Отражение

Ксения Казакова

Отражение

Глава первая

Был канун Нового года. Анна стояла на автобусной остановке и, подняв голову, смотрела на белую пелену снега, опускающуюся сверху на прохожих. Его плавное торжественное движение никак не походило на их суетливую беготню. В природе царил порядок и гармония. А у людей все было вдруг и неожиданно. Неожиданно наступала зима, как-то скоро заканчивался год, и они почему-то  набрасывались на продукты, словно  весь год до этого ничего не ели. В ее руках тоже красовались два пакета с продуктами и подарками. Они могли бы быть и потяжелее, если бы позволяла ее учительская зарплата.

Медленно, завалившись на один бок, подкатил автобус. Скользнул под ноги бросившихся к нему пассажиров и хлопнул раскрывшимися дверями. Анну потоком придавило к двери, из которой пытались выйти приехавшие пассажиры.

– Ну, куда ты прешь? Еще же не вышли люди! – вытаращив глаза, закричала на нее какая-то тетка. Она ткала ей в лицо своими сумками, пытаясь отогнать от двери. Но толпа держала Анну в своих клещах, не давая возможности увернуться. Тетка резко развернулась задом и, прижавшись к боку автобуса, просочилась между его холодной грязной поверхностью и осаждающими пассажирами. За ней последовали остальные.

Вот, наконец, последний из желающих покинуть транспорт высадился на твердую землю. Люди, готовые к штурму, ринулись в автобус, обтекая Анну с двух сторон. Ручка у пакета оборвалась, и яблоки покатились по асфальту.

– Анна Андреевна, давайте я вам помогу, – услышала она рядом детский голос. – За мной сейчас папа подъедет. Я думаю, он сможет вас подвезти.

Леночка, ее ученица, смотрела на нее с жалостью.

– Спасибо тебе, Лена, но я дождусь маршрутку.

– А вы думаете, что на маршрутку легче сесть? Нам ведь по пути. А вот и папа!

К остановке подъехала машина дорожно-патрульной службы. Из нее выглянул мужчина с круглым розовым лицом и махнул девочке рукой.

– Папа, давай подвезем Анну Андреевну! Нам по пути, – попросила Леночка, подталкивая учительницу в машину.

– Да ради Бога. Здравствуйте, Анна Андреевна! – приветливо поздоровался мужчина, – с наступающим вас! Подвиньте там пакеты на сиденье, чтобы не мешали.

Машина резко рванула с места. Анна сидела на краешке сиденья, заваленного пакетами с фруктами, конфетами,какими-то коробками. Пахло копченостями. Она посмотрела на свои скромные пакеты. «Ну что ж, кто на что учился», – вспомнила она поговорку мужа.

Поблагодарив, вышла на своей остановке. Окна ее квартиры светились. «Значит, Сергей уже вернулся с работы» – подумала Анна.

– Затарилась? – улыбаясь, спросил муж и взял сумки из ее рук.

]– Ой, Сережа, да разве это затарилась? Знаешь, сколько всего хотелось бы взять к столу! Магазины завалены продуктами, не то, что раньше было. А денег как не было, так и нет, – грустно проговорила она, снимая пальто.

Он виновато посмотрел на жену. Сел на диван напротив телевизора и нажал на пульт.

– Завтра шабашка намечается. Думаю, что у нас с тобой будет к празднику на что разгуляться.

– Дениске надо бы что-нибудь купить в подарок. Какие же мы с тобой бабушка с дедушкой без новогоднего подарка?

– А ты ничего не почувствовала, когда вошла?

– Нет. А что я должна была почувствовать?

– Ну, мать, ты совсем нюх потеряла!

Анна, улыбаясь, принюхалась. Зашла в спальню и обрадовано воскликнула:

– Ой, да ты просто молодец! Какая же она красивая, да пушистая! Поставишь ее сегодня?

Она гладила рукой лесную красавицу елку.

– Может, давай все-таки сначала поужинаем?

– Да, конечно. Я мигом, – спохватилась Анна и пошла на кухню.

После ужина Сергей принялся за елку. Тщательно, как он привык все делать, закрепил ее на подставку, развесил гирлянды. А дальше по традиции ее нарядом занялась Анна. Пока их Танюшка не вышла замуж, они украшали елку вместе. Теперь дочь приходила к ним в гости, но гораздо реже, чем этого хотелось родителям.

Постепенно гасли окна в соседних домах. Их небольшой городок засыпал в предпоследнюю ночь уходящего года.

– Аня, ты ложиться собираешься сегодня? – позвал Сергей из спальни.

– Ты засыпай, я еще посижу. Что-то не спится в последнее время.

Она тихонько прикрыла дверь в спальню и потушила свет. Яркими огоньками мерцала елочка, и светился телевизор. Аня присела перед зеркалом, взяла в руки тюбик с кремом, и, выдавив немного, поднесла к лицу. Посмотрела на свое отражение в зеркале и вздрогнула. На нее смотрела женщина очень похожая на нее. Но это была не она. Это был взгляд другого человека. Они мгновение смотрели друг на друга. Та, другая была раскрепощенная, уверенная в себе женщина. Она заглядывала прямо в душу Анны, отчего ей показалось, что тревога и страх, всегда жившие внутри ее, видны как на ладони с той стороны зеркала. Анна закрыла глаза.       Посидела, думая о том, что сильно устала за последнее время. «Так можно и свихнуться», – снова посмотрела в зеркало и снова увидела не себя, а ее.

«Господи, да что же это такое? Нужно ложиться», – решила она, выключая телевизор.

Долго ворочалась в постели, пытаясь заснуть. «Мама, тебя как будто две», – как-то сказала ей Татьяна, – «ты можешь быть и строгой, даже жесткой. И можешь быть настолько ранимой и нерешительной, что тебя становится жаль».

«Наверное, у меня началось раздвоение личности», – усмехнувшись в душе, подумала Анна. – «Пора. Еще немного и пятьдесят стукнет». На самом деле, сколько она себя помнила, всегда присутствовало ощущение, что по любому поводу она советуется с кем-то внутри себя.

«Ну что, пошли?» – говорила она «другой Ане», собираясь сделать что-то. И когда не стало ее мамы, она не почувствовала себя совсем одинокой. Кто-то внутри нее словно подставлял плечо, убеждая в том, что она не одна.

Утром, выйдя из ванной комнаты, она как обычно подсела к зеркалу, совершенно забыв о вчерашнем наваждении. Но каково же было ее изумление, когда ее отражение с глубокой грустью взглянуло ей в душу. Нет, не в глаза, а именно в душу! Анна быстро отвела взгляд, помассировала лицо махровым полотенцем, единственно для того, чтобы, что-то сделать. Затем снова посмотрела в зеркало. Так и есть. Отражение выжидательно и грустно смотрело на нее.

«Издержки профессии» – подумала Анна. – «Нервы. Может сходить к психологу? Это тоже стоит денег. Да и стыдно».

Она взяла губную помаду и стала красить губы. Ощущение прикосновения к собственному лицу отогнало навязчивое отражение. Анна спокойно вздохнула.

«Кому скажи – засмеют» – подумала она, улыбнувшись. Отражение ласково улыбнулось в ответ.

– Тьфу ты! – в сердцах сплюнула она и, забыв подвести брови и подкрасить белесые ресницы, пошла готовить новогодний ужин.

Работал телевизор, поднимая праздничное настроение. Поздравляли молодых родителей, которым именно уходящий год подарил счастье иметь ребенка. Что-то рассказывали о влиянии имени на судьбу человека. О связи имени ребенка с именами родителей.

«Ну вот…», – подумала Анна, – «мало того, что я никогда не видела своего отца, я еще и отчество его переиначила».

Отец Ани был латышским моряком и погиб в июле сорок шестого. По паспорту она была Анна. Андреевна А отца звали Андрюс. «Вот тебе и раздвоение личности! – улыбнулась она. – Все, оказывается, имеет свое объяснение. Даже если это и мистическое объяснение».

Глава вторая

После войны старший брат матери Анны уехал на работу в Латвию, в Лиепае. К тому времени он окончил железнодорожное училище, получив профессию машиниста. Устроившись на новом месте, Константин уговорил сестру переехать к нему из глухой голодной деревни под Воронежем. Марии тогда было восемнадцать лет. Брат помог ей устроиться официанткой в портовый буфет. Там она и познакомилась с Андрюсом. Молодость и только что закончившаяся война сыграли свою роль. Не зная, что будет завтра, они со всей страстью молодости любили сегодня. Андрюс служил на флоте. Высокий, красивый и веселый он быстро подружился и с Константином. Не раз он приглашал их к себе в гости. Мать и сестра Андрюса работали в городской больнице. Видно было, что встречали Марию с братом в своем доме только из чувства вежливости. Особой радости от этой дружбы не испытывали ни мать, ни сестра.

В тот роковой вечер Мария и Андрюс поджидали Костю, чтобы отметить важное для них событие. Они официально стали мужем и женой, ни кого не спрашивая. В темноте улицы вдруг послышался шум драки. Кого-то зверски избивали. Андрюс рванулся на помощь, но Мария удержала его:

– Стой! Пьяные, наверное. Сами разберутся.

Но тут один из нападавших грубо выругавшись, зло добавил:

– Мы из тебя инвалида сделаем! Русак воронежский!

Андрюс рванулся в темноту, бросив в руки Марии бескозырку.

– Костя, держись, брат! я здесь!

Испуганная Мария дрожала всем телом. Вдруг все затихло. Слышен был только топот убегающих. Она сначала медленно, а затем во весь дух побежала к месту драки. Недалеко от фонаря, висевшего на столбе, раскинув руки и глядя в звездное небо, лежал Андрюс с ножом в груди. Рядом, уткнувшись лицом в землю, Костя.

–Помогите!!!– душераздирающий крик девушки потряс окраину города.

Через месяц Мария поняла, что у нее будет ребенок. Одна, в чужом городе она не знала, куда приклонить голову. Ехать домой к матери, у которой кроме нее было еще трое младших, она не могла. Кроме родных Андрюса у нее здесь не было никого. Когда подошло время родить, она пошла к ним в надежде на помощь.

– Уходи! – открыв на ее стук дверь, сухо произнесла Рита, сестра Андрюса.

– Кто там, дочка? – послышался голос матери.

– Так, ошиблись, – ответила та и захлопнула перед Марией дверь.

Мария постояла, глядя на завешенные окна. Клубок обиды подкатил к горлу. Как будто почувствовав состояние молодой матери, затолкался ножкой ребенок. Она затаила дыхание и обхватила руками живот. Сырой апрельский воздух пробирался под тонкое пальтишко. Тропинка до калитки показалась бесконечной.       Вдруг дорогу ей преградила дворовая собака. Оскалив пасть, она с ненавистью смотрела на молодую женщину.

– Палдес, палдес! – замахала на нее Мария, произнося одно из немногих слов, которые она знала по латышски. Палдес, означало – спасибо. Собака, не поняв добрых намерений бедняги, бросилась на нее.

Мария упала и, ударившись головой о камень, потеряла сознание.

Так уж сложилась судьба, что не пришлось матери и сестре Андрюса остаться в стороне. Обе они работали в родильном отделении больницы. И роды пришлось принимать Рите. Мать стояла в изголовье молоденькой женщины и, преодолевая боль о сыне, который погиб, как они считали из-за Марии, утешала:

– Ну, потерпи немного, потерпи. Сейчас все закончится.

Роды были очень тяжелыми. Ослабленная работой и недоеданием Мария, едва дышала. Раздался крик ребенка и, она снова потеряла сознание. Мать подхватила новорожденного на руки, прижала к себе. Ведь это была частичка ее Андрюса.

Рита била Марию по щекам, стараясь привести в чувство. Вдруг она резко повернулась к матери и сдавлено зашептала:

– Мама, неси ребенка домой!

– Ты что, Рита? Что ты задумала?!

– Неси, прошу тебя. Что прикажешь мне чужого усыновлять? Этот наш, Андрюса. Мне уже тридцать два. Я не могу иметь детей, но я хочу растить ребенка, мама. А ей двое ни к чему.

– У нее двойня?!

– Да! Иди же, пока здесь никого нет!

Мать прижала малютку к себе, накинула большую шаль, прикрывая свою ношу, и торопливо вышла из родильного зала.

Глава третья

Выйдя из роддома, Мария решила уехать к матери. Перед отъездом она с дочкой зашла в церковь Святой Анны. Сюда они приходили с Андрюсом. Церковь была лютеранской. Высокий шпиль уходил высоко в небо. «Совсем не похоже на наши церкви. Но Бог то один», – подумала она».

Войдя вовнутрь, Мария подняла глаза вверх. Звездчатый свод навис над ней, убеждая  еще больше в  слабости и одиночестве. Она подошла к алтарю, попросила Бога за Андрюса и, не прощаясь ни с кем, уехала из Латвии.

– Как назвала девочку? – ласково спросила мать, обрадованная ее возвращением.

– Мама, я так скучала по нашей деревне, что и дочку назвала ее именем – Анна. И ты знаешь, в Лиепае есть церковь Святой Анны. Я носила туда дочку.

– Ну и славно. Люди у нас хорошие. И дома, говорят, стены помогают. А еще говорят, в деревне «Анна», женщины самые красивые. Вот и твоя красавицей вырастет.

Возвращаясь домой, Рита по привычке заглянула в почтовый ящик. Вот уже четыре года прошло после войны, а она все ждала весточки от мужа. В марте сорок девятого он уехал с утра на хутор к родителям, чтобы помочь по хозяйству. И как в воду канул. Родителей Яниса в эту ночь депортировали из Латвии в Сибирь, как зажиточных селян. Видимо и он попал в этот водоворот. На запросы Риты во все инстанции ответ был один – ни среди живых, ни среди убитых такого не значилось.

Привычно заглянув внутрь и не надеясь что-либо увидеть, она захлопнула было крышку, но вдруг заметила уголок белого конверта. Рита быстро достала письмо. Не гладя на адрес, дрожащими от волнения руками разорвала конверт. На зеленую траву выпала фотография. Белокурая девочка смотрела на нее ласково и доверчиво.

– Илга…, – прошептала Рита. – Что это за платьице на ней? Нет, это не Илга…, Боже мой! Зачем? Зачем она прислала это?! Что ей от нас нужно!

Она, задыхаясь, развернула письмо. Мария писала ее матери, что назвала дочку Андрюса Аней. Что никогда его не забудет, и будет любить всю жизнь. Просила прощения у нее, если та считает ее виновной в гибели сына, и обещала приехать и привезти в гости внучку.

– Рита, ты что не заходишь в дом? – услышала она голос матери.

– Да, да! Я иду сейчас, – ответила, пряча конверт в сумочку.

«Не нужно ей знать об этом письме», – подумала она. «Мама и так казнит себя за их поступок. Не вынесет она этого».

Она вошла в дом и быстро прошла в свою комнату. Вынув из сумки письмо, запихнула его за заднюю стенку шкафа.

«Нужно срочно ответить ей. Не хотим мы ее здесь видеть. Не хотим! Пусть забудет этот адрес навсегда» – судорожно ломая пальцы, подумала Рита.

В комнате Илга в обнимку с бабушкой что-то весело обсуждали.

– Иди к маме, – позвала Рита.

Девочка подбежала и прижалась к ее руке.

– Мамочка, я соскучилась по тебе!

«Как же вы на беду похожи. И расстояние вам не помеха. Как две капли воды» – с трепетом подумала Рита.

– Я люблю тебя, моя девочка! – она присела и поцеловала ребенка.

– Рита, что-то случилось? – спросила мать.

– Нет. С чего ты взяла?

– Мне сегодня Андрюс приснился. Он с таким укором на меня смотрел! Согрешили мы с тобой перед ним и перед его ребенком. Умирать буду – не прощу себе этого.

– Мама, что ты такое говоришь? Мы же с тобой не одни!

– Скоро Илга подрастет и станет понимать больше, чем сейчас. Ты уверена, что Мария не захочет к нам приехать когда-нибудь?

– Уверена. Не захочет! – резко ответила дочь, удивляясь, что именно сейчас матери пришло это в голову.

– Я все больше об этом думаю, – как бы слыша ее мысли, продолжила мать.

– А ты не об этом думай, а о том, что этот ребенок счастлив и сыт в отличие оттого, что ему грозило. Я все сделаю, чтобы Илга была счастлива. А если ты боишься, то давай уедем отсюда в Ригу.

– Мне уже немного осталось, – тихо сказала мать. – Вот меня не станет, тогда и езжай куда хочешь. Только от себя и от судьбы не уедешь.

Громко тикали настенные часы. Илга взяла бабушкину шаль и, закутавшись в нее, села рядом.

Они посмотрели на ребенка и обе вспомнили, как в этой шали навсегда унесли ее от родной матери.

Глава четвертая

Деревенский почтальон громко постучал в крохотное окошко мазанки.

Мария вышла во двор. Увидев в его руке письмо, обрадовалась. Она не надеялась получить ответ вообще. А письмо пришло, да еще так скоро. Хромой Пантилеич помахал конвертом:

– Маняша, тебе из Латвии прислали.

«Мог бы и не кричать, больше неоткуда», – подумала Мария.

Следом выглянула мать.

– Ну кось, что пишут-то? Читай скорее

Дочь открыла конверт, развернула небольшой тетрадный листок. Письмо состояло из нескольких слов: «Не смей появляться в нашей жизни никогда!» Ниже стояла подпись – «Рита».

– Дочка, что пишут-то? – потеряно спросила мать, заглядывая ей в глаза. – Чай не простили? Ой, грех им! Да наш-то Костенька, аль не от их нелюдей погиб? Что ж нам их тоже ненавидеть?

У Марии по щекам потекли слезы. Не сказать, чтобы она сильно хотела с ними родниться. Но в память об Андрюсе, не хотела лишать возможности его мать увидеть родную внучку.

– Ну что ж, мама, я сделала, что долг велел. А там как хотят. Их дело. Вырастет Анюта. Не хуже других будет. Я в Воронеж с ней уеду. Вот только подрастет немножко. К школе. Будет она у нас в городе учиться.

– Вот и ладно, дочка. Пошли в избу.

Она открыла дверь и оттолкнула бросившегося под ноги ягненка.

– Пошел с под ног, негодник! Иди к своей мамке.

– Ба! Не бей Степку, он хороший! – заступилась внучка.

– Пора его, Анютка, на двор выгонять. Подрос уже. Да и тепло стало.

Не успокоившись, отправленным письмом, Рита все же собралась перебраться в Ригу.

Не хочу, чтобы соседи объявили однажды Илге, что она у меня приемная.

– Так и будешь всю жизнь бегать и бояться?

– А ты что предлагаешь? Вернуть ее матери?

– Ты сама себя наказала, Рита. Может быть, тебе легче было бы устроить свою жизнь без ребенка?

Мать с грустью смотрела на дочь и думала о том, что они с Андрюсом совсем разные.

– Янис не умер, мама.

– А где же он? Всю жизнь ждать будешь?

Рита присела на диван рядом матерью и ласково обняла ее за плечи.

– А я уже и не жду. Но с мужем меня никто не разводил. Я устала гадать, где он. Если до сих пор не дал о себе знать, значит, так я ему нужна. Мы ведь с тобой не раз об этом говорили. Давай не будем повторяться.

– Рита, а случись, Янис вернется? Что скажешь ему? Чей ребенок? Думаешь, поверит, что не твой?

– Я ни о чем не жалею. И это его дело верить или не верить. Илга моя дочь и для него тоже. Ты знаешь, как мы жили последнее время. Он не мог смириться с тем, что у меня не может быть ребенка.

У Яниса был тяжелый характер. Трудолюбивый и рачительный хозяин, он был холоден с женой. Казалось, ему было легче умереть, чем открыть свои чувства. Выросший в крестьянской семье и не получивший образования, он ревностно относился к тому, что его жена была врачом. В праздники Янис мог напиться и заняться выяснением отношений на тему: кто в доме хозяин. Рита была на третьем месяце беременности, когда взбешенный тем, что она задержалась на работе, пьяный, он одним ударом кулака свалил ее на пол и стал избивать ногами. Она потеряла своего первого и последнего ребенка по его вине. Янис умолял о прощении, но, забывшись со временем, всю вину свалил на нее.

Глава пятая

Устроившись в Риге, она забрала Илгу от матери. Вся жизнь Риты сосредоточилась на стремлении сделать девочку счастливой. Летом они ездили отдыхать в Юрмалу, путешествовали по Латвии. Рита не была красавицей и в юности, поэтому совершенно не задумывалась о своей личной жизни теперь, когда ей исполнилось сорок.

Матери не стало через год после их отъезда. И Илга теперь была для нее единственным родным человеком.

Однажды, дождливым осенним вечером, Рита возвращалась домой.       Помахав рукой, остановила проезжавшее мимо такси.

– Как же вы намокли! – заметил таксист. – Давно такси ждете?

– Да ведь дождь то льет как из ведра. Как тут не намокнуть!

Рита приглаживала мокрые волосы, не придавая значения тому, как она выглядит.

– Вы не обижайтесь, но вы сейчас очень похожи на мою кошку, после того, как я ее искупаю. Только она еще и фыркает, – засмеялся таксист.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.