Тонкая грань. Курьер 2. Том 2. Весеннее безумие

– Ты чего, Лев Аркадьевич, обиделся что ли, ушел так не хорошо… – голос у него был мягкий, обволакивающий, как у мартовского кота. – Не обижайся на девчонок, они чокнутые, честное слово.

Лев и не обижался на девчонок. Он просто устал ничего не понимать, путаться в отношениях, в пространстве, в интригах. Он хотел честности. Подумал, что все они врут, нагло врут, глядя ему в глаза. Людвигу нужен курьер в Небоскребе, Жене вообще никто не нужен, так же и ее группе ведьм, или как там они себя величают. Он просто пешка, которую каждый пытается двигать в нужном ему направлении.

– Да что ты такое думаешь, Левушка. Ну как ребенок, это не ты сейчас обижаешься, это твой паразит давит на важность. Подумай хорошенько. Небоскреб тебя позвал, ты же сам говорил, а мы лишь инструменты судьбы, мы помогаем возродить в тебе твой спящий, или лучше сказать, мертвый разум. Мы учим тебя воспринимать разные реальности. Думаешь, мне хочется тратить время на учеников и на тебя в частности? Нет у меня ни минуточки, Лев Аркадьевич, чтобы возиться с неосознанными, а вот вожусь же! Потому что так судьба распорядилась. Это закон силы, карма, если хочешь. Каждый свою судьбу исполняет, кто хорошо, а кто плохо. И никуда от этого не уйдешь.

– А я вот возьму и откажусь от кармы. Вернусь в свой привычный мир, где по лестницам люди ходят, а не кусты в черном…

– А, кстати, ты теперь в Небоскребе герой. Ты, Левушка сделал то, чего даже Стражи не могли.

– Изловил сбежавший куст?

– Ты ему четко в энергоцентр попал. Ошибись ты на сантиметр ниже или выше, я бы с тобой сейчас не разговаривал… – Людвиг замолчал и вдруг стало ясно, что это чистая правда, от чего по спине побежали мурашки.

Лев подумал, что тогда все казалось легко и просто, мыслил он четко и ясно, как будто давно уже знал, что нужно сделать и куда ударить. Это состояние ясномыслиния появилось у него вследствие шока от ударов Жени и ее ведьм. Получалось, они спасли ему жизнь. Может быть, весь этот спектакль был продуман заранее, чтобы отловить черного человека? Нет, слишком всё сложно.

– Я тебе нужен как Курьер?

– Конечно, Левушка.

– Тогда я хочу знать правду о Небоскребе, о серых и черных, о тебе, вообще обо всем.

– А если правда тебе не понравится? Помнишь паразита? Ты его увидел, и что, тебе стало легче?

– Нет, мне стало хуже, но это правда и я за нее благодарен.

– Хочешь правду? Ладно, давай встретимся завтра и поболтаем, если так надо.

– Да, давай, а то ведь я твое поручение исполнил, книгу тебе принес, так что могу больше не общаться. Вернусь в обычный мир, хватит с меня чудес…

– А вот этого, Левушка, ты не сможешь. Отравлен ты другим миром, для тех, кто хоть раз в Небоскребе был, обратной дороги нет. Разве что лоботомия…

Тут он был прав на все сто, Лев не стал спорить. В обычном мире ему стало тошно, мужчины перестали казаться интересными, дела – важными, а женщины чистыми и прекрасными. У всего стали видны пакостные черные уши, или там усы, или антенны, не важно. На всем лежала великая тень паразита разума.

– Ладно, пусть по-твоему будет, но я не хочу больше в игры играть. Ответишь честно на все мои вопросы, пусть даже так будет хуже. Какой смысл мне увидеть Небоскреб и даже не знать, что это такое. Я общаюсь с тобой уже два месяца, но понятия не имею, кто ты. Ты ведь мне нравился.

– А сейчас разонравился? – Людвиг рассмеялся от души. – Не обращай внимания, это простая манипуляция. Я могу нравиться всем, а могу никому. Хочешь я сейчас приеду, займемся черной магией, я научу тебя летать как птица и опять буду тебе нравиться?

Лев прикусил язык, прозвучало пошло и угрожающе как-то. Его сначала бросило в пот, потом в холод, он подскочил на диване и скользкая трубка телефона выпала из рук. Он поймал ее на диване, опять услышал радостный хохот универсального директора, смутился и разозлился еще больше.

– Издеваешься, да? Смешно тебе, скотине инопланетной? Думаешь, я не знаю?

– Чего ты там знаешь, Лев Аркадьевич? Что во мне смешалось много кровей? Так это все знают. Ты ведь, Лев Аркадьевич, тоже не чистый человечек, «ключи» никогда не бывают из людского рода, как их не очищай от паразита. В человеческом теле не заложено таких возможностей, так что сделай вывод, дорогой.

– Я – человек, Женя – человек, ее группа, все эти Марьяны жирные и Светланы гламурные – люди, а вот ты нет.

– И чем это плохо?

– Не знаю. Ты чужой и логика у тебя извращенная.

– А вот тут ты ошибаешься, это ты здесь чужой, Левушка и весь твой род. Но не будем сейчас, не телефонный это разговор.

– Ага, значит все окутано тайной? Так почему же ты мне ничего не говоришь?

– Потому что жалею. И не прав, конечно. Так что, мне приехать? А?

– Приезжай! – Лев сам удивился отчаянию в своем голосе. – А впрочем нет, не приезжай. Я тут не один.

– Дай угадаю. Это не Макс, потому что Макса нет, это не женщина, иначе бы ты со мной не болтал, неужели… О да, я его чувствую! Лев, немедленно избавься от твари!

Он не шутил, в голосе появились металлические нотки. Нелюбовь Людвига к Витеньке была хоть и заочной, но такой глубокой, что Лев никак не мог ее понять. Даже если Витенька чей-то там шпион, пусть себе шпионит, кому это мешает? Никаких страшных тайн Лев ему все равно не доверит, а так, всякую ерунду пусть узнает, не важно. И чего так кипятиться? Людвиг кричал в трубку, ругался, называл его законченным идиотом, подробно объяснял, почему никто не хочет заниматься сексом с таким умственно отсталым. И конечно же он встречаться с ним не будет и на вопросы отвечать, пока тварь не покинет пределы квартиры Льва.

– Ладно, давай до завтра, я сейчас выгоню Витеньку, дам ему деньги на гостиницу.

– Какую еще гостинцу…

Но Лев завершил вызов. Несколько минут он сидел и потирал виски, чувствуя себя совершенно разбитым. Представил, как он будит несчастного погорельца и просит его по непонятным причинам покинуть уютную и теплую квартиру. Гадко как-то получалось, не красиво. Дверь он открыл очень тихо, увидел пустой диван и удивился. Где же Витенька, неужели услышал разговор и свалил?

Нет, Лев бы услышал как хлопнула дверь. Он собрался посмотреть на кухне, как случайно перевел взгляд на потолок. И тут ему стало так плохо, что ноги подкосились и он чуть не упал. Темнотой заволокло взгляд, тело словно скрутило в восьмерку. Никогда раньше он не испытывал такого отвращения. На потолке висела черная скользкая ящерица. Она была омерзительно жирной, вместо головы у нее была присоска. Эта присоска впилась в потолок и тянула какой-то слабый свет сверху, из соседней квартиры, прямо через потолок. Лев издал крякающий звук и захлопнул дверь. Через несколько секунд он открыл ее снова, сцепив зубы, и вооружившись кухонным ножом. Но его встретил сонный Витенька в засаленной майке и семейных трусах. Он невинно потирал глаза и глупо улыбался:

– А я услышал шум, что-то случилось? А зачем нож, Левушка…

– Убирайся, – прохрипел Лев, – пузо вспорю!

– Да ты чего???

– Людвиг был прав. Я считаю до трех!

Витенька отбросил притворство, выровнялся, глаза его налились тьмой, он процедил сквозь зубы что-то о Людвиге и ушел в один трусах и майке. От него остался тяжелый гнилостный запах и гадкие мокрые следы на потолке. Лев открыл окно, чтобы проветрить и вдруг увидел восходящее солнце. Так быстро закончилась ночь! Что-то странное творилось в его мире с людьми и с пространством!

2

Лев зажмурил глаза, ощущая мир вокруг. Было удивительно тихо и тепло. Абрикоса сыпала на него мягкие белые лепестки, они гладили его воспаленную макушку и становилось очень хорошо. Он каждую весну приходил на эту лавочку в парке и сидел, греясь на легком весеннем солнце, он благодарил мир за такую возможность. На прохожих не смотрел, только на старый корявый дуб, застывший, как огромный мертвый богатырь, на зеркальную гладь воды в озере, усыпанную лепестками абрикосы. Смотрел на город, такой далекий и нереальный.

Потом весна проходила, начиналось жаркое лето и дождливая осень и он забывал все эти тонкие ощущения. Но следующей весной, как только появлялось солнце, как только уходила холодная белая зима и зацветали деревья, снова шел в парк на эту самую скамейку и удивлялся тому, как может быть прекрасен мир. Стало жалко людей, спешащих влиться в круговерть, бегущих к остановкам и офисам.

А потом он вспомнил о паразите сознания и понял, что так все и будет. Люди будут работать, чтобы выжить, будут выживать, чтобы работать, а потом придет старость и они встретят ее с мутным рассудком и уставшим телом. Болезни съедят их силу, а повседневные заботы станут смыслом жизни. А потом они тихо умрут и никому больше не будет до них дела. Мир рабов, мир безумцев, мир роботов, мир зомби. И он родился здесь, чтобы узнать о своем рабстве и всплакнуть о невозможности все изменить. Зачем?

– Эй, проснись и пой!

Людвиг появился из ниоткуда. Только что его не было и вот он стоит во всей красе, тонкий изящный джентльмен в длинном старинном плаще, в высоких сапогах и в широкополой шляпе. Не хватало только шпаги и белых перчаток.

– Ты как появился? Я даже не заметил…

– Ветром надуло. – Людвиг легким движением скинул лепестки со скамейки и сел рядом, загадочно улыбаясь и сверкая живыми глазами.

Лев подумал, как он к нему относится и понял, что совершенно по-разному. Его чувства варьировались от лютой ненависти и страха до немого обожания. Он казался то всезнающим магом, то раздражал своей надменностью. И все-таки Лев склонялся к тому, что полюбил это странное, темное и возможно даже не человеческое существо. Полюбил за силу, за собранность, за знания, за смелость. Всего этого у Льва не было, а было только нудное нытье о том, как скучна его жизнь.

– Я тебя люблю.

– Знаю, это пройдет, Левушка. Я твой учитель, пусть не безупречный, но все же. Это чувство благодарного ученика к тому, кто по доброй воле дает ему знания.

– Нет, не морочь мне голову. Ты не учитель, ты эгоистичный и жестокий потребитель. Моя любовь не связана с благодарностью. Это просто тепло, которым я с тобой делюсь.

Людвиг рассмеялся и снял шляпу. Ветер раздул его волосы. Лев присмотрелся и вдруг увидел, как стар этот человек, или не человек, если угодно. Вокруг глаз у него была сеточка морщин, тонкие губы были сухие, а на шее были видны вены. Возможно, он живет здесь лет двести. Любовь возникала из ощущения, что Лев прикоснулся к чуду и Людвиг был частью этого чуда, так же, как он был частью Небоскреба.

– Как там твой друг… Витенька?

– Ты был прав, – мерзость. Я его выгнал.

– А он так просто взял и ушел?

– Я собирался вспороть ему пузо, так что пришлось уйти. Я видел, что это за тварь.

Людвиг довольно улыбался, но смотрел вдаль на гладкое, как зеркало озеро. Там над водой ветер гонял лепестки и было это похоже на снег, только очень теплый. Потом он повернулся ко Льву и посмотрел прямо в глаза, и от этого Льва накрыло волной страха, он весь сжался и хотел вскочить и бежать, но универсальный директор поймал его за руку и мягко, но твердо вернул обратно на лавку.

– Ты сам просил. Я хотел уберечь тебя как можно дальше от правды, но ты ее жаждешь. И чего тебе не живется спокойно, Лев Аркадьевич, милый ты мой?

Он показал на озеро. Сказал успокоиться, выключить мысли и смотреть над поверхностью воды, там, где летали лепестки. Но там ничего нет… – пытался отмахнуться Лев, но сощурил глаза и вдруг увидел, что это не ветер играет лепестками. Лев совершил еще одну попытку сбежать, но Людвиг сделал ему больно, сжав локоть, и пришлось остаться.

Лев успокоил ум и стал смотреть очень легко, сквозь ресницы, почти не различая детали. Все стало мутным, а потом он увидел тех, кто поднимал в воздух лепестки. Это были существа с длинными прозрачными телами, клубящимися внутри энергией. Они были пугающими, потому что их не должно было быть. Они летали и бесились над водой, но, как только по берегу озера проходили люди, бросались к ним и пронзали их насквозь, оставляя серые следы по траектории движения. Сердце у Льва сжалось, ничего хорошего в таких танцах не было.

– Что это? – спросил он тихонько, боясь привлечь внимание воздушных летунов.

– Это ваш мир, Лев Аркадьевич. Он населен или я бы сказал «перенаселен» живыми существами, из которых вы, люди на последнем месте.

– То есть они всегда живут рядом с нами?

– Не только они, Левушка. Такие, как твой Витенька тоже прекрасно живут. И да, такие, как я тоже живут в вашем мире. А еще пятнадцать рас, и все они считают людей едой.

– Не понял, кто живет? Такие, как эти летуны?

Людвиг покачал головой и повернул его голову влево. Там озеро заканчивалось и был ларь с фруктами, винный магазин и несколько бабок торговали зеленью и семечками. Там собралось несколько человек, то ли смотрели, то ли покупали. Людвиг указал на последнего слева человека, толстяка в длинном сером пальто с портфелем под мышкой. Тот возился у своего Мерседеса и разговаривал по телефону. Он выглядел настолько обычно, что Лев сразу не заметил его присутствия.

– Прикрой глаза и не смотри прямо. Тсс! Не думай, просто смотри.

Лев кинул скользящий взгляд и вдруг увидел, что толстяк не человек, а серая толстая тварь, похожая на гусеницу-переростка, потом он увидел синий свет, который распространялся вокруг гусеницы. Он расползался как газ и прилипал к людям возле ларька. Люди тускло светились желтым, но когда они соприкасались с синим светом, их желтый свет становился серым. Эта тварь выпивала жизненные силы людей, просто находясь рядом. Льва затошнило и он отвел взгляд.

– Это Серый?

– Нет, это саторы, они недавно на Земле. Одна из пятнадцати рас.

– Это отвратительно. Почему люди не сопротивляются?

– Я тебе уже говорил, ваш мозг не может сопротивляться никому, потому что занят паразитом. Никто из вас не может видеть их и никто не может противостоять манипуляции. Это печальная участь людей.

У Льва на кончике языка образовалась горечь, он ее сплюнул и в животе зашевелилась спящая бабочка. Он упал на траву и потерял сознание. Открыл глаза и увидел Людвига, который гладил ему виски и прикладывал ко лбу влажную салфетку.

– Забудь, Левушка, здесь ничем не поможешь. Давай, садись, я отвечу на твои вопросы и слова успокоят твой ум.

– То есть моего паразита?

– Ну да. Он будет делать тебе больно каждый раз, когда ты будешь видеть мир не так, как он хочет.

Это было грустно, но Лев успокоился и сел на лавку. Горечь пропала. Вот значит как всё устроено: узнал правду, получи под дых. Перед глазами у него до сих пор стоял образ жирной гусеницы, распускающей вокруг себя синие щупальца. И это было не в Небоскребе и не где-то во сне, а прямо среди белого дня на озере в центре города. Он посмотрел и не нашел чужеродную «гусеницу». Мерседеса тоже не было, люди разошлись, остались только бабушки с семечками. Синяя пакость до сих пор плавала в воздухе.

– Ладно, рассказывай, мне все равно плохо.

– Задавай вопросы.

– Что такое Небоскреб?

– Это энергетическая конструкция, выстроенная многими поколениями осознанных сновидящих. Те, кто могут освободить свой ум от паразита, во сне создают миры и размещают их в Небоскребе. Каждая дверь ведет в такой созданный во сне мир.

– Значит, все эти миры не настоящие?

– Кто это сказал? – Людвиг фыркнул и отвернулся. Потом достал длинную самокрутку и задымил чем-то сладким и приятным. – Любой мир, созданный как энергетическая конструкция, так же реален и устойчив, как и твой мир. Ты сегодня видел, что привычный мир не настоящий, что ты видишь лишь его поверхность. Это ты спишь в реальности, а миры Небоскреба реальны, потому что там никто не спит. Понятно?

– Не совсем. Я в своем сне ничего не могу создавать устойчивого и реального.

– Так ты вообще практически ничего не можешь. Даже летать.

– А ты можешь летать?

– Смотри!

Людвиг медленно поднялся над скамейкой, потом раскрыл руки, как крылья и взлетел над озером. Лев опять почувствовал тошноту, словно кто-то копошился у него в желудке. Он пытался следить за полетом Людвига, похожего на большую черную птицу, но глаза стало резать и вдруг смертельно захотелось спать, он упал на скамейку и обнаружил, что Людвиг уже сидит на скамейке и курит свою пахучую самокрутку, как ни в чем не бывало.

С трудом, лежа на боку, он заставил повернуть голову – и о да! Второй Людвиг парил над озером, став огромной вороной. Игравшие там летуны разлетелись и озеро пошло рябью. Он скользил, цепляясь за светящиеся нити, и резко взмывал вверх, раскрывая крылья навстречу солнцу, потом камнем падал вниз и едва успевал развернуться над водой. Люди проходили мимо и ничего не видели. Потом он вернулся к скамейке, сел рядом со своим застывшим двойником. Лев моргнул и обнаружил не двух Людвигов, а всего лишь одного. Тот спокойно попыхивал какой-то травой и загадочно улыбался.

– Офигеть! – признался Лев. – Как ты это делаешь?

– Легко. – Я засыпаю во сне и там могу все, что угодно.

– Но я ведь не спал!

– Я взял тебя в свой сон.

Все это было непонятно, в голове у Льва образовалась каша, он силился разложить все по полкам, но не мог. Таким выкрутасам не было места в логическом мире. Он перестал думать и расслабился. Вытащил свою электронную сигарету со вкусом кофе и затянулся, чувствуя, что приходит в себя.

– А я смогу так летать? – Лев представил себя парящей в небе большой птицей и даже ощутил, как ветер щекочет перья, как пролетают мимо звезды и миры. Это было удивительно хорошо.

– Когда-нибудь. Спрашивай еще, что ты хотел знать.

– Кто такие Серые?

– Это ваши старшие братья, только они с вами не дружат.

– Что это значит, Людвиг? Ты конкретней говори.