Тени. Книга вторая

– Поставьте обратно, пожалуйста.

Я никогда не забуду как резко тогда изменилось выражение его лица. С мягкого и приветливого на торжествующее, властное. Впрочем, с того момента оно не менялось – это его истинное и постоянное выражение. Когда его пальцы впервые коснулись моей шеи, когда он впервые приковал меня к батарее и даже когда был первый акой болезненный секс – оно не менялось.

Поначалу, чтобы я не кричала, он развязывал мне рот только когда кормил. В эти короткие моменты мы могли говорить.

Говорила только я. Сквозь слезы.

Тобиас терпеливо молчал, а когда ему надоедало – убирал картину с окна.

Я долго не понимала, зачем я ему, и каждый монолог начинала с вопроса «за что?», но он молчал. Молча кормил меня хлопьями, или творожным суфле, молча вёл в ванную и умывал, сохраняя на лице невозмутимое выражение.

«Я тебе безразлична? Что будет дальше? Когда это закончится? Тобиас, ты глухой? Тебе кто-то платит за то, что ты меня здесь держишь?» – ни один из этих вопросов не получил ответа.

Он испытывал меня молчанием, не отказывая при этом в моих просьбах. Любых. Кроме свободы.

Однажды я пыталась сбежать. Зная, что рядом такого точно нет и Тобиас принципиально не пользуется доставкой, я попросила на ужин меренговый рулет. Проверив путы на моих руках и ногах, он молча ушел, впервые оставив одну средь бела дня. Я лежала на кровати, прислушиваясь пока стихнут его шаги, пока лифт, прошумев, остановится и дом, в котором, кроме меня, живет еще по меньшей мере сорок человек, погрузится в тишину.

Один…

Скатившись с кровати, я рухнула на пол.

Два…

Корчась от боли, перевалилась на спину и задрала ноги так высоко, как могла.

Три…

Несколько раз с силой ударила пятками в пол, стараясь достучаться до соседей снизу.

Четыре…

Прижавшись ухом к полу, жадно слушала, но реакции не было.

Пять…

Судорожно вспоминая расположение квартир – под моими трехкомнатными апартаментами должно было быть две квартиры – я поползла в сторону дальней комнаты.

Шесть…

Там я повторила удары пятками и, захлебываясь слезами, колотила до тех пор, пока не услышала стук и крики снизу.

Я не знала, что делать дальше, кричать я не могла. Кроме как продолжать колотить ногами – выхода я не видела. Спустя несколько минут прозвенел звонок в дверь и я поползла к двери, но, услышав голос Тобиаса за ней, остановилась. Он не мог так быстро вернуться, в округе точно нигде не продавали меренговых рулетов, но за дверью был он, его милый приветливый баритон, тихие, успокаивающие нотки.

– Шум? Я спускался в магазин и оставил племянника с приставкой. Не думал, что он доставит вам столько неудобств! Примите мои извинения и… Вот, возьмите. Нет-нет, что вы… Слышите, притих? Услышал, гаденыш, что я пришел. Да, он завтра уедет уже, сестре нужно было смотаться в Хестаген. Извините еще раз!

Когда Тобиас приоткрыл дверь, я лежала на полу в коридоре.

Оставив продукты в кухне, он подошел ко мне и, наконец, заговорил:

– Ты сама виновата в том, что будет, Джекки Розенберг, но для начала приготовь чертов меренговый рулет сама.

Больше он не говорил. Рулет не получился, но Тобиас заставил меня его съесть, проталкивая ложку со сливками прямо в глотку. Кажется, тогда меня рвало. При даже легкой попытке вскрикнуть, он бил меня по щекам и давал новую порцию сливок, а потом привязал меня к кровати, снял с окон картины и солнце сделало свое дело.

Только к ночи боль утихла.

Это продолжалось несколько недель. Каждое утро он умывал меня, кормил, привязывал к кровати, сняв картины с окон, и надолго погружался в свой мобильный, лишь изредка хмыкая и наговаривая кому-то сообщения на смеси английского и арабского языков.

Кожа на моем лице опухла от слез, а под глазами появились темно-фиолетовые круги – солнце сжигало меня изнутри.

***

– Прости меня, Тобиас…

Ложка замерла в воздухе и его бровь медленно поползла вверх.

– Что?

Услышав, наконец, его голос, я расплакалась. Я поняла, что хотела услышать это больше всего на свете – его спокойный голос. Любые слова.

– Прости, что я… – слезы бесшумно покатились по моему лицу.

– Джекки, – Тобиас коснулся моего плеча и, спустя мгновение, нежно обнял.

Это было прекрасно. Самые чудесные мгновения в моей жизни, самые лучшие! Рука его скользнула к моей пояснице и я почувствовала, как ослабла веревка на запястьях. Тобиас склонил голову и заглянул мне в лицо.

– Ты хочешь поговорить?

С этой секунды остановить потоки слез я была не в силах. Обвив его шею руками, я повисла на нем и через минуту была уже в постели. Соленые губы касались моего лица, руки ласкали шею, грудь, спускались ниже и снова поднимались.

– Только моя, – Тобиас обжигал шею дыханием, прикусывая до пронзительной боли, и отпуская, – моя Джекки.

Никогда в жизни я не была так счастлива, как вчера. Мы занимались любовью весь день, делая перерывы на просмотр кино и приготовление бургеров. А потом Тобиас закрыл картинами окна и я, уставшая от ласк, нежилась в его объятиях под «Техасскую резню бензопилой». Даже представить себе не могла, как заводят подобные фильмы. Но самое главное – он говорил со мной. Улыбался, забавно высовывая кончик языка, целовал меня и давал целовать свои пальцы.

Если бы меня спросили, в какой день своей жизни я хочу вернуться, я бы без раздумий ответила – во вчерашний.

И в сегодняшнее утро. В любое время рядом с Тобиасом до того момента, как пришел этот человек.

После утреннего, ленивого секса Тобиас не стал меня связывать, потому что этой ночью до меня, наконец, дошло, что такое настоящая любовь и забота, потому что от этого человека я никуда не уйду. Никто, не один человек в мире, не заботился обо мне так, как Тобиас.

– Я в душ, Джекки, – шлепнув меня по ягодице, он прошел в ванную, а я, слушая шум воды, счастливо прикрыла глаза.

– Люблю тебя, Тобиас, – прошептала я. – Да. Скажу ему это, как вернется.

В дверь постучали тихо, но я отчего-то вздрогнула. Затем, опомнившись, подошла и заглянула в глазок.

– Кто?

– Посылка для Джоконды Розенберг, – мужчина за дверью приподнял коробку, чтоб ее было видно, – написано вручить лично.

Я открыла дверь.

– Джоконда Розенберг – это я.

Мужчина сделал шаг назад, разглядывая меня.

– С вами все в порядке?

– Да, конечно, – я улыбнулась и потянулась к коробке, но курьер, взглянув на мои руки, почему-то прижал коробку к себе.

– А вы можете… Показать документ?

– Конечно, – усмехнувшись, я прошла в комнату за сумкой, а когда вернулась, курьер стоял в прихожей и что-то писал в своем мобильном.

– Вот мои права.

Казалось в этот день ничто не могло испортить мне настроение.

– Я только что вызвал полицию, мадам, все в порядке, – едва слышно проговорил он, – пойдемте со мной, дождемся на улице.

Я даже сразу не поняла его слова. Они утонули в плотном тумане сознания.

– Что вы сделали? – голос мой тоже пропал.

– Вызвал полицию, – мужчина обнял меня за плечи, но я вырвалась.

– Да как вы смеете ко мне прикасаться?!

Мне казалось, что я кричу, но это скорее был шепот, голоса своего я не слышала. Вода в ванной продолжала литься и Тобиас что-то весело напевал.

– Мадам, он вас не тронет, – курьер говорил тихо, стараясь вытеснить меня за дверь, – пойдемте, полиция уже в пути.

Я не помню, как в моей руке оказался нож. Доктор сказал, что на нем мои отпечатки.

Помню только грустные глаза Тобиаса, его взгляд из-под мокрой длинной челки, слова «ты все испортила» и темный, быстро удаляющийся силуэт на лестнице.

Доктор сказал, что будет мальчик. Конечно, прекрасный Тобиас младший. Рука моя, не останавливаясь, гладит живот, а малыш толкается внутри и такое умиротворение вокруг, прямо как вчера. Жаль, папа не рядом, да?

Я попросила принести сюда мою картину, окно. В этой палате нет окон. Только кушетка и стул, прикрученный к полу.

Только я и угрюмый психиатр, терзающий между пальцев кусок алой нити.

Лицензия на убийство

– Квартира три ноля шестнадцать, уровень шесть, – проговариваю в устройство, – лицензиат Никифоров Андрей Викторович, возраст двадцать лет.

«Ожидание идентификации» высвечивается на экране мобильного валидатора.

Из-за двери слышны крики и музыка: празднование двадцатилетия, видимо, в самом разгаре. Зажимаю кнопку звонка и жду. Огонек на валидаторе терпеливо горит желтым. Спустя пару минут из-за двери показывается веселый подвыпивший, с виду, школьник.

– А, – протягивает он, – драсьте.

– Никифоров Андрей Викторович? – спрашиваю парня.

– Ага, я, – он радостно машет густой черной гривой и икает.

– Айди, – выставляю перед собой валидатор и жду, пока он вспомнит, в какую руку вшит чип.

Подмывает напомнить, что мужчинам вшивается в левую, а женщинам в правую, но я молчу – валидатор пишет наш диалог, а бюро контроля внимательно его слушает. Если скажу что-то не то – вылечу с работы и бессмертия лишат, поэтому нужно в этом режиме улыбаться кротко и разговаривать вежливо.

Наконец, парень прикладывает верную руку и валидатор одобрительно урчит в моей руке.

– Идентификация завершена, – говорю с улыбкой и из плоского окошка валидатора выползает узкий чек с QR-кодом, а на экране высвечивается место для сканирования отпечатка, – Андрей Викторович, поздравляю вас с двадцатым днем рождения!

Парень бесцеремонно перебивает меня:

– Слушай, давай завязывай болтовню, сюда жать? – он тычет пальцем в экран и валидатор срабатывает мгновенно – всегда бы так, – Ну что?

– Вы только что подтвердили, что осведомлены о Лицензии и обязуетесь соблюдать кодекс гражданина…

– Да понятное дело, что ты меня паришь, а? Дальше что?

– Андрюх, чего так долго-то? – слышится из глубины квартиры.

– Ща! – орет именинник и поворачивается ко мне, – Слушай, меня гости ждут, давай быстрее.

– Андрей Викторович, согласно закону о Лицензии и протоколу самосохранения, вы можете назвать число от единицы до пятидесяти, что даст вам возможность на протяжении всей вашей жизни…

– Пятьдесят три, – ухмыляясь, перебивает именинник.

Ну, конечно. От такого другой цифры я не ждал. У него на лице все написано, но я молчу. Это его право. Ввожу в устройство названное число, на панели загорается красный огонек и на экране появляется надпись «Пятнадцать лет».

– Андрей Викторович, прикладывая айди к валидатору, вы подтверждаете намерение безлимитного уничожения …

Он снова не дает договорить и прикладывает руку к устройству, но я обязан договорить.

– Безлимитного уничтожения людей на протяжении пятнадцати лет. Ровно через пятнадцать лет, в это же самое время на вас будет объявлена охота.

Именинник довольно икнул и беспечно махнул рукой.

– С ними тоже разберемся.

На валидаторе высвечивается подтверждение намерения зеленой галочкой и обратный отсчет. День рождения Никифорова, а так же абсолютно все его личные данные в закодированном виде сохраняются в мировой календарь. Через четырнадцать лет и триста сорок четыре дня, он будет сильно не хотеть наступления дня рождения.

– Хорошего дня, Андрей Викторович, – говорю улыбаясь, – счастливого дня рождения!

– Эй, погоди, – окликает меня, когда я разворачиваюсь, – а уже прям вот можно?

Я жму плечами.

– Валяй.

Он тут же захлопывает дверь. Еще не дойдя до лифта, я слышу из-за его двери выстрелы и истошные женские крики.

– Минус шесть, – говорю сам себе тихо и вызываю лифт.

Выхожу из лифта в подъезд и жму кнопку на валидаторе.

Последнее задание на сегодня завершено. Выходной.

Меня зовут Марк. Я работаю на корпорацию с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, то есть уже четыре года. Я обычный среднестатистический парень, но есть нюанс – меня нельзя убить. Это подарок от корпорации за отличные показатели. Я всегда действую по правилам, вовремя улыбаюсь и четко следую инструкциям.

У меня нулевая лицензия, потому что я вообще пацифист. Коллеги зовут меня дебилом, но я знаю, что это от зависти. Бессмертие абы кому корпорация не дает. Таких как я по всей стране всего шестеро, правда у остальных еще и лицензии безлимитные, потому что они из охотников в координаторы перешли, а я вот… По объявлению.

В рабочем чате висит лист на завтра и скриншоты отзывов от довольных именинников. Сажусь на лавку у подъезда и быстро набираю отчет.

Марк: 1-15 – 0; 16-30 – 5 лицензий; 31-49 – 6 лицензий; безлимит – 3 лицензии.

Ида: Принято. Премия за безлимиты – пятнадцать тысяч монет зачислена. Хорошего вечера, Марк.

Марк: Спасибо.

Все это началось, когда население планеты превысило двадцать шесть миллиардов человек. Войны, эпидемии и даже массовые расстрелы не помогали справиться с приростом. Женщины продолжали рожать даже после появления законов об ограничении рождаемости.

Собственно, я шестой сын в семье, почти вне закона. Матери пришлось судиться с корпорацией, потому что закон вступил в силу в полдень, а я родился в одиннадцать часов пятьдесят восемь минут. Счастливый чип вживили в пятьдесят девять минут. Он меня и спас. А я…

Что-то задумался.

Поднимаю голову от мобильного и вдруг прямо передо мной, оступаясь, падает девушка. Успеваю схватить ее за локоть и тяну вверх. Рыжие кудрявые волосы подпрыгивают в воздухе и она падает уже на меня. В следующую секунду мы оба на асфальте, а из ее пакета вытекает холодная черная квасовая жижа.

– Простите! – она неловко извиняется, поднимаясь, – извините.

– Да я сам вас потянул, ну что вы, – тараторю я, перебивая ее и тоже пытаюсь встать.

Ноги отчего-то путаются и мы остаемся сидеть на асфальте, хохоча от души. У нее приятный смех, белые красивые зубы и ясные зеленые глаза. Красивая. Очень.

– Я Марк, – протягиваю ей руку и она дает мне свою.

– Дарья, – с улыбкой отвечает она и аккуратно убирает пакет с ног, – теперь сможем встать нормально.

– Кажется, продукты пострадали больше, чем мы с вами, Дарья.

Из разорванного пакета выливается квас, а во втором на кремовых розочках «разлегся» торт.

– Да, – тянет Даша, – блин. Но вообще и праздновать не хочется.

– Не любите праздники? –спрашиваю, помогая собирать рассыпавшиеся апельсины.

– Люблю, просто завтра мне двадцать, понимаете…

Еще как понимаю, Дарья. Я прикусываю губу и до меня, наконец, доходит, что завтра на ее пороге появлюсь я со своим дурацким валидатором.

– Но, вы же можете получить нулевую лицензию. Это не возбраняется, – пытаюсь поддержать ее, – А если придется в жизни убить кого-то, ну… Ответите перед законом, как… Как обычно.

Дарья грустно вздыхает и жмет плечами.

– Не получится. Моя семья требует, чтоб я взяла безлимит. Говорят, что до тридцати пяти я успею пожить и отомстить нашим обидчикам.

Раскрываю рот и понимаю, что сказать мне нечего, ведь завтра я задам ей проткольные вопросы и получу за ее безлимит пять тысяч монет. Она вздыхает и уже собирается уходить, как я хватаю ее за руку и прижимаю палец к своим губам.

– Я – координатор в этом районе.

Глаза ее округляются, но она молчит.

– Я… могу сказать, что… ты не открыла. Есть специальный протокол для таких случаев: тебе позвонят, можно сказаться больной, тогда визит откладывается на неделю, а ты пока своих переубедишь.

Она смотрит вроде с благодарностью, не разобрать, но в конце концов кивает.

– Тогда завтра не открывай дверь. Я звоню три раза с интервалом в минуту, а затем ставлю отсутствие и ухожу.

– Ладно.

– Поговори со своими. Что такое тридцать пять лет? Многие живут с нулевой лицензией, да и если выбрать даже сорок девять – не всякий способен столько людей убить за всю жизнь, – улыбаюсь я Дарье и отпускаю ее руку, – иди готовься к празднику.

Корпорации, конечно, выгодны безлимитные лицензии и их прирост в последнее время явно поднимает экономику, но Даша такая…

Я мечтаю о ней весь вечер и все следующее утро, а когда стою перед ее дверью, представляю, как она вздрогнет от звонка и притворится, что не слышит или откроет ее мама и скажет, что Даша плохо себя чувствует – это было бы вообще идеально.

– Квартира три ноля двадцать три, уровень шесть, – проговариваю в устройство, – лицензиат Волкова Дарья Ивановна, возраст двадцать лет.

«Ожидание идентификации» высвечивается на экране валидатора и я спокойно жму на кнопку дверного звонка. Дверь открывается бесшумно тут же и я удивленно смотрю на Дарью. Глаза ее на мокром месте, на щеке синяк и рука как-то поджата, будто сломана. Звука не было, я точно слышал.

Показываю ей на пальцах «ты одна»?

Она кивает молча, а я машу рукой, чтоб она уходила, но она продолжает стоять. Валидатор в руке вздрагивает, я знаю, что там написано – я снова должен позвонить. Сжав губы, звоню в звонок, а она переминается с ноги на ногу и молчит.

Не выдерживаю, выдергиваю ручку из кармана и пишу на старой некрашеной подъездной стене: «уходи, поговори с родными, я скажу, что тебя не было». А как только поднимаю голову, вижу перед глазами дуло пистолета.

– Петров Марк Григорьевич, вы лишены бессмертия, – голос ее звенит в тишине подъезда, – вы обвиняетесь в уклонении от рабочих обязанностей, в саботаже и нарушении закона о лицензиях. Пригоровор вступает в силу незамедлительно и обжалованию не подлежит. Смерть предателям.

Дуло касается моего лба, раздается оглушительный выстрел и…

J

Джейк

– Кто тут у вас главный, мелкий? – в фургон просунулась лохматая рыжая голова.

– За языком следи, Барни, – низким хриплым голосом ответил тот, кого назвали «мелким».

Дживану было двадцать семь, но выглядел он на четырнадцать: невысокий с неправильным прикусом и усыпанным угрями смуглым лицом.

Физиономия рыжего вытянулась от удивления.

– Барни Чилтон пожаловал, – сказал Дживан чуть громче и стукнул ладонью по фанерной стенке, разделяющей фургон изнутри.

– Занят, – послышалось из-за перегородки.

Дживан развернулся к рыжему.

– Деньги принёс?

Тот кивнул.

– А это… Может, я внутри подожду?

Дживан взглянул на рыжего и, щёлкнув языком, сказал:

– Не-а.

– Но ведь дождь, – Барни шагнул на порожек и дёрнул дверь шире.

И тут к его виску приставили что-то холодное.

– В «Шерил» без приглашения не входят. С тобой поговорят, когда капитан освободится, – голос был скорее низким женским, чем мужским, – видишь парня под козырьком KFC?

Барни стоял, боясь пошевелиться. Но в висок снова надавил металл.

– Повернись и посмотри, Барни, – прохрипел Дживан с улыбкой.

Рыжий развернул голову, ствол коснулся волос.

– Пож-ж-ал… уберите… Деньги в нагрудном кармане. Я… Без оружия, – затараторил Барни.

– Опусти ствол, – тихо сказал Дживан и оружие убрали.

Барни, тяжело выдохнул.

– Видишь парня на углу? – голос зазвучал мягче – это точно была женщина.

– Да.

– Деньги отдай ему и жди за третьим столиком.

– А если третий столик будет занят? – испуганно спросил Барни.

– Придумай что-нибудь, ты же умный, – голос женщины прозвучал так близко, что Барни вздрогнул и обернулся.

Только глаза – большие, зелёные, густо подведенные чёрным карандашом и короткие чёрные волосы. Низ лица скрыт под маской с изображением зубастой пасти, на голове черный капюшон.

– Господи, – он отшатнулся от двери и быстро побежал в сторону ресторана.

– Джен, дверь закрой, тянет, – прозвучал голос из-за перегородки.

Девушку не нужно было просить дважды – через секунду дверь захлопнулась.

– Он передал деньги?

– Да, капитан, – ответил Дживан, – Джо пошёл в бар.

– Отлично, – из-за перегородки показался высокий молодой мужчина с темно-синими глазами и черными волосами. Свисающие на лоб пряди скрывали часть лица, а рот и часть носа закрывала чёрная маска.

– На сегодня всё, – сказал он и протянул две одинаковые пачки купюр Дживану и Джен.

– Спасибо, капитан, – проворковала девушка – чувствовалось, что она улыбалась под маской, – завтра как обычно?

– Я напишу за полчаса место.

Дживан пересчитал деньги и недовольно хмыкнул.

– То, что она размахивает стволом…

– Дживан, – прервал капитан и вручил мужчине клетку с белой крысой, – зайди в зоомагазин, подыщи Микки подружку, у него яйца пухнут.

Дживан поднес клетку к лицу.

– Сегодня со мной, Джаггер? – на лице его появилась тёплая улыбка, – но ты не ответил, Джейк, – не отрываясь от любования крысой, проговорил Дживан, – когда ты заберешь у неё ствол? Рыжий чуть в штаны не наложил. Не ровен час, к нам подошлют полицейских, да ещё и «Шерил» заберут.

Глаза Джейка полоснули мужчину холодом.

– Проверять клиентов – твоя задача, Джив. Я всё ещё могу тебе доверять?

– Да, – недовольно бросил Дживан и, натянув на голову капюшон куртки, поднялся, – а насчёт неё я бы задумался.

Капитан проводил мужчину взглядом и, когда за тем закрылась дверь, повернулся к девушке.

– Какого лешего, Джен?

Девушка стянула с себя маску и поднесла пистолет к своему лицу.

– Я подумала, может, так я смогу соблазнить капитана? – прошептала она; ствол коснулся красивых розовых губ и тут же между ними показался кончик языка.

– Довольно, – выдохнул Джейк и, привстав, открыл ей дверь, – до завтра, Джен.

Натянув маску и тихо фыркнув, девушка выскочила из фургона и побежала под дождём к ближайшей остановке.

Закрыв двери, Джейк стащил с головы жаркий парик и потер вспотевший лоб.

– Как же я устал, – тихо проговорил он и провёл ладонью по спинке сидения, – никто тебя не заберёт, Шерил. Ты моя.

Через минуту пришло сообщение из банка о пополнении счета и Джейк надел парик снова.

Барни ждал за третьим столиком и заметно нервничал.

– Спасибо за Ваш вклад, – голос над ухом прозвучал спокойно, но рыжий от испуга подпрыгнул на месте, – капитан изучил ваш вопрос. Результат будет на электронной почте. Напишите здесь, – Джейк придвинул рыжему салфетку и ручку.

– А… Ты «капитан»?

Джейк рассмеялся.

– Что вы, капитана я не видел… Мне, – он с сожалением заглянул в глаза рыжему, – даже деньги носить не доверяют.

Барни, поняв, что бояться нечего, сел свободнее.

– А что, капитан твой, только информацию добывает или может что-то серьёзное замутить?

Джейк склонился над столом и постучал пальцем по салфетке с адресом электронной почты.

– А вы напишите, что вам нужно. Я передам.

Барни писал корявым почерком на мятой салфетке, а Джейк, следя за ручкой, чувствовал, как к горлу подступает ледяной ком ужаса.

Джагер

Попрощавшись с Барни, Джейк сунул салфетку в карман джинсов и быстро ушёл.

То, что написал рыжий, всколыхнуло нутро капитана и всю ночь он искал подтверждение этой информации. Проверяя одну улицу за другой и выстраивая безопасный маршрут для Шерил, он хватался за голову, впиваясь покрасневшими глазами в монитор, ворошил короткие, соломенного цвета волосы и не мог поверить. Не мог поверить, что информация, полученная в погоне за наживой, может оказаться настолько полезной.

«Луизиана. Шривпорт. ГВ1285 – ARCH568524NRP589647SJ».

Для любого другого человека эти слова и буквы мало что значили, но Джейк знал, что где-то в Луизиане федералы прячут свой секретный архив. Именно тот архив, который даст ответы на вопросы о его семье, о его деле и о том, кто его подставил. Теперь у него был точный адрес и ключ.

Просмотрев ближайшие к объекту мотели на гугл-картах, Джейк нашел небольшой старый дом и решил остановиться там. В отзывах писали о жутком количестве тараканов и других насекомых, поэтому к Джаггеру, любившему полакомиться «коричневыми хрустяшками», было решено прихватить и компанию.

Групповой чат:

Капитан: Мэдисон авеню, 2:20 минут. Вещи на три дня. Дживан, Джаггера с дамой. Джо – ты тоже едешь. Джен, без лишнего груза!

Джо: У меня завтра экзамен.

Джейк выругался и постучал пальцем по экрану мобильного. Без студента вся команда может засветиться и дело не выгорит. Но, в конце концов, какое дело капитану до какого-то там экзамена.

Капитан: Джо, едешь с нами.

Джен: Капитан, я опоздаю минут на пятнадцать.

Капитан: Догонять будешь пешком, поезд ждать не будет.

Дживан: А Шерил?

Капитан: Шерил с нами.

Договорившись с бывшим сокамерником, работающим на железнодорожной станции, Джейк погрузил «Шерил» в грузовой вагон – в девять утра поезд отправлялся в Луизиану.

В назначенное время Джо не явился. Джейк тут же удалил из чата и заблокировал его номер.