь, – сказал резче, чем хотел. – Я тут егерем всю жизнь работаю. Если бы знал что-то, уже давно сказал бы полиции.

По телу пробежала неприятная дрожь. Пальцы сами сплелись в замок в попытке унять тревогу. Он и не осознавал, как сильно его заденет разговор; не должен он оправдываться, да и перед кем. Но чувство вины тяжёлым камнем тянуло в омут.

В голове зазвучал голос отца: «Лес – это наш дом. Место силы. А ты его Хранитель». Раньше слова успокаивали, но теперь от мысли, что всё это время он делал что-то плохое, недостойное, неправильное, не удавалось избавиться.

«Лес болел, – напомнил себе Ахсар. – Любой из моей семьи сделал бы так же. Эта жертва была нужна. Я никого не убивал».

Перед глазами замелькали образы прошлого.

***

Лес снова умирал.

Всё началось с мелочей: в начале лета стали осыпаться листья. Молодые деревья, которые Ахсар высаживал весной, болели: кроны тускнели, редели, по коре полз белый налёт. В почве поселился паразит, истощая корни. Ахсар помнил, как в те дни бродил по знакомым тропам, пытаясь найти решение, но лес молчал, истощённый, вялый.

Всё чаще появлялись знаки. То рябь на поверхности ручья, мимо которого шёл Ахсар, образовывала причудливые круги, словно донбеттыр – дух воды – пытался заговорить с ним. То из леса к его дому выходила лисица, застывала, поймав его взгляд, и чего-то ждала. То стая сорок кружила над головой, оглушительно каркая. Знаки, знаки, знаки. Ахсар понимал, но не знал, как помочь.

Отец учил: лес требует жертвы, иначе умрёт. И если это произойдёт, ритуала не избежать.

Ахсар плохо спал в те дни. Слышал шёпот, словно на крыше вели переговоры духи, играли в кости на его жизнь. Гаркали, стонали, зловеще смеялись. Ахсар просыпался в поту, сердце бешено колотилось в груди. Хайраг был недоволен хранителем. Но что тот мог сделать? Не тащить же заблудшего туриста самому и не приносить его в жертву, как агнца.

А спустя неделю он нашёл их.

Всё началось, как в прежние утра. Ахсар едва доел завтрак, когда тревога заставила его выйти за дверь. Ноги сами понесли по знакомым тропам сквозь увядающий лес. В руках ощущалось древко лука – странные видения всё чаще посещали его после того, как он остался один в доме. Густые заросли и каменистые холмы остались позади, когда показалась палатка.

Она стояла небрежно, накренившись, словно одна из спиц сломалась. Рядом лежал недостроенный навес, под ним валялся хворост. Костёр давно догорел. В воздухе витал назойливый сладковато-гнилостный запах.

Ахсар, сделав круг по лагерю, осторожно подошёл к палатке, заметив несколько подсушенных рвотных пятен, и откинул клапан. Запах ударил сильнее, захотелось отшатнуться. Тела. Холодные, неподвижные. Две женщины с закрытыми глазами лежали в обнимку, похоже, умерли они в разное время. Он не был врачом, но первое, что пришло в голову, – отравление? В лесах росло несколько ядовитых растений: вороний глаз, волчье лыко, не говоря о всевозможных грибах. Городские, похоже, первый раз выбрались за пределы безопасных стен.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.