Легионер

Работали уже меньше, чем когда приехали, потому как стали формировать батальоны на фронт и нужно было дать бойцам хоть какие-то навыки. Да и конвейер новобранцев пополнялся вновь прибывшими.

Уже заканчивался второй месяц пребывания в учебном лагере. Это означало, что уже пора отправлять первую партию солдат в ряды действующей армии.

За все время, пока находился в учлаге, Касым из дома получил два раза письмо. Все у них было нормально. Это в том смысле, что все были живы и здоровы. Дети росли и изредка расспрашивали, где их папа и когда вернется. Гаяна уже более-менее успокоилась и продолжала трудиться в колхозе и смотреть за детьми. Когда она уходила на работу, то с детьми оставалась ее мать. Про братьев, ушедших на фронт, известия были скудными. Один только написал, что все в порядке, остальные даже не сообщили, где находятся.

Вечером перед отбоем в землянку третьего взвода зашел лейтенант Смелов. На команду замкомвзвода «Встать смирно!» солдаты откликнулись неохотно.

– Вольно, – сказал взводный, оглядев весь свой состав, и продолжил: – Все, бойцы, лафа кончилась, завтра уходим на фронт. Так что будьте готовы. Соберите все свои необходимые вещи, если надо, напишите письмо своим, сообщив, что здесь уже вас не будет. Все, отбой, – закончил он и повернулся к выходу.

– Товарищ лейтенант, правда, что немец к Москве подступает? – выкрикнул Миша Чернов.

– Правда, – остановился Смелов у выхода. – Подступает, это ты верно заметил. Поэтому мы и едем на фронт, чтобы он не подступал, а отступал, притом бегом и без оглядки. Ясно вам, Чернов?

– Так точно! – бодро ответил Миша. – Погоним мы этих гадов, как пить дать погоним.

Утром, после завтрака, раздали всем отъезжающим кое-какие сухие пайки с расчетом на один день и дали время собраться.

Касым, оставив свои вещи под ответственность Николая, направился в штаб относить письмо, написанное после отбоя. В нем он сообщил об убывании из расположения учебного лагеря на фронт и просил Гаяну больше сюда не писать.

Навстречу попался замполит роты Збруев.

– Ты куда направился, Мударисов? – остановил он Касыма. – Почему не со своим взводом?

– Письмо в штаб отнесу и вернусь, товарищ старший лейтенант! – отрапортовал Касым.

– Почему неорганизованно? Почему не передал, когда собрали у всех с утра?

– Не успел, товарищ старший лейтенант. Занят был.

– Чем ты занят был, что собственное письмо не смог передать посыльному? – продолжал придираться Збруев.

– Виноват, ну как-то неудобно говорить, чем был занят.

– Давай ты из себя красну девицу не строй, а отвечай по форме.

– Есть отвечать по форме, – подыгрывая Збруеву, ответил Касым, – рядовой Мударисов в это время находился в туалете по своей нужде.

– Если каждый будет бегать в штаб письмо относить, – пропустив его слова, продолжил замполит, – это будет бардак. В другой раз успевать надо! – закончил свою нотацию Збруев и, махнув рукой, сказал: – Ладно, иди, но недолго.

Касым, отдав ему честь, быстрым шагом направился в штаб. Там он хотел у местного писаря расспросить, куда все-таки они поедут, но тот был не слишком разговорчив и отмахнулся общими фразами типа «я ничего не знаю».

Состав, состоящий из шести вагонов, подогнали прямо к учебному лагерю уже с вечера. За это время там внутри оборудовали из досок спальные места для офицеров из числа комсостава, а рядовым и сержантам на пол закинули свежее высохшее сено вместо постели. Увы, вагоны были не пассажирские, а те, в которых возили материалы, без излишеств.

– Прощай, Суслонгерский учлаг, прощайте, марийские леса. Ждет впереди нас армейский флаг, а может, и вечность в небесах, – затянул стих Касым, залезая в свой вагон вместе с остальными.

– Что, Мударисов, опять стих придумал? – услышав его голос, крикнул следящий за погрузкой командир роты капитан Михайлов.

– Есть такое, товарищ капитан. Вдохновился малость.

– Ну, продолжай в таком духе. Пусть и другие вдохновляются.

Состав после полной загрузки тронулся, оставляя за собой паровозный дым. Не знали еще эти солдаты-новобранцы, что пройдет месяц и здесь начнет твориться нечто, что представить будет трудно. Ушедших в первых составах кадровых офицеров заменяли офицеры НКВД. Бесконечное недоедание и наступившие холода унесут в могилу многих новобранцев, которые так и не успеют почувствовать запах войны. Их погубит жадность и халатность командиров, которым в свою очередь со временем воздастся по заслугам. Но это будет потом. А сейчас вагоны с бойцами Красной Армии держали путь в подмосковный Подольск, чтобы формировать 544-й пехотный полк, в составе 138-й дивизии.

Под Вязьмой

Эшелон за эшелоном загруженные бойцами Красной армии вагоны прибывали на станцию Подольска. Отсюда всех в пешем порядке уводили в сторону города Вязьмы. Дальше уже поезда не шли, отправлялись только назад в тыл страны за новыми партиями новобранцев.

544-й полк дошел до Наро-Фоминска и расквартировался на окраине в близлежащих деревнях. Отделение Касыма поселилось в доме у пожилой женщины, которая проживала со своим престарелым отцом и дочерью.

После учебного лагеря и изнурительного перехода жизнь в этом доме казалась раем. В избе спать всем отделением отказались, кроме ефрейтора Мусаева, который хотел воспользоваться своим командирским положением. В сарае на сеновале спалось намного лучше, чем в доме. Тем более, если кто-то начинал храпеть, можно было уйти и лечь подальше.

– Эх, сейчас бы самогончику, – стукнув ладошками, заговорил Миша Чернов, – и к дочке хозяйки можно подбиться.

– А что, по трезвяку слабо? – подколол его Николай.

– Да не слабо, но как-то попроще, – ответил ему Миша. – Слова в таком состоянии вылетают из уст, как песня.

– Может, тебе тогда просто спеть попробовать? Может, получится и без самогонки, – вклинился в разговор Касым.

Тут во дворе кто-то закашлял, прервав их разговор. Чернов, взглянув через щель чердака, махнул рукой:

– Да это дед там сидит курит. Больше никого нет. Можете расслабиться.

Не зря насторожились солдаты. Ночью может любой из проверяющих подойти к сараю и подслушать разговоры. Всякое бывает: скажешь что-то не так – с утра сразу в оперчасть и заберут. А там – кому попадешься. Будет какой-нибудь молодой выскочка из мухи слона делать – и шлепнут перед строем за антисоветские высказывания. Этого многие остерегались и старались лишнего о предстоявшей битве не говорить.

Утром проснулись, кто как хотел. Никакой команды «подъем» не прозвучало. Просто нужно было кому-то дойти до полевой кухни и принести еду. Для этого ходить туда всем отделением необходимости не было. Главное, отдай свой котелок, и туда наложат положенную порцию. Вызвался идти Чернов, так как ему больше всех не сиделось на месте. Собрав котелки, в том числе еще спящего в доме ефрейтора, он кинул за спину пустой рюкзак и ушел на окраину деревни, где располагалась полевая кухня полка, гремя в руках котелками.

Бесполезное шатание по деревне было под запретом, поэтому, чтобы не скучать, Касым попросился помочь пожилой хозяйке. Она от помощи не отказалась и направила его в огород копать картошку. К нему на помощь присоединилось все отделение. Даже ефрейтор Мусаев, проснувшись, не остался в стороне. Огород у хозяйки была приличный, и поэтому работы хватало на всех. Трудились, искоса подглядывая за дочкой хозяйки, пока не появился Чернов с едой. Увидев его, остановили работу и, набрав из колодца холодной воды, стали мыться.

Хотели расположиться для приема пищи там же, в огороде на зеленой травке, но хозяйка позвала всех домой. Отказать было неудобно. Собрав все свое, пришлось зайти в дом. Учитывая солдатское положение, стол был накрыт на славу. Молодая отварная картошка, деревенское масло с молоком, свежие помидоры, огурцы, зелень, соления – все это изобилии было на столе.

– Заходите, ребятки, не стесняйтесь, садитесь ешьте, – позвала хозяйка столпившихся у входа солдат. – Все свое, все деревенское.

– Ну, тогда выкладывайте и наши харчи, – приказал Мусаев, посмотрев на Мишу.

– Понял, – сказал он в ответ и стал доставать из рюкзака весь провиант, который принес с полевой кухни. Котелки с кашей тоже выставили на общий стол, но всем хотелось сначала попробовать яства хозяйки.

– Может, вы самогонки хотите? – предложила она. – У меня есть литровка, если что.

– Ну, это не обсуждается даже! – воскликнул Чернов. – Конечно, несите. Мы очень хотим.

– Отставить, рядовой Чернов! – возразил Мусаев. – Никакого спиртного. Скоро вам и так будут выдавать по сто грамм боевых.

– Ну, ефрейтор, ты задал! – заступился за Мишу Николай. – Это еще когда будет? А нам нужно сейчас. Раз предлагают, нельзя отказываться. Обидим хозяйку.

– Не переживай, Харис, – присоединился Касым к разговору. – Не напьются же они. Пойдут вон дальше работать. У нас в деревне, когда картошку копали в своих подворьях, без спиртного не обходилось.

– Почему это? – удивленно спросил ефрейтор.

– Интерес к работе пропадал. Мотивации не было. Без него будешь весь огород сам копать, а так все придут, и весело заодно.

– Ну ладно, – согласился Харис, – делайте что хотите.

Не успели первую чарку до конца выпить за победу, как в дверь постучали. В срочном порядке пришлось спрятать под стол литровую бутыль.

В дом зашел лейтенант Смелов в сопровождении замкомвзвода.

– Встать. Смирно! – скомандовал Мусаев, но взводный сразу махнул рукой, сказав: – Вольно. Садитесь, продолжайте прием пищи, – и, посмотрев на богатый стол, добавил: – Ничего себе, вы питаетесь, бойцы!

– А вы садитесь с нами, – предложил ему Касым. – Попробуйте сами все.

– Да нет, спасибо, – вежливо отказался Смелов, – нужно дальше идти. Вот от молочка я бы не отказался.

– Конечно-конечно, – засуетилась хозяйка и, подозвав дочь, попросила налить лейтенанту молока.

Девушка была хоть и не молодой и не первой свежести, но почему-то, увидев молодого лейтенанта, слегка засмущалась, передавая налитое в кружку молоко.

– Ну, как обустроились? – продолжил Смелов, поглядывая на дочь хозяйки. – Хотя, что я спрашиваю? – ответил он сам себе. – И так все видно. Ну, слишком не расслабляйтесь. Да и не забудьте оружие почистить. В любое время могут нас поднять по тревоге.

– Какой молодой, – высказалась дочь хозяйки Анна, как только Смелов и замкомвзвода вышли из дома.

– Понравился, что ли? – шутливо, взглянув на нее, спросил Миша.

– Да вот еще! – гордо ответила она. – Вообще-то у меня муж есть. В отличие от вас он уже воюет.

– Да ты не обижайся на Мишу, – защитил своего земляка Касым, – он у нас болтун. Может сказать иногда – хоть стой, хоть падай.

Услышав это, Чернов чуть замялся, но, вспомнив про бутыль, наклонился под стол.

– Лейтенант у нас в самом деле молодой, – продолжил Касым. – Только с училища. Все принимает, как есть. Все должно быть по уставу, и никаких поблажек.

– Первый бой покажет, какой он есть, – высказался Миша, разливая по кружкам самогон.

– Первый бой всем покажет, – сказал до этого молчавший Андрей, призванный из Йошкар-Олы. – Кто смелый, кто трус – все увидим. Тут же нет среди нас, чтобы кто-то воевал?

– Если только дед во дворе, – поддержал разговор Михаил. – В Первую мировую с немцами встречался. Потом мог участвовать и в Гражданской войне. Правда, за кого? За красных или за белых?

– За красных он воевал, молодой человек, – сказала хозяйка дома в защиту своего старого отца, – да с германцами тоже успел повоевать. Из-за своих ранений он до сих пор кое-как двигается и почти не слышит ничего.

– Может, тогда за деда и выпьем? – как бы сглаживая свои высказывания, предложил Миша.

– Раз появился тост, давайте еще по одной, и пойдем выкапывать дальше картошку, – предложил Касым, оглядев довольных сегодняшней жизнью сослуживцев.

– Чего так быстро-то? – не согласился с ним Миша. – Может, сначала допьем бутыль, а потом пойдем?

– Ничего, – вмешался в разговор Мусаев на правах командира, – день еще впереди. Закончим работу, вечером и посидим. Вот и допьем.

После высказывания ефрейтора всем отделением понимающе тронулись с места на выход, кроме Чернова, который все еще пытался задержаться за столом.

– Хорош, Михан, разглядывать бутыль, убери ее под стол, и пошли, – поторопил его Николай, – не оставим мы тебя здесь одного. Высосешь все в одиночку и глазом не моргнешь. Давай-давай, шевели поршнями.

Чернову ничего не оставалось, как подчиниться коллективу и пойти за ними.

После обеда с проверкой заглянул и замполит роты Збруев. Увидев, что бойцы всем отделением трудятся в огороде, перекинулся несколькими словами с хозяйкой дома и ушел.

Как потом она сказала, он поинтересовался, все ли у них в порядке и есть ли у нее жалобы на постояльцев. Но, услышав от нее ответ «нет, у нас все здесь в порядке», ретировался, не отвлекая бойцов от труда.

Через день взвод Смелова заступил в наряд. Кого-то отправили на охрану вокруг деревни, кого-то – на кухню помогать, а вот Касыму и Николаю во главе с ефрейтором Мусаевым досталось патрулирование в самой деревне для выявления и пресечения нарушений воинской дисциплины.

Деревня была не из маленьких. Пока всю ее обойдешь, проходило достаточно времени. Всюду в домах были слышны солдатские разговоры и громкий смех, и никто без надобности не шлялся по деревне. Ближе к обеду навстречу патрульным попался солдат со второго взвода Ибрагим, загруженный пустыми котелками, направлявшийся в сторону полевой кухни. Увидев высокую фигуру издалека, Касым его сразу узнал.

– Здорово, землячок. Ты куда это путь держишь? – поравнявшись с ним, задал вопрос Касым.

– Здорово. А по мне не видно, куда иду? – недовольно ответил он, не желая тратить время на разговоры.

– Ну вижу, что торопишься на кухню. Да ты не торопись, останется тебе еда. Не съедят все. Здесь тебе не учлаг Суслонгерский.

– Это да, – оживился от сказанного Ибрагим. – Накладывают мне, сколько я прошу. Меня там уже все запомнили, я каждый раз сам хожу за едой.

– Никому не доверяешь, что ли? – пошутил Касым.

– Доверяю, почему не доверяю. Просто кто-то пойдет другой – могут мне порцию дать обычную, а так видят меня, и даже спрашивать не надо о добавке.

– Тебе, конечно, надо было проситься на кухню поваром.

– Да я просился, но меня не взяли. Там, видно, таких как я, и так хватает.

– Ладно, хватит разговаривать, – перебил их Мусаев, до этого куривший с Николаем на стороне, – нужно дальше идти.

– Пока, землячок! – крикнул напоследок Касым удаляющемуся от них Ибрагиму. – Слишком не переедай, а то в атаку пойдем – бежать не сможешь. Я все же рассчитываю, что в бою буду прятаться за твоей спиной.

В ответ на эту шутку Ибрагим даже не оглянулся, махнув лишь рукой.

Через неделю комфортной солдатской жизни их ночью загрузили в эшелоны на близлежащей железнодорожной станции, переправили до станции Семлево около одноименной деревни под городом Вязьма. Происходило это быстро и оперативно, для того чтобы уже все эшелоны с бойцами Красной армии были доставлены к месту дислокации до наступления рассвета, во избежание бомбардировки со стороны немецких самолетов. На этот раз пришлось располагаться в палаточных лагерях почти у самой станции.

После завтрака колонны солдат повели по направлению Минского шоссе копать окопы и устанавливать заградительные сооружения от немецких танков. Здесь уже был слышен гром канонады, доносившийся откуда-то со стороны Смоленска. Время от времени пролетали вражеские самолеты-разведчики, обследуя наши позиции. В какой-то день работ солдаты стали даже свидетелями воздушных боев, где немцы показали значительное превосходство, хотя наши летчики и сражались отчаянно. Были случаи, когда пролетал рой немецких самолетов, не обращая внимания на солдат, готовящих оборону под Вязьмой. Наверное, летели бомбить более стратегически важные объекты.

В середине сентября повеяло уже прохладой. В палатках спать становилась все холоднее. Поэтому Касым перед отбоем всегда надевал ватную солдатскую телогрейку.

– Слышь, Касым, – толкнул его рядом лежащий Михаил, – я сегодня видел, на станции продукты выгрузили и тентом накрыли. Может, сходим, посмотрим, что там привезли?

– Ты что, с дуба рухнул? – отреагировал на это предложение Касым. – Хочешь, чтобы нас как мародеров перед строем расстреляли? Там же охрана вокруг ходит с автоматом.

– Да там охраны-то – всего один человек, – продолжал настаивать на своем Чернов. – Пока круг будет делать, успеем нырнуть под тент. Обратно тоже так же – пройдет мимо нас, подождем чуть-чуть и тихонько вылезем. Пока он с другой стороны вернется, мы уже в темноте испаримся.

– Там же везде фонари висят, как ты в темноту нырнешь?

– Какие там фонари! Они тусклые, что толком ничего и не видно, да и выгрузили продукты подальше от света.

– Ну, не знаю… – не решался Касым на такое предложение. – Стремновато как-то.

– Что тут стремного? Думаешь, это для нас? Наверно для наших командиров, не иначе.

– Не боишься, значит, попасться?

– Да нет, – спокойно произнес Миша, – а чего бояться-то? Поймают – максимум расстреляют. У нас и так жизни на волоске. Под огнем сидим. Скоро немец попрет на нас, кто знает, останемся мы живы или поляжем. Так что кругом облава. Здесь хоть в случае удачи поедим. А то от каши и щей скоро изжога начнется.

– Сильный аргумент, – согласился с ним Касым, – давай рискнем.

Сказано – сделано. Прихватили каждый с собой рюкзак. Осторожно вылезли, приподняв край палатки, боясь разбудить кого-нибудь из солдат. Через основной выход тоже нельзя было, потому как там курсировали часовые. Лишние свидетели им были не нужны.

Дошли под покровом темноты до станции быстро. Благо она располагалась от палаточного лагеря недалеко. Присмотревшись, обсудили, с какой стороны лучше подобраться. Закрытые тентом продукты находились на открытой местности, но по краям росли небольшие деревья и кусты, что облегчало путь к намеченному. Зашли со стороны кустов, там можно было сидеть незамеченными. Дождались, пока солдат наперевес с автоматом пойдет на очередной круг, и как только его силуэт исчез из поля зрения, разом прошмыгнули под накрытый тент. Затаив дыхание, подождали, пока часовой пройдет мимо них. Как только перестали быть слышны его шаги, они наощупь стали набивать рюкзаки. В основном здесь были консервы. Что в них было, они пока знать не могли. Также набирали, что было в пачках, не забывая прислушиваться к шагам часового. Как только рюкзаки были наполнены, пришла пора уходить. Опять же дождались очередного прохода мимо них часового и, тихонько вылезши из-под тента с продуктами, на четвереньках доползли до кустов, где уже они почувствовали себя в безопасности. Отойдя немного от места ночного приключения, пристроившись в небольшой яме, решили посмотреть, что же все-таки они унесли.

Улов был неплохой. Мясные и рыбные консервы, сгущенка, галеты и сухарики в пачках, сигареты. Главное, на этикетках было написано не на русском.

– Не нашенское! – шепнул довольный Миша. – Все иностранное. Жалко, что выпить ничего нету. Сейчас бы не помешало.

– Да… – расслабленно поддержал его Касым, – не помешало бы. Все же под смерть ходили. Ну давай хоть попробуем эти «вкусняшки», – добавил он и начал открывать тушенку с говядиной штык-ножом.

– Лихо получилось, – подбодрил Касыма Чернов, – а ты боялся. Как думаешь, узнают о пропаже?

– Да вряд ли, – ответил Касым, дожевывая очередной кусок говядины из банки, – там же всего навалом было. Думаешь, кто-то считал?

– Хорошо, если так, – согласился с ним Михаил. – Как бы, узнав, обыск не устроили у всех.

– Да успокойся ты и наслаждайся едой. Завтра оттуда все загрузят и увезут, и не заметишь. Вот теперь я не жалею, что согласился с тобой идти.

– А что так, до этого сомнения были?

– Были, да сплыли, – ответил ему оживленно Касым и, сладко потянувшись, добавил: – Как же я давно хотел говядиной побаловаться.

Плотно поев под звездным небом, решили здесь же в яме закопать остатки провианта, так как в спальную палатку тащить продукты иностранного происхождения было небезопасно.

Бесшумно добравшись до своих спальных мест, они уснули приятным сном. Это был один из лучших дней для Касыма со времени призыва в ряды Красной армии.

На другой день оборонительные работы продолжились. Чувствовалась и тревожность в полку в связи с предстоящей битвой. Артиллерийские выстрелы звучали все ближе и ближе, да и самолеты стали летать вокруг них почаще. Авиаудары пока не наблюдались, но предчувствие, что это скоро произойдет, присутствовало.

Сегодня Касым получил из дома наконец-то письмо. Гаяна, как всегда, на трудности жизни не жаловалась, а просто писала, что со всем справляются. Да, в этом ей не откажешь. По натуре она была сильной женщиной. Писала, что сейчас уборочная пора и времени совсем нет. Сообщила о судьбе трех братьев. Они базировались тоже где-то под Москвой. А от одного известий так и не было. Где он, что с ним – до сих пор в неизвестности.

Вечером после прибытия в палаточный лагерь он написал ответное письмо домой. Описал все поверхностно, не углубляясь в подробности. Хотя он и сам не мог знать, что может случиться завтра – пойдут дальше окопы укреплять и углублять или будут обороняться от врага. О том, что пойдут в атаку, никто разговоров и не вел.

Как стемнело, к нему подошел Чернов и предложил прогуляться до заветной ямы, где были спрятаны запасы. На этот раз решили взять с собой и Николая.

Весь остаток вчерашнего улова находился на месте. Снова насытившись внезапными подарками, только мечтательно разлеглись на дне ямы, как вдруг откуда-то услышали незнакомую речь.

– Тихо! – дернул Касым пытавшегося чихнуть Михаила. – Слышите? Где-то рядом говорят.

От сказанного у Чернова сразу пропала охота чихать, и он вместе со всеми стал прислушиваться к отдаленным разговорам в темноте. Говорили не по-русски, не по-татарски и не по-чувашски. Эти языки Касым бы сразу определил.

– Кажись, не наши, – встревожился Николай.

– Может, все же наши, – не хотел верить в другое Миша, – прознали про наши вчерашние похождения, и вот сейчас шарятся в округе в поисках пропавшего.

– Тихо! – еще раз одернул его Касым. – Это больше на иностранный язык похоже. Скорее, немецкий.

– Неужто с тыла зашли? – приподняв голову поверх ямы, сказал Николай.

– Скорее, разведка, – ответил ему Касым. – Что будем делать?

– Поползли к своим, – встрял в разговор Михаил, – приведем помощь и накроем их.

– Ну да, – еще тише ответил Касым. – Как объясним, что делали мы за расположением полка? Пошли в кусты пописать и заблудились? Притом все трое.

– Да, не выход, – согласился Михаил. – Ну а что делать-то? Не сидеть же сложа руки.

– Может, попробуем подступиться к ним поближе и уточнить, что они собираются делать? – предложил Касым.

– Откуда ты узнаешь, что они собираются делать? – возразил Николай. – Ты же не поймешь, о чем они говорят.

– И то верно, – согласился с ним Касым. – Ладно, сидите здесь тихо и не высовывайтесь. А я попробую подползти к ним поближе. Если вдруг что-то случится или меня долго не будет, ползите в расположение полка и предупредите о немцах. Скажете, пошли меня искать и напоролись на фрицев.

– Может, вдвоем поползем? – предложил Касыму Михаил.

– Нет, – отрезал он в ответ. – Шума можем наделать вдвоем. Одному будет попроще, – добавил Касым и пополз в сторону, откуда доносились голоса.

Полз он предельно тихо, стараясь не наткнуться даже на ветки. Хруст сухих веток мог сразу вызвать у окружающих подозрение. Поэтому нужно было каждый предстоящий метр прощупывать. Чем ближе он подползал к голосам, тем становилось страшнее от неизвестности.

На горизонте появился небольшой пригорок. Преодолев расстояние до него, Касым на спуске разглядел ночных непрошеных гостей. Их было шестеро. Одеты были в немецкую форму с отличимой эмблемой в виде креста, которую им показывали в учебном лагере. При свете фонарика они изучали разложенную перед собой карту окрестностей. Удивило Касыма еще то, что они себя вели вольготно и особо ничего не опасались, будто здесь хозяева они. Пообсуждав еще с минуту карту округи, собрали все свои пожитки и тронулись в сторону железнодорожной станции. У всех сбоку висели автоматы немецкого образца и квадратные ранцы за спиной.

Преследовать их Касым смысла не видел, нужно было быстрее вернуться в полк и сообщить взводному. Около ямы его ждали Николай с Михаилом.

– Чего так долго? – встревоженно обратился Чернов. – Узнал, кто там?

– Узнал. Немецкие диверсанты. Скорее, вздумали взорвать железнодорожные пути около станции. Туда направились. Надо быстрее сообщить взводному и идти в погоню.

Быстро добежали до полка, и Касым в срочном порядке разыскал лейтенанта Смелова. Выслушав его, тот поторопился в штаб доложить вышестоящим. Сборы были недолгими, и третью роту во главе с капитаном Михайловым подняли по тревоге. Вооружив солдат, кинулись преследовать диверсантов. Бежали цепью, на ходу рассматривая окрестности станции. Третий взвод шел посередине, а первый и второй по краям – на случай, если придется заходить с флангов.