ЛЮМО

Слюна летела на лицо, заставляя Анику щуриться. Широкая грудь Зейна тяжело вздымалась. Эта досадная обида, что превратилась в злость, заставляла швы его собственного мундира трещать.

Они визуально разрывали друг друга на части, по кусочкам, как и полагается людям, познавшим роковую несправедливость.

Она не хотела сиять.

А он был готов на всё, чтобы её свечение навсегда угасло.

Но судьба – шальная дива, непреклонная. И всего на миг Анике показалось, что пресловутый немец выглядел мило. Пусть и грозно. Тогда избранная ухмыльнулась, часто заморгав. Белки глаз окрасились розовым, а шею, которой касался гнев Зейна, опалила жгучая боль. Аника задыхалась, но думала лишь о том, как далеко этот человек сможет дойти. Однажды она чуть не умерла. Бояться сейчас даже стыдно.

И герр Циглер осознал, что ошибся. Дал волю эмоциям и попался на крючок этой лже-люмо. Отшвырнув её в стулья, командир уникального отряда поправил одежду, пригладил волосы и, даже не взглянув на кашляющую девицу, пошёл прочь.

Содрогаясь, Аника вытирала слёзы и гладила свою шею, чтобы как следует надышаться. К ней подбежал какой-то человек в очках и попытался успокоить. Говорил, что уважаемый Зейн неплохой и всё ещё может измениться. Просил не плакать и предлагал умыться. Но Аника подняла голову и непонимающе уставилась на помощника Луиса.

– Я не плачу, колбасник. А забавляюсь. Что ж…

Встав, она посмотрела на отросшие патлы и наконец преисполнилась невероятной решимостью, вспоминая чарующий образ покрасневшего Зейна.

– Посмотрим, кто кого изведёт.

Глава 2

НИМБ С ШИПАМИ

После долгого и утомительного переезда Найра Рэймонд, получив новую личность и жизненную предысторию, оказалась в северной части Исландии. Город Акюрейри встретил россиянку, никогда ранее не выезжавшую за пределы своей страны, с воодушевлением. Однако от скромного рыбацкого городка не осталось и следа. Как только в допустимой близости от людей была построена база детей-люмо, Акюрейри стал сердцем Исландии: город наполнился крепкими домами, многоэтажками и даже высоткой. Туризм процветал как мог в нынешних реалиях. Даже пришлось построить дополнительный аэропорт. Спереди – бесконечная холодная синева фьорда, а сзади местных жителей и довольных приезжих прикрывал горный плащ.

Тут жили, забыв о тяготах. Разговоры простодушны, а встречи непринуждённые. Все довольны и на своей волне. Уверовали, что в стране поселилось чудо, и перестали бояться всякого неуспеха. Плохой рыбный сезон? Будет лучше! Зато осветлённые рядом. Перепады температуры убили картофель и ревень? Плевать, ведь избранные неподалёку охраняют весь мир. Даже светофоры и те необычные: вместо кругов – сердечки.

Оказавшись в чужой стране, Найра сразу соорудила себе эмоциональный кокон, чтобы не быть уязвимой. Никто не должен был заметить, как ей тяжело. Одна, не знавшая языка – у неё отняли свободу выбора, и неизвестно, что будет дальше.

«Трамваев нет, все лыбятся как дурачки, в свитерках красивых ходят. Что мне тут делать? Хочу домой…»

Преодолев улицу с небольшими разноцветными домиками, автомобиль с Найрой и Арабеллой свернул на частную дорогу, ведущую к базе. Впереди показались первые вышки. Охрана здесь была внушающей – отряды в одинаковой форме патрулировали местность, кучками облепив военную технику: бронетранспортёры, боевые машины, самоходные артиллерийские установки и противовоздушные средства. На аэродроме вовсю копошились разнорабочие.

Шумно.

Найра поморщилась и «утонула» в своих волосах. Они проезжали мимо ангаров и складских помещений, ловя заинтересованные взгляды военных.

– Что, не нравится? – Арабелла достала карманное зеркальце и изящно мазнула малиновым бальзамом по губам. – Тут намного теплее, чем десять лет назад, но воздух подсушивает.

– Странно, думала, что эти индюки живут в каком-нибудь роскошном замке.

Арабелла дёрнула глазом и подавила очередную волну раздражения.

– Прекрати себя так вести. Уважай их. Мы почти на месте, готовься.

На небольшой возвышенности показались царские апартаменты избранных. Вдали от суматохи и запаха бензина полукольцом раскинулась шикарная вилла из нескольких построек: крепкие стены из итальянского камня слепили глаза, а ровные дорожки из кирпича соединялись в центре у вычурного фонтана, что несколькими струями бил по сторонам. Элегантно и богато. Всё, как и требуется, чтобы ЛЮМО могли жить с комфортом.

Яшина первая вышла наружу и жадно втянула носом горный воздух.

– Тут шесть жилых домов. Один гостевой. Остальные принадлежат мальчикам. Ао редко здесь появляется, но лучше на его землю не заходи. Не хочу лишней ругани. Уважай личное пространство каждого. Ресторан вон там, где есть терраса на втором этаже. Медицинский блок – на базе.

– Ао? Это… – Найра засмотрелась на ровненький газон.

– Японец! Боже… Так, ты будешь жить в гостевом доме. Выучишь мне всё. И да, в тренировочный зал не спускайся. Тебе запрещено.

– А где немец?

От упоминания герра Циглера Арабелла с тоской оглядела центральное здание, единственный двухэтажный дом: его калитка заперта, а жалюзи на окнах опущены.

– Не твоё дело. Иди, бери вещи.

После заселения Найра решила осмотреть местность и ещё раз убедилась: её никто не ждал. Дом с цифрой «5» явно не пустовал, там жил тот самый обделённый вождь. Везде чувствовалось отчуждение, исходящее отовсюду.

«Тут так… безжизненно. Как на обложках или по телевизору», – сев на лавочку возле фонтана, Найра заметила уличные фонари. Сумерки уже рухнули на виллу с трудновыговариваемым названием, и тонконогие красавицы несли в своих головёшках приятный желтоватый свет.

Вспомнив Светоч, Найра невольно поёжилась. Никогда в жизни она не испытывала таких болезненных ощущений. Её перерождение можно было сравнить с окунанием в ядовитое болото: только язвы не появляются снаружи, а остаются внутри. Поделиться с печалью не с кем, кажется, остальные были всем довольны.

«И снова у меня всё через одно место. Надо держаться. Они точно захотят меня обидеть… Чем я им так насолила?»

– Привет.

Некая фигура села рядом и даже звучала дружелюбно.

– Я Иса, помнишь?

– Склерозом не страдаю.

Шестнадцатилетний мальчишка из ОАЭ произвёл настоящий фурор своим избранием. Самый молодой дитя-люмо! Кожа молочного шоколада, пышные волосы, как у беззаботного львёнка, и наполненные всей зеленью мира вечно любопытные глаза.

– Откуда знаешь русский? – мягче спросила Найра.

– Тебя тоже обучат многим языкам. Наверное… Мы часто общаемся с другими странами. Я хотел и раньше сказать «привет». Вышло как-то…

– Жестоко?

– Неудобно. Лучше неудобно. Все сильно удивились и относятся с недоверием.

Настрой этого мальчишки немного унял враждебность клеймённой Рэймонд, неизвестной фамилии, выданной, чтобы стереть её гражданство. Арабелла нечаянно призналась, что за этот поступок у них с русскими будут определённые проблемы. А потом добавила: «До первой прорехи на их земле».

– Я Найра. Ну, теперь. Ты первый, кто вообще решил со мной поздороваться.

Возникшую тишину нарушили нетерпеливые шаги. Герр Циглер упал тенью на двух своих подчинённых. Складка между бровей и скрытая агрессия – всё при нём.

– Иса, иди на ужин. Рэймонд, ты ешь в гостевом доме.

– С хрена ли?

Замявшись, Иса не посмел возразить приказу и ушёл, хотя очень уж хотел дослушать, чем закончится эта сцена. Зейн выглядел лучше: стрелял гневом, но держался уверенно. Ровная осанка, надменное выражение на лице и рождённая раньше его самого дисциплина в постоянном контроле. Найра осмотрела грозный лик и поняла, что его разрез глаз больше напоминал восточное происхождение, нежели европейское.

– Вопросов ты не задаёшь.

Рэймонд даже не моргнула, смачно зевнув.

– Да отвали уже. Сколько можно? Ещё не выплакался?

Сурово пнув ногой лавочку, герр Циглер усмехнулся, завидев смятение на притуплённой физиономии Найры.

– С завтрашнего дня ты будешь учиться. Языкам и этикету. За тобой будет постоянное наблюдение. А мадам Яшина вскоре презентует свой проект: как мы можем использовать нераскрытую лгунью на благо общества.

– Пустите по кругу?

– Ха. Думаешь, стоит?

Встав, Рэймонд прикусила щёку. Сдержала горький комментарий. За неё отчётливо ответил фонарь: лампочка треснула и в конце концов взорвалась. Короткая искра пробежала между ними и не сулила ничего хорошего.

Подглядывающий парень в маске заинтересованно склонил голову. Иса подошёл к нему и пожал плечами. Оба осознавали: месть командира беспощадна и кому-то из них двоих когда-то придётся отступить.

Так и настала суровая реальность избранной, что длилась долгие полгода.

○●○

Никто из «братьев» не разговаривал с Найрой, лишь Иса изредка пытался вырваться и поддержать её, пообщаться. Строгий приказ создал между ней и детьми-люмо бездонную пропасть. Каждый завтрак, обед и ужин Найра проводила в гордом одиночестве, вяло ковыряя вилкой пюре с комочками или пожухлый сельдерей. Ей оставалось только наблюдать. И кое-что она приметила…

Например, бедняга Иса постоянно жался по углам и даже боялся лишний раз возразить кому-то из старших. У него в доме был собственный сад, куда он никого не пускал. Яшина призналась, что Иса обладает даром исцеления, но его сила работает только на тех, в ком заложен свет. По воскресеньям «львёнок», как его все называли, всегда звонил своей семье. Из всех он был единственным, кто ещё поддерживал связь с близкими.

Старший же «мудозвон» – так его обозвала Найра, оказался на редкость эгоцентричной, душной крысой. Калеб всегда докладывал, если Рэймонд находилась не там, где должна была быть по расписанию. Да, Найра пару раз пыталась сбежать в город, чтобы отдохнуть от словарей и занятий, но её всегда ловили. Не давали спать днём в рябиновом саду, отчитывали за кормёжку прибившихся с окраин бродячих собак. Найра гадала, как же за ней следили там, где не было камер? Оказалось, что урождённый канадец за своими круглыми очками прятал гниль – сдавал всех и вся.

Но он был чертовски умён во владении «светом» – дисциплина, которая запрещена для Найры. В один из жарких дней она вышла позагорать на лужайку и своими глазами увидела, как Калеб выходил из круглого отверстия в воздухе! Оно искрилось и постоянно двигалось по своей оси, словно водоворот, искажая пространство. По телевизору такое не показывали!

– Чего вылупилась? – спросил старший, закрывая проход. – Да, не все тут дурака валяют, как некоторые.

Окружность портала тонкой петлёй свернулась по центру и растворилась после золотых брызг.

– Это кем надо быть, чтобы такие дыры создавать? – поднялась с лежака Найра и попыталась осмотреть Калеба.

Рядом появился Кагай. Избранный из Штатов.

– Ну, либо самой известной проституткой, либо… Первым люмо.

Найра и Кагай рассмеялись, а оскорблённый Калеб пригрозил второму, что запомнит эту шутку. Недотрога.

– У тебя вроде скоро съёмки, – напомнила Рэймонд.

– А, ну, да. Хотел прогуляться. Говнюк не создаёт проходы при лишней необходимости, никогда не подбросит на тот или иной материк по дружбе.

– Дружбе… Ага, – съязвила Рэймонд.

Найре этот парень нравился. Говорил по делу и был проще остальных. Да, много ел и часто провоцировал японца, но зато трепетно относился к Исе. Помогал ему, если Первого не было.

– У тебя урок? Ты уже намного лучше говоришь на английском.

– Мне разрешают смотреть сериалы в оригинале. Мой любимый – это «Сверхъестественное». Смотрел?

– Да? А я встречал Эклса, который Дин! Короче, однажды…

На рации, что крепилась к жилету Кагая, загорелась зелёная лампочка. Недовольный голос Яшиной заставил двоих поморщиться. Бывают же писклявые люди…

«Третий, дуй на базу! Все ждём тебя. Герр Циглер уже прислал самолёт. И не разговаривай с хабалкой, от неё отупеть можно».

Найра показала неприличный жест в камеру на фасаде гостевого дома, а Кагай выключил рацию и покрутил указательным пальцем у виска.

В этот момент избранная поняла, как ей не хватало простого человеческого общения. Её погрузили в коммуникативный вакуум и смотрели, как она медленно гаснет. Но обида Зейна постепенно уменьшилась: после четырёх безутешных попыток вывести Найру на чистую воду, доказав её лживое избрание, он словно смирился. Ответы придут позже, он верил в это.

Герр Циглер не прошёл перерождение, но своей должности не утратил: правительство, наоборот, нашло выгоду в том, что лидер ЛЮМО не предвзят, оставаясь простым человеком. Он единственный из команды мог присутствовать на международных собраниях и выступать от имени «осветлённых» перед членами Союза.

И сейчас дюжина представителей от союзных стран рассредоточилась за овальным столом, усердно изучая файлы на своих личных планшетах и бумажных приложениях: квартальный ущерб от бластов, итоговый отчёт о последствиях более двадцати неконтролируемых катаклизмов за полгода и досье нового ребёнка-люмо.

Только посол из России уставился на герра Циглера со всем показным недовольством, смиренно ожидая, когда достопочтенный соизволит объясниться.

– Мы так и будем избегать вопрос вопиющего неуважения? – не выдержал Анатолий Ткачёв, швырнув свой планшет в сторону.

Звуки привлекли остальных представителей, и отражения на лакированном столе замерли. Костюмы и галстуки выстроились дугой, жаждали ответов. Подобная подмена личности, что произошла с Пятой, внушала определённые беспокойства.

– Мы изучили её биографию. – Герр вывел на общий экран, где ранее «зависла» динамика нападения монстров по регионам, фотографию Найры. – Она совершенно отличается от остальных. Никакой внушительной родословной, каких-либо ярких достижений и талантов. Из бедного класса, отец неизвестен, мать не работает. Обычная девчонка, что чудом выжила в день Петербургской трагедии.

Зейн не любил озвучивать вслух всё то, что нарушало его личный покой и уверенность в самом себе.

– Нам учить вас видеть чудеса, Циглер? – не унимался Анатолий, снимая неудобный пиджак со стоячими плечиками. Чёрт бы побрал этот лишний официоз. – Моё начальство недовольно. Как вы объясните ваше решение?

– Избранная сама выбрала себе новое имя. Наша команда посчитала уместным не пропагандировать приобщенность сомнительных личностей к магии Свето…

– Прошу прощения?! – Российский посол аж поперхнулся. – Сомнительных личностей?

Циглер и Ткачёв одновременно встали и скрестили фантомные шпаги, молча храня это противостояние между собой. Немецкая сталь сверкнула первой:

– Вы, как никто другой, понимаете, насколько сейчас опасен рост преступности. Если каждый, чья история похожа на судьбу Найры, уверует, что также достоин прикоснуться к святому, начнётся хаос. Мы до сих пор не выяснили природу избрания и столкнулись со множеством проблем. Лишние волнения ни к чему. Я лично принял решение о подмене личности, и сейчас мои люди активно продвигают эту позицию.

Ткачёв не смог возразить, сопоставив риски, о которых никто не задумывался. Отличный выпад. Герр Циглер продолжил:

– Магия не для всех. И намёк на обратное породит страшные последствия. Люди начнут ставить себя выше её.

Тогда он взглянул на экран: Найра смотрела прямиком в камеру, источая озлобленную ауру. Непослушные пряди облепили бледные щёки, губы плотно примкнули друг к другу, а зрачки словно иссохли в свету и превратились в блеклые пятна, как у слепца. Но было в ней нечто необъяснимое – уверенность. Это настораживало его каждый раз, когда он проходил мимо или даже слышал это странное имя. Девчонка кололась, защищаясь. И Зейн понимал, что именно он удобрил её шипы.

– Отныне она полностью на вас, мистер Циглер. – посол из Штатов махнула рукой и сменила изображение. – Экономика в упадке, ситуация в мире обостряется. Союз не намерен терпеть чьи-то капризы, вы согласны, господа? Вернёмся к теме договорного вооружения…

Следующие три часа виски у Зейна пульсировали в такт сердцебиению, а горло словно прочистили металлическим ёршиком. Ему было совершенно безразлично слушать об очередных нападениях, как страны поочерёдно жалуются, у кого больше проблем, дабы вне очереди получить поддержку. Нет, всё это наскучило несостоявшемуся герою.

После собрания все разъехались. Только Циглер не спешил, решив проветриться.

Снаружи получше: в Минске разыгралась солнечная погода, а в сквере у здания администрации президента от ухоженных клумб стоял сладко-душистый аромат.

Обойдя лавочку с герром, Арабелла опустила свои красные коготки на окаменевшие плечи и попыталась своим дыханием пощекотать напряженную шею. Зейн поморщился и отогнал девушку, сказав, что устал.

Перед тем как разблокировать личный планшет, он спросил:

– В Ватикане всё спокойно?

Яшина, вобрав в себя всю тоску Вселенной, кивнула.

– Она ведёт себя хорошо. Прямо не узнать. Кажется, у вас получилось… Отметим? – Очередная попытка не увенчалась успехом. Заманчивое только для неё предложение отвергли.

На скрюченную крышу здания, где проводились заседания, напал косой дождь – небо одолели тучи. Однако на тротуар замест воды упала искра: спираль появилась и тонкими нитями открыла новый портал. Калеб переместился из окрестностей Парижа прямиком в Минск, раскрывая чёрный зонт над головой герра Циглера. Командир отделался лишь коротким приветствием, и все трое уже через минуту оказались на улицах Рима.

Рим… Совсем недавно граждане Италии с замиранием сердца следили за новостями. Причина тому – нападение бластов.

Трое суток назад полчища монстров разграбили мирную жизнь людей и умертвили одно из «сердец» римской гармонии: город Орвието небольшой, но был наделён итальянским колоритом и уютом с запахом трюфельной пасты. Та ночь не предвещала никакой беды, однако узкие улочки всё же заполнились недобрым дуновением. Температура опустилась слишком низко, чтобы жители сочли это обыкновенным перепадом. Не все успели среагировать и экстренно эвакуироваться.

Коварная тьма бластов ударяла по коммуникациям и глушила все устройства при образовании новой ямы. Как разорванная опухоль, рой, вперемешку со смрадом и желанием убивать, хлынул из витражных окон Кафедрального собора – жемчужины местной архитектуры. Главный фасад рухнул, а башенки-табернакли сначала склонили свои пики, а затем разбились о вражеский рокот. Боль святого места эхом достигла каждого жителя: все в панике разбежались с насиженных мест, любимых поколениями.

Бласты облепили каждый кирпичик или старенькую черепицу, издав «победный рёв» – звук, похожий на каменный стрекот. Мелодия смерти дошла до самого Рима и заставила людскую кровь стынуть в жилах. В ту ночь погибло много хороших людей, но ещё больше зачислили к без вести пропавшим.

Первыми закрывать яму примчались Калеб и Кагай. Японец Ао прибыл третьим и без труда зачистил местность в районе горы, где и располагался Орвието. Всех спасённых направили в столицу, а Ватикан воззвал к помощи, предложив организовать специальный пункт для пострадавших. Герр Циглер направил туда младших-люмо.

Палатки и стенды поставили прямиком на Площади Святого Петра, символично открывая бедным душам дорогу к свету. И главный луч, что облачился в пышное молочное платье с рукавами-фонариками, сейчас тянул очередной паёк в женские забинтованные руки.

Две белые косы на оголённых плечах, ровная осанка и покорно опущенная голова – Найра помогала на раздаче, пока её тенью стали «райские врата». Золотое колье словно вросло в бедную шею, а массивные браслеты делали каждое обыкновенное движение необычайно тяжёлым.

К ней подходили раненые, скромно топчась у столиков с гуманитарной помощью. Им было неловко выглядеть в неглиже перед осветлённой девушкой, единственной во всём мире.

Стоит признать – Арабелла Яшина знала своё дело. Всего за несколько месяцев она и её люди смогли превратить гадкого утёнка со взрывным характером в послушную госпожу Света. Лишний мускул не смел содрогаться на ранее обозлённом лице: с Рэймонд можно было писать иконы и продавать их в кабинеты психической реабилитации. Яшина создала ей такой сильный образ, что в периоды затишья сама в него верила.

– Тётенька… – К столику подошла малышка: разбитая губа, волосы-сосульки обвисли, пытаясь закрыть перебинтованный обрубок, что раньше был рукой ребёнка, держащей цветные карандаши… А теперь… – Вот. Послание.

Найра подавила желание стиснуть зубы. Позади девочки стояла её овдовевшая матушка, и постоянно гладила мужскую кепку на голове своей дочки. Глаза женщины превратились в стекло, а молитва слышалась даже через немой крик. Найра кивнула.

– Конечно. Что ты хочешь передать?

Малышка протянула бумажку.

– Для папули. Он теперь в самом ярком домике живёт, да? Это правда? Мы читали Хроники!

– Так и есть, – сразу отреагировала Найра, – Светоч согреет его.

Миру легче уверовать в правдивое добро при наличии явного зла. А бласты как раз ассоциировались у людей с чем-то враждебным, холодным и мертвецким. И вся толпа, что подойдёт к избранной, ещё не раз обратится к источнику своей надежды. Если жизнь после смерти существует, то Найра стала окошком в эти счастливые иллюзии.

Однако Рэймонд считала иначе. Она сама – жертва подобной трагедии, но ей приказано стойко обнадёживать других.

«А кто даст мне счастливые иллюзии? Как же тяжко и голова болит…»

Иса пришёл её сменить, облачённый в белый сарафан с символикой своего государства. Основную массу пострадавших уже распределили по больницам. Сейчас власти активно восстанавливали электричество и сеть. Немного выдохнув, Найра решила под шумок исчезнуть за Египетским обелиском, разрезавшим своим пиком закатное небо.

Пышное платье волочилось следом по чистейшей дорожке. От неестественной стерильности ей хотелось куда-нибудь плюнуть, дабы небеса разразились гневом и ударили её беловолосую макушку самой обжигающей молнией.

Зайдя за колонну временно закрытого собора, она увидела хиленького старика в белом двубортном пальто и чёрной капелло романо – римской широкополой шляпе. Из его сморщенного рта шёл дымок.

– Старче, – дружелюбно обратилась Найра к одному из, очевидно, хранителей уникального искусства Ватикана, – угостите даму сигареткой. Пожалуйста.

Удивлённо вскинув седовласые брови, старик осмотрел необычную гостью и неуверенно протянул ей металлический портсигар.

– Храни тебя Господь. Или кто тут местный голова? Экзорцисты? Я смотрела теории заговоров…

Затянувшись, Рэймонд прикрыла глаза и попыталась сосчитать, сколько сил и времени вложили чьи-то талантливые руки в роскошный архитектурный балдахин над ними.

– Это же барокко, да? У меня туго с этим… дизайном. Хотя нет, умник, сшивший эту уродливую тряпку, явно переплюнул мои достижения! Надо же, да?

Когда эмоции переполняли Найру, она смешивала русский и английский язык. От каждой последующей фразы старик дёргался, но молчал. Девушке нравилась эта «беседа»: всё лучше, чем разговаривать со стеной или очередными глазами, наполненными трагедией.

Как же она устала пропускать через себя чужое горе. Сотни разрушенных судеб, семей, и все хотят облегчить эту ношу, поделиться. Найре такие «подарки» не нравились. Ей приходилось лгать, что каждая жертва монстров отныне в лучшем мире, в светлом мире. Знать бы ещё, где это сказочное место…

– А чего у вас так много попугаев? Орут постоянно. Тупые какие-то. Или они тут святые? Вы ухаживаете за ними, да? – рядом со стариком стояла плетёная корзинка. – Охренеть не встать, у нас в России птичники так пафосно не одеваются. Хм, а у нас вообще есть птичники?.. Не, я всё понимаю. Мне бы такого попугая, хоть не так скучно будет дома. О, а это что?

Выкурив половину сигареты, Рэймонд схватила цепочку с крестом на груди старика и внимательно повертела золотое украшение. Ей показалось, что оно какое-то массивное и грубое по краям.

– Подделка. Зуб даю.

На самом деле Найра хотела помочь бедняге, которого обманули.

Старик схватился за сердце, разинув рот.

– Чего? У меня золотых брюликов никогда не было, но это всё, – золотой крестик трясся под носом деда, – неправда. Зачем носить ненастоящее?

Найра снова отвернулась, прислонившись к стене. И лишь спустя минуту заметила, что дёрганный старикашка достал телефон и, кажется, стал снимать её на камеру!

«Нельзя! Рыжуха меня убьёт, если видео попадёт в сеть! Опять накажут и запрут. Зачем он меня снимает? Я попалась!»

Как же она разозлилась от обиды – и минутку нельзя передохнуть. Засучив подол платья, Найра грозно наклонилась к побледневшему носу, похожему на картошку.

– Алло, приём! Кто дал разрешение? Меня нельзя снимать. Каков наглец!

– Scusa, scusa…7

– Как ты меня назвал?! Ну всё… Я тебе устрою Пасху. Все яйца отобью!

Сначала лёгкими шлепками она стала бить испуганного мужичка по плечам. Затем, выхватив телефон, разбила его о стену.